All I see is shattered pieces,
I can't keep it hidden like a secret,
I can't look away
From all this pain in the world we've made
Skillet*
12.
- Ну что же, моя очаровательная крепостная исполнила на сегодня почти все свои обязанности. Кажется, теперь настала очередь госпожи, присмотреть за тем, как будет устраиваться на ночлег ее верная раба!
Так высказалась госпожа Фэйрфакс, уже облаченная в шелковую ночную рубашку, набросив на плечи нечто вроде шелкового стеганого халата.
Да-да! Она так и сказала девушке, помогавшей своей хозяйке в приготовлениях ко сну. Хозяйка произнесла это своим фирменным ироничным тоном, точно так же, как обычно. Так, что и не разберешь, где в этих словах таится насмешка, а где ее, этой самой насмешки, в общем-то, и вовсе нет.
Полина тогда застыла в странной позе, едва отпустив подушку, которую перед этим поправляла на постели своей госпожи. Девушка выпрямилась, заглянула в насмешливые глаза госпожи-американки, а после, отведя взгляд в сторону, вспыхнула, как маков цвет. Еще бы! Весь этот день ее хозяйка всячески старалась подчеркнуть, что крепостное положение ее компаньонки для самой миссис Фэйрфакс никакого значения не имеет. И вот теперь так безжалостно...
- Ты обиделась, - прокомментировала факт ее госпожа.
- Нет, - упрямо, и глядя в сторону, произнесла Полина, хотя чуть не заплакала от этого внезапного и совершенно незаслуженного унижения.
- Не обманывай меня! – продолжила хозяйка, и приподняла лицо девушки чуточку вверх за подбородок.
Полина упрямо прикрыла свои глаза, чтобы ее госпожа не увидела слез, готовых пролиться от этой незаслуженной обиды. И почувствовала, как ее век поочередно коснулись нежные губы ее визави.
- Не шевелись! – приказала ее госпожа. – Не мешай мне!
И девушка замерла, боясь шелохнуться. А ее так и нерасплаканные глаза все целовали и целовали. Потом на плечи девушки легли руки ее хозяйки, и Полина поняла это как молчаливое дозволение узреть, наконец, происходящее.
В мягком теплом свете этих удивительных заграничных ламп, где ярко горящий фитиль как-то странно прикрыт этой хитро выдутой из стекла, то ли трубой, то ли колбой, цвет глаз ее хозяйки скорее угадывался, чем был виден явно. Миссис Фэйрфакс усмехнулась, но вовсе не презрительно, по отношению к своей юной крепостной компаньонке. Скорее уж с какой-то странной, весьма непривычной смесью эмоций. Иронически и нежно, Да-да, именно так, в одно и то же время...
- Жестокая хозяйка испила слезы своей несчастной рабыни, - сказала она, и Полина, отчего-то, в этот раз вовсе не обиделась на ее слова. Наверное, именно из-за той нежно-ироничной интонации, с которым они, эти самые слова, произносились. – И слезы эти были упоительно сладки. Вот так, жестоко и безжалостно. Ты решила, что все обстоит именно так, да?
Полина ничего не сказала, только молча кивнула головою. Странно, но слез в ее глазах уже не было. Вот только в горле у нее сызнова застрял этот предательский комок, мешающий говорить.
- Девочка моя! – голос ее госпожи был уже вполне серьезным. Да и в глазах уже не было прежней иронии. Скорее, там сейчас сквозила странная, совершенно непонятная грусть. – А тебе не кажется, что все это просто... красиво и забавно? Нет?
Полина, по-прежнему не произнося ни слова, отрицательно покачала головою.
- Вдумайся, Полина, - кажется, ее госпожа весьма настойчива, как будто хочет, чтобы она поняла что-то очень важное. Но именно сама, без лишних подсказок с ее стороны. – Я родилась свободной, в свободной стране, в самой свободной стране на свете! – голос ее госпожи отчего-то снова наполнен иронией. - И вот теперь я, дочь солдата, беглеца с русской службы, авантюриста и путешественника-коммивояжера имею диплом о дворянстве, купленный в Италии, кстати, за приличные деньги. Впрочем, он стоил той платы, что за него запросил тот герцог... И вот я здесь, на родине отца своего, занимаю место почти что вровень с теми самыми дворянами, что происходят напрямую от тех, кто властвовал над его предками! Я играю роль «барыни», прикупив себе рабу из местных...
Далее, ее госпожа произнесла несколько слов по-английски. Полине явственно послышалось произнесенное на заокеанский манер слово, означающее «мать», вот только в версии наречия, лишь отдаленно связанного с эпически велеречивым языком Вильяма Шекспира. Остальное девушка не очень-то разобрала, но покраснела, вполне и однозначно поняв-догадавшись о не слишком-то приличном для культурного уха содержании этой краткой, но весьма энергической реплики.
Тем временем, закончив выражать на иностранном языке свои эффектные эмоции, ее госпожа как-то резко усмехнулась и... отчего-то сразу же прикусила губу, как будто сердилась на самое себя за то, что не сдержалась и высказала лишнее. Впрочем, сделав небольшую паузу, она продолжила.
- Да, Полина, вот теперь я ощутила себя барыней. Эдакой «владелицей душ». И знаешь, я, кажется, начинаю понимать всех этих ваших «Салтычих». Все-таки власть над себе подобными, возможность безнаказанно унижать, оскорблять, издеваться над подвластными... И даже истязать их... Это... Непередаваемо! Ощущение неограниченной власти над бессловесными «телами», даже если и вовсе не собираешься позволять себе с ними ничего подобного. А уж в моем случае...
Она недоговорила, но Полина толком и не обратила внимания на эту странную реплику, лихорадочно соображая, как бы ей ответить так, чтобы при этом не оскорбить свою госпожу, свою нынешнюю владычицу. Кажется, миссис Фэйрфакс снова испытывает свою компаньонку на прочность, и девушке необходимо срочно придумать эффектное, но корректное возражение, позволяющее ничтожной крепостной сохранить свое достоинство. Но что же именно следует ей сказать, в ответ на такое?..
- Да, для того, чтобы испытать такие ощущения, стоило приехать на землю предков, будучи под защитой дворянского звания! - кажется, в голосе ее госпожи снова слышатся нотки прежней иронии. Надо этим обстоятельством непременно воспользоваться!
- Но я слышала, что у вас, в Америке, тоже есть рабство, - Полина читала в библиотеке графа «Хижину дяди Тома», и оценила сходство положения американских негров и российских крепостных. – Вы вполне могли бы позволить себе покупку какой-нибудь невольницы, например, на рынке рабов в Новом Орлеане, - Полина сейчас придумала это обстоятельство просто наугад, пытаясь своей неуклюжей иронией обозначить тот самый достойный ответ, которого, наверняка, ожидала ее госпожа. – Стоило ли пересекать Атлантический океан и ехать далее, через весь континент, для того только, чтобы ощутить власть над какой-нибудь ничтожной девкой?
- Браво! – миссис Фэйрфакс восторженно захлопала в ладоши. Потом рассмеялась, расцеловала Полину в обе щеки и цепко схватила девушку за обе руки, неожиданно сильно сжав ее изящные, отнюдь не крестьянские на вид ладони. – Вот так вот и надобно отвечать разной зарвавшейся нелюди, когда она начинает себя вести слишком нагло! Браво, моя отважная девочка!
Она с какой-то очень яркой, искренней улыбкой на лице подмигнула своей рабыне, а потом снова рассмеялась.
- Пойдем! – воскликнула ее госпожа и тут же потянула Полину к выходу из своей спальни.
Она привела свою компаньонку в ту самую комнату, что была ею же определена Полине для проживания в этом Доме. Скромные апартаменты крепостной были чуть-чуть освещены отблесками света, проникавшими через окно со двора, вернее, с улицы, где, чуть в отдалении, горел газовый фонарь. Впрочем, их вполне хватало для того, чтобы ориентироваться впотьмах.
- Ты помнишь, что там, на полке, у тебя стоит заправленная лампа, и рядом с нею лежит коробка спичек, - подсказала госпожа, обращаясь к внезапно присмиревшей девушке. – Ну-ка, найди их.
- Вот, нашла, - откликнулась ее помощница, беря в руки коробку шведских спичек. Лампу она в полумраке тоже заметила, но благоразумно решила подождать дальнейших распоряжений своей хозяйки, которые, впрочем, были вполне предсказуемы.
- Сними их и поставь на стол, - продолжила распоряжаться миссис Фэйрфакс. И Полина незамедлительно исполнила ее приказание.
Девушка поняла, что сейчас наступает время очередного урока, который ее хозяйка собирается преподать своей крепостной. Что же, она вовсе и не против снова почувствовать себя ее ученицей!
- Ты ведь так толком и не запомнила, как следует правильно обращаться с этими предметами? – спросила ее госпожа, в несколько утвердительном тоне и, не услышав ответа, но явно, по умолчанию, предполагая подтверждение этого своего предположения, скомандовала: - Давай-ка повторим. Сними стекло, зажги спичку и подожги от нее фитиль лампы. Ты уже знаешь, что он пропитан особым очищенным нефтяным маслом, будет гореть ровно и почти без копоти. Потом поставь колбу на место, чтобы огонь не задуло сквозняком. И сделай свет чуточку ярче, открутив фитиль.
Полина беспрекословно исполнила эти ее приказания. Кстати, вполне успешно.
- Подвинь лампу подальше от края стола, - приказала далее миссис Фэйрфакс. А потом, когда Полина исполнила и это ее требование, как-то загадочно улыбнулась и сказала:
- А теперь... раздевайся!
- Зачем? – Полина снова почувствовала, как краснеет и порадовалась тому, что сейчас стоит чуть-чуть спиною к свету, и ее смущение в этот раз не столь уж заметно.
- Вообще-то, я собиралась помочь тебе. Уложить тебя спать, пропеть тебе колыбельную, подоткнуть одеяло... – с этими словами, миссис Фэйрфакс изысканно-иронично усмехнулась и действительно, сняла изящным жестом покрывало с постели своей крепостной. Аккуратно сложила его и отложила в сторону, на стул. Еще одним красивым жестом она предложила Полине разоблачиться.
И девушка, едва сдержав вздох, начала расстегивать платье...
Госпожа Фейрфакс, кажется, снова проверяла свою компаньонку, выясняя то ли границы смелости юной рабыни, то ли пределы ее терпения. Она даже вовсе не отвернулась, когда смущенная девушка снимала с себя все предметы своего одеяния, один за другим. Учитывая тот факт, что в этот раз одежда ее была новой, вовсе не такой как прежде, и Полина с непривычки путалась в застежках и пуговицах, отчаянно стесняясь собственной неловкости, госпожа американка могла бы действовать и потактичнее. Однако ее хозяйку все это скорее уж развлекало. И когда Полина, наконец-то полностью обнажилась, миссис Фэйрфакс снова многозначительно усмехнулась, и на тот самый стул, куда Полина уже успела сложить всю свою одежду - все свои только что снятые вещи - отложила тонкую ночную рубашку, которую она до этого держала в своих руках.
Миссис Фэйрфакс повернула девушку к свету и долго разглядывала ее, обнаженную. Смотрела на нее внимательным взглядом, без малейших признаков улыбки на лице. Как будто бы она вовсе и не видала ее в таком же натуральном виде, причем, не далее как сегодня утром!
Видимо, подобное недоумение от непонимания ситуации отразилось на лице девушки, потому что ее госпожа заглянула своей крепостной прямо в глаза и как-то странно улыбнулась ей. Даже не ободряюще, а так, как будто бы она, хозяйка Дома сего, и повелительница своей крепостной компаньонки, сейчас извинялась перед своей подвластной за сие докучливое и не слишком-то вежливое внимание.
- Ты сейчас вовсе другая, не такая как утром! - Алена Михайловна погладила девушку по плечу и это странный, адресный, почти что интимный знак близкого внимания доставил Полине непривычное удовольствие. Да-да, это прикосновение было ей очень приятно! - Ты действительно, очень красива. Ты просто удивительно красива, моя девочка!
Высказав это, госпожа Фэйрфакс снова погладила Полину по плечу. Но теперь девушка опустила очи долу и нервно прикусила губу, тщетно пытаясь изгнать внезапную и очень даже неприятную ей мысль... Однако, ее госпожа явно заметила выражение лица своей визави. А может, она просто почувствовала подушечками пальцев, как вздрогнула в этот раз ее крепостная. Или же как-то иначе она ощутила тот самый страх, что на секунду овладел душой несчастной покорной рабыни. Миссис Фэйрфакс покачала головою и как-то многозначительно улыбнулась.
- Вот сейчас ты подумала, что я позавидовала твоей красоте, и что я запросто могу тебя сейчас остричь, просто, чтобы унизить, опозорить... Или же могу изуродовать твое тело клеймом. А еще могу подвергнуть тебя жестокому бичеванию, - голос хозяйки был теперь весьма серьезен. И сейчас она отнюдь не вопрошала, она просто констатировала факты, для нее совершенно несомненные и вполне себе очевидные. И девушке казалось, что миссис Фэйрфакс и впрямь умеет читать мысли своей визави, перепуганной этими ее словами. Ну, или же она как-то иначе способна воспринимать мысли и чувства той несчастной девушки, что находится под ее владычеством, и не смеет всерьез протестовать.
- Не надо! - Полина посмотрела на нее умоляюще. - Пожалуйста, не делайте этого!
- Глупая моя маленькая девочка! – улыбка ее госпожи почти что сочувственная. – Ну отчего же ты так меня боишься? Отчего не хочешь понять, что я просто восхищаюсь тобою! Ну, разве я лишена права восхищаться таким чудом, как ты?
- Вы вправе поступать со мною так, как Вам будет угодно, - тихо сказала Полина. – И меня, увы, никто не защитит... от Вашей... жестокости! – добавила она, и умоляюще посмотрела в зеленые глаза своей визави.
- Никто, - миссис Фэйрфакс даже кивнула головою в знак подтверждения этой простой мысли. А потом... снова обняла свою беззащитную... то ли рабыню, то ли компаньонку, опять притянула-прижала ее к себе и тихонько шепнула ей на ушко:
- Никто, кроме меня! Я теперь твоя единственная защитница и покровительница в этом ужасном мире, где все готовы тебя продать и предать. Я одна забочусь о тебе. И я никогда тебя не брошу, милая моя Полина! Клянусь!
- Вы... – Полина не поверила своим ушам. – Вы ведь говорили, что... почти никогда не клянетесь!
- Почти! – усмехнулась ее госпожа, говоря по-прежнему ей на ушко. И тихо-тихо, как будто бы в этих покоях ее кто-то может подслушать и осудить за такое... странное и в высшей степени доверительное выражение чувств. – И все же, иногда я позволяю себе искренние клятвы. Но только в отношении тех, кто мне по-настоящему близок и дорог.
- Я... – Полина была вся в замешательстве, но ее госпожа еще одним коротким объятием дала своей подопечной понять, что обсуждение причин ее столь адресного внимания прямо сию минуту будет совершенно неуместно. И девушка замолчала, довольствуясь этим молчаливым пояснением.
- Полина, - сказала миссис Фэйрфакс, - я хочу совершить над тобою один ритуал.
Она снова отстранила девушку от себя и заглянула ей прямо в глаза с каким-то особым выражением полного доверия.
- Какой... ритуал? – Полина совершенно не понимала о чем идет речь, но ее госпожа, похоже, вовсе не собиралась что-либо объяснять своей компаньонке. Она просто взяла девушку за руку и молча потянула ее к выходу из комнаты, заодно прихватив с полки зажженную лампу.
Полина была в ужасе. Ритуал... это нечто мрачное и жуткое... И, возможно даже, жестокое и мучительное. Неужели...
Сердце обнаженной перепуганной девушки начало бешено стучать о ребра изнутри грудной клетки. Вот сейчас, наверняка, ее отведут в ту самую малую библиотеку. И там ее, наверняка, ждет знакомство с той самой скамьей красного дерева и...
Однако... миссис Фэйрфакс, по-прежнему молча, тянула ее направо по выходу. И привела совсем даже не в помещение для возможной экзекуции, а в туалетную комнату. Пристроив лампу на полке, госпожа сняла со стены большой таз, поставила его на пол и жестом приказала своей крепостной встать в него обеими ногами. Полина тоже молча, но совершенно безропотно исполнила это молчаливое распоряжение. Ее ногам стало непривычно прохладно от потемневшей меди. При свете лампы, которую миссис Фэйрфакс поставила на полку, девушка видела, как ее хозяйка взяла кувшин для умывания и зачерпнула воду из бронзовой емкости. Там, где она же, Полина, готовила воду для вечернего омовения своей госпожи. Да, вода там еще оставалась, и она точно помнила это, поскольку сама обливала госпожу подобным же образом, но чуточку раньше. И хозяйка тогда зачем-то приказала принести еще горячей воды из кухни, но прежде убрать слитое, вылив содержимое таза и его ополоски в специальное устройство, вроде воронки с пробкой и крышкой сверху, предназначенное для слива вниз по бронзовой трубе, идущей дальше, до какой-то емкости, стоящей, наверное, где-то в подвале. И теперь Полине стало ясно, зачем ее госпоже понадобилось столько воды.
А теперь ее хозяйка, сняв с той же полки, где стоит сейчас лампа, пузырек с какой-то жидкостью, уронила несколько капелек из него прямо в тот самый кувшин, который только что наполнила водой. Полина как завороженная наблюдала за тем, как ее госпожа взяла сей кувшин поудобнее. Девушка все поняла и, вздрогнув, приготовилась к тому, что сейчас ее будут обливать этой самой свежеприготовленной смесью. В этом, наверняка, и состоит тот самый Ритуал, обещанный госпожой своей юной компаньонке. Сейчас с нее будут символически смывать все ее былые грехи, и иные дурные обстоятельства ее, Полины, прошлого. Такое, символическое, омовение...
Вода была вовсе даже и не прохладной, а совсем теплой, похоже, просто не успела остыть. А запах...
Да-да! От душистой жидкости, которую ее госпожа добавила в воду, явно исходил тот самый любимый аромат ее госпожи, так полюбившийся девушке! Миссис Фэйрфакс не пожалела для этого символического омовения своей крепостной компаньонки своих любимых духов!
Полина оценила этот щедрый жест своей хозяйки. Она стояла смирно, когда ее аккуратно поливали, от плеч, по бокам и вниз, так, чтобы ароматная жидкость оросила ее кожу равномерно. Остатки содержимого кувшина миссис Фэйрфакс вылила ей на макушку. Девушка еще не расплела на ночь свои косы, и подумала, что ей теперь предстоит расчесывать влажные волосы.
Тем временем, госпожа Фэйрфакс вернула уже пустой кувшин на полку, а после, сняв с настенного крючка полотенце, быстро промокнула от влаги кожу своей крепостной, оставив на ней лишь тот самый приятный аромат. А потом, хозяйка чисто символически коснулась мягкой тканью чуть влажных волос девушки, накинула полотенце ей на плечи. И сразу же после этого, взяв второе полотенце, чуть поменьше размером и пожестче, нагнулась, почти поклонилась ей, обтирая ноги своей рабыни, к полному ее смущению.
В довершение ко всему, миссис Элеонора Фэйрфакс, выпрямившись после столь странного жеста, красивым движением сорвала со своей крепостной условный покров полотенца, повесила его обратно на крючок, куда добавила и то, которым она вытирала ноги своей креостной. Потом она вышла из своих турецких мягких туфель без задника и сделала весьма недвусмысленный жест, обращенный к своей визави. Полина поняла, что должна немедленно обуться в те самые туфли своей хозяйки. И вновь она не посмела ослушаться.
Ее госпожа, по-прежнему молча, ступая босыми ногами по полу, вывела свою юную компаньонку обратно, в ее, Полины, комнату, снова освещая им путь той самой лампой, горящей теплым мягким светом, что сопровождала их в этом странном Ритуале. И это торжественное шествие, туда-и-обратно, заставило девушку признать все происходящее чем-то очень серьезным. Прежде всего, для ее госпожи. Но, конечно же, и для нее, для крепостной девушки, объекта этого самого Ритуала, все происходившее тоже... было значимо. И, наверняка, даже в большей степени, чем для хозяйки.
Миссис Фэйрфакс, войдя в комнату Полины, поставила лампу обратно на полку. А потом, выведя свою компаньонку на середину, заставила ее разуться и опуститься на колени. Затем, она положила свою ладонь на голову босой и обнаженной девушки и, наконец-то, прервала это их обоюдное молчание.
- Я, Элеонора Фэйрфакс, из Балтимора, американка, принимаю под свою руку присутствующую здесь Полину Савельеву. Слышишь ли ты меня, понимаешь ли ты смысл моих слов и действий? – обратилась она после такого выспреннего заявления к своей коленопреклоненной рабыне.
- Да, - робко, тихим голосом отозвалась девушка, глядя на нее снизу вверх. И внезапно добавила неожиданное обращение:
- Моя госпожа!
Эти слова прозвучали вполне искренне и, кажется, очень понравились ее хозяйке. Она улыбнулась и продолжила свою речь.
- Я принимаю тебя в мой Дом, - сказала она, - беру тебя под мою защиту и покровительство. И, в связи с этим, объявляю о том, что с этого момента на тебя распространяется моя власть, в соответствии со всей совокупностью местных законов и обычаев. Согласна ли ты принять мою власть без споров, недовольства и сопротивления? Готова ли ты принять меня как свою госпожу, облеченную в отношении тебя всей полнотой власти, признаваемой законом и традицией?
- Да, моя госпожа, - Полина произнесла эти слова так же искренне. И миссис Фэйрфакс снова удовлетворенно кивнула головою.
- Доверяешь ли ты мне, Полина? – спросила она. – Готова ли исполнить любое мое приказание, беспрекословно, точно и в срок? Готова ли ты служить мне верой и правдой?
- Да, моя госпожа! – голос у Полины стал куда более твердым. Кажется, она уже осмысленно делает свой выбор.
- Я счастлива твоим доверием, - миссис Фэйрфакс искренне рада этим ее словам, - и я очень надеюсь оказаться достойной его!
- Я верю Вам! – тихо сказала Полина
- Поднимись! – приказала миссис Фэйрфакс, а когда девушка исполнила это ее распоряжение, госпожа молча усадила ее на постель. Присела рядом с нею, развернула ее к себе спиной, за плечи, и начала расплетать косу своей визави. Все это она делала молча. Затем, ее госпожа достала из кармана гребень и, не произнося ни слова, расчесала волосы своей крепостной компаньонки. А после, так же молча, сунула этот предмет в руки девушке. Мельком взглянув на него, Полина оценила роскошь резьбы по слоновой кости и попыталась вернуть гребень обратно.
- Не вертись! – вовсе не сердито, а скорее укоризненно сказала миссис Фэйрфакс, игнорируя красноречивый жест своей визави. – Ты мешаешь мне заплести тебя как следует!
- Но, матушка-барыня... – Полина снова попыталась протестовать, но была остановлена словами, сказанными, пусть и весьма мягким, но совершенно безапелляционным тоном.
– Это мой тебе подарок, - сказала миссис Фэйрфакс. – Я очень хочу, чтобы ты пользовалась им. Просто, чтобы ты и думать забыла о том, что я хоть в чем-то тебе завидую, или просто дурно думаю о твоей красоте. Я надеюсь, ты не станешь оспаривать мое право восхищаться тобою и дарить тебе подарки?
- Я... - Полина на мгновение замолчала, подбирая слова. – Я не заслуживаю Ваших милостей, - сказала она. - И не стоит мною так уж восхищаться. Вы ведь сами очень красивая. Я же видела!
Полина нисколько не преувеличивала. Ведь сегодня она раздевала хозяйку ко сну и не могла отвести свой взгляд от тела госпожи американки. От ее изящных грудей, что крупнее, чем груди самой Полины, с чуть напряженными сосками, от ее стройных ног, от округлых половинок ее зада, в которые переходили ее изящные бедра. Занятно, но чуть выше правой лопатки у миссис Фэйрфакс была странная родинка, два пятнышка, как бы сошедшиеся друг с другом и сложившиеся в условную символическую картинку, в виде темного мотылька, Это смотрелось удивительно изящно и трогательно. Форма этой родинки просто притягивала взгляд...
В общем, Полине тогда показалось, что в своем телесном совершенстве ее хозяйка почти идеальна. И теперь, слышать от своей американской госпожи такие похвалы, ей было очень даже странно.
- Ты красива по иному, чем я, - вздохнула миссис Фэйрфакс. – Твоя душа, вкупе с телесным совершенством... Даже не повод к зависти с моей стороны. Только к восхищению таким чудом, которое сегодня утром пришло ко мне.
- Но Ваша душа... – Полина хотела сказать, что за этот странный день она имела возможность неоднократно оценить высокие свойства души своей хозяйки. Но миссис Фэйрфакс отчего-то сделала ей знак молчать. И Полина снова беспрекословно повиновалась.
- Чужая душа – потемки, - наставительным тоном произнесла ее госпожа. – Так, кажется, говорят у вас, в России. Ты ведь толком не знаешь обо мне ничего. И все же пытаешься судить о моих нравственных достоинствах. Не стоит поступать столь опрометчиво, когда пытаешься понять другого человека.
- Вы лучшая из тех, кого я видела, - тихо сказала Полина. – И я верю Вам. Только благородная душа способна рисковать доверием к себе, чтобы предостеречь от возможной ошибки!
- Значит тебе всю жизнь везло встречать мерзавцев и не получать от них серьезных неприятностей, – вздохнула ее хозяйка, - А мне вот теперь повезло с тобою...
Полина, окончательно смутившись, не посмела возражать. А сама миссис Фэйрфакс на некоторое время замолчала, продолжая приводить прическу своей крепостной компаньонки в состояние, которое бы ее, госпожу, удовлетворило. Закончив свой труд, она как-то странно усмехнулась и развернула девушку к себе лицом. Госпожа американка взяла Полину за руки, сжала ее ладони своими изящными, но очень сильными пальцами. Сжала крепко, так что не вырвешься, но совсем не больно.
- Ты знаешь, Полина, - сказала она с этой странной, почти удивленной улыбкой на своем красивом лице. – Я теперь, действительно, понимаю этих ваших русских бар. Власть над себе подобным, полная, неограниченная... Это действительно ни с чем не сравнить... Помнишь, ты сказала, что я могла прикупить себе рабыню в Новом Орлеане?
- Да, - еле слышно отозвалась девушка и почти шепотом выдохнула:
- Простите меня... за дерзость!
- Нет-нет, милая моя девочка, я вовсе не сержусь! – голос ее госпожи был задумчив, как будто она размышляла вслух, вовсе не стесняясь своей крепостной, а напротив, желая поделиться с нею своими тайными мыслями. – Скорее уж, наоборот, ведь этим своим возражением ты мне очень помогла. Помогла понять, в чем собственно состоит разница. Ну, между владением чернокожей рабыней в Штатах и обладанием белой крепостной здесь, в России.
- И в чем же? – Полина уже почти не боялась всех этих странных разговоров. Ей уже просто интересно было понять суть размышлений ее взрослой собеседницы.
- Видишь ли, моя девочка, - кажется, ее госпожа действительно была готова поделиться со своей юной рабыней чем-то почти сокровенным. Во всяком случае, не предназначенным, почти запретным для слуха иных-прочих, кто не являются близкими ее госпоже-американке, - даже понимая умом, что чернокожие тоже люди, мы, тем не менее, чувствами воспринимаем их «инаковость», их чужеродность нашей белой расе. И даже видя в них личностей, считаем их всего лишь почти равными себе. Мы, белые, где-то там, в глубине своей души, все равно числим их дикарями, низшими, почти животными. И обладание ими нам кажется почти что естественным. А вот иметь белую рабыню, которая одной с тобою расы и христианской веры... Это вовсе другое!
- Но ведь и негры тоже... христиане! – не сдавалась Полина. – Они ведь тоже наши братья во Христе!
- Младшие братья! – с мягкой усмешкой ответила ей миссис Фэйрфакс. – Братья, которым свет Христова Учения принесли именно мы, старшие, белые братья и сестры. Мы к ним относимся так, как будто они совсем недавно вышли из низшей животной стадии своего существования. Вышли из нее, во многом благодаря тому, что мы их просветили. Едва ли не напрасно... Ведь нет никаких гарантий того, что они отплатят нам за нашу доброту почтительным уважением, а не грабежом или убийством, что они не держат за пазухой нож, чтобы исподтишка им воспользоваться для нашего убиения!
Миссис Фэйрфакс на секунду замолчала и опустила очи долу. А потом, вновь усмехнувшись, снова заглянула в глаза своей покорной белой рабыни.
- У нас чернокожий раб всего лишь животное тело. Так что, невелика честь, обладать столь низменным предметом! – сказала она с веселой – ну, почти что веселой! - интонацией в голосе. – А здесь, в России, помещики владеют даже не телами, а душами! Представляешь, Полина? Душами! Душами людей общей с ними православной веры, душами белых людей!
- Да, конечно... – Полина вспомнила ту жестокую сцену, что ее госпожа разыграла, общаясь с врачом, когда миссис Фэйрфакс говорила нечто подобное, но несколько в ином ключе.
- Это совсем другие ощущения! – голос ее госпожи становится каким-то вкрадчивым. – Владеть душами, это ведь... прерогатива Бога! Вот где есть разгуляться гордыне! Вот это настоящая власть! Власть, стоящая всех тех денег, которые можно потратить на покупку белых рабов!
Полина судорожно вздохнула. Если ее госпожа хотела в очередной раз напугать свою рабыню, у нее это точно получилось.
Миссис Фэйрфакс, тем временем, продолжала.
- Если я разденусь донага, как ты сейчас и встану рядом с тобою перед зеркалом, трудно будет разобрать, кто из нас госпожа, а кто рабыня. Я выгляжу чуточку постарше. Но у тебя в лице есть нечто такое... возвышенное! И не факт, что какой-нибудь Парис, которому предложат разрешить этот спор**, обязательно угадает!
- Вы... – Полина облизнула пересохшие губы. Господи, ну зачем эти мучения? За что они ей? – Вы преувеличиваете!
- Не знаю, не знаю, - как-то лукаво подмигнула ей госпожа. – Но я точно знаю одно. Лично я готова властвовать над тобой. Да, я готова насладиться владычеством над твоей душою. Тем самым владычеством, которое мне дозволяют ваши местные законы!
Полина в отчаянии посмотрела в глаза своей хозяйки. «Нет-нет! – говорил ее взгляд. – Это все неправда! Я не верю!» Но улыбка ее госпожи была уже почти торжествующей.
- Если я сейчас же возьму тебя за руку, отведу в мою малую библиотеку и разложу там, на скамье, ты ведь даже не посмеешь мне сопротивляться, - заявила она своей несчастной крепостной, говоря эти слова с каким-то воистину пугающим воодушевлением. – Ты будешь знать, что ни в чем не виновата, и что ты вовсе не заслуживаешь подобного истязания. Но ты все равно не посмеешь мне перечить, и промолчишь, просто потому, что я буду в своем праве!
Полина стиснула зубы и зажмурила глаза, судорожно сглотнула комок в горле, чтобы только не разреветься от обиды. А тем временем, голос ее госпожи звучал все тем же нескрываемым торжеством.
- Ты ляжешь покорно под розги, даже без малейшего принуждения с моей стороны, - говорила она, как-то злорадно усмехаясь грядущим страданиям своей рабыни, - и когда я начну тебя сечь, ты будешь думать только о том, как бы не закричать. Просто, тебе, такой благородной и утонченной, будет стыдно пугать весь дом своими криками. Тебе будет стыдно от одной мысли о том, что кто-то узнает о твоем сечении, о том, что с тобою обошлись как с обычной крепостной девкой! Я могу истязать тебя сегодня, завтра, послезавтра... И ты никогда не посмеешь оказать мне ни малейшего сопротивления, как бы я ни была с тобою жестока! Просто потому, что я и впрямь могу отправить тебя в сопровождении Архипа Ивановича в полицию. А уж там, по моей записке, тебя крепко высекут на съезжей. Высекут мужчины в полицейской форме, грубые и куражливые. А ты этого все еще боишься больше всего на свете. Так?
Полину как будто взорвало изнутри. Она отбросила державшие ее руки – и откуда только силы взялись освободиться! – вскочила, сжимая, в сердцах, кулаки. В яростном отчаянии она окинула свою вероломную госпожу гневным взглядом, а потом... сама схватила ее за руку.
- Довольно! – воскликнула она. – Ежели Вы намерены меня истязать... Что же, я готова! Извольте приступать!
- Полина! – голос хозяйки дрогнул, свидетельствуя о ее полном замешательстве, она явно не ожидала ничего подобного. Но девушка вовсе не собиралась останавливаться в своих деяниях и явно была готова бунтовать до конца, до какой-то особой, специфической победы над своей безжалостной хозяйкой. В чем бы эта самая победа ни выражалась...
- Моя душа... – голос Полины на какую-то секунду прервался от сдержанного рыдания. Но девушка все-таки справилась с волнением и продолжила свою гневную речь. – Да, она и вправду принадлежит Вам. Но вовсе не по законам государственным, не по купчей крепости, что была составлена на меня по Вашему желанию! А просто потому, что я Вам... поверила! А Вы...
- Молчи!!! – воскликнула ее визави.
Миссис Фэйрфакс рванулась вперед и буквально подхватила, прижала к себе свою отчаянную рабыню, заставив обнаженную, перепуганную, обиженную (все сразу, одновременно!) девушку уткнуться носом в плечо своей госпоже. Полина разрыдалась в ее объятиях, а сама хозяйка, крепко прижимая к себе юную компаньонку, гладила ее по спине и нежно целовала в шейку и плечо.
- Прости... прости... прости... – шептала она в промежутках между этими короткими поцелуями. – Я виновата, я... мне нельзя было... Нельзя было поступать с тобою так... сурово... Прости...
Она повлекла Полину за собою, так и не отпустив, и снова усадила девушку на постель, даже не разнимая своих объятий.
- Это... жестоко! – всхлипнула Полина.
- Знаю, милая моя, знаю, - шепнула ей миссис Фэйрфакс. – Ты молодец, ты выдержала... Даже такое...
- Значит... я не ошиблась! – Полина даже отпрянула от нее и с обидой уставилась на свою госпожу, глядя на нее глазами, полными слез. – Вы снова устроили мне испытание! Ну и на предмет чего Вы проверяли меня в этот раз? Выясняли пределы моей покорности Вашей воле? Ну и как, я прошла его, это Ваше испытание?
- Нет, - тихо ответила ее госпожа, как бы отрицая ее надежду на победу в этом странном эпизоде, в этом особом, специально подстроенном противостоянии. И добавила нечто и вовсе странное:
- Ты превзошла его.
Девушка фыркнула ей в ответ, с явной обидой в этом эмоциональной проявлении, и даже попыталась отвернуться. Но миссис Фэйрфакс снова взяла ее за руки, так же, как незадолго до этого. И вновь девушка отчего-то сразу же почувствовала себя куда как спокойнее, чем за мгновение до этого.
- Полина, милая моя, скажи мне, ты ведь не шутила? – выражение зеленых глаз этой Колдуньи почти что просительное, чуть ли не умоляющее. – Ну... когда сказала, что твоя душа принадлежит... мне? Это все... правда? Ты действительно все решила именно так?
- Да, я доверила Вам свою душу, - Полина зачем-то продолжала поддерживать этот странный, почти безумный... Да-да, в высшей, в высочайшей степени безумный диалог, о неких «высоких материях». О тех вещах и явлениях, которые ее визави, похоже, воспринимала вовсе не так отвлеченно, как прочие, совсем не как некую условную «фигуру речи»!
Впрочем, и сама Полина на сей раз не столь уж и преувеличивала, говоря о «высоком» со своей загадочной госпожой. Да, она действительно отдала этой странной зеленоглазой Колдунье свою душу, в тот самый миг, когда та, еще этим утром, впервые улыбнулась ей, сразу же после торжественного сожжения того самого злополучного письма ее, Полины, прежнего управителя.
- Спасибо, - как-то очень серьезно произнесла ее госпожа. А потом сверкнула зелеными глазами и приказала:
- Выпрями спину, Полина!
А когда ее визави исполнила сей приказ, Колдунья внезапно наклонилась вперед и на мгновение коснулась губами нежной белой кожи своей рабыни, ниже ключиц, там, где начинается ложбинка между ее обнаженных грудей.
Полина ощутила нечто вроде укола в сердце, который, однако, вовсе не был сколь-нибудь ей неприятен. Совсем наоборот, что-то странное, мгновенно, то ли расцвело, то ли как-то медленно и нежно вспыхнуло, почти что «взорвалось» у нее там, внутри. Даже сердце на мгновение замерло в этой сладкой судороге-«вспышке». От этого Полина вздрогнула и выдохнула-вымолвила всего одно только слово:
- Зачем?
- Не бойся! – отозвалась ее хозяйка. – Это не опасно. Это просто в знак того, что я принимаю твою душу во владение. Прости, но мне никак невозможно обозначить этого факта иначе, чем коснувшись твоего сердца.
- Но Вы... – Полина с трудом перевела дух. – Вы же вовсе не демоница, нет! Вы не можете быть злой...
- Я не демоница, - подтвердила ее визави. – Хочешь, я прочитаю Молитву Господню, «Богородице Дево, радуйся!» или же Символ Веры? На русском языке, или же по-латыни? Мне не трудно!
- Тогда как же Вы сможете овладеть моей душой? – Полина не то, чтобы сильно напугана, она просто в искреннем удивлении этими странными словами и делами ее хозяйки, ее зеленоглазой Колдуньи.
- Владеть душой это вовсе не значит отобрать ее у того, кто тебе ее подарил, - миссис Фэйрфакс улыбнулась своей компаньонке, вовсе не досадуя на ее недоумение и непонимание очевидного. Ну, в смысле, очевидного для самой госпожи! – Это значит хранить и защищать ее, эту самую душу, доверенную тебе, оберегая ее от всякого зла. Видеть ее, ощущать, любоваться ею. И иногда чувствовать изнутри себя отголоски твоих, Полина, светлых чувств. Того, как ты ощущаешь этот Мир. Слышать изнутри себя, сердцем, все твои радости. Поверь мне, в этом и состоит вся прелесть владения твоей душой, этим светлым образом, отражением твоих высоких мыслей и чувств. Это великое счастье, воспринимать тебя как часть меня самой, будто ты укрылась в самой глубине моего сердца...
- И это будет... взаимно? – спросила девушка. – Я ведь тоже смогу... читать в Вашем сердце?
- Чуть позже, - ответствовала ей миссис Фэйрфакс. – Да, я, конечно, пущу тебя в свое сердце. Вот только...
Она как-то очень уж тяжело вздохнула и отвела свой взгляд.
- Я, право, не знаю, Полина, нужно ли тебе знать меня так уж близко, - тихо сказала она после непродолжительного молчания. – Не отпугнет ли тебя знание обо мне, такой, какая я есть, о моих мыслях, чувствах и желаниях. Ведь...
Она покачала головою и посмотрела на свою визави грустным взглядом.
- Мне очень приятно, - продолжила она, - выглядеть в твоих глазах лучше, чем я есть на самом деле. Образцом благородства, телесной и душевной красоты. Но поверь, на фоне твоей светлой души я выгляжу вовсе не столь уж эффектно. И я боюсь...
Миссис Фэйрфакс замолчала, а потом заглянула своими зелеными очами... Нет, не в глаза своей крепостной а, скорее, прямо в ее душу.
- Полина, - сказала она, почти осветив ее изнутри этим зеленым сиянием, - ты ведь прошлой ночью твердо решила отдать свою душу на волю Господа, если с тобою поступят как-то... бесчестно. Так?
- Да, - тихо призналась ей Полина. – А откуда Вы это узнали?
- Ты собиралась убить себя в случае насилия, - напомнила ей госпожа. – А значит, ты вознесла молитву ко Господу о милости Его к твоей душе, и мысленно простилась с жизнью. И с тех пор ты воспринимаешь все, что с тобою произошло дальше, как чудо, говорящее о том, что тебе пока что рано уходить. И меня ты сейчас считаешь проводником Воли Божией, некой Старшей, ниспосланной тебе Небесами, чтобы ты приняла меня как свою покровительницу, воле которой ты должна подчиниться без возражений. Так?
- Истинно так! – Полина кивнула ей, а потом, нагнувшись, поцеловала руку своей госпожи. – Вы такая и есть!
- Полина, - голос ее хозяйки серьезен, - я прошу тебя поклясться мне.
- В верности и покорности Вашей воле? Но я ведь уже сделала это! – Полина улыбнулась, но ее госпожа отрицательно покачала головой.
- Мне этого вовсе не надо, - сказала она. – Я знаю, что ты останешься искренне преданной мне. Во всяком случае, до тех пор, пока будешь уверена в том, что я достойна этого твоего обожания. Вот только долго ли это все продлится... Не знаю, не знаю...
- Но я думаю... - начала было девушка, однако ее хозяйка снова прервала речь своей крепостной.
- Не рассуждай о том, чего ты никак не можешь знать, - сказала она. – Просто поклянись мне, что не дашь, не позволишь себе впасть в отчаяние, и не сделаешь с собою ничего дурного, если ты когда-нибудь разочаруешься во мне. Может быть, тогда ты уже не захочешь больше меня видеть. Или даже станешь почитать меня своим врагом. Я хочу, чтобы ты смогла это все пережить, и осталась в здравом уме и трезвой памяти.
- Клянусь! – ответила ей Полина. Скорее машинально, чем осмысленно.
Действительный смысл этой клятвы дошел до нее только спустя несколько мгновений после того, как она произнесла ключевое слово. И сразу куча вопросов в голове: о чем это она? Что именно хотела сказать, что имела ввиду ее зеленоглазая Колдунья, требуя от своей компаньонки этого клятвенного обещания?
- Но отчего... – начала девушка, однако, хозяйка, не улыбаясь, покачала головою, снимая все эти недоуменные вопросы, отвечать на которые она явно посчитала для себя совершенно неуместным.
- Ты поклялась, - сказала она, - и мне этого вполне достаточно. А теперь, моя дорогая, тебе пора отправляться в постель.
- Я... – Полина снова попыталась вставить слово, но ее госпожа коснулась ее щеки своими губами. Которые показались девушке какими-то... Нет, не горячими. Мягкими, нежными... Все не то. Просто это касание, короткий поцелуй, показалось ей неким жестом особого доверия. Почти что интимным.
- Прости, что я сегодня заставила тебя мучиться и страдать, - сказала ее госпожа, чуть отстранившись от своей визави и снова глядя ей прямо в глаза. При этом зеленое марево в это раз вовсе не исходило из очей Колдуньи. Она глядела на свою крепостную обычным, а вовсе не особым, не колдовским взглядом. Но Полине это казалось просто очередным подтверждением доверия, которое ей оказали. - Не обижайся на меня. Так было нужно. Я просто хотела, чтобы ты сама, по своей воле отказала мне в моих претензиях на владение чем-то помимо твоего тела, сама обозначила границу между нами так, как будет для тебя приемлемо и комфортно. Чтобы этот барьер был выстроен именно с твоей стороны, и я знала, как его преодолеть в последующем. Я бы убирала его осмотрительно, не торопясь. Шаг за шагом, понемногу приближая тебя к себе. А ты... Ты сразу же подарила мне себя полностью, насколько это вообще возможно. Я вовсе не ожидала с твоей стороны такой милости! Но знай, Полина, я ни в коем случае не стану отказываться от столь щедрого, хотя и совершенно необдуманного дара! Я-то знаю, что такой шанс, стать настоящей душевладелицей, выпадает, наверное, раз в жизни. И если уж все сложилось именно так...
Она сделала паузу, а потом, весьма торжественным тоном заявила:
- Я клянусь, что отпущу тебя, если только общение со мною станет тебе в тягость. Даже если мне это будет непросто. Поверь, я этого вовсе не хочу, но я клянусь что, если нам все же придется расстаться, я сделаю так, чтобы ты была независима от меня. В этом случае, я постараюсь избавить тебя от своей опеки. Я сделаю так, что ты ни в чем не будешь зависеть от меня. Клянусь.
- Я доверяю Вам, - сказала Полина. Она постаралась произнести эти слова как можно более твердо. У нее получилось. Почти.
- А вот я себе нет, - ответила ее госпожа, и по выражению ее лица, Полина поняла, что никаких объяснений столь скептического отношения к себе, миссис Фэйрфакс давать ей сейчас вовсе не будет. Почему? Бог весть...
Полина отчего-то захотела снова поцеловать руку своей госпожи, обозначив тем самым ей свое сугубое доверие. Это было просто... как некая безмолвная реплика, в ответ на то, что было сказано ее хозяйкой всего секунду тому назад.
Она нагнулась, подчиняясь этому внезапному порыву, прикоснулась к коже запястья молодой женщины своими губами. И почувствовала, что ее как-то странно задели. Сзади, по голове. Вернее, уже, наверное, сверху. Полина дернулась от неожиданности, почувствовала, как задела затылком нечто... твердое. И услышала странную фразу, высказанную по-английски и весьма энергично: «F**k off!»***
- Ой, простите меня! – она осторожно подняла свою голову, и увидела, что миссис Фэйрфакс энергично растирает свой ушиб.
- Хорошо, что я только лбом тебя коснулась, - усмехнулась она. – Вот как знала, что не стоит тебя целовать. Ну, в этот раз! – уточнила она, подмигнув своей визави.
- Алена Михайловна! – Полина всплеснула руками. – Я...
Но миссис Фэйрфакс просто рассмеялась в ответ на эту ее испуганную фразу и обняла девушку. А после встала-поднялась с ее постели и прошла к стулу, туда, где лежала тонкая, почти прозрачная ночная рубашка ее компаньонки. Она взяла ее в свои руки, вернулась обратно и жестом предложила Полине подняться. А потом, изящно поклонившись своей юной крепостной, помогла ей одеться ко сну. И сразу же, откинув элегантным движением одеяло, и чуть иронично улыбнувшись, жестом предложила девушке ложиться в постель. И когда Полина исполнила это ее молчаливое распоряжение, она по-прежнему молча подоткнула на ней одеяло.
Потом госпожа присела на краешек постели своей крепостной и мягко, очень мягко провела по одеялу рукой.
- Я счастлива ощутить себя душевладелицей, - сказала она, улыбнувшись ей. А потом, покачав головой, продолжила:
- Кто бы мог подумать, что у меня появится такая прекрасная душа, своими достоинствами выгодно восполняющая мои недостатки! И вот, к моему удивлению, такое случилось, как говорят у вас здесь, в России, нежданно-негаданно!
- Спасибо! – с искренней благодарностью откликнулась Полина. Сейчас, при взгляде снизу, в неярком свете лампы, стоявшей на полке, ей снова показалось, что глаза ее хозяйки блеснули зеленым. Но как-то мягко, таким странным отблеском-цветом, который отчего-то показался ей уютным и теплым, несмотря на общий изумрудный тон этого сияния. Или же ей просто показалось, и тональность этого цвета зависела только от ее собственного настроения? Бог весть...
- Да не за что тебе меня благодарить, - кажется, улыбка ее госпожи в этот раз была вполне искренняя, и вовсе даже не грустная.
Миссис Фэйрфакс наклонилась к ней и поцеловала Полину в щечку, нежно-нежно. А после снова улыбнулась ей с каким-то явным облегчением на лице.
- Спокойной ночи, душа моя! – сказала она. И Полина не нашлась ничем другим, как сказать ей в ответ почти то же самое.
- Спокойной ночи! – ответила девушка своей зеленоглазой Колдунье.
*Skillet американская многостилевая группа, которую относят к условно "христианскому" року.
Примерный перевод эпиграфа:
Кругом я вижу осколки,
Но мне не скрыть этой тайны...
И не отвести взгляда
От всей той боли, что мы причинили этому миру...
Кстати, сюжет песни "Rise", начальные строки которой выбраны эпиграфом, по сути повторяет историю про "Ивана Помидорова", когда-то поведаную Юрием Шевчуком - прим. Автора.
**Парис – персонаж поэмы «Илиада» Гомера. Изначально должен был разрешить спор о прекраснейшей из богинь, выбрав между Афиной, Герой и Афродитой. К слову сказать, спор этот был весьма специфический. Его организовала богиня раздоров Эрида. То есть спор был в любом случае бесперспективный, чисто на «простебаться», как и результат всякого грамотного троллинга. Зевс, к которому, как главенствующему на Олимпе, изначально обратились, сразу въехал в это дело, и переадресовал его «подставному дураку», царевичу Парису Троянскому. Интересно, что разрешая этот "троллинговый" спор, Парис влез в совершенно идиотскую коррупционную схему, когда ему, в виде взятки, предложили Елену, жену спартанского царя Менелая, повязанного родственными и прочими связями с предводителями континентальных греков-ахейцев. Парис повелся на этот лохотрон, после чего Троя огребла изрядное число эпичных неприятностей, описанных Гомером - прим. Автора.
***Ну, если честно, Автор в точности так и не понял, какое именно слово-междометие-восклицание по-аглицки использовала миссис Фэйрфакс. Поэтому заменил его первым попавшимся выражением, свойственным речи вроде бы современных американцев, приблизительно подходящим по смыслу.
Переводить в настоящей сноске само указанное англоязычное выражение, Автор не счел необходимым, справедливо полагая его и без того знакомым всем тем, кто смотрел боевики made in Hollywood, USA. Впрочем, хотя выражение это и является общеизвестным, оно все же, к немалой радости и Автора, и его, Автора, Ценсоров (обоих :-) ), пока что остается вовсе не общеупотребительным.
Настоящая сноска сделана по настоянию Ценсора. Ну, Вы поняли! :-)