Времена, когда я был молод, давно прошли. Лишь тень моей прошлой жизни, отдельные ее отрывки не дают окончательно впасть в забвение. Но всё было настолько давно, что я часто задумываюсь, а моя ли это была жизнь, или одна из прошлых, а эту я всегда жил дряхлым старцем. Мне помогают ходить, есть, одеваться, купаться…уже давно пора на покой, но видимо Господь еще держит меня на земле, чтобы я передавал свои знания и жизненный опыт потомкам. Детишки, к слову уже мои правнуки, часто садятся возле меня и слушают мои истории. Они еще малы, а потому искренне удивляются и в десятый раз рассказанной сказке. А сказки ли это?
Совсем давно, в лучшей жизни, когда я был тощим угловатым юнцом, и усы у меня только начинали пробиваться, мне случилось отправиться в плавание. Моя добрая тетушка Дейзи, из Миннеаполиса, решила взять своего племянника в круиз по тихому океану на небольшой яхте. Она не была жената, но имела много денег, которые охотно тратила на путешествия, а еще она очень любила детей. Мы весело проводили время в те летние деньки. Всё окружающее казалось мне раем, словно в жизни такого быть не может. Иногда мы причаливали к какому-нибудь портовому городку, и скупивши местных сладостей, отправлялись с тетушкой гулять по набережной, любуясь красивыми пейзажами и выступлениями уличных артистов.
В те года я еще не определился с выбором жизненного пути, и посмотрев на такую беспечную и увлекательную жизнь, мне захотелось во что бы то не стало связать свою жизнь с морем, повидать целый мир, ничего желаннее для меня тогда не был. Шла третья неделя плаванья, когда ночью меня внезапно разбудила тетушка Дейзи. Всё происходящее дальше я помню, как сквозь сон.
Меня, ничего не понимающего, выволокли на палубу. Маленькое пространство было сплошь забито людьми. Все толкали друг друга, женщины и дети истошно вопили. Через некоторое время я не смог удержать руку тети Дейзи, и мне стало смертельно страшно. Ударил гром. Паника усилилась. Меня подхватили чьи-то руки. Я обернулся-бородатый мужчина, один из матросов. Он улыбнулся нелепой беззубой улыбкой, и подмигнул мне, а в следующую секунду подскользнулся, и упал. Падения не избежал и я, до жути больно ударившись головой о палубу.
Вокруг была темнота, но я не был в забвении, а очень даже мог мыслить. Я думал о том, что же случилось, и насколько скоро я смогу увидеть свою тётю, и когда же под нашими ногами затвердеет земля. Однако в какой-то момент я понял, что могу открыть глаза. Солнечный свет, ударивший в них, был абсолютно нестерпим. Я закрыл глаза руками, а ощупав лицо, отметил, что оно очень сухое, шелушится, и его здорово печет. Обстановка была следующей-спасательная шлюпка, на ней шестеро детей, включая меня, и помощник капитана, мистер Кори.
Совсем малышей не было, поэтому нам не пришлось объяснять, что же случилось с остальными, и как же нам теперь быть. Мистер Кори, надо отдать ему должное, был нам как отец, он осмотрел каждого на предмет травм, вправил десятилетнему Джимми вывихнутое плечо, а девочке из Индии, имени которой мне уже не вспомнить, наложил повязку на раненную голень. Он четко делил паек, который удалось взять с яхты, и мы практически не были голодны, несмотря на жесткую экономию. Кроме этого, он постоянно беседовал с нами на предмет того, чтобы мы не теряли надежду, и верили, что найдем спасение, достигнув земли, либо же нас спасет проплывающий недалеко корабль.
Через 4 дня мы действительно заметили вдалеке темное пятно. Оно надвигалось на нас, и через несколько минут стали отчетливо видны очертания судна. Мистер Кори дал нам указания снять свои рубахи, махать ими в воздухе, и вопить что есть силы. Каково же было наше воодушевление, когда корабль все приближался. Но чуда не случилось, он словно с видом надменной жестокости проплыл мимо, подойдя на определенное расстояние, и стал отдаляться. Мы словно сломались в тот момент.
Было очень тяжело. В один из дней у нас стала кончаться еда, поймать рыбу мы не могли, и прекрасно представляли, что это значило для нас. К тому же, к вечеру резко похолодало, и наше состояние стало на грани жизни и смерти. Легли спать мы с твердой уверенностью, что проснутся не все, а может быть и никто. Тем не менее, мне повезло пережить эту голодную темную ночь.
Я обычно просыпался первый, так вышло и в этот раз. Мистер Кори был мертв. Его рубаха была багровой от крови. Он перерезал себе горло. Я не мог поверить своим глазам! Неужто он вот так бросил нас, в буквальном смысле сбежав, не разделив самых мучительных, последних часов нашей жизни, умер так быстро и просто? Тут я заметил в его руки небольшой клочок бумаги. Разжать закостеневший кулак стоило больших усилий моего изможденного тела, но я сделал это.
В своей записке Мистер Кори обращался лично ко мне, так как знал, что я просыпаюсь самым первым. Он рассказал о том, что сделал это ради нас, чтобы выжить, мы должны съесть его тело, далее рассказал о том, как сделать это, чтобы как можно дольше сохранит нам жизнь. В конце он написал, что не стоит ничего бояться, что я это и так понимаю, но должен объяснить это младшим ребятам, и теперь жизни пятерых пассажиров нашего маленького судна в моих руках. Потом попросил не сердиться и простить его, и пожелал нам скорейшего спасения.
Я заплакал. Такими горькими слезами, что они, казалось разъедали кожу на щеках, уже и так черную и облезшую. Это было удивительно, но проснулись все. Я рассказал ребятам, что случилось, и как нам теперь предстоит быть. Я никогда не рассказываю своим правнуком о том, как мы питались телом Мистера Кори, это слишком тяжело для них, самому вспоминать об этом-значит лишать себя сна ближайшими ночами. А ведь его жертва была не напрасной. Через 3 дня нас прибило к берегу в Сакраменто, и на этом мы были спасены. Столько лет прошло, и столько раз я рассказываю людям эту историю, но всегда по щеке пробегает слеза, когда я вспоминаю Мистера Кори, моего второго отца, который снова подарил мне жизнь, уже было отнятую океаном.