Они сидели на скамейке у выхода с кладбища. Ветки клёна, образовав пёстрый цыганский шатёр, красиво зависли у них над головами. Вадим смотрел на вдову друга с недоумением и жалостью к самому себе: «Странно, что такого необычного они нашли в ней тогда. Разве что ноги, какая глупость влюбиться в девушку за длину её нижних конечностей. Волосы серебристо-пепельного оттенка, но летом они выгорали и становились русыми. Улыбка, голос, смех!? Нет. Теперь уж решительно ничего невозможно вспомнить», - он перевёл взгляд выше её головы.
Затянувшееся молчание тяготило их по-разному. Елена ждала слов сочувствия, сказанных с особенной теплотой, какие мог произнести только человек, хорошо знавший покойного. А в голове у Вадима рождались мысли совершенно неподходящие к трагическому моменту. В конце концов, женщина вздохнула и решила, что друг семьи слишком подавлен утратой и сам нуждается в утешении.
Вадим рассматривал осеннюю листву, любуясь прощальным пиршеством природы. Вот если бы у людей так. Красиво с шиком поставить точку. Увы, чаще всего настигают болезни или предстоит грустное созерцание увядшей плоти в зеркале. Так за что же всё-таки они выделили её в городском саду среди множества других не менее привлекательных юных особ. Всего лишь на секунду мелькнул в памяти образ смеющейся девушки. Он тогда проявил несвойственную наглость и угостил её только что купленным московским эскимо. А Виктор замешкался, пропуская вперёд комсомольский патруль, и тут же сломил веточку сирени у них за спиной, чтобы вручить Елене в другую руку. Всё начиналось, как милая шутка. Сколько таких встреч случается в мире и ничего не происходит. Классического треугольника не было, Вадим легко сошёл с дороги друга. Он привык во всём ему уступать.
После окончания школы подали документы в один университет. Только для Виктора физика была призванием, делом всей жизни, а Вадим пошёл за компанию. Потом страшно мучился, но находиться в тени известного учёного, стало привычкой и спасительной соломинкой. Виктор помогал всем, чем только мог. Общими усилиями с трудом насобирали материал для кандидатской диссертации, и Вадим с чувством морального удовлетворения ограничил этим свою научную карьеру. После защиты его женили на подруге Елены, но семейная жизнь не сложилась. Теперь уже взрослая дочь изредка навещает старика. И этого довольно. Он так привык к одиночеству, что не заводил даже кошку. «Кошки гуляют сами по себе. Какая кошка!? Причём здесь вообще кошки!», - Вадим начинал нервничать. Он не знал, уже пора идти домой или ещё не все приличия соблюдены. «Теперь придётся навещать Елену и о чём-то с ней говорить. Да, уж. Нельзя же бросить безутешную вдову на произвол судьбы. Хотя, он и сам старый, больной человек. Почему же именно её он решил угостить тогда мороженым. Как некстати этот инфаркт. Виктор всегда был рядом и вдруг такое. Странно всё. Всё, кроме осени», - Вадим перевёл взгляд на чёрный платок вдовы и поморщился.
Елена ничего не заметила. Она была благодарна другу за терпение и молчаливую поддержку в трудный час. Если бы только знала, какие мысли роились в голове старика. Впрочем, Вадим и не догадывался, что в нём умер гениальный артист. Любой, даже самый посредственный режиссёр, не встретил бы сопротивления с его стороны. Кто знает, как бы сложилась жизнь, не поступи он на факультет ядерной физики. Сказать ему, что в нём пропал заправский лицедей!? Пожалуй, не стоит. Теперь уже не имеет смысла. Негоже автору вмешиваться. А ведь он прав, в городских дворах больше не гуляют кошки. Разве, что иногда их выводят на поводках особенно заботливые хозяева. И эти странные изменения уже никого не удивляют. Придуманный нами урбанистический мир начинает диктовать создателям свои правила, и мы легко с этим соглашаемся.