Мой добрый друг! Как устаешь ты по вечерам, когда за окнами непроглядный мрак и в оконном стекле отражается огонь твоей настольной лампы.
Старые яблони сплетают ветви над твоим окном, подобно неведомым триумфальным аркам.
Под ночным дождем они цветут, как последний раз в жизни.
Но ты не решаешься распахнуть окно. В доме напротив играют в карты.
Ты не знаешь названий карточных игр и никогда не стремился узнать.
К окну напротив подходит человек и делает тебе знак. Хочешь играть с нами?
Ты задергиваешь шторы.
Книжку, что ли, почитали бы...
Ах, мой добрый далекий друг, когда в мире еще не было книг, существовали игры, научившие людей разговаривать друг с другом без слов.
Когда-то в золотом от солнца Египте жрецы размышляли о том, как передать другим поколениям тайну вселенной. Они разложили космический дом на символические элементы, придали каждому из них человеческий облик, вручили нарисованные картинки непосвященным и предложили им игру с понятными правилами. С тех пор все игроки мира проводят время, перебрасывая друг другу символы, на которых держится вселенная. Язык тайных познаний до сих пор живет в королях и валетах, в трефах и в кубках.
Все это сказка, мой друг. Ее навеяла весенняя ночь и свет лампы в глубине сада.
Но в ней есть и правда. Ведь любая игра - это соприкосновение души с душой без слов, а, может быть, даже без мыслей.
Вот почему игра в карты так часто спасала великие начинания.
Однажды в немецкий городок Иену (это был такой же скучный городок, как тот, в котором ты живешь: в нем жизнь двигалась по кругу между профессорами, студентами, библиотеками, вечерними чаепитиями, мелкими кутежами и обывательскими кошками) приехал молодой профессор. В двадцать два года он считался восходящей звездой философии.
Молодой человек позвонил у дверей знаменитого романтического поэта, божества всех юных сердец.
«Это удивительно, как знаменитый писатель может быть таким робким в разговоре. Он смущается и опускает глаза. Что остается делать собеседнику?» - написал близким огорченный юноша.
«Он неуверен в себе», - описал своего гостя поэт.
Но пока они неловко говорили о погоде и поглядывали то на часы, то на дверь, Бог или, быть может, дьявол, подкинул им колоду карт.
С дьяволом у молодого человека были особые отношения: его обожаемую жену позднее звали не иначе как Мадам Люцифер, а после ее смерти великий Гегель высказал мнение, что Каролину Шлегель-Шеллинг утащил черт.
Одним словом, вот что через два месяца написал друзьям поэт (а это был великий Шиллер): «Шеллинга я вижу раз в неделю и мы, к стыду философии будь сказано, играем в карты».
О, мой расстроенный друг, ты возражаешь, что надо иметь величие гения, чтобы признаться в таком прозаическом пустяке.
Но не игре ли в карты мы обязаны тем, что два красноречивейших человека своего времени все-таки нашли общий язык? А представь себе: входит почтенный профессор в треуголке, с тростью, и говорит, укоризненно качая головой: «Шиллер, Шеллинг, как вам не стыдно! Лучше бы вы книжку почитали!»
Ах, мой бедный, близкий мой друг, зачем отказываться от магии волшебных игр, которые придуманы так давно, что даже в глубинах наших снов мы не можем вдохнуть аромата той эпохи? Так хорошо прикоснуться к этим тайнам в весенний вечер, когда деревья роняют свои цветы на подоконник, и горит неутомимая лампа, отражаясь в оконном стекле, как в магическом зеркале.
Там, в глубине сада, распахивается окно. Хозяин дома приглашает тебя войти. На нем атласный жилет, рубашка с кружевным жабо и кафтан с вытканными цветами яблони.