- Папулечка, родненький опять ты , падло , налопался!
Вовка сидел на коленях у отца и гладил его по светловолосому с заметной проплешиной затылку.
Он трогал потные и липкие волосы и весь, до последней веснушки на лице , светился от радости , потому что отец был дома. Запах гаража, где он работал , был густо разбавлен перегаром бодяжной водки.
Завидев возвращавшегося с работы отца, Вовка в свои неполные шесть лет мог метров за двести не только определить его состояние, но и спрогнозировать дальнейшие события .
Если мать была дома , а отец являлсяв сильном, как сегодня подпитии, начиналась громкая разборка. Ругалась и кричала больше мать. При этом она обязательно лихорадочно что-нибудь делала – мыла пол, стирала или растопляла у крыльца печку-прачку. На этот раз, к Вовкиной радости, матери дома не было, значит ему не будет жалко её.
- Пап, а пап, а давай кузов у моего самосвала с тобой поглядим,
- снова зачастил Вовка. – Ну, весь день ремонтировал, не получается, не выгружает...
Вовка прибавил пару слов кучерявым заветлужским матом.
- Слушай, а что это ты , шплинт, раздухарился?
– отец поставил Вовку на пол и, с трудом поднимая веки, попытался строго взглянуть на сына.
- Да, а сам вчера пьяный мамку как обзывал…
Настроение у Вовки стало портиться.
Отец вдруг прижал его к себе и тоже начал гладить по коротко стриженой головёнке широкой и шершавой ладонью с прибитым, фиолетовым ногтем на большом пальце.
-Папуль, а папуль, - вновь повеселевший Вовка, как волчок закрутился вокруг отца.
- Ну давай самосвал вместе отремонтируем.
Матерные слова он выговаривал чисто, простые же иногда перевирал и смешно картавил.
Он схватил батьку за руку и стал тянуть к выходу с кухни на веранду , где был его собственный гараж. Вовка знал, что эти крупные , пахнущие горячим железом и соляркой ладони могут всё: и подбросить его высоко –высоко, и ловко орудовать здоровенной кувалдой , и нежно и бережно отбирать из груды металлического хлама совсем маленькие детальки.
При этом казалось сыну , что мякиши отбитых и поцарапанных родных пальцев , как магнит притягивают совсем крошечные винтики и гаечки. И сейчас он предвкушал совместную с отцом возню на веранде над его любимой игрушкой - самосвалом.
Игрушек у Вовки было много, и они быстро надоедали. Но трёхцветный камаз с широким блестящим бампером и стеклянными фарами был его любимцем . Купили они его с отцом в большом райцентровском магазине. А самое главное – уж очень он был похож на настоящий. На тот , на котором ещё не так давно подъезжал отец к дому и иногда даже брал Вовку с собой в недальние рейсы.
Отец неуверенно встал с табуретки. Сын, продолжая одной рукой тянуть его за собой, другой открыл дверь в коридор. Усадив папашку на низенькую скамеечку, он стал разбирать свои сокровища.
Любимая машинка стояла на самом почётном месте, в уютном уголке. Вовка подкатил игрушку к ногам отца, поднял глаза и понял , что ничего у него сегодня не получится. Обмякнув на скамейке, тот спал, облокотившись на старую стиральную машину.
Размазывая слёзы по круглой, с частыми конопушками мордашке, Вовка решил на этот раз не пытаться растолкать его и проводить до кровати. Он ещё чуть – чуть надеялся на то, что до прихода матери отец проспится и они всё- таки займутся камазом.
С улицы , от калитки послышался радостный визг Найды – одноухой и беспородной, но самой умной в мире, (как считал Вовка), собачонки. Ничего радостного этот визг ему ,однако, не предвещал. Наоборот, он означал самое страшное, что могло случиться на этот момент – возвращалась мать.
Вовка мигом по надёжной деревянной лестнице заскочил на чердак. Мать уже вошла в калитку.
Чтобы не обнаружить себя , пацан осторожно прошагал по щедро усыпанному опилками чердаку, прополз под двумя толстенными переводами и , наконец, достиг своего убежища.
Подготовил он его скрытно за последние три дня, сначала не признаваясь себе, зачем. Он лучше других мальчишек в деревне мог спрятаться так, что его никто бы не мог найти целый день или даже два. Но в своём доме приготовил тайник себе Вовка как раз на такой случай , как сегодня.
Во время одного из последних и затяжных родительских скандалов, сидя в своём углу на веранде, вдруг остро и пронзительно ощутил, что может быть, никому он- Вовка и не нужен. Размазывая слёзы и сопли по лицу, тогда он долго не мог проглотить твёрдый комок, застрявший в горле. Будто яблоком диким да ещё неспелым подавился. Вот и решил устроить себе укрытие.
Всего-то надо было подыскать из обрезков две одинаковой длины доски, чтобы сделать надёжную крышу, и ещё одну, покороче, чтобы закрыть лаз. Сверху доски присыпал опилками. Внутри получившегося большого пенала расстелил Вовка свою куртку и два больших полиэтиленовых пакета.
Постепенно перетаскивал к себе самые необходимые и любимые вещи. В первую очередь – кусок старого байкового одеяла в синюю и белую клеточку. Оно ,казалось, сохраняло ещё запах материнского молока и детской коляски. Когда был маленьким, Вовка без него не засыпал.
Прихватил с собой тонкую книжку про всякие машины с большими цветными картинками, складной ножик с наклейками и два самых надёжных пистолета. Не считая всякой мелочи – гвоздей, стеклянок и шайбочек – это были главные вещи, без которых он не представлял свою жизнь. Надо было взять сюда ещё и любимый «камаз» , но прежде хотелось его отремонтировать.
Прикрыл за собой лаз. Натянул на голову капюшон от куртки и стал листать книжку. Через слуховое окно и щели лучи уходящего солнца косо падали на картинки. Вовка попытался пальцем дотронуться до лучика света, таким он казался ему плотным и даже твёрдым, состоящим из тысяч спрессованых мельчайших солнечных пылинок.
Он не вслушивался в крики и перебранку, доносившиеся из дома, и твёрдо решил вниз, туда - «к ним», больше не спускаться никогда. Пусть поищут. Вот умрёт он здесь, и ему сколотят гроб , только не такой большой, как соседу дяде Мише, разбившемуся на мотоцикле, а маленький.
Вовка вдруг ясно и чётко представил себе , как обитый малиновой материей гробик стоит у них дома, на столе, а у дивана сидит печальная Найда.
Стало очень жалко себя. Реветь вслух было нельзя, и он молча сглатывал обильные слёзы. Вскоре из его убежища слышались лишь затихающие всхлипы. Спал Вовка спокойно и крепко.