Предвыборная кампания была завершена. В связи с травмой Виржини, временно исполняющим обязанности мэра назначили Джакуба Дейлка. Он был очень зол, потому что понимал, что после выздоровления Виржини Трие ему придётся отдать ей место под солнцем. Против мистера Тюильри идти совершенно невозможно.
Виржини, как ни странно, медленно и неуклонно излечивалась от травмы. Она стала вставать, но никого не узнавала. Садко принёс ей просторную женскую одежду, которую она рассмотрела и отложила в сторону. Ничего ей не понравилось, она находилась пока что в каком-то гипнотическом сне, не понимая, как оказалась в доме миллионера Садко Тюильри. Почему-то он оплачивал её, вполне естественно, дорогое лечение. Голова у Виржини была ещё разбита, и временами выпадало сознание из-за добавляющегося ежедневного психического потрясения – она не соглашалась жить у миллионера, пусть он и помогал ей, – ходила по его квартире полуголая, в одном красивом нижнем белье, забывая одеться и умыться.
Когда бармен сбил Виржини, первым делом она удивилась, почему он один водит машину миллионера и носит классный костюм. Решила, что он работает на миллионера днём, а ночью – в баре.
«Когда же он спит?..» - удивилась девушка.
Виржини так и жила в доме у миллионера по неизвестной ей причине – её никогда не оповещали, почему так случилось и что ей должен миллионер. Более того, миллионер никогда не показывался ей на глаза – он считал, что достаточно получил унижений несколько месяцев назад, во время короткой беседы и танца – она пару раз видела его затылок и всё. На вопрос, почему миллионер не хочет её видеть, телохранитель Воджтеч ответил, что Виржини же сама призналась, что ненавидит блондинов, и хозяин не хочет гостью и пациентку нервировать.
Виржини подумала: «Какой обидчивый человек. Что я виновата, что люблю брюнетов? Неужели он всё ещё верит в то, что в меня влюблён? Лично я никогда не верила в его любовь…»
Виржини заподозрила, что бармен скрывается от полиции. Когда он нечаянно сбил её, то, видимо, потребовал у миллионера поселить её в этом доме. Значит, он боялся, что Виржини сдаст его полиции, а это навредит репутации Садко Тюильри.
«Однако я поняла: миллионер нанял этого бармена, чтобы себя прорекламировать. Поэтому бармен мне уже изрядно надоел с рекламой своего хозяина. Мистер Тюильри же не знал, что я в бармена влюблюсь. Всё всегда идёт не так, как люди планируют. И спас, оплатил лечение миллионер потому лишь, что несёт ответственность за преступления своих слуг. А он не так уж плох, наверное… Во всяком случае, подчинённых в беде не бросает. А, может, бармен знает о нём какую-то страшную тайну и шантажирует миллионера? Точно: как в кино!»
Вспомнила Виржини и один из последних диалогов с барменом:
- Ты думаешь, миллионеры какие-то особенные? Да обычные люди, со своими страхами, комплексами, ревностью, недоверием…
- Миллионеры – нет, бармены – особенные. И прекрати уже рекламировать своего хозяина и его Porsche.
- Но ты же эту роскошную машину видела!
- И не собираюсь в другой раз на неё смотреть! Мне нравишься ты, а не твой хозяин.
- М-м-м, - протестующе застонал бармен, чем удивил её в очередной раз.
Сделал бы уже выбор: рассказал миллионеру о своей любви к Виржини.
Вскоре после считанных дней до полного выздоровления Виржини надоело, что Садко Тюильри от неё прячется, и она решительно вошла в его комнату без предупреждения. Садко еле успел нырнуть под одеяло, оставив наружу только затылок и отвернуться.
- Здравствуйте. Я вижу, что Вы меня избегаете, но не понимаю, зачем.
Садко глубоко вздохнул и, откашлявшись, произнёс красивым, густым голосом пренебрежительное:
- Я, конечно, обязан Вам за то, что Вы не заявили на меня в полицию – однако, стол и дом – единственное, что я мог предложить. Ну, и лечение… оплатил.
Зачем Виржини знать, что он не спал ночами, просиживая у её постели и плача от отчаяния? Такое поведение производит впечатление на героинь только в тупом кино.
- Думаете, я буду гоняться за понравившейся девушкой вечно?! – ехидничал Садко Тюильри.
Виржини не осталась в долгу. Пора бы ему знать хотя бы от неё самой, что она останется вместе с его водителем, раз бармен не находит в себе смелости бороться за любовь.
- Вы мне ничем не обязаны. И сбили меня вовсе не Вы, а Ваш водитель…
Она даже договорить не успела, как Садко Тюильри обдал её раскрасневшееся от негодования и справедливого возбуждения лицо льдом. Или, казалось, удивился.
- Этот? Так Вы всё вспомнили? Вы его видели? – живо и глупо выдал себя миллионер, но быстро переменился внешне и добавил саркастически:
- Дорогая моя, не заводите шашни с прислугой: когда понадобится предать любимую женщину ради своего хозяина – молодой человек с радостью это сделает. А ради Вас он и пальцем не пошевелит – не подарит Вам душу, сердце или что Вы там хотите… Допустим, мою машину…
Виржини вся задрожала от злости. Да что этот человек о себе думает? И получше, покрасивее есть! Не всё на свете измеряется деньгами.
- Смешно, что Вы ревнуете… но он лучше Вас! Он добрый… и благородный!
- Дорогая моя, - опять вернулся к прежнему тону Садко Тюильри, - В наше время благородство – синоним глупости.
- Я ухожу, - рассердилась Виржини.
- Своевременно, а то я… спать собирался, - он даже зевнул для натуральности.
- И тут ворвались Вы… сумасшедшая! И прекратите строить планы на этого дурачка – он всё равно Вам не достанется! В этом доме всё принадлежит мне, включая души и сердца людей.
Первое решение, принятое Виржини после окончательного выздоровления, было странным: она собиралась пойти к бармену – он сбил её, не сумел найти мужества признаться хозяину, что влюблён в Виржини, а она его любила…