Серия рассказов из сборника "Депозит скупщиков New Life"
________________________________________________________
«Двойня – Ден и Генри Хамми + Лора Ласка».
Автор текста Надежда Сапега.
2014г. Редакция: июнь, 2020г.
«Все они были несчастны,
потому что ничего не знали друг о друге».
Ден и Генри Хамми всегда знали, в чём провинился их отец Ральф и как был наказан. Мать их Айседора не скрывала этого, но воспитала сыновей в полном уважении к Сообществу New Life, к его правителю, закону, и к долине, в которой они родились. После казни мужа она могла бы оставить двойню сообществу и найти где-нибудь, за пределами долины Людоедий, новую судьбу, завести обычных детей, ибо не носила в себе gobbl-гена; или могла переехать с двойней на земли традиционного расселения gobbl-народа, где мальчики были бы среди своих, там она легко скрыла бы от них Оморскую трагедию; но сама Айседора не мыслила жизни вне New Life, вдали от Александра Ломбича – своей первой и единственной любви… Поскольку наказан тогда был не только Ральф, но и всё семейство, мать привила сыновьям ложную вину и обязала их тщательно хранить благопристойность и послушание, все те качества, которыми обладала сама. Айседора считала, что вину Ральфа его сыновьям не искупить никогда и благопристойность – лучший способ не раздражать окружающих и правителя.
Довольно ветхий домик, возведённый родителями Ральфа на мысе из всякого хлама, и сбежавшими куда-то после скандала, был заселён Айседорой с сыновьями и Арнольдом вновь, в нём они ютились после дарованного правителем прощения; вскоре, по указу того же распорядителя, это неуклюжее строение снесли – расчищали места для домов титулованных семей. Семью Хамми временно разместили в тесной комнатке dormitory и выделили небольшой финансовый пай из казны для нового жилья и участок намного дальше от центральных домов, но чуть больше прежнего; место было неудобным, в яме, но строительство пошло.
Когда приземистое, каменное строение на два хозяина накрыли крышей, Айседора с Арнольдом и мальчиками переселилась в новое Хамми-поместье. Оно походило на маленькую крепость, едва выглядывавшую из своей ямы, а фасадом было отвёрнуто от улицы и проходивших по ней скупщиков, глаза задевали лишь его глухую каменную кладку и железную крышу, но семье оно показалось прекрасным и, по их меркам, огромным. Лачугу родителей Ральфа называли Хамми-будкой, а это строение сначала Хамми-логовом, но дразнилка не прижилась; Айседора вела добропорядочную жизнь и на унижения отвечала благожелательностью – былые чувства к Александру давали ей надежду на то, что вдруг она окажется рядом с правителем снова, и она старалась очень. Дом Айседоры стали называть Хамми-поместьем – ни как не иначе – из уважения к ней самой… Когда семья немного обжилась, Арнольд счёл себя ненужным в доме Айседоры и покинул поместье, хотя и был его совладельцем…
Ден рос коренастым крепышом – темноволосый, коротко стриженный, он отлично учился, его интересовало право – на отца он нисколько не походил, впрочем, как и на мать. Айседора утверждала, что старший из двойни пошёл в её деда. А у Генри была внешность блондинчика-сердцееда с пышной чёлкой набок, он напоминал казнённого Ральфа – люди замечали, что второго сына мать любит больше. Она часто восхваляла Генри, нежно обзывая «моим мальчиком», так его и дразнили в городке Мальчик Генри. Генри был словоохотливым и хватким, а Ден собранным и настороженным, но оба они хранили привитую матерью благопристойность.
За внушительным телом и отчуждённостью Дена прятался крайне чувствительный и ранимый человек, трагическая история семьи с самого детства довлела над ним, но, несмотря на внешнюю замкнутость, он быстро нашёл себе невесту – миленькую простушку из Ново-Морья по фамилии Ласка – и решил, что девушка эта подходит в супруги будущему общественнику. Генри же поглядывал на девушек New Life, но встречаться ни с кем не мог, все невесты были просватаны. Ден говорил брату, что у него нет шансов, правитель не даст ему помолвку ни с одной из них, надо проявлять самостоятельность и искать жену на стороне, а не ждать милостей от Ломбича,– он и так снизошёл к ним насколько мог.
Ден выяснил, что взять в супруги поселенку Лору Ласку без одобрения правителя он не может, нарушение «Закона Александра» влечёт за собой немалые денежные штрафы, а скудный депозит семьи растрачен на новое жильё. Когда ещё их полузаброшенные пруды окупят эту трату?! К тому же, Ден представить не мог, как он отправится в мэрию и станет просить о чём-либо человека, придумавшего для его отца такую жуткую казнь. Мать отказалась идти с сыном к правителю, сказала, что Дэн должен преодолеть свои сомнения и страхи сам, раз он самостоятельно выбрал невесту. Александра Ден видел всегда только издали и мельком, натуру его изучал по слухам и очень нервничал, не зная, как пройдёт разговор. С ним пошёл Мальчик Генри.
— Не волнуйся, брат! Женим мы тебя на твоей Ласке! – весело заявил брат, но при виде Александра оробел и он, правда, тут же опомнился, поприветствовал Ломбича от них обоих, и от Айседоры и стал торопливо объяснять, почему стоит дозволить Дену взять в жёны выбранную им девушку. От нервного перенапряжения Генри молол чушь про любовь и чувства, а Ден с трудом поднимал на правителя глаза, не в состоянии произнести ни слова. Генри, уже почти обезьянничал, видя бездействие брата, а Ден всё молчал… Дело было серьёзным и упиралось в финансы, а не в любовь. Ден, в отличии от брата, это понимал, и жалел, что взял Генри с собой, потому что тон разговора братом задан был неверный.
Предки Хамми не успели нажить должного состояния на своих прудах, творя в долине скандальную ерунду, хотя задумка с этим предприятием была дельная. Рыбой они могли снабжать Кураж и другие ближайшие поселения; но забросили дело и существовали на подачки казны, пока не навредили правящей семье… Взять невесту со стороны и без приданного, грозило казне сообщества увеличением нахлебников. Разве правитель на это пойдёт? Но понимал Ден и то, что если не делать усилий, он и брат рискуют остаться бездетными бобылями в New Life, поэтому решил просить у Александра не столько дозволения женитьбы на Лоре, сколько – для начала – работу при мэрии. Лора же могла оставаться у своих родителей, он, как муж навещал бы её, пока не зачал, а там и денег бы накопили, и она переехала бы в их новый дом на мысе. К тому же, он задумал сделать шаг «конём назад», пообещав от лица Генри, начать реконструкцию рыбного хозяйства, о чём Генри и не подозревал.
Ломбич терпеливо слушал бредни Генри, молча наблюдая за обоими братьями, и вдруг предложил Дену должность секретаря мэра, но за символическую плату; по проф/опросам правитель знал, что Ден мечтает заняться политикой и подумал, что хоть кого-то в этой семейке можно привлечь к отдаче долгов казне. Реакция двойни на предложение Александру понравилась, парни вытянулись в рост и сосредоточились – привитая благопристойность сразу всплыла на поверхность. Видно было, как по лицу Дена пробежало облегчение, и он кивнул головой, судорожно глотая ком в горле. Помолвка тоже была одобрена. Генри радостно стукнул брата по плечу, пытаясь выбить из него хоть слово и снова запел, что Ден на самом деле очень умный и дельный парень, просто стесняется! Он за брата очень рад, и всё такое! Хотел было замолвить словечко и за себя, но промолчал до лучшего момента. Дома матери и брату Ден сказал, что в благодеяния правителя не очень-то верит, и в предложении этом есть какой-то подвох.
Отметили Праздник Звёзд Дена с Лорой скромно, но весело – веселил всех Генри, вот только брачной ночи за этим не последовало; а после походов на работу, в мэрию с Деном и вовсе стали твориться какие-то непонятности. Он избегал жену – и избегал её, пока это не сделалось явным. Лора пожаловалась на это Генри, тот кинулся выяснять причину такого поведения брата. Ден начал свои объяснения с того, что всем им стоит держаться подальше от Александра, в общении с ним таится опасность. Какая, он не сказал? Мысли Дена в разговоре с братом путались…
— Опасность в Александре?! Ну, допустим. А с супругой твоей что не так? Она говорит, что ты не спишь с ней. Как же родятся ваши дети? – возмущённо выяснял Генри.
— Она... не нравится мне.
— Как это, не нравится?! Ты сам её выбрал! Что происходит, Ден? – Генри удивлялся и злился, ему казалось, что вот фортуна повернулась к их семье лицом, а брат всё портит.
Начальником Дена стал мэр Эжен, соратник Александра, который в тонкости многих и многих дел нового молодого секретаря не допускал, и по сложившейся тайной обстановке в мэрии Ден предположил, что опасность для Хамми-семейства могла быть, но пока неявная… И правда, по замыслам Александра, родовую gobbl-ветвь долины решили сделать неким отстойником, сбрасывая в неё через брачные союзы неугодных сообществу потомков разных семейств; всяких bastard(ов) и лиц с физическими и умственными отклонениями, если таковые будут нарождаться. О таком Ден, конечно, догадаться не мог, но стал подозрительным и с начала работы в правлении у него развился настоящий психоз. Скоро Ден понял, что как и погибший отец он не выносит Ломбича, и не должен находиться рядом с ним, иначе случится беда…
Ден пытался справиться с нарастающей у него истерией, как учила мать, но становилось только хуже, а тут ещё подлость брата – Генри вдруг начал ухлёстывать за его Лорой. Ден накинулся на Генри с кулаками, а тот отшутился, что хотел только ревность вызвать, чтобы Ден заботился о супруге, а не о надуманных страхах. Ден не поверил брату и психоз его увеличился.
Вскоре удача посетила и Генри – он получил помолвку с девушкой, которую дразнили «дочерью Девида», Самантой Сох. Матерью её была леди Конвульсия – из-за которой погиб Ральф, но на это не обратили внимания, потому что приёмным отцом был сам Александр, а реальным отцом всеми любимый мэр Девид Отто. Генри и Айседора просияли от радости; и даже Дена немного отпустило, он соединился, наконец, со своей Лаской и зачал на радость Лоре и семье.
На Празднике Звёзд Генри и Саманты присутствовал сам Ломбич – в сообществе это считалось особой честью! Александр подарил жениху и невесте новенький красный авто (известной марки); в то время он женился вторично, но новой леди New Life на празднике не было; рядом с правителем стоял его сын, наследник Эль-Мория, злобный смазливый мальчишка пятнадцати лет, которого сам отец называл Пауком-Иванычем. Подросток Эль в своём возрасте легко замещал мэра и ведал финансами сообщества, при нём Ден чувствовал себя скованным и ненужным, и сказал брату, что парнишка стал его надсмотрщиком, но Генри ответил:
— Ден, Эль всего лишь мальчик. А у тебя, и у меня теперь медовая жизнь, расслабься!
Хамми не знали, что предложенная Генри невеста успела побывать в брачном союзе с одним из потомков графа-афериста Вилли и уже имела дитя, а семейство их было объявлено «вне закона» и депортировано из долины. Совсем молоденькой Саманта осталась без мужа и ребёнка… Генри разочаровала брачная ночь, вместо сладких ласк он получил горький рассказ о расставании Саманты с любовью её жизни, но он скрыл это от Дена и матери.
Вскоре Саманта забеременела, и с ней творилось что-то неладное – радушная вначале, она вдруг померкла: сознание её странно-расплывчатое временами улетучивалось вовсе, у неё обнаружилось множество фобий, доводивших её до исступления. Айседора и Лора носились с ней, пеняя на беременность, думали, пройдёт, но не проходило; начались периоды истерических припадков. Генри растерялся, и Айседора скорбно глядела на сына, а Ден не глядел вовсе, он постоянно находил поводы уйти из дома.
Кто мог помочь? Родителей Саманты не было в живых. Окружающие говорили, что девушка эта порченная, и не потому, что незаконнорожденная, а потому-что Девид, хоть и был всеми уважаемым в Сообществе мэром, но в роду у него все такие; бабка была уродиной, сестра, и вот Саманте передалось. А предки матери кто? Да, ещё она с сыном графа-афериста водилась, а ту семейку не зря кровопийцами прозвали, они из девчонки душу-то и вынули... Девид Отто был симпатичным, чернявым, крепко сложённым человеком, леди Конвульсия далеко не красавица, но и не уродина, а вот сестра Девида Шарли действительно имела пугающую внешность, была уродиной и от того жила затворницей.
Генри от этих сплетен раздражался, но знал уродину Шарли и решил показать Саманту врачам, те сказали, что возможно, состояние его жены происходит от генетического заболевания, усугублённого беременностью. Денег на лечение девушки у Хамми не было, разве что продать дорогое свадебное авто? Айседора решила сообщить о состоянии Саманты Ломбичу, он её приёмный отец, пусть решает, что делать. Александр навестил приёмную дочь и попал в разгар истерического припадка – ничего такого до сей беременности за девушкой не наблюдалось, хотя она и слыла странноватой.
— Была бы у нас вакцина из Amorfatyma! – задумчиво сказал Ломбич и добавил. — Генри, не надо ничего продавать. Пусть Саманта носит плод до конца, если ребёнок родится порченным, как мать, а сама она не придёт в себя, заключишь другой брачный союз,– от таких слов Хамми были в шоке, но смолчали.
Семья мучилась с Самантой до самых родов. Девушка таяла на глазах и перестала их узнавать... Во время её беременности скоропостижно ушла из жизни Айседора – не выдержало сердце... Лора успела родить дочь, а Ден продолжал опасаться Ломбича и убегать из дома... Генри был несчастным, от всего этого у него сдавали нервы, и он попытался найти успокоение в объятиях невестки – стал домогаться Лоры, а у той чуть не пропало молоко. Ден застал брата за ролью соблазнителя во второй раз, и братья подрались…. День родов Саманты стал самым страшным днём в жизни Генри и остальных. Погибая, Саманта кричала на весь дом, она умирала от своего заболевания и в это время у неё начались схватки. Соседи сообщили шерифу о страшных криках в Хамми-поместье, тот явился, ему сказали, в чём дело, шериф сообщил Александру.
Правитель приехал, вызвал и оплатил врачей из г. Куража, те кололи Саманте успокоительные и болеутоляющие, но сами не верили, что это хоть сколько-нибудь поможет. Через три часа мук у несчастной остановилось сердце; погибшей тут же сделали кесарево сечение и из лона её достали девочку, живую и на вид здоровенькую. Правитель не позволил обследовать ребёнка, он решил, что ребёнок этот не жилец, лишь велел Генри дать младенцу имя. Генри назвал девочку Дакотой; ждали, что младенец оставит жизнь вслед за роженицей, но Дакота сосредоточено пососала грудь тёти Лоры, а потом мирно закрякала в люльке…. После похорон матери и Саманты Генри пришлось прощаться и с братом – Ден покончил с собой… Он оставил записку, что делает это осознано, но причины не пояснил.
— Что за дурь сидела в его голове?! – не мог понять Генри, потрясая руками в воздухе. — Как вы общались, что ты знаешь?– спрашивал он у Лоры. В доме остался он, невестка и два младенца. Лора ничего не знала; прижимая к себе дочь Ренату и покачивая люльку с Дакотой, она старалась избегать общения с братом погибшего супруга. После ухода сразу троих членов семьи Генри потерял свою весёлую говорливость, он то кричал на неё, то навязывался в женихи. Лора жаловалась своей матери и та присылала на помощь дочери свою племянницу, сироту Дебору. Двоюродная сестра Лоры была воспитанницей её матери и стала помогать Лоре с детьми.
С раннего детства Дебби дружила с Элем Ломбичем, друзья – не разлей вода! Об этом знали в городке все. Дебби пацанкой носилась с взбалмошным Элем по улицам на велосипедах, сбивая прохожих. Эль считал её лучшим другом, и девочка часто гостила в доме правителя. Генри пропустил этот факт мимо себя… Впервые он увидел Дебби возле люльки своей новорожденной дочки; хотя Дебби и раньше приходила в Хамми-поместье проведать Лору, они ни разу не столкнулись до тех пор, и теперь он удивился. Ни о существовании Дебби, ни того, что Паук-Иваныч умеет дружить – и дружит он именно с сестрой невестки, Генри не подозревал. Сестра Лоры была в восторге от Эля, она взахлёб рассказывала об их детских шалостях и о жильцах «Дома на Сваях», в котором проживал правитель с семьёй. «Надо же!– думал Генри,– оказывается, не такие они и страшные, эти Ломбичи. Чего же Ден боялся?! Почему дошло до суицида?»
Как бы Дебби ни восхищалась Элем и его роднёй, но сватать ещё одну невесту у Сообщества Генри не рискнул. Вдруг всё не просто? Вдруг Ден раскрыл страшную тайну Ломбичей, и ему лучше, и правда, держаться подальше от правящих лиц долины? Генри решил взять в жёны невестку и восстанавливать рыбное дело; он всерьёз приударил за вдовой брата, но с делом не получилось, его втянули в секретариат. Парня вызвали в мэрию и, не принимая возражений, передали должность Дена. Не сказать, что это огорчило, скорее, порадовало Генри, сколько бы он не размышлял над опасениями и трагедией брата, всё же страхов его не разделял. Бумажная волокита была в тягость шебутному напереживавшимуся парню, но он наспех учился, едва разбираясь в порученных ему делах. Всем по-прежнему командовал Эль, и это его тоже радовало, Генри был безынициативным человеком и считал, что выполнять чужие распоряжения легче, чем проявлять собственную волю. Вне гласную помолвку с Лорой он узаконил через мэра, к правителю ходить не стал, вот только невестка оказалась не в восторге от их помолвки, брачную связь с ним она посчитала кровосмешением и спорила с Генри.
— Я не могу пойти за тебя, Генри, ты брат моего мужа.
— Брат. А чью кровь мы смешаем – только, твою и мою?! Крови Дена ни во мне, ни в тебе нет. Сперма в тебе его была, да вышла, вон в люльке лежит.
— Как тебе не стыдно? Память родного брата не чтишь, – увещевала Лора.
— Он что, герой? Позорная это память! Только трус может покончить с собой. Надо же, ни с чего пойти в долину, найти этот гадкий цветок и кинуться ему в объятия на глазах у толпы туристов. Придурок он, вот и вся память.
…Генри вовсю выслуживался перед правителем, и после смерти мэра Эжена был назначен мэром городка, правда, к делам мэрии его не подпускал Эль. Генри продолжил выполнять функции секретаря, но был доволен этим; не важно, кем считал его правитель и Паук Иваныч – важно, кем остальные… Для всех он был мэром и приближённым Эля, благодеяния правящей семьи казались ему немалыми: каменный дом, крутой авто, должность – всё отлично, кроме жены. Лора, как могла отбивалась от его ухаживаний, пошли скандалы. Смешливый прежде и весёлый Мальчик Генри теперь злился и криками грозил, что заберёт у неё ребёнка и выгонит вон из городка на правах мэра, иногда даже выталкивал за дверь. Земельный пай Дена и часть дома перешли дочери погибшего, а Лора даже опекуном Ренаты не являлась, им стал Генри. Ренату ей не отдадут – по брачному договору потомки погибшего принадлежали сообществу скупщиков, Лора этот договор подписывала. New Life ничего своего не отдавало – ни пяди земли, ни единой копейки, ни потомков. Уйти к матери в Ново-Морье без ребёнка она не могла, и не знала, что делать, лишь вздыхала?
Генри попрекал невестку за хлеб, а Лора продолжала жаловаться матери и сестре. Дебби советовала пойти к правителю: «Он добрый!» Мать тоже советовала: «Лора, проси статуса скупщицы, иначе никак». По закону сами скупщики, родив потомка, могли выйти из Сообщества без права возврата, но с финансовым паем и с компенсацией за земельный надел. Получив титул «скупщицы долины», выполнившей долг зачатия, Лора могла взять опекунство над дочерью и не зависеть от Генри, могла поселиться с ней в dormitory или снимать жильё, но она только вздыхала. Генри терпел отказы Лоры года полтора и в один момент сорвался – дошло до интимного принуждения, невестка забеременела, но так и не дала согласия на союз.
В New Life Союзы заключали после III Созревания (15 лет), Эль и Дебора были подростками 17 лет и Эль добился от отца разрешения на брачный союз с безродной сиротой. Ломбич говорил с тёткой девушки о брачном союзе – невеста только этого и ждала – но тётка велела всем ждать совершеннолетия. Эль не остановил натиска и Ломбичи предложили усыновление её воспитанницы. Сообщество практиковало усыновление приютских детей, мать Лоры официально передала бы опекунство над племянницей им и порядок! Но женщина отказалась сделать это, пояснив:
— Дебора не сирота, у неё есть я. К тому же, моя дочь Лора несчастлива в вашем Сообществе. Её унижали разными способами и дело дошло до безнаказанного насилия, которое кончилось беременностью. Я не отдам вам племянницу, нет, нет и нет!
Женщина жалела свою дочь, наблюдая дерзость сына правителя, ей стало жаль и племянницу, поэтому она увезла её подальше от долины Людоедий… Потеряв Дебби из вида, метая молнии в Хамми-поместье явился разгневанный Эль. Вместе с Генри он допытывался у Лоры, куда скрылась её мать с его невестой? Лора этого не знала, сначала она даже не понимала, о чём речь, мать не оповестила её об отьезде, но через неделю какой-то человек вызвал Лору к пропускнику долины и передал ключи от их домика с запиской: «Лора, не волнуйся за нас. Если будет плохо у скупщиков, можешь вернуться домой. Мама». Генри нашёл записку и взбесился... Он дождался рождения своего бастарда, дочери Свифт; лишил Лору временного членства за неподчинение «Закону А» и депортировал из долины. Со слезами, оставив двух дочерей, несчастная Лора перебралась в Ново-Морье, а Генри благополучно растил племянницу Ренату и двоих своих девчонок, Дакоту и Свифт с помощью няньки...
Спустя несколько лет Генри признался Лоре, что не поступил бы так жестоко, если бы его сватовство к ней не совпало со сватовством наследника Эля к Дебби. Постоянно жалуясь матери, Лора чуть не погубила положение их семьи в сообществе.
— Да, брат мой малодушничал и дурил, и законы New Life жестоки, но зря ты нагнетала обстановку. Меня тоже испугала жуткая кончина Сандры и Дена. И мать – все они так неожиданно умерли. Прости за давление и насилие, но... Сын правителя был влюблён в твою сестру с преданностью подростка и если бы он хоть на миг понял, что это твои действия лишили его счастья, он сжил бы нас со свету. При всём своём умении искренне дружить и любить, Эль ретивей правителя-отца, я слышал, как он сказал однажды: «Эти сыны Хама полетели бы в тар-тара-ры вслед за графьями-аферистами!» Чтобы Эль не уловил всех тонкостей своей трагедии, я, на всякий случай, отдалил тебя от сообщества и подобострастничал перед правящим семейством…
продолжение следует.