В прошлом году мы отмечали столетие отца. Как и многих боевых товарищей, его уже нет с нами 14 лет.
На момент начала Великой Отечественной войны ему было 24. На момент окончания - 28.
Даже если предположить, что всем, ныне остающимся в живых ветеранам, в день Победы 1945-го было восемнадцать, то теперь, спустя 72 года, - это уже девяносто.
Много ли людей даже в мирное время доживает до этого срока? А если они ещё и имели боевые ранения?
В детстве меня когда-то окружали одни ветераны. Я помню их всех спокойными, весёлыми и добрыми людьми. Помню их глаза - светлые, доброжелательные. Это были глаза победителей. В них отсутствовала та психопатия, которая характеризует украинских воинов АТО.
Сейчас, в невоенное время, много растёт безотцовщины. В поколении 50-х годов мы почти все почему-то имели отцов. В моём классе, например, только один мальчик жил без отца.
Во времена моего детства все ветераны отчаянно строились, помогая при этом друг другу. А ещё у них обязательно оставалась какая-нибудь памятная военная аммуниция. В моей семье её наверно было больше всего, потому что отец служил не где-нибудь, а в ВВС, в штурмовой морской авиации.
Кроме самолётных наушников у нас были настоящие меховые унты, штурманские часы, кожаный шлем и шикарная шуба мехом внутри и толстенной кожей снаружи. Эту историческую шубу я запомнила больше всего, потому что мы, вывернув неимоверными усилиями её наружу, играли в ней в волка и медведя, бегая на всех четырёх конечностях по дому, рыча и "пугая" маму и папу. А ещё иногда эту шубу у отца брали напрокат на второй день свадьбы, используя с той же целью, обряжаясь под медведей.
Отца в те времена все соседи между собой называли не иначе как Иван-лётчик, а поскольку детворы на улице было тогда много и всех по именам не запомнишь, то мы с братом назывались детьми Ивана-лётчика. Придёшь бывало "в гости" к кому-нибудь из соседей, сидишь у них на дереве, обжираясь шелковицей или черешней, и слышишь, как хозяева спрашивают у кого-нибудь из зашедших на короткий разговор:
- Чья это девочка?
- Это дочка Ивана-лётчика...
Ветераны не любили рассказывать о войне. Возможно между собой об этом и говорили, но при детях никогда. То ли они нас оберегали от таких подробностей, то ли сами не хотели вспоминать, но этой стороны их жизни мы никогда практически не знали.
Знаю только, что для отца война началась в Киеве, куда они пригнали новые самолёты. Да и то мне об этом сказала мама. Знаю, что его экипаж как-то разбомбил два раза подряд два военных транспорта в море, их всех ждали за каждый транспорт боевые ордена, но как раз в скором времени разбомбили их штаб. Что это был за "транспорт", остаётся только догадываться, потому что отец не уточнял. На его языке это был транспорт и всё.
А вот дед однажды на старости лет проговорился. Он принимал участие в обороне Москвы и вспомнил однажды, как дезертира солдатика перед строем расстреляли. Дед с таким сожалением об этом вспоминал, так переживал, что я не выдержала и сказала:
- Дед! Да не переживай ты так! Ну, время тогда было такое, остановить людей было как-то нужно, чтобы не разбежались...
А дед вдруг как вскинется и с таким отчаянием, с такой слезой в голосе вдруг как скажет:
- Что ты понимаешь? Что ты видела? Ведь он же был ребёнок! Понимаешь, ребёнок! Ему было всего восемнадцать лет! Ну,испугался...побежал...совсем ещё необстрелянный...
Да ты хоть знаешь, как там было страшно? Мужики сорокалетние не выдерживали, а он мальчишка совсем...только от мамы...Он стоял перед строем и плакал...А они его расстреляли!
В войну было деду лет сорок, а когда он это рассказывал, девяносто.
С войны дед вернулся инвалидом первой группы с сопровождающей медсестрой. Как он умудрился с таким тяжёлым ранением и контузией дожить до девяноста двух лет, мне и самой непонятно. Тем не менее он не только с бабушкиной помощью полностью восстановился и избавился от инвалидности, но и до самого выхода на пенсию по старости успешно работал.
Однажды они с бабушкой вспоминали первый день Победы сорок пятого года. Тогда в их селе устраивали по этому поводу митинг и пришли к деду с просьбой его открыть. Так и сказали:
- Ты в первый день войны митинг открывал, тебе это делать и сейчас!
Дед, не помня себя от радости, в одних трусах побежал бегом на этот митинг! А за ним следом бабушка с его брюками в руках!
Далее уже бабушка, рассказывая, веселилась вовсю. Дед на митинге сказал всего одно слово:
- Товарищи!... - И заплакал!
В каждой семье свой счёт ветеранов.
Брат отца Михаил пропал без вести в Бресте в самом начале войны.
Брат отца Василий умер сразу же после войны в 1946 году.
Сестра отца Анна умерла в 1990 году.
Её муж Иван умер в 1985 году.
Отец моей мамы дед Александр умер в 1994 году.
Мой отец Иван дожил аж до 2003 года.
А ещё у них были друзья и однополчане, с которыми они время от времени встречались.
А ещё у меня были подруги детства, которые тоже хоронили ветеранов отцов.
Может где-то ветераны ещё и остаются, но на нашей улице их давно уже нет ни одного.
Для них всех 9 Мая был до конца жизни самым большим праздником. В этот день они вывешивали флаги, ходили на парад, поминали не вернувшихся с войны полевой солдатской кашей и фронтовыми "сто грамм"...
Я только сейчас, вспоминая отца, стала понимать, КАКОЙ это был для них праздник...
Царствие им всем небесное!