Станок на удивление стучал легко и ровно. Подача масла для этой древней машины была вообще выше всяких похвал. Захар стоял напротив и, пытаясь уловить хоть какую-то фальшь в пении старого железа, даже снял наушники. Станок работал тихо, и, как говорят наладчики, шелестел. Делать тут было больше нечего, а хватать лишнюю дозу радиации было ни к чему. И Захар поплёлся к входу в дегазационную камеру.
Выйдя после обработки с другой стороны шлюза, он принялся снимать защиту. Кто-то из свободных слесарей - через мокрое стекло маски не было видно лица - бросился ему помогать. Едва освободив голову от амуниции, Захар услышал голос Михая:
- Ты опять, потрох известно чей, наушники снимал? Вон, всё ухо красное! Брысь в камеру!
С Михаем спорить было бесполезно. Во-первых, ухо действительно горело, во-вторых, Михай был старше и по возрасту и по должности. Не дожидаясь повторного окрика мастера, Захар юркнул обратно.
- Вот теперь другое дело, – пробурчал Михай, даже не соизволив повернуться ко вновь появившемуся Захару: - В душ, в робу и чеши в администрацию!
- Это ещё зачем? – удивился Захар: походы к верхам по вызову он не любил крайне - ждать добра от них не приходилось.
- Что зачем? – в голосе Михая хорошо были «видны» удивлённые глаза: он так и не соизволил повернуться к подчинённому, вышедшему из дегазации для осмотра, нарушая этим основное правило техники безопасности. - Роба зачем? Тогда иди так, как на свет выпал… Бегом, потрох, известно чей!
Двигаясь по коридорам управления, Захар думал и гадал о причине срочного вызова. Выражение голоса Михая не давало поводов для оптимизма.
По пути Захару встретился знакомый наладчик из пятого цеха, но разговора не получилось: тот был расстроен, а Захар спешил.
- Вот, «синьку» сунули… - тяжко простонал знакомый, не обращаясь конкретно к Захару, но сунув ему под нос конверт военного фасона. Захар второпях отмахнулся, и тот пошёл дальше.
В общем отделе очереди не было, что случалась не часто: завод военный, дисциплина такая же железная, как и оружие, которое тут делали, а потому любой маломальский вопрос не мог решить ни начальник цеха, ни тем более мастер.
Молоденькая секретарша не спеша докрасила губы и только тогда заметила Захара. Потом долго рылась в бумагах, больше любуясь новой блузкой, и, наконец, вымолвила:
- В отдел кадров.
У Захара сердце пропустило два удара подряд.
За все шесть лет, что Захар здесь работал, в кадры его не вызывали ни разу.
Отдел кадров был в другом корпусе, через дорогу.
Подойдя к двери, не отдышавшись от быстрой ходьбы по хитросплетению лестниц и коридоров, Захар скоро постучал.
- Войдите, - пробурчал голос за дверью.
Захар немедленно распахнул дверь и вошёл. Представился.
- А… явился, не запылился. Сколько ждать можно? – всё тот же кадровик, кажется, Марк Капитонович, который и принимал Захара на работу, протянул раскрытый журнал. - Распишись и получи. И чеши сразу в цех. Там этот ваш… ну… потрох который… ну, ты это лучше знаешь, уже телефон оборвал, – Марк Капитоныч повёл бровью, как бы не одобряя всего этого, по его мнению, «землячества». - В общем, опять твой станок в цехе встал. Расписался? На! - и в руке уже поворачивающегося к двери Захара оказался синий конверт...
Захар, с виду спокойно, шёл в цех. Торопиться теперь было некуда, но по привычке спешить он, как всегда, выбрал самую короткую дорогу – через заводской двор. Знай он сразу, что идти в кадры, незачем было бы делать крюк в общий отдел.
- А говорили, что на заводе - бронь, что с завода не забирают… - всё тот же наладчик, на которого Захар натолкнулся теперь уже около литейного участка, с полуслова продолжил рассказывать о своих бедах. – А тут на тебе – повестка! Знал бы я, ни за что на эту каторгу не пошёл. Уехал бы к тётке в деревню и заховался бы там в погребе…
Захар, чтобы отделаться от него, сунул ему под нос свой конверт.
- Аа! – обрадованно протянул наладчик, и уже хотел, было, схватить Захара за рукав, но тот успел вскочить на подножку проезжавшего мимо тепловоза.
Захар ехал в сторону цеха и не мог собраться с мыслями. Не то, чтобы он не хотел идти воевать… нет, конечно, идти он не хотел, но и не боялся. Да, правильнее было бы сказать: не боялся идти воевать. Призвали – пойдёт. И воевать будет не хуже других. Но у Захара была жена и дети. Старенькая мать, хоть и жила вдалеке, но тоже нуждалась в Захаре. Из-за того, что мать жила очень далеко, он не мог помочь ей делом, руками своими, но при первой же возможности стремился послать матери копейку. Прости, родная, уж что есть. Времена военные…
Дикий свист тепловоза вырвал Захара из раздумий:
- Эй, наладчик, цех проспишь!
– Спасибо, земеля! Должен буду! – действительно, уже поравнялись с цехом.
- То-то! А то, кричу ему, кричу, а он и ухом не ведёт! Вот и пришлось придавить педальку… - машинист сиял от удовольствия, что представился случай сыграть любимую музыку.
Захар соскочил с подножки и направился в цех…
Да, синий цвет военного конверта не вызывал никаких сомнений: единственное, что можно было узнать, вскрыв его, так это только сроки призыва, точнее, сколько ещё отпущено ему на жизнь. И срок этот исчислялся обычно буквально двумя-тремя днями до призыва, потом - три месяца учебки, да месяц-другой, если повезёт, на войне… С войны уже давно никто не возвращался...
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2017/05/07/1321