Читинский КСК 2. Не высовывайся
Отработав месяц в смесовом цехе, Владимир, с одобрения начальника цеха, Быкова Виктора Николаевича, человека старающегося поощрять инициативу снизу, приступил к преобразованиям на участке. Прежде всего, это касалось организации труда. Как уже упоминалось, ему не нравилось, что на участке работники не подчинены одной цели – повышению производительности. Два повременщика, грузчик, он же водитель электропогрузчика, и слесарь работали по принципу: «солдат спит, служба идет». Приходилось гонять их, часто подменяя. Иногда за них работали смесовщицы, заинтересованные в сокращении вынужденных простоев.
Работа поммастера как раз и состоит в контроле над соблюдением технологий и предотвращением сбоев. Вовремя вмешаться, дать указание или задание подчиненным. Проще было сделать самому, чем терять время на разъяснения двум оболтусам, прекрасно все понимающим, но ожидающим распоряжений. Что он и делал на их потеху и к негодованию работниц.
Сначала он убрал из смены слесаря, оформив на себя совмещение обязанностей. Напросился на курсы водителей электротранспорта в свободные смены и после их окончания, через два месяца, прогнал и водителя, также оформив совмещение.
Выработка увеличилась процентов на десять, пятнадцать. Работницы из других смен старались перебежать к нему любыми путями. Коллеги на эти новшества, нарушающие многолетний уклад жизни, смотрели неодобрительно. И, вообще, Владимир своими чудачествами возбудил неприязнь многих. Только начальник цеха, прибывший по партийному призыву, кажется даже не имеющий профильного образования, пытался поощрять инициативу новаторов. Зачастили инспекторы, пытаясь обнаружить отступления в технологии или нарушения техники безопасности, явно по наводке мастеров цеха или сменщиков. Ему пытались внушить, что все это к добру не приведет. И не привело. Появились нормировщики в его смену, провели хронометраж, поставили вопрос об увеличении норм выработки. После этого на Владимира ополчились все. Даже начальник цеха попросил умерить свой пыл, иначе грозило повышение плана и снижение его выполнения.
Скандал разразился после начисления зарплаты за первый, отработанный в новых условиях, месяц. Работницы его смены получили на руки по триста, триста двадцать рублей, а он сам больше пятисот. Здесь уже в дело вмешалась бухгалтерия, плановый отдел, отдел нормирования труда и профсоюз. Нарушены были все установки. Начальник, после того, как ему промыли мозги все эти службы, вызвал Владимира и в присутствии председателя цехкома и старшего мастера участка попытался указать ему на его прегрешения. Владимир предложил объясняться по пунктам.
- Превышен фонд заработной платы.
- Не согласен. Фонд спускается на выработанный объем производства продукции. Сократив двух человек, я получил за них 30% их зарплаты. То есть, сэкономил. Работницы тоже получили от выработки. Понимаю, что за перевыполнение плана придется начислять премию. Так на то она и премия, чтобы стимулировать.
- Создан большой разрыв в выработке между сменами, разница в зарплате, что приводит к социальному напряжению.
- Они бы лучше на работе напрягались, а не возле кассы. Привыкли годами ваньку валять, а вы их поощряете.
Вмешался старший мастер.
- Своими подвигами ты принудительно снижаешь выработку сменщиков. Количество лабазов ограничено. Ты их забиваешь, а следующая смена жалуется, что часами ждут, пока освободятся лабазы, чтобы начать работу.
- Я им не запрещаю забивать лабазы перед моей сменой. А если не хватает лабазов и участок способен обеспечить кардочесальный цех шерстью за более сжатое время, то это плохая организация труда, нужно сократить штатную численность работниц в сменах, либо сократить количество смен. Это уже ваши проблемы.
Это замечание возбудило присутствующих, ему стали выговаривать в том смысле, что он, работающий на комбинате без году неделя, много на себя берет, «яйца курицу не учат», технологии в отрасли десятилетиями отрабатывались не для того, чтоб их всякие случайные пришельцы ломали. В воздухе витало «проходимцы». В пылу полемики было сказано главное: "где это видано, чтобы рабочий получал за месяц полтысячи, когда они, с их выслугой, получают по сто сорок рублей. Кроме того, нельзя совмещать три должности и собирать лучших работниц со всех смен, которых готовили другие поммастера".
Сошлись на том, что с Владимира сняли одно совмещение. Вернуть в смену назад кого-то из рабочих он из упрямства отказался, так и работал бесплатно. Что-то это никому нарушением принципов справедливости не показалось. Работницы переходить из его смены отказались, а энтузиазма у него изрядно поубавилось, хотя работа нравилась.
Следующее разочарование Владимира ожидало, когда он попытался рационализировать один из трудоемких процессов в технологии. Здесь он столкнулся с таким сопротивлением отлаженной бюрократической системы, что у него надолго пропало желание проявлять инициативу. Интерес к производству, на котором по косности людей, призванных его совершенствовать, не допускалась гибкость мысли, стал угасать.
Шерстяная смесь подается в цехах чесального производства по трубам разного диаметра, от десяти сантиметров до полуметра. Все эти трубопроводы забиваются грязной и жирной шерстью и постепенно пропускная способность их снижается. Требуется очистка. Операция трудоемкая, занимающая много времени с остановкой производства.
Для этого сколачивалась бригада из поммастеров и слесарей смесового цеха числом человек десять. Затем в ночную смену в субботу останавливали смесовой цех, до утра бригаде предстояло очистить одну из труб. Всего их было четыре, получалось, что каждую неделю чистили по одной трубе. Периодичность очистки каждой трубы месячная. Плата за очистку была аккордной, твердой. С учетом демонтажа на высоте, протяженности трубы и работы без перерывов, она составляла двести рублей. По двадцать рублей на человека, а за четыре выхода в месяц это восемьдесят, неплохая прибавка к штатной зарплате. Владимир этих случаев не упускал. Но работа настолько тяжелая, что охотников было немного. Труба длиной в пятьдесят метров состояла из двадцати пяти двухметровых секций, соединенных фланцами. На каждом фланце до двадцати-тридцати стяжных болтов, которые надо раскрутить, секцию опустить с четырехметровой высоты на пол, прочистить и поставить на место. Все осложнялось установкой резиновых прокладок для герметизации.
Верный своим принципам, Владимир мириться с этим не захотел, стал искать способы сокращения времени и затрат. Для начала он замерил диаметры труб. Между делом сходил на свалку, где заприметил хомуты от крышек невозвратной тары из-под жидких химикатов со склада. Они ждали вывоза на металлолом. Очень удобные и жесткие, снабженные резиновыми кольцами с замками, они закрывали крышку на бочке одним движением на надежный замок с фиксатором. Эти хомуты по своей прочности не уступали болтовым соединениям. Времени же на установку не требовали. А соединение фланцев во всем объеме работ занимало не меньше половины. Даже с учетом установки нескольких болтов для верности, выигрыш был очевиден.
Каждый раз, после чистки труб, возникали проблемы с качеством работ, трудно было при меняющемся составе исполнителей найти виновных в браке. Поммастерам в смену приходилось при работающем оборудовании устранять неполадки, рискуя жизнью. Владимир предложил создать постоянную бригаду и себя в качестве ответственного за производство работ. Начальник согласился. Учитывая свое ноу-хау, не спрашивая одобрения на конструктивное вмешательство, пользуясь пофигизмом старшего мастера, бригаду набрал из пяти человек. Она с успехом выполняла прежние объемы. Оплата удвоилась. Резерв оставался в виде труб, диаметр которых не совпадал с готовыми хомутами. Владимиру в техникуме нравился курс «детали машин». Он и сопромат, как следует, освоил, когда делал конструктивную часть диплома, где без «Деталей машин» не обойтись. До этого, при изготовлении конструкций на одной из прежних работ, приходилось работать на вальцовочном станке. В его голове эти пазлы сложились в простую идею. Если нет готовых деталей, их следует изготовить. Стал конструировать вальцовочный станок с возможностью изготовления колец переменного диаметра. Когда уже все появилось в виде чертежа и описания, пошел к начальнику. Тот одобрил и отправил к старшему мастеру. Потом его передавали по инстанциям вплоть до главного инженера комбината. Там материал залег на рассмотрение. После нескольких напоминаний, его пригласили к какому то инженеру из конструкторского отдела и тот провел с ним разъяснительную работу такого масштаба, что Владимир понял тщетность и даже вредность своих усилий.
Чем руководствовался этот демагог непонятно, но резоны привел следующие:
1. Конструктивные изменения разрешаются только с согласия автора. Поскольку пневмопроводы и их подвеска сконструированы были при царе Горохе, то скорее всего, автора давно нет в живых. (По этой логике мы должны жить в пещерах и питаться кореньями).
2. Планы производства болтов для отрасли утверждены Основными направлениями, короче, пятилетним планом. А это цепочка от добычи руды до металлургической промышленности. (Инициатива грозит сбоем всей экономике СССР!).
3. Уменьшение объемов работ снижает требуемую численность работников в отрасли. Снижается категорийность предприятий, что влечет за собой уменьшение окладов и зарплат. Святое.
Между слов читалось: иди, занимайся своим делом, не мешай людям, тебе больше всех надо? Не высовывайся.
Владимир все понял. Он не очень удивился, когда в очередном техническом бюллетене увидел свои новшества по оптимизации внеплановых работ оформленных как рационализаторские предложения своего старшего мастера . На просьбу отдать чертежи сказал, что они могут навредить стране.
Упростить процесс очистки без разборки труб помог курьезный случай. Все вентиляторы,обеспечивающие очистку воздуха, воздушные завесы наружных ворот, транспортировку продукции, были сосредоточены в одном цехе и обслуживались дежурным специалистом, которого часто не было на месте. Владимир знал свои вентиляторы и в случае отказа сам их приводил в чувство. Однажды при подключении трехфазного вентилятора перепутал фазы. Включил вентилятор и когда пришел в цех, то не узнал его. Обычно разложенная для подачи на машины белоснежная смесь была покрыта грязными замасленными лохмотьями, которые вылетали из машины и продолжали захламлять оборудование, трубы и стены. Работницы в ужасе бегали по цеху, не понимая, что произошло. Вентилятор, который запустил Владимир, вместо отсоса стал выдувать воздух наружу. Шерсть, скопившаяся и зализанная по ходу движения воздуха, когда тот подул буквально "против шерсти", взъерошилась и вылетела назад в машину. Хорошо, что произошло в ночную смену, когда начальства не было. До утра занимались очисткой и отмывкой цеха, не выполнили план.
В следующую субботу Владимир взял упаковку из мешковины, в которой приходит на переработку шерсть, завязал ее вокруг вытяжного зонта и, переключив фазы, включил вентилятор. Грязная шерсть вылетела в мешки, на этом очистка закончилась. Заняла она вместо семи часов работы бригадой в пять человек, всего полчаса, выполненная одним человеком. Способ, нарушающий все установленные технологические нормы и приемы, в том числе техники безопасности и охраны труда. Зато насколько эффективный! С тех пор бригада имитировала занятость, выбирая момент, когда не было свидетелей, для выдувки грязи. При частой продувке шерсть не скапливается и не забивает проходы. Наверное, можно было легализовать этот способ, но, помня прежние попытки, не хотелось ввязываться. Да и халявное вознаграждение терять не хотелось.
Собственно задачей смесового участка было наполнять подготовленной смесью лабазы, расположенные в соседнем кардочесальном цехе. В них всегда была мягкая пушистая шерсть в разном количестве. Этим они привлекали любителей вздремнуть в тепле на готовом мягком ложе.
Лабаз представляет собой металлический контейнер, размерами с морской двадцатитонник, с механизмом подачи шерсти, с метрового размера надписями, запрещающими в него проникать.
Подача шерсти в лабаз из смесового цеха осуществляется принудительно вентиляторами посредством смонтированных под потолком пневмопроводов разного диаметра, В лабазе шерсть сдвигается щитом к передней стенке, на которой имеется вертикальная транспортная решетка с острейшими иглами-колками диаметром примерно в три миллиметра и длиной сантиметров пять. Решетка движется вверх, колки подхватывают шерсть и подают ее непосредственно в кардочесальные машины для дальнейшей переработки. Колки настолько острые, что это использовали негодяи, отлынивающие от работы и развлекающиеся разными способами. Они ловили расплодившихся в цехах кошек, швыряли их на колки и включали решетку. Бедное, ревущее от боли животное, пыталось спрыгнуть с вертикальной стенки, но это не удавалось, лапы, при попытке оттолкнуться, пронзались колками, а решетка двигалась вверх. Зазор между подающим щитом и решеткой, при срабатывании реле отключения подачи, составлял всего сантиметров пятнадцать. Щит двигался со скоростью примерно сантиметр в секунду. Можно представить страдания живого существа, с которого соскабливается плоть заданным темпом.
В смену Владимира, после того, как он перепоясал одного такого любителя металлической цепью привода шестерен (вроде велосипедной, но шире), оказавшейся в руке, через всю спину, посетителей лабазов поубавилось. Правда, опять были разборки, но на этот раз общественность в лице всех женщин встала за него горой. Пострадавший с рассеченной спиной ушел на излечение, потом так и не появился.
Сложнее было с работницами. Калечить их не будешь, а слов многие не понимали. Девчата из общежитий, после интересно проведенных ночей, норовили отоспаться на работе при малейшей возможности. Другие не выдерживали до конца ночную смену. А лучшего места для отдыха не сыскать. Опасность была в том, что при проверке лабаза перед запуском можно было не заметить зарывшегося в шерсть человека и тогда у того уже шансов не оставалось, лабаз закрывался снаружи. Грохот работающего оборудования не позволял услышать вопли обреченного. Говорят, такой случай когда-то произошел. Увидели кровь на нитях уже прошедшей через все барабаны кардочесальной машины шерсти, остановили лабаз, но там, на колках стенки висели только ошметки человека. У Владимира, после того, как на инструктаже он это услышал, картина растерзанного, понимающего, какая его ждет участь и, скорее всего умершего от ужаса человека, возникала всякий раз при проверке лабазов перед запуском. Поэтому он, не заморачиваясь джельтменскими манерами, вышвыривал любительниц поспать из лабаза и придавал им импульс сапогом без всяких церемоний. Никто не жаловался. На повторное посещение в его смену, отведавшие подобного гостеприимства, не отваживались.
Досаждали парочки из других цехов. Они сознательно прятались в ворохах шерсти, стремясь продлить удовольствие от уединения, не понимая, что запуск лабаза вызван не прихотью поммастера, а технологией. На лекции времени не было, после предупреждения, что лабаз включается, и они сейчас будут размазаны на колках, Владимир закрывал лабаз, включал подачу щита, не включая опасную решетку. Влекомые беспощадным грохочущим механизмом к роковой колючей стенке, возлюбленные, как только открывался лабаз, вылетали из него и неслись прочь, обгоняя друг друга. Сапог за ними не успевал.
Работа их цеха была одной из самых малоквалифицированных, но участок считался одним из самых важных, так как обеспечивал бесперебойное производство всего комбината. А это более пяти тысяч человек только основных работников.