Начало рассказа - http://www.proza.ru/2017/05/05/1268
Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех.
Верь сам в себя наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех.
Пусть час не пробил, жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы, не снисходи до них.
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.
Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив.
Равно встречай успех и поруганье,
He забывая, что их голос лжив.
Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен все воссоздавать c основ.
Умей поставить в радостной надежде,
Ha карту все, что накопил c трудом,
Bce проиграть и нищим стать как прежде
И никогда не пожалеть o том.
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело
И только Воля говорит: "ИДИ!"
Останься прост, беседуя c царями,
Будь честен, говоря c толпой.
Будь прям и тверд c врагами и друзьями.
Пусть все в свой час считаются c тобой!
Наполни смыслом каждое мгновенье
Часов и дней неуловимый бег -
Тогда весь мир ты примешь как владенье
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!
Редьярд Киплинг , 1910,
"Заповедь" (перевод Михаила Лозинского)
***
Я не ставил перед собой задачу подобрать ко второй части рассказа подходящий эпиграф. Нет, просто вспомнил любимое стихотворение Валеры. По крайней мере, в то время. И то ли подарил он мне листок со стихами, то ли я переписал его сам, не помню. Главное, что я его читал много раз и знаю наизусть. Во втором рейсе "Брацлава" мы подружились ещё больше, я всё таки вернулся на пароход, и ушёл на нём в рейс на Японию. И больше туда ни разу за свою долгую морскую жизнь я не попадал.
Произошло это так. Потратив сутки на бесплодные поиски паспорта в Николаеве, я по совету капитана отправился в Одессу, и приехал туда днём, когда в конторе капитана порта был перерыв. Я решил съездить домой, поскольку жил тогда в центре. И очень правильно сделал, так как в почтовом ящике я обнаружил письмо с хорошей новостью. Мой утерянный паспорт был обнаружен в такси, и сейчас ждал меня в таксомоторном парке города Николаева. Возможно, сейчас я удивляюсь этому факту гораздо больше, чем тогда. В тот же день я просто подумал: "Повезло". Вернулся в Николаев, получил паспорт, и благополучно ушёл в рейс.
Второй мой рейс на "Брацлаве" был длиннее и значительно интереснее первого. Главным образом потому, что почти все бывалые мотористы ушли в отпуск, и я неожиданно оказался окружён ровесниками. Вторым механиком стал Иван Егорович Пащенко, о крутом характере которого я был наслышан ещё от Валеры в поезде. Впрочем, его жёсткость и строгость компенсировалась высокой квалификацией и деловыми качествами.
Меня перевели на более ответственную вахту третьего механика, Николая Яковлевича Лавриненко, если я правильно помню, где мотористом первого класса стал вернувшийся из отпуска Костя Мазур. О нём мне тоже много рассказывали, как о молодом, но раннем. Увиливать от общей работы он начал сразу, то сепаратор ему нужно разгрузить, то на утилизационный котёл взглянуть, но когда увидел, что во время его отсутствия я устраиваю перекуры, хитрить прекратил. Позже мы поладили, хотя друзьями и не стали.
Вахта третьего механика на всех судах отвечает за обслуживание дизель-генераторов и топливоподготовку. Пензенские движки были очень капризными, но за их состоянием присматривал старший моторист третьего механика, Паша Козин. Он вахты не стоял, но работал по заведованию днём. Крупный, лет сорока мужчина, толковый и добродушный, мне нравился. Работать под его руководством было полезно и даже приятно.
Топливоподготовкой занимались на вахте мы с Костей: разгружали и мыли топливные сепараторы, заполняли отстойную цистерну топливом, делая смесь дизтоплива с мазутом, как тогда практиковалось. Топливо раньше на судах использовалось дизельное, и наши рейсы пришлись на период экспериментов. При смешивании разных сортов топлива вязкость смеси, подаваемой на двигатель, неизбежно колебалась.
Изменения вязкости приводили к скачкам давления топлива перед форсунками, что выливалось в итоге в разрушения трубок высокого давления. Двигатель приходилось часто останавливать, трубки менять на отремонтированные сваркой ранее. На эту работу всегда вызывали старшего моториста второго механика и токаря. У Валеры хватало работы с грузовыми кранами. Краны строились в СССР по лицензии шведской фирмы "Хеглунд". Выбор, с сегодняшней моей точки зрения, очень неудачный. Позже и мне пришлось со шведскими кранами встретиться.
Новую свою вахту я нёс с четырёх до восьми. Привыкший поздно засыпать, вставал я тяжело, и не раз засыпал снова после того, как меня будили. Я мог подняться с постели, и заснуть где-нибудь по дороге в машину, просил даже вставлять мне в рот зажжённую сигарету, но Вовка Линников придумал способ эффективнее.
Фильм "Три плюс два" помнят даже и сейчас, а тогда он был в зените своей популярности. Если помните, одинокий бородатый физик Сундуков весь отпуск читал детектив. Отрывки из этого детектива Вова мне и пересказывал в темноте за пятнадцать минут до вахты. Он открывал дверь и проскальзывал в каюту, не зажигая света. Чуть погодя, в полной темноте он начинал замогильным голосом: "Кровавая заря поднималась над городом. Джексон стоял напротив тюрьмы. Питерсон сжимал его горло. Он ненавидел его бороду, его нос, его волосы..." В какой-то момент страшные слова доходили до моего сознания и я в ужасе подскакивал в постели. Вопрос побудки был разрешён раз и навсегда.
В индийском рейсе воду в плавательный бассейн почему-то не наливали. Зато в рейсе на Японию появились энтузиасты. После обеда туда выходили мы с Костей, вахтенные четвёртого механика, молодые матросы, свободные от работ, второй повар. Вся молодёжь быстро сдружилась. Появился и свой судовой дурачок, объект постоянных шуток и приколов. Им стал Дима Борисов, выпускник среднего мореходного училища рыбной промышленности.
Одно время "рыбка" выпускала специалистов-универсалов, так называемых дизель-электромехаников. После получения плавценза на рабочей должности, они могли получить рабочий диплом как механика третьего разряда, так и электромеханика. Таким вот специалистом и был Борисов, который до "Брацлава" уже успел поработать электриком, а к нам прибыл мотористом. Невысокий, худенький, с озабоченным лицом, он как-то сразу показал всю свою некомпетентность.
В машине у нас не было крана питьевой воды, и мотористы ходили с чайником на камбуз. Принимая вахту, Дима строго следил за состоянием мусорных вёдер и наличием воды в чайнике, на механизмы обращал внимание меньше. Буквально через несколько дней стармех перевёл его в мотористы второго класса, а меня повысил в должности.
Прикалывались над Димой постоянно, даже и над его невестой Наташкой, о которой он постоянно рассказывал, и на которой собирался жениться, поднакопив денег. По выходу в тропики, всей команде стали выдавать фруктовые соки, яблочный в литровых банках и виноградно-яблочный в двухсотграммовых. По коллективному договору полагались и денежные тропические доплаты от семидесяти копеек в день до рубля.
Сумма зависела от оклада, но Диме объяснили, что рубль платят тому, кто отказывается от соков. Борисов тут же заявил артельщику об отказе.
В другой раз кто-то в шутку сказал ему, что для такого события, как свадьба, можно взять ссуду в Черноморо-Азовском банке. Дима немедленно нацарапал заявление и понёс его к стармеху, как советовали. Дед поставил резолюцию -"Ходатайствую о предоставлении кредита" и отправил Борисова к капитану. Тот юмора не понял, и обозвал Диму идиотом. В 1967 году даже само название "Черноморо-Азовский банк" казалось нам всем немыслимым. А сейчас я не удивлюсь, если узнаю, что такой банк был таки создан.
Борисов, конечно, пытался сначала строить из себя опытного моряка, но всерьёз его воспринял только сосед по каюте, Вова Линников, прибывший с Донбасса и моря ранее не видевший. Линникову он сказал, что в каюте должен быть идеальный морской порядок, всё должно лежать на своём месте. Договорились, что убирать каюту будут по очереди, неделю - один, неделю - другой. Перед приходом в первый порт Японии, Кобе, комиссия во главе со старпомом делала обход судна, проверяла санитарное состояние. Худшей оказалась каюта Линникова и Борисова, последнюю неделю уборка была за Димой. Старпом вывесил приказ по судну, о том, что в связи с антисанитарным состоянием оба они лишаются увольнения в Кобе, первом японском порту.
Я как раз стал свидетелем их разборок:
- Ты как-то хвастался разрядом по боксу, - напирал на щуплого Борисова Линников, что же, тем лучше. Поищем перчатки, или набить тебе морду голыми руками? И из-за тебя, козла, меня в город не пускают? А кто мне говорил, что уснуть не может, если возле кровати на палубе носки лежат?
Да, за всей этой весёлой кутерьмой, незаметно показались и берега Японии.
Страна восходящего солнца после рассказов "бывалых" представлялась мне большим универмагом с копеечными ценами, и я был очень удивлён, что мои представления оказались неверными.
Окончание следует.