О том, каков был кругозор литклубовцев, может свидетельствовать перечень произведений, которые (уже в старшем кружке) составили на 1979/80 учебный год для обсуждения на занятиях. Вот он: Софокл."Царь Эдип"; Петрарка. "Сонеты"; Шекспир. "Гамлет", сонеты ; Гёте. "Фауст"; Бальзак. "Евгения Гранде"; Байрон. Лирика; Достоевский "Униженные и оскорблённые"; Толстой. "Холстомер"; Тагор (?); Блок. "Незнакомка", "Двенадцать"; Ахматова. Стихотворения; Селинджер. "Над пропастью во ржи"; из современной отечественной литературы: Абрамов. "Пелагея и Алька"; Вознесенский "Антимиры"; Распутин. "Живи и помни"; Алексин. "Сердечная недостаточность"; уже упомянутая повесть Рубиной "Когда же пойдёт снег?" Чисто физически смогли состояться не все из этих занятий, но некоторые - помню.
Мне, вокруг которого не было людей, явно настроенных альтернативно по отношению к тому, что официально у нас котировалось в общественной жизни и литературе, не довелось тогда всеми правдами и неправдами доставать "Мастера и Маргариту", бегать за редкими изданиями Ахматовой и Цветаевой. Но в клубе всё это было. Настоящим сокровищем был принесённый на занятие ксерокс томика Мандельштама (всего!) из малой серии "Библиотеки поэта". Однажды пришедшая в клуб, как гость, финская писательница приятно удивилась, что в тот день проходил вечер, посвящённый Ахматовой. Верхом тогдашних возможностей было издание на русском языке то ли в Чехословакии, то ли в Венгрии произведений Владимира Соловьёва и статей Розанова, оказавшееся на занятии литературоведческого кружка у одной девушки.
Наконец, .самым значительным делом, захватившим наш кружок, была композиция, посвящённая Федерико Гарсиа Лорке. Почему - Лорка? Тут, конечно, настоял Миша Волович, очарованный поэзией великого испанца. Но это пришлось по душе всем - стихи Лорки удивительно воздействовали своей музыкой, колоритом Испании, выразительностью, что было прекрасно передано переводчиками. Композиция, посвящённая гуманисту, антифашисту и жертве фашизма, имела гражданское звучание. Готовились несколько месяцев. Всем миром подобрали соответствующую музыку - романсеро, испанскую гитару, "Болеро" Равеля. Миша читал самые пронзительные стихи Лорки, такие, как "Начинается плач гитары" и был великолепен в роли цыгана в драматическом фрагменте. А как читали в конце "Прощаюсь у края дороги" - несколько человек с разной интонацией одни и те же строки (влияние "Таганки"!). После нашего выступления было чаепитие с элементами капустника. Торжественно подали особое блюдо - "колокольню из корицы" (образ из Лорки), апельсины "из прудов и трясин"(стихи Заболоцкого памяти Лорки) и нож - "обязательный элемент канте хондо". С тех пор я прозвал Мишу "сеньор Мигель" (я ещё вдобавок в это время учил испанский язык после революции в Никарагуа - ещё верил в мировую революцию...) Другие называли его "Антоньо Торрес Волович".
Вспоминая о литературном клубе, я прежде всего помню, что там я встретил Галю Тюрину - свою первую любовь.
...Я был весьма непростым подростком в седьмом и особенно восьмом классе. "Трудный возраст". Мог убежать из школы, ходить бесцельно по Москве, сложно относился к сверстникам. Особенно трудно мне стало, когда одна девочка, к которой я сначала питал симпатию в кружке, сказала мне, что я ей неинтересен. Но тут выяснилось, что я до сих пор не замечал внимание к себе со стороны Гали. Она поверила в меня и сделала со мной то, что в образах сказки прежде всего отражено в истории Герды и Кая. В девятом классе мы стали с ней часто встречаться, гуляли, обсуждали свою жизнь, где только не были - на выставке, посвящённой Гауди, у памятника Гагарину после его открытия, в только что открывшемся выставочном зале на Крымской набережной... Во время Олимпиады в Москве мы оказались в школьных трудовых лагерях на территории одной - Запорожской области и переписывались. И вновь - в десятом классе - встречи, уже когда мы не занимались вместе. Она писала стихи, несомненно лучше, чем я тогда, стихи душевные и добрые. Вот что я помню:
Была весна, а снег всё падал,
И ты, стирая снег с лица,
Твердила: "Снег, весною, в марте,
Зиме, наверно, нет конца."
А я ласкалася к сугробам,
А я твердила: "Ну и пусть".
А для меня снежинка в марте
Совсем не означала грусть.
Мы ходили вместе на лекции по литературе для поступающих в университет. Иногда ходили вчетвером - с Мишей и его девушкой. Первая любовь обычно не бывает долгой. Вот и с Галей мы разминулись перед окончанием школы. Встречались изредка и позже - Галя стала музейным сотрудником, затем перешла на преподавательскую деятельность. Я очень давно решил, что если у меня будет дочь, назову её Галиной. И почему в наши дни это имя почти не дают девочкам? Тем более назову, если случится.
Из других кружковцев, с которыми я занимался, назову Люду Смирнову - будущую актрису, и Женю Пищикову - ныне известную журналистку. У обеих дочери тоже занимались в "Зелёном Шуме". Когда Женя впервые повезла дочку на Воробьёвы горы, она попросила сопровождать их меня, так как я бываю часто во Дворце и всё там знаю, а она не была там много лет. И вдруг она первой полезла вверх по склону, увлекая меня, как будто ей опять было пятнадцать лет, а мне шестнадцать!
На два года моложе меня - Ира Лазиева, занимавшаяся в младшем кружке, когда я был уже в старшем. Пожалуй, у неё были самые лучшие стихи из моих знакомых (кроме старших).
Приходят сны, уходят сны,
Они виденьями полны,
Они встают из тишины
При тусклом свете от луны.
И снятся людям сны...
. Ира окончила инъяз, получила второе образование в Америке. Где она, что она - много лет не знал. Кстати, с ней вместе занимался будущий филолог и журналист Кирилл Рогов.
P.S. Оказывается (смотри Интернет) , Ирина Лазиева работает в международной организации (представительство в Москве)и, по крайней мере, прописана по прежнему в моём родном Замоскворечье!
Много лет спустя после занятий на вечере выпускников в клубе мы встретились с Юлей Варшавской, ставшей хореографом. Встретились - и... не расставались несколько лет. Но чудеса бывают не всегда. В конце-концов расстались. Почему-то чаще всего пары из выпускников клуба не бывают устойчивыми...
Летом 1980 года Зинаида Николаевна ушла из "Зелёного Шума", и в десятом классе я занимался ещё с несколькими людьми из бывшего творческого кружка литературоведением у Евгении Семёновны Абелюк. Там больше всего запомнилась подготовленная старшеклассниками композиция, посвящённая лицейским годам Пушкина. Я заканчивал школу и поступил всё же не на филфак, а на истфак педагогического института.
Трудно переоценить, сколько мне, как педагогу, дал Литературный клуб. Прежде всего это был пример того, как работает внешкольное и разновозрастное объединение детей и подростков по интересам, непохожее на обычную школу, что было важно для организации своего краеведческого кружка и отряда "Искатель", ставшего затем клубом и частью детско-юношеской краеведческой межрайонной организации - ОКО. Часто даже исподволь у меня получалось и получается похоже на свои занятия. Ещё больше опыт "Зелёного Шума" и лицея, образованного в постсоветское время на его базе мне пригодился, когда у меня началась "Симметрия" - комплекс дополнительного гуманитарного образования. На занятиях по словесности целые темы, формы подачи материала и творческие задания я заимствовал из клуба. Благо есть ребята, активно читающие, пишущие стихи и прозу.
Приложение.
Пародийный калейдоскоп. (пародии, написанные мной в 10 классе)
Тема: концерт для родителей в литературном клубе.
Люда:
Какое счастье - этот вечер в клубе!
Приходит взрослый человек сюда,
Приходит и вдруг открывает,
Как здесь проходят наши дни всегда.
Выходит юный человек к нему.
Кто он? Что за? Он сразу понимает.
И клуба здесь огромные дела
Увидит он и зримо постигает.
Миша:
Вечер клубный... Клубный вечер...
Все гудят, гудят, гудят...
Интересны эти встречи -
Все за чем-то здесь следят.
Выступают, выступают,
Что здесь только не творится!
Одного мне не хватает -
Колокольни из корицы.
Я:
Мы концерт даём всем клубом нашим -
Дальше продвигаемся, идём,
Всем составом, многое познавшим,
Предстаём мы в творчестве своём.
Я хочу, один оставшись в клубе,
Чтобы на другом конце земли,
С наших школьников подарком вкупе,
В Никарагуа услышать нас смогли!
Галя:
Ты выходи на выступленье,
Свои тревоги позабудь,
Свою косынку ты одёрни,
И легче будет как-нибудь.
И от концерта как-то станет
Тепло и хорошо всем нам,
И показалося сегодня,
Что справилась со всем ты там.
Ненаписанная тогда пародия - написана теперь.
Саша Архангельский:
Снег... Снег... Снег... Снег...
На вечер в литклубе идёт человек.
Сел он в автобус, проехал, сошёл,
Сквозь фонарей мерцанье прошёл...
В клуб он заходит - на сердце свет,
Шлёт улыбкою всем привет.