Мирослава стояла у окна и неотрывно смотрела на пульсирующую и кричащую толпу женщин. Она разрывалась от противоречивых чувств. Ноги ждали команды двинуться вперед и присоединиться к толпе, а разум приказал ногам стоять на месте и они налились свинцовой тяжестью.
Толпа кричащих женщин размахивала своими «аусвайсами» и истекала в едином порыве который можно было озвучить всего двумя словами: «Возьмите меня!!!»
Фрау Гера, с истинно арийской надменностью держала паузу. Ей нравилось быть над толпой и управлять ею. Она уже давно выбрала тех, кого заберет с собой на этот раз, и ее голубые глаза удовлетворенно наблюдали за беснующимися вокруг нее русскими женщинами.
Хотя, истинно русскими здесь можно было назвать далеко не всех. Вон там, немного в отдалении стоит гордячка Лана – светловолосая и голубоглазая грузинка. Чуть поодаль разместилась Сэва – пышнотелая азербайджанка, а вон стоит стройная высокая казашка Алма, а рядом с ней ее подружка – кубанская казачка Ира. А немного дальше и молча – стоят хохлушки. Они не машут своими бумажками . Их целая бригада, трудолюбивые и неутомимые в работе. Их фрау Гера всегда берет. Хохлушки – ее испытаная, закаленная в работе бригада.
Потихоньку стали подтягиваться и немцы. В основном, молодые парни,уже отработавшие свою смену и пришедшие им на смену новые. Прошел мимо усталой походкой их кареглазый бригадир – Хельмут. Он сегодня уже отработал, поэтому чуток навеселе. Ничего, это можно. Немцы любят выпить, когда работа сделана хорошо . Долговязые парни громко хохочут и отпускают веселые шуточки , глядя на громких «руссишен фрау».
Но «руссишен фрау» сейчас не до смеха.
Сегодня , на ночной смене, решается их маленькая, но вполне ощутимая судьба: заработают ли они восемьдесят дойче марок, или придется развернуться и тащиться назад, в свой военный городок по немецким булыжным улочкам и мостовым...
А вот появилась и вторая бригадирша – фрау «Красная шапочка».
Нет, ну что вы! Она совсем не юная и смышленая девочка.
У нее конечно же есть другое человеческое имя , но мы же ведь русские!
Мы не можем без того, чтобы не наградить кличкой то, что само просится и лезет в
глаза.
Наша фрау, в отличие от своих соплеменников, не носящих в любую погоду головные уборы – постоянно в шапочке. Вязаной, красной. А сама фрау – дама между сорока и пятьюдесятью годами – умильно улыбается и поглядывает на фрау Геру.
«Красной шапочке» до ужаса хотелось бы стоять в центре кричащей толпы и ощущать свою значимость – но нельзя.
Гордая наследница тевтонских рыцарей Гера – гордость женской футбольной команды, несмотря на свои полсотни годков, крепко держит бразды правления.
Немцы никогда не нарушают сложившейся иерархии. И «Красная шапочка» трусит в маленький кабинет. Там,сидя за столом, она будет собирать аусвайсы тех, кто останется на ночь и будет разгружать вагоны. А потом в шесть часов утра , получив их назад, заберут в кассе заработанные восемьдесят марок.
«Руэ-э!»(«тихо».нем.) –громко кричит фрау Гера и все замолкают. Полсотни глаз устремлено на ее руку с вытянутым перстом.
«Ду»! «Ду»! унд «Ду»… Ты! Ты! И Ты !
Фрау Гера выбирает из толпы тех, кто сегодня останется на работе. И они отходят в сторону. Это – бригада хохлушек, высокая Алма, и красотка Лана. Остальные, "отбракованные", заглядывают фрау в глаза с немым робким вопросом
-А мы?
Но фрау дружелюбно улыбается оставшимся, и громко кричит:
- Ау видерзеен! Нах хаус!
Спектакль подходит к концу. Скоро прогудит гудок и начнется ночная смена на немецком почтовом предприятии, «Дойче пошт» (Почта Германии) ,что расположено в узловом железнодорожном центре маленького немецкого городка на севере Германии.
Идет начало девяностых... Последние годы существования Советского Союза, но об этом еще никто и не подозревает...
Мирослава, хрупкая молодая женщина, жена молодого офицера и мама двоих малышей медленно возвращается к действительности…
Она продолжает стоять у окна.
Ну вот ...опять она не смогла, так и не смогла влиться в толпу своих товарок, таких же как и она жен офицеров, и на работу сегодня не попала.
Ну все. "Финита ля комедия".
Плакали ее утренние денежки и красивая зеленая юбка которую она себе облюбовала в новеньком магазине.
Сейчас ведь не то, что было в ГДР! Новые, западные товары так и просятся, чтобы их купили и носили. Боже, а какие детские вещи! В Союзе, с его пустыми полками – и не мечтают о такой красоте.
Ну как же неохота тащиться назад, домой, по темным осенним улицам...
Но что ж поделать, если она никак не может заставить себя поднять руку с аусвайсом и приказать своему рту громко кричать - «Возьмите меня»!
Все. Надо идти домой.
Поворачиваясь в сторону, она вдруг замечает, что рядом с нею стоит незаметно подошедший к окну «Гитлерюгенд».
Правда то, что он носит это имя, сам «Гитлерюгенд» и не подозревает.
Нет, ну а скажите, а как еще можно называть этого высокого, худющего и седого старика, с длинным лицом и длиннющим носом, чуточку напоминающего актера Плятта?!
Он ходит в кожаной, потертой военной куртке, а на голове у него – старый кожаный шлем, с ремешками на подбородке. Ездит на работу не на велосипеде, как все нормальные немцы, а на громко орущем мотоцикле с коляской. Он тоже бригадир, но никогда не кричит, а ходит и посматривает на работающих, своими маленькими голубыми глазками.
И что там он себе думает под своим шлемом, кто знает…
И вдруг он заговорил!
-А почему ты не с ними? - указывая рукой на женщин спросил он, естественно по-немецки.
-Я не могу.
По- немецки ответила ему Мирослава.
- Ты знаешь немецкий? Ты не русская? Ты Полька? - спрашивает старик.
- Я – Советская. – ответила Мирослава. Она уже привыкла к таким вопросам и знала что ответить.
Насчет поляков – у нее уже было свое мнение. Как-то раз в их женский коллектив затесался случайный мужичок-поляк из настоящей Польши. Отпахав с ними одну ночь, и шипя ругательства он поделился, что больше на такой собачий труд и за такие гроши не придет.
- Не можешь или не хочешь? – домогался ее ответа немец.
-Посмотри, они же все ТАМ стоят! – не унимался он.
-Не могу и не хочу! – ну чего ты пристал, в сердцах подумала она.
А немец не отходил от нее и смотрел на нее долгим взглядом.
Потом вдруг спросил:
- А у тебя муж и дети есть?
- Конечно есть! – Мирослава не понимала всех этих вопросов
-А они тебя любят? – не отставал дед.
-Конечно любят . И я их люблю.
- А я уже старый… И помолчав ,добавил
– Меня уже никто ни любит.
Мирослава тоже замолчала. Она не знала что ему ответить.
Немец задумался ...Помолчав, они разошлись.
Мирослава возвращалась домой на велосипеде, и думала...
Вот уже скоро год, как она работает на этой "Дойче Пошт".
Когда ее туда позвала с собой Наташка Иванова, ей и не представлялось, что она так долго задержится на этой работе .
Смена начиналась в девять вечера а заканчивалась в шесть утра.
За это время было всего два перерыва. Один - пол-часа , с двенадцати до пол-первого ночи – назывался «обедом». А второй - в три часа ночи - всего 15 минут.
В "обед" - немцы и русские действительно шли в столовую, где их кормили полноценным обедом из трех блюд всего за одну символическую дойче-марку. Особенно удивлял немецкий гороховый суп, который немцы обожали. Он представлял собой довольно густое гороховое пюре в большой тарелке где сверху плавала огромная длинная сосиска. Сосиска была вкусной а суп –он у наших всегда оставался. Зато немцы – выедали все без остатка.
Немцы вообще – любители чистых тарелок. Они стараются не оставлять ни кусочка, а хлеб очень тонко нарезанный, всегда доедают до конца.
Интересные они ребята! Веселые, шумные, курят, иногда отпускают крепкие словечки,громко хохочут и кричат - «Гезунд хайт»( на здоровье!) - если кто-то громко пукнет. Это не считается у них зазорным - громко пукать при всех. Работяги, одно слово…
Зато не выносят запаха чеснока, если кто-то из наших придет на работу , пообедав борщом с чесноком. Убегают и зажимают носы.
Но вот во время работы – куда девается их "ржачка".
Работают молча и быстро.И очень качественно. И ровно от свистка до свистка. У фрау Геры есть свисток, висит на веревочке на груди. На перерыв она свистит со всей дури и немцы бросают работу там, где стояли, становятся веселыми и разбитными, и вновь мы слышим их хохот.
Тут Мирославе вспомнилась ее первая рабочая смена.
Их работа заключалась в разгрузке вагонов с товарами и выбрасыванию этих самых коробок и коробочек на непрерывно движущуюся ленту конвейера, который поднимался вверх, где стояли сортировщицы, разгребающие этот сплошной поток и разделяющие его по другим конвейерам, с названиями немецких городов. Опускаясь вниз , каждый из этих конвейеров , заканчивался огромным железным поддоном с названием определенного города. Внизу так же стояли наши женщины и схватывали опускающиеся коробки, чтобы наконец-то погрузить их в «бигельды» (тележки). Потом эти тележки одну за другой цепляла фрау Гера к автокару, садилаь на него верхом и отчаянно свистя и руля мчалась на другие платформы, к стоящим наготове фурам. А возле фур тоже стояли наши женщины вместе с немецкими мужиками и грузили все эти коробки внутрь. Это был последний этап доставки груза. Потом фуры разьезжались по городам и городкам развозя товары заказчика.
Западная и Восточная Германии только что обьединились. И Восточная Германия жадно поглощала рынок своей западной соседки.
Восточные немцы заказывали массу товаров из толстых журналов-каталогов . Заказы были самые разные От телевизоров и видиков до колготок и нижнего белья. Были даже товары из секс-шопа, в виде анатомических частей тела мужской и женской природы и надувных кукол. Откуда мы это знали?
Ну так ведь немцы - тоже не лыком шиты!
Был у нас один весельчак, который видя наименование товаров как бы случайно цеплялся оберткой за железные борта и вот… на всеобщее обозрение и гомерический смех оттуда вываливалось что-нибудь …эдакое..интересное…
Правда, Мирослава имела за плечами медиинститут и насмотрелась таких «прелестей» еще студенткой, но ведь не все же наши "фрау" были врачами… Вот Наташка Иванова была химиком –технологом, а Люба Мухавец – имела высшее экономическое. Особенно данный факт поражал "Красную Шапочку".
Когда она узнала, что многих из нас высшее образование, она стала приводить своих подруг немок и показывать им Наташку - инженера. И повторяла -
-Вот видите это настоящий инженер!
Видно ее разум не мог никак справится с таким парадоксом. Инженер - и работает грузчиком !
А Наташке что - смеется!
Увы, офицерским женам с работой всегда было сложно. Проще говоря, работы не было в военных городках. Работать по специальности могли только избранные – жены высокого начальства, да и то – на всех не хватало…
Так вот, в первую свою рабочую ночь, молодая доктор так "уработалась", переворачивая и загружая посылки на конвейер, что домой она не ехала, а ползла, таща велосипед на негнущихся ногах.
А дома – не раздеваясь, в чем была , рухнула на пол, и уснула, пока ее не разбудил уходящий на службу супруг.
- Ну что? Наработалась? Больше не пойдешь ?
Спросил супруг, "подкалывая" ее.
Вот зачем он это спросил?! - Мирослава разозлилась.
Если бы не спрашивал может быть и не пошла бы, а так …
- Пойду.
- Ну-ну… смотри не сломайся.
- Не сломаюсь.
Потом привыкла. Даже стало нравится. Коробки плывут, ты их переворачиваешь, читаешь адреса , направляешь. Правда, руки после работы руль велосипеда не держали пальцы не гнулись, но все это с лихвой покрывало приятное чувство что все-таки смогла. Выдержала.
К одному только не могла привыкнуть – не спать по ночам. Особенно с двух до четырех. Глаза сами закрываются один раз, чуть было сама по конвейеру вместе с телевизором не поехала…
А еще появилась масса маленьких приятных бонусов На свои, заработанные, можно было купить свежайший горячий хлеб у частника-булочника. В Германии булочные открыты с шести утра. И какой оттуда плывет восхитительный аромат по спящим улочкам… Правда не таким уж и спящим. Немцы – ранние птицы. Молочные, мясные магазинчики тоже открыты уже в это время. А остальные, промышленные – где и юбка присмотренная висит – открываются с восьми утра. Зато в шесть вечера – городок вымирает. Все сидят дома и ужинают. Вот такая организованная нация. В девять – уже совсем тихо. Спят.
Не то, чтов военом городке – в восемь -девять вечера только и слышишь голоса из окон.
- Са-аша – домой! Наташа –домой!
А ребятня только к вечеру во вкус вошла.
Орут, бегают, то-ли в прятки, то-ли в казаки-разбойники гоняют…
Ну вот Мирослава и доехала до проходной. Солдатик-дежурный пропуска не стал спрашивать. И так видно что своя.
Так и шло время потихоньку. Дом – дети – работа – сон(пока дети в школе и садике).
А вечером – опять на велосипед и – в ночь, марки зарабатывать.
В военном городке постепенно начали разговоры разговаривать о том, как можно легко и быстро деньги заработать. И вот вдруг, на почте появились жена аж самого замполита полка и командирша, а к ним еще и молоденькая «особисточка» приклеилась. Видно тоже юбки себе решили подкупить, хотя сами еще и на дневной работе числились в полку.
Но как –то быстро они испарились с немецкой почты. То-ли мужья им запретили, то- ли сами не выдержали.
Правда «особисточка» осталась. Сама - москвичка, папа- какой-то высокий чин, а ведь тоже - хочется свои деньги заработать. Но девчонка она оказалась веселая. Правда, на втором перерыве который всего 15 минут был, не до веселья было. Все лежали головами на столах и молчали. Только хохлушки что-то на своей "мове"между собой тихо щебетали, правда, никто на них и внимания не обращал.
Хохлушки самые выносливые были, они эту почту еще при ГДР окучили.Закаленные.
Был еще один случай, который Мирославе особенно запомнился.
Ночь была тогда очень тяжелой. Работы – масса. Несколько поездов разгрузили. В конце под утро все уже никакие были.
Бригадиром была тогда фрау Гера. Она прыгала по залу, как молодая коза и в свисток свистела.
Чистокровная грузинка и натуральная блондинка Лана, стояла напротив Мирославы.
Руки уже не двигались а коробки сверху все шли и шли…
Лана ,усталым, остановившимся взглядом смотрела на их поток и неподвижно стояла, опустив руки…
Вдруг этот непорядок заметила проносившаяся мимо, фрау Гера. Она поскочила к Лане и заорала ей в лицо:
- Арбайтен!!!
- Найн! – ответила очнувшаяся Лана, глядя ей прямо в глаза.
Фрау Гера опешила.
- Арбайтен !!! - еще громче заорала она.
- Найн. Твердо ответила ей Лана
- Вэк! (Вон!) – сказала фрау Гера, указывая рукой на выход
- Найн. Продолжая смотреть ей в глаза сказала Лана.
Фрау Гера замолчала. И они продолжали смотреть друг другу в глаза.
Потом фрау развернулась и ушла.
- Ну все девки. П...ц! Больше она меня на работу не возьмет. Отработала. - Сказала Ланка.
Мы молчали. А что еще тут скажешь.
И что вы думаете ?
На следующий раз Гера подошла к Лане и забрала в свою смену.
Вот так. И потом Ланка стала у нее любимой и незаменимой. Всегда Гера ее выбирала.
Вряд ли Фрау знала национальность Ланы Русские мы там все были. И Родиной своей считали наш общий «Совьетунион» - так немцы его называли.
И вот еще интересный был момент. Работали ведь в основном молодые парни –немцы и молодые привлекательные женщины.
Не было никаких заигрываний с немецкой стороны. Наши девушки – глазками стреляли, парни были симпатичные, а вот немцы – нет. С немками только обнимались.
Парадокс.
Наверное, генетическая память у них осталась, что русских трогать нельзя.
Прошло некоторое время и с Мирославой случился случай, обьяснить который она себе так и не смогла тогда.
Работали они, как обычно на конвейере, вместе с Любой , подружкой.
Бригадиром тогда был старик -«Гитлерюгенд».
И ни с того , ни с сего подходит он к Мирославе, здоровается, и начинает смотреть, как они работают.
Постоял, помолчал, а потом спрашивает:
- Хочешь я тебя на «письма» переведу?
Надо сказать, что на почте было одно место, что-то вроде «Рая». Этот райский уголок располагался в небольшой и теплой комнатушке, где стояли небольшие полочки с письмами. Работало там всего три человека – очень приятная женщина-бригадир и две высокомерных молодых немки. Русских там не было никогда.
Когда до Мирославы дошло, что предлагает ей «Гитлерюгенд», она немножко обалдела, а он продолжал.
- Сейчас много работы стало, туда нужно два человека. Ты можешь взять с собой подружку, какую хочешь. Только там нужно очень хорошо работать. Я за вас поручился.
Странный какой-то старик…Она вгляделась в его глаза. Глаза были добрые и очень грустные.
- Ну конечно же хочу! Я вот эту подружку возьму – и Мирослава показала на Любу.
- Хорошо. Тогда пошли.
И под ошарашенные взгляды товарок , втроем они ушли – «Гитдерюгенд», Люба и Мирослава.
И девочки стали работать на письмах .
Вот если человек кидает тяжеленные гири, а потом ему дают покидать маленький мячик...
Примерно такое сравнение можно было привести, когда девчонки попали после огромных посылок на раскладку писем.
И больше они оттуда до конца своей почтовой эпопеи уже не уходили.
Конечно же, доходили до них ядовитые слушки, что якобы они неимоверную взятку деду предложили, и он их туда поставил работать. Но зачем обращать внимание на глупые женские сплетни офицерских жен? Ведь надо же чем-то в свободное от работы время заниматься!
А «Гитлерюгенд» их не оставил. Заходил иногда, подходил и спрашивал, как работается?
Говорил о чем-то с приятной бригадиршей и указывал на них.
А еще ,иногда заходил к ним во время перерыва – у них был теперь свой отдельный перерыв – и разговаривал…
- А есть ли у вас свой дом в Союзе? – спрашивал он?
-Нет! – весело отвечали ему девчонки. А зачем? Мужьям служебное жилье дадут!
- Нет, не правильно – солидно говорил немец.
-Дом – это самое главное для человека, даже если он пустой, потом вещи купите. А дом должен быть.
- Да ну его, дом, мы такие клевые кроссовки"Адидас" купили вчера! –парировали девчонки.
-Ведь у нас в Союзе - ну совсем ничего в магазинах нет!
-Глупые вы, молодые еще. Ничего не понимаете. – грустно говорил им дед.
И замолкал. Смотрел куда-то вдаль...
И больше ничего не говорил. Свой выбор он уже когда-то сделал...
Наверное вспоминал тех кого он любил, и кто любил его, когда он сам был молодым и глупым, а нас - веселых и разговорчивых русских девчонок - тогда еще и вовсе не было на свете...
А потом, мы совершенно случайно узнали, что старик, которого мы прозвали "Гитлерюгенд" был немецким коммунистом. И звали его - Карл.
Правда узнали мы это уже после того, как он ушел в иной мир, откуда нет возврата...