- Ах, какой пассаж!
Н. В. Гоголь.
Ревизор. Комедия в пяти действиях.
13.
Говорят, поначалу на новом месте, особливо в первую ночь, завсегда толком не спится. Наверное, так оно и есть. Во всяком случае, в ту ночь, в ее первую ночь, проведенную в доме зеленоглазой Колдуньи, Полина действительно, долго не могла уснуть.
Сначала ей почудилось, что в комнате, отчего-то, стало невыносимо душно. И она, встав-поднявшись с постели, поначалу приоткрыла форточку, а потом, подумав, что вряд ли замерзнет, даже если ночной воздух, паче чаяния, вдруг окажется чересчур свежим, распахнула ее настежь. Потом, полежав-поворочавшись на льняных простынях, девушка подумала, что всему виною просто этот аромат расцветающей черемухи, что росла прямо под окном. И он сейчас, вот именно сегодня ночью какой-то особый, слишком уж сильный. Странно, прежде этот запах ей всегда был исключительно приятен. Но сейчас он казался ей каким-то чересчур, по-особенному резким. Так что, форточку в итоге, все же пришлось прикрыть.
Полина снова, уже в который раз за эту ночь, нырнула под одеяло, прикрыла утомленные глаза и попыталась уснуть. Не получилось. В голову лезли какие-то хаотические воспоминания, отголоски прошедшего дня. Сцены, виденные, как бы кем-то со стороны, с ее, Полины, участием, за сегодня. Как картинки дагерротипа, только цветные.
Вот она, Полина, с ужасом в глазах, берет то самое рекомендательное письмо с советами новой ее госпоже от прежнего управителя. Письмо, о ее, Полины, наказании... Крупной такой картинкой видится ухмыляющееся лицо этого обрусевшего немца, его тонкие усики, неровные, желтоватые от постоянного курения зубы, открывшиеся в злорадной усмешке...
Вот она видит себя как бы со стороны. Как девушка в крылатке и скромной шляпке подходит к дому миссис Фэйрфакс и стучится в двери. Отдельными картинками мелькают лица слуг. Варвары Петровны, Архипа Ивановича, Глафиры и Дуняши.
И сама миссис Фэйрфакс. Сначала там, в своей спальне-кабинете, в утреннем домашнем синем хлопчатом платье, украшенном на вороте и манжетах скромной имитацией кружев «а-ля Ришелье». Потом она же, в «выходном» кашемировом наряде, выбирает для Полины одежду и белье, в одной из самых дорогих лавок на Кузнецком мосту. Выражение ее лица при этом такое заботливое и внимательное. Госпожа американка выбирает вещи для своей компаньонки, периодически поглядывая на Полину, явно прикидывая, как тот или иной наряд будет на ней смотреться. И самое интересное было здесь то, что она в своем выборе ни разу не ошиблась! Все, что она подобрала для своей крепостной, подошло просто идеально!
И снова она же, ее госпожа, но уже там, в кабинете у доктора Посланникова. Резкая, язвительная, ироничная в высшей степени! Бог весть, чем умудрился ее обидеть этот самый молодой врач. Но в том безумном диалоге она явно хотела его задеть, оскорбить, унизить...
Зачем было это все делать? По мнению Полины, ее госпожа совершенно напрасно отыгрывала эту странную «шутку», даже тогда, когда ей самой, безусловно, стало ясно, что эта их игра в покорную рабыню и ее безжалостную хозяйку, якобы «добросовестно исполняющую» некие загадочные «русские обычаи», зашла чересчур далеко. Так далеко, что и сама Полина в какой-то момент этого спектакля уже была уверена в цинической жестокости своей госпожи. Конечно, чуть позже миссис Фэйрфакс показала ей себя вовсе иной. Доброй, заботливой, участливой...
Особенно, когда она успокаивала Полину, расчувствовавшуюся после тех ее слов. Когда она, миссис Фэйрфакс, отказалась принимать ее, Полины, восторженные клятвы верности и покорности. Девушка оценила ее тактичность и заботу об интересах своей крепостной компаньонки, то, что ее госпожа все время действовала так, чтобы все эти искренние клятвы и обещания ничем не повредили самой клянущейся. Это выглядело весьма благородно. И Полина не нашла тогда ничего лучшего, чем эти самые свои давешние клятвы подтвердить...
А еще... Миссис Фэйрфакс воистину прекрасна, и лицом, и телом. Но она отчего-то искренне восхищается красотой самой Полины. И это девушке льстит безмерно...
Полина снова и снова ворочалась с боку на бок. Нет, в эту ночь ей определенно не заснуть! Ну никак не получается!
Может быть, бессонница ее одолела из-за этих странных звуков, что вроде бы слышатся там, за окном, среди деревьев, которые растут во дворе. Во внутреннем дворике этого роскошного и удобного дома, оснащенного по последнему слову городской техники. Дома с доходящим аж до кухни водопроводом, канализационным сливом, электрическими звонками, для связи их госпожи с прислугой, и очень яркими лампами, в которых горит не масло, а некий загадочный химикалий нефтяного происхождения, с названием «керосин».
Шум деревьев, так похожий на тихий шепот... Может быть, просто кошка Василиса лазает там, среди ветвей, покрытых только-только развернувшимися светло-зелеными мягкими и клейкими листиками? Или же это шорох крыльев потревоженной птицы, сорвавшейся, с одного из этих дерев, ветви которых действительно шевелятся. Может быть, Василиса-охотница действительно, спугнула ту птицу, и именно это разбудило Полину окончательно, да так, что сна уже и вовсе нет ни в одном глазу?
Наверное, все так и было. Хотя...
Нет, здесь что-то другое причиной! Откуда-то слышится странный вздох. Вот сейчас, так, чуть слышно...
Нет, показалось... Или все же...
Да, вот сейчас Полина ощущает его, этот странный... стон. Она, отчего-то, не просто слышит его своими ушами. Девушка воспринимает этот звук неким особым, совершенно непонятным, непостижимым способом, ощущает его своею кожей. Или даже она «слышит» этот звук всем своим телом. Во всяком случае, от этих отдаленных звуков начинают как-то весьма тонко, на грани чувствительности, но вполне себе ощутимо чесаться-взъерошиваться светлые, почти невидимые волоски на ее коже. Но ведь и сердце как-то... судорожно замирает, реагируя на то, что девушка сейчас ощущает, как бы изнутри самое себя.
Странно, неужели можно слышать... сердцем?
Полина замерла и внимательно прислушалась. Ушами, кожей, сердцем... не суть! Суть была в том, что звук, окончательно пробудивший Полину ото сна, раздавался совсем неподалеку. И вовсе не за окном, а где-то там, в глубине этого дома.
Полина замерла. Ей показалось, что этот вздох повторился. Да-да! Кажется, что этот звук действительно слышится вновь, и именно со стороны двери ее комнаты, ведущей в коридор. Сквозняк от распахнутой форточки чуть-чуть ее приоткрыл, и... Да, этот стон-вздох слышен именно с этой стороны, противоположной окну! Тот, кто стенает, явно находится то ли в коридоре, то ли где-то... дальше, но в том же самом направлении.
Полина почти неслышно выскользнула из постели, как-то тихонько, бочком-бочком прошла к двери, неслышно ступая босыми ногами по деревянным лакированным половицам. Вышла в коридор – дверь даже и не скрипнула, вот так вот! – и снова прислушалась. Вроде бы теперь все тихо, и в доме, и на улице...
Неужели показалось?
Нет! Чуть слышный стон снова раздается в ночи. Причем, звук этот явно слышится со стороны двери, ведущей прямо в комнату миссис Фэйрфакс!
Кажется, этот звук послышался именно оттуда! Дверь в комнату хозяйки тоже чуть-чуть, самую малость, приоткрыта, возможно, тоже из-за сквозняка. И оттуда, из апартаментов ее госпожи американки, снова доносится этот мучительный вздох-стон, который так странно отзывается в ее, Полины, сердце. И именно туда, за дверь, в покои ее хозяйки, как бы вовсе ненавязчиво приглашает этот светлый лучик от полной Луны, светящей в окно.
Да, окна комнаты миссис Фэйрфакс выходят на ту часть улицы, что свободна от всяких высоких застроек. И сегодня полнолуние, а значит, вся комната ее хозяйки залита сейчас этим призрачным сиянием серебряного лунного света.
«Господи, что же это с нею? – думает Полина. – Неужели Алена Михайловна больна? Тогда... Нужно кого-нибудь позвать на помощь!»
Она уже совсем было решилась кричать караул и будить весь дом. Ну, чтобы тут же послали за доктором, чтобы спасти эту удивительную зеленоглазую женщину, которая умеет быть одновременно сильной и слабой, великодушной, и жестокой. Колдунью, прекрасную телом и... душой. Хотя насчет своей собственной души ее госпожа отчего-то вовсе не лучшего мнения. Странно, отчего это она так строго к себе относится?
Господи, помилуй и спаси! Богородице Дево, заступница наша! Да что же это за мысли такие глупые бродят у нее в голове?! Ведь там же матушке-барыне плохо! Чего же она так медлит и вовсе не поднимает тревоги?!
Да все очень даже просто. Полина сама хочет помочь своей Старшей. Хочет одна спасти ее. Чтобы отблагодарить свою хозяйку за все благодеяния прошедшего дня! А значит, вперед!
Полина не побежала, нет. Она на цыпочках, тихонько прошла по коридору, отворила заветную дверь и одна вошла в комнату миссис Фэйрфакс.
Спальня ее госпожи была залита призрачным сиянием. Полная Луна ярко светила в переплет стекол высокого окна и освещала постель молодой женщины. Вернее, освещала ее саму, лежащую на шелковых простынях. Полина замерла всего в двух шагах от порога, который переступила в искреннем желании спасти ту, кто сейчас эффектно, почти по-театральному подсвеченная, возлежала на своей собственной постели, как на сцене.
Балдахин кровати был эффектно раздвинут, как будто и впрямь театральный занавес, приоткрывавший сцену, где царит примадонна. Вот только роль, которую она, эта главная Актриса, сейчас играет...
Полина глядела во все глаза, впитывая своим обострившимся зрением каждую деталь, каждую мелочь этого странного спектакля. Госпожа Фэйрфакс была полностью обнажена. Ее ночная рубашка тонкого шелка, сброшенная за ненадобностью и смятая, валялась в стороне, чуть свисая с края постели. Миссис Фэйрфакс возлежала на постели, ноги ее были чуть разведены в стороны. Пальцы ее правой руки лежали прямо на стыдном месте, в изножье, ниже темного треугольника волос, что внизу живота. Госпожа странными ритмичными движениями гладила себя... там. При этом, левая ее рука была на правой груди, и тонкие пальцы сжимали сосок. Сжимали очень нежно и точно в такт движениям пальцев ее же правой руки, тем, что и вызвали у хозяйки странную сладкую судорогу во всем теле.
С губ ее госпожи сорвался очередной стон, вовсе не страдальческий, а томный. Да-да! В этих звуках и вовсе не было никакого страдания. И хозяйку этого дома вовсе не нужно было спасать!
«Господи, она же...» - пронеслось в голове у девушки.
Впрочем, она не посмела «додумать» эту мысль. В конце концов, она сама иногда позволяла себе нечто подобное. Стыдясь этого, зная, что рукоблудие суть грех. Понимая, что ее стоны, вызванные касаниями пальцев, перебирающих трепещущий под их прикосновениями «венерин бугорок», может кто-нибудь услышать, и тогда не миновать ей сурового наказания!
Но Полина никогда не видела этого со стороны. И сейчас...
Да, умом она понимала, что ей следует просто вернуться в свою комнату. Что подглядывать за взрослой женщиной, которая явно вынуждена, по какой-то известной лишь ей одной причине, обходиться без мужского внимания... Что это очень нехорошо и некрасиво, в любом случае!
Но она отчего-то не могла оторваться от этого странного зрелища. Полина даже сделала несколько осторожных шагов вперед – очень-очень маленьких, но все же сделала! И она остановилась рядом с этой своеобразной сценой, встав так, чтобы наслаждаться всем происходящим, все видеть и все слышать, не загораживая свет.
Да-да, именно наслаждаться! Очень точное слово отчего-то промелькнуло в ее голове. Она именно наслаждается тем, что видит перед собою!
При этом, девушка прекрасно понимала, что смотреть на то, что делает сейчас ее госпожа, это низко, подло и отвратительно! Но...
Миссис Фэйрфакс была изумительно красива. И то, как она все это делала, было изящно, эффектно, захватывающе...
Вот-вот, точно! Именно захватывающе! Полине все это представление казалось вовсе не аморальным или недопустимым. Ее волновал вид обнаженной красивой женщины, делавшей нечто запретное. Нечто такое, что отнюдь не поощряется общественной моралью и даже считается чем-то крайне безнравственным. Но сама Полина сейчас ощущала все это вовсе иначе. Совсем не так, как ее учили. Вовсе не как нечто постыдное или же попросту нехорошее. Ей даже казалось, что все это очень красиво! И она почти с восторгом наблюдала за тем, как тело ее госпожи резко изогнулось, и миссис Фэйрфакс задергалась в невидимых путах сладкой истомы, разметав темные волосы по подушкам. Стон ее перерос в нечто вроде сдавленного крика. Это было странно, необычно, завораживало особой естественностью и неподдельностью ощущений, тех, что испытывала молодая женщина, главная героиня этого чувственного спектакля.
Господи! Что же выкрикнула в тот сладкий миг ее госпожа? Какими словами обозначила она эту высшую точку, пик своего наслаждения?
- Полюшка! Полина! Милая моя!
Что?! Неужели госпожа в это мгновение взывает именно к ней, к ничтожной рабыне, к той, кто менее суток обитает с нею в одном доме и под одной крышей?
И девушка не удержалась, откликнулась на этот ее зов.
- Я здесь, матушка-барыня! - нет, не воскликнула, скорее уж как-то непроизвольно выдохнула она в ответ. Почти шепотом, но эти ее слова прозвучали неожиданно громко. – Здесь!
Глаза миссис Фэйрфакс распахнулись, широко-широко, ох, как бы и не на половину лица. Казалось, что среди белого сияния луны, лившегося в окно, вспыхнуло-полыхнуло зеленым. Это было невероятно. Наверное, девушке это просто почудилось, с перепугу, просто привиделась эта яркая вспышка. Но сейчас Полина с ужасом осознавала, что именно натворила, наблюдая, как на лице ее госпожи сменяют друг друга несколько выражений, последовательно и быстро, в какие-то считанные мгновения.
Изумление. Испуг. И сразу же... негодование, почти что переходящее в ярость.
Впрочем, ее госпожа не позволила себе ничего такого неподобающего. Она мгновенно овладела собой и успела каким-то неимоверным усилием воли нацепить на лицо бесстрастную маску ледяного спокойствия.
Миссис Фэйрфакс резко поднялась, присела на середине постели, под балдахином, изящным движением сдвинув свои стройные ноги чуть в сторону. На мгновение она замерла. Телесной своей красотой, благородной осанкой и холодно-бесстрастным выражением лица, ее госпожа сейчас напоминала собою статую древней богини, ожившую внезапно и без какого-либо предупреждения-предзнаменования, к вящему ужасу и изумлению юной зрительницы. Потом миссис Фэйрфакс внешне вполне-вполне спокойным движением набросила на свои плечи покрывало, даже не став задрапировываться в него полностью, фактически оставшись полуобнаженной. И от этого ее величественная госпожа стала еще больше походить на ожившую статую древнегреческой или же римской богини.
Девушка застыла перед нею, протянув к ней свои руки, почти в молитвенном жесте, молчаливо обращаясь к своей повелительнице, то ли за благословением, то ли даже за своеобразным наказанием. Да, она, Полина, готова принять от этой величавой женщины-статуи, освещенной призрачным белым сиянием лунного света, и от этого кажущейся богиней, любое истязание за эту свою глупость. Все, что угодно, лишь бы она ее простила!
Миссис Фэйрфакс первая нарушила молчание.
– Что ты здесь делала, Полина?
Ее госпожа сказала это совершенно бесстрастным голосом. Бог весть, чего ей стоило это кажущееся спокойствие! Но она сказала эти слова, и Полина восхитилась ее самообладанием.
- Я... просто любовалась Вами, - тихо сказала она чистую правду. И только уже произнеся это, сообразила, что за такие слова она, ничтожная крепостная, заслуживает как минимум нескольких затрещин. Однако, ее госпожа, похоже, была куда более выдержана, чем этого можно было бы ожидать. Во всяком случае, вместо ругани или же вполне заслуженного рукоприкладства, Полина за все вышесказанное получила от своей госпожи лишь ироничную улыбку.
- Зачем же ты сюда пришла? – спросила ее госпожа. – Что ты здесь искала? Тебе что, стало вдруг грустно, одиноко и захотелось хорошей компании? Или тебе просто не спалось на новом месте?
- Я просто испугалась за Вас, - искренне сказала Полина. – Простите меня! При других обстоятельствах, я не посмела бы Вас побеспокоить!
- А с чего это ты стала так обо мне волноваться? – скептически произнесла хозяйка. И, сразу же догадалась - возможно, по выражению лица своей визави? А может быть, она и впрямь умеет читать ее, Полины, мысли?
- Ах, да, ну, конечно же... - усмехнулась миссис Фэйрфакс. И сказала с нескрываемой иронией:
- Это ведь было, наверное, громко, да? Немудрено было... испугаться!
Полина чуть не разревелась, прикусила губу и опустила очи долу. Но ее хозяйка не стала длить своих насмешек. Просто, снова тяжело вздохнула и...
- Ступай к себе, Полина! - сказала она каким-то усталым голосом.
Девушка подняла на нее свои глаза, полные слез, то ли надеясь на прощение, то ли хотя бы на обещание наказания. Но миссис Фэйрфакс, которая, несомненно, прочла в них ее молчаливую просьбу, скорее даже мольбу о милосердной жестокости, снова покачала головой.
- Ложись спать, моя девочка, - сказала она, чуть смягчив свой тон. – Как говорят у вас, в России, утро вечера мудренее. Если ты захочешь, мы после поговорим с тобою... Обо всем, что случилось.
Сказав это, миссис Фэйрфакс снова легла в постель, и даже прикрылась одеялом, явно давая понять своей крепостной, что на сегодня все разговоры закончены. И Полина, сдерживая подступающие рыдания, покинула спальню своей госпожи...