Глава 11. Самые лучшие не проходят аттестацию, потому что самые лучшие они не в том.
Сон Эллис: Я на работе последний день. Принесла вещи. Все их рассматривают. Кто-то говорит, что главная вызывает несколько человек, в том числе меня. Я вещи связываю в узел, темноватый, и у выхода из комнаты кладу его на приступок печи, и вижу, что сама плита используется в качестве стола (лежат рабочие журналы, ручки).
Входим к главной. Она сидит со своим начальством из области сразу в двух местах: справа и слева. Мы намеревались идти влево, но зовёт правая. Начальница свыше говорит, что мы все уволены как не прошедшие аттестацию. Я понимаю, что эта формулировка меня не касается, и возмущенно спрашиваю: «А меня за что?» Теперь моя главная отвечает: «Не надо было вещи на работу приносить». Мы отходим, обсуждаем. На душе у меня горечь, ведь я уже и так уволилась (работала последний день). Уходим и вдруг видим, перед нами опять главная сидит. Я ей говорю, а как же те грамоты, поощрения, которые вы мне постоянно давали за работу? Она молчит. Я желаю ей счастливо оставаться. И мы уходим.
Эпизод: Женщина принесла прибор для осмотра желудка и удаления из него, если что проглотил. Две женщины заходят в кабинет для проверки. Я жду в коридоре. Выходит из комнаты только одна женщина – Капа. Я прошу её посмотреть мой желудок. Она отвечает, что это долго, что посмотрит в другой раз. Я убеждаю, что другого раза не будет, ведь я сегодня последний день, подразумевается, уезжаю.
Мы уже одеты в зимнее и идем по длинным коридорам. Капа заходит в какой-то кабинет и говорит, что уже поставила воду кипятить (вода нужна для этой процедуры). Сам прибор похож на большой циркуль, но он не металлический, а мягкий и молочного цвета. Около соединения двух ножек циркуля прикреплено очень маленькое (меньше копейки) круглое зеркальце. На ножках много разных проводов, приборов.
1997. Сон Эллис представляет ситуацию, создавшуюся в нашем Духовном Центре к настоящему моменту. Выше я постоянно говорю о моем Духе, который ведет занятия, но во сне нигде ни моего Духа, ни Бога не видно. Есть какая-то Главная с начальством из области, сидящая сразу в двух местах: она же правая и она же левая. То есть непосредственно всем процессом спасения Душ Павла Г., Миши А. и Эллис руководит такая же, как Эллис, начальница, которая очень хорошо знает, что такое хорошо и что такое плохо. Эллис, повторю, в отношении себя этого не знает, вернее, знает, но ничего с языком своим сделать не может, когда тот защищает противоположное, тем более в отношении других она еще лучше скажет что не так.
Все они уволены как не прошедшие аттестацию. Уволены не мной, а той невидимой системой, которая через меня ведет с ними занятия. Другими словами, Бог нигде ни в чем не участвует и ничем не руководит прямо: на все эти дела есть соответствующие службы, которые любую отрицательную работу сделают лучше любого Бога, потому что они лучше всех в чужом глазу видят щепку. Они так участвуют в наших занятиях, что стол и стулья (через кого-то из служащих) переставляют с намеком на что-то. Длинный стол с зеленым сукном, за которым мы занимаемся, стоит поперек ровно до той поры, пока поперечность Эллис продолжается. Кончается её поперечность, стол нам переставляют в продольное направление, а стулья задвигают глубоко под стол, чтобы мы вообще прекратили занятия.
Самым сложным у нас оказалось расставание с Павлом Г. (ОДСМ), который так глубоко вошел в наше дело, что никак не хотел выходить из него. Я тоже не хотел выводить его из дела, поскольку как работник он такой, что лучше не сыскать. Потребовалось тем начальникам, которые ведут наше дело (сверху), сотворить инцидент с потерей им моей рукописи, чтобы вывести меня на черту понимания, что лучше с предателем сразу расстаться. Я стал намекать ему об утрате доверия к нему. Он не хотел понимать, поскольку, мол, любую ошибку можно исправить: сделал он копию потерянной рукописи. Однако механизм его удаления уже был включен. Очевидно, что это раньше в деле Инволюции можно было апостолу Павлу учить других, будучи самому при этом с бревном в глазу, в деле Эволюции требование к исполнителям такое, чтобы исполнитель сам соответствовал тому, что от других требует. Павла Г. я хвалил за его деловитость, работоспособность – и это ему нравилось, но очень не нравилось ему, когда указывал я ему на его греховные качества. В конце концов сам он написал пространное заявление на увольнение, что называется уйти, громко хлопнув дверью. Есть такая схема (в старых пределах) вывода начальника из дела, когда он принудительно сам пишет заявление. Пишет, но громко хлопает дверью, то есть обвиняя всех остающихся во всем, в чем можно. Подробнее об этом мы выше говорили.
Выше нам показывали схему с двумя зеркалами, одно из которых находится в центре, а вокруг него по кругу вращается второе зеркало. Это нормальная схема создания мира иллюзий, в котором живут все люди в эпоху Инволюции. У Эллис в видении показывается в циркуле зеркало с копеечку. Через эту копеечку все, кто управляет этим миром, смотрят на свои грехи, если смотрят: смотреть им приходится, когда им указывают на них. Это маленькое зеркало еще применяют они, когда хотят обмануть, например, покупателя в магазине или клиента в банке. В банке люди обычно не читают текст договора, тем более не читают то, что написано мелким шрифтом. Потом, когда их обманут, они найдут лупу и прочитают это, но это будет потом. В магазине люди тоже не очень читают написанное на товаре: читать начинают, когда живот заболит. Положительных людей, особенно таких, которые привыкли доверять государству (в Советском Союзе), не трудно обмануть. Сейчас умные юристы учат людей с экрана ТВ, чтобы читали люди всё, что подписывают, чтобы в суд обращались. Сетуют юристы на то, что не очень образованны наши люди в правовом отношении, сравнивая их с западными, которые любят судиться. Юристам с их зарплатой легко ссылаться на Запад, а вот пожили бы они с зарплатой рядового гражданина, у которого штанов не хватит хотя бы на одного адвоката! Повторю, концы с концами у нас не сходятся, что касается доходов и расходов граждан (так экономика устроена): расходы как на Западе и более того, а доходы в десять раз меньше. Помню, как одна работница в котельной бегала по всем, продавала костюм своего мужа за четыреста рублей, чтобы набрать денег на адвоката. Так одного костюма мало: один день работы адвоката в суде тогда стоил тысячу рублей, и таких дней могло набраться столько, что и квартиры не хватит. Суды, напомню, длились не по одному дню и часто не по одному году. Адвокат говорит на суде, что ему надо ознакомиться с каким-нибудь материалом или он свидетеля нашел – и судья откладывает рассмотрение дела. Должно быть, судье зарплата тоже идет от количества заседаний или от адвоката, если судить по тому, как один находит доводы для переноса заседания, а другой по этим доводам принимает решение. Я подавал в суд на издательство, потому что оно не выполнило условия договора, ими же составленного: в договоре было сказано, что типография выполняет заказ, выдает его заказчику, после чего заказчик оплачивает работу. Я пошел им навстречу, оплатив треть заказа, как устно договаривались, наперед, а они мне ни эту треть заказа, ни полностью заказ, как было в договоре сказано, не сделали. Проконсультировался у знакомого адвоката. Он сказал, дело выигрышное. Не сказал он мне только, что выигрышным оно может быть с адвокатом, не сказал, может быть, потому, что знал, денег у меня на адвоката нет. Денег у меня не было и на электричку, чтобы ездить к ним во Владимир каждую неделю целый год. Мне казалось, по моей простоте, что судья, ознакомившись с делом, сразу примет решение и всё. Какие свидетели могут быть у дела, которое заключается в трех словах договора?! Когда я сказал судье, что у меня нет денег ездить к ним на все их переносы, она ответила, что после они оплатят мне стоимость проезда. А после спокойно «кинула» меня, поскольку решение приняла в пользу издательства, у которого и на адвоката деньги нашлись, и на свидетелей, и, может быть, на судей.