История первая. Засыпанный снегом.
Этот случай произошёл во вторник, как это обычно любят делать все истории, но иногда опаздывают или врываются в наши события слишком рано. На градуснике было минус одиннадцать градусов по Цельсию. Шёл ещё один спокойный зимний день, растворяясь за спинами людей, проходящих мимо нашего героя. Он сидел на заснеженной лавочке, часто потирая нос цвета малины руками в тёплых варежках, которые потихоньку тоже начинали остывать.
Это был юноша возрастом, который всегда называют молодостью. Его темно-русые волосы были такими же непослушными, словно ветки каштана: они были такого же цвета, на них так же неподвижно лежал лёгкий снег, и они также торчали в хаотичном порядке. Но, казалось, молодого человека они совсем не беспокоили… Нет, по его лицу было видно, что его ничто не беспокоит больше. Его глаза — два миндаля, но абсолютно прозрачных и безжизненных. На них так же, как и на этих вкусных орехах нет блеска, и они также очень быстро высыхают. На малиновом носу мелькают холодные сероватые веснушки, которые как бы ни старались, не могут изуродовать его лица. Его уродует не внешнее, а внутреннее. Ещё совсем недавно, утром лицо юноши выражало радость от вдохнутого запаха только что заваренного кофе. Но произошло кое-что, что убило его улыбку. Она стёкла с его губ, как сосульки капают в апрельские дни. Да, кажется, из-за того же и погиб блеск глаз и здоровый румянец тоже. Он есть и сейчас, но его поддерживает лишь холод, который вместе с этим пытается отрезвить рассудок. Но безрезультатно. Кажется, произошло нечто ужасное, то, что обычно может перечеркнуть всю жизнь, весь смысл жить. Да, верно, именно это и произошло. У мальчишки смертельный диагноз. Осталось пару недель, на крайний случай — месяц. Но он уже решил — это конец. Он решил это за себя, за всех знакомых и близких. Кто же может теперь его остановить? Я бы мог попытаться это сделать, да все это против правил. Если я остановлю его, то со мной случиться нечто более страшное. А он всего лишь «умрёт». Кажется, так это называют люди. Мне это слово чуждо и слышать его довольно странно.
Как же этот человек погибнет в этот раз? Ах, да, у него в кармане сильная доза снотворного. Медлить больше нельзя, он сидит здесь уже третий час. Хватит с него мучений. Ну же, давай. Аа, вот и та самая часть, которую обычно обуславливают, как мою вину. Но это же не так. Смотрите: вот он сам открывает бутылек с белыми таблетками, вот они сыплются по прозрачным стенкам к его горлу через язык. А что делаю я? Я стою и наблюдаю. И кто в этом виноват? Ну, признать, я мог бы жутким голосом закричать что-то в манере «Остановись, зачем ты это делаешь», но не могу, и не просите. Эх, как же долго действует эта микстура, кажется, что я стою тут уже добрых полдня…
Вот и начинает действовать, мой таймер на руке, изображающий из себя резные людские часы, которые показывают две минуты. Некоторые, как я понял, любят делать себе «татуировки». Скорее всего, именно этим словом можно описать мой таймер. Но есть одно огромное отличие — его мне никто не рисовал, не прокалывал иголкой от начала и до конца, нет. Этот таймер, это время — это часть меня. Иногда он словно напоминание о моей работе и о моем существовании.
Кхем, так вот. Времени осталось не густо, нужно осмотреть его хорошенько. Коричневый плащ поверх отвратного зелёного свитера, должно быть, подаренного. На ногах тёмные ботинки спортивной марки, закрывающиеся мешковатыми штанинами брюк. Во внутреннем кармане плаща есть бумажник с фотографией. На ней седая женщина, хмурый мужчина и мой знакомый, откинувший сейчас голову на узорный верх лавочки. А ведь женщина не выдержит этого. Ты даже не подумал о ней. А мужчина, итак не часто улыбающийся, больше не изронит улыбки ни разу. Мерзавец.
____________________
Из записей газет, разговоров очевидцев смерти, слухов:
Молодой парень из-за своего смертельного диагноза покончил жизнь самоубийством. Как уточнил патологоанатом, смерть произошла между двенадцатью и тринадцатью часами пополудни в связи с передозировкой снотворного.
***
Он был всегда хорошим человеком, хорошо учился и любил своего дядю и тетю. Ох, как они горюют…
***
В его руках нашли потрепанную заснеженную фотографию его семьи…
История вторая. Взмокший мех.
Был неприметный вечер сентября, то время, которое называют отдыхом. Напрасно, разве это отдых — сидеть у телевизора или компьютера, и слушать бесполезные новости, которые только загрузят мысли ненужным или искать что-то не имеющее важности? Вот, то ли дело… Хотя, прошу меня простить, то, что я бы мог сейчас сказать, повредило бы мне и ухудшило бы мою судьбу. Хотя куда же хуже, спросите вы? А я поспорю. Ведь, уверен, выбирая между вечными терзаниями души и моей работой, вы бы выбрали второе. И на это есть искомые причины. Однако, как же это надоест через пару-тройку веков… Это поначалу вызывает интерес, а в конце хуже любых терзаний душ… Я отвлекся, извините.
В один из таких безмятежных сентябрьских вечеров все и началось. Вы заметили — я сказал «началось». Ведь этот мой рассказ отличается от предыдущего. Его нужно описать немного иначе, в двух днях. А кончится он завтра, да, вы правы. Я даже мог бы назвать точное время, но вам будет слишком не интересно читать. Так вот, перед нашими глазами на полу лежит девушка. Она совсем молодая, только окончила институт и теперь в своём ноутбуке ищет подходящую работу. А та, в свою очередь, все никак не хочет находиться. У девушки слезятся красные от аллергии веки, прикрывающие фиалкового оттенка глаза, и она протирает их десятый раз, предварительно снимая очки. С таким разочарованным настроением она заснула вновь, как была.
Но откуда мне знать, что произошло за день до моей работы, спросите вы? А я вам отвечу — что-то не так и в этот момент. Что же? Стоит внимательно поискать глазами, порыскать по комнате и вы заметите, что интересной формы ваза, подаренная на один из весенних праздников, стоит слишком близко к краю стола. Она наполнена водой и из неё торчат несколько засыхающих веток сирени. Мне не составило бы труда немного подуть, и она рухнула бы рядом с девушкой. Нет, она не упадёт на неё, даже близко, зато вода покроет не слишком новый провод. А он от розетки изливается к ноутбуку, на котором лежит моя гостья. Но я не буду вмешиваться в это, мне незачем.
Ваза сама падает от дуновения ветра, сквозняка, постоянно снующего по квартире. Но того на что мы с вами рассчитывали нет. Чёрная змея, ползущая до девушки, соединяющая ее с электрическими зарядами оказалось крепче. Девушка настолько устала, что не просыпается даже от грохота. Зато чёрный ретривер, всегда спящий в соседней комнате, чтобы не мешать хозяйке работать, чётко слышит отзвук падающей фарфоровой вазы и мчится на искрометный звук. Врываясь в комнату, он разглядывает место преступления и начинает обнюхивать девушку. Ее светлые, цвета арахиса короткие волосы разбросаны по полу и лицу. Они пахнут жизнью, замечает пес. Жива, в этом у пса больше нет сомнений и он, замечая что ваза и разлитая мутная вода хозяйку не беспокоят, ложиться рядом с ней, давая себя обнять.
А вот уже утро. Ранее, очень ранее. Девушка просыпается неведомой силой. На самом деле, скорее всего, её разбудило моё присутствие. И зачем я решил вернуться в эту старенькую однокомнатную квартиру? На моё удивление мне пришла повторная заявка, и я вернулся сюда вновь. Своими шагами она будит собаку, и та, предчувствуя что-то своим животным нутром, лает, бесится, кусает свитер и тянет на себя, не давая девушке выбраться. Но та, ничего не понимая спросонья, отталкивает собаку и запирает её в комнате. Даже со стороны дома слышен тот страшный гул, доносящийся из запертой квартиры. Пёс все предчувствует. Но он не в силах остановить её. Может поиграть с замком? Стоило бы, но… Нельзя.
Но вот она уже идёт по янтарному парку, иногда потирая уставшие глаза. Пришло время вспомнить вчерашний вечер. Девушка спала всего пару часов и поэтому сейчас она никакая. Вокруг неё мелькают ветки барбарисов с яркими ягодами, похожими на маленькие огни, извергающих пламя клёнов и дубов цвета насыщенной агонии. Но она это не замечает… не может замечать. Ее внимание утеряно где-то в коридорах сознания, в которых, кажется, уже больше года не выключается свет. Она бесцельно разглядывает дорогу, лица людей, идущих на встречу, но вскоре люди больше не встречаются. Она тихо подходит к ветхому мосту. Кругом ни души, здесь нет даже духов в такую рань, уж поверьте, я знаю. Девушка подходит к ограде и смотрит вдаль озера. Как же я устала, — начинает играть в ее мыслях (я часто встречаю подобное). Дряхлая ограда падает, но она успевает оттолкнуть ее и встать на ноги. Бодрость все так и не приходит. Сколько же ей еще мучиться и ждать? Сколько времени она прибудет еще в таком призрачном состоянии?
В дали озера, из-за кустарников на водную гладь выплывает утка. Девушка подходит ближе, чтобы рассмотреть ее, но мост кончается. Сколько же ей еще мучиться и ждать? Совсем недолго, совсем недолго…
____________________
Из записей газет, разговоров очевидцев смерти, слухов:
До сих пор ведутся споры, было ли это самоубийство или девушка погибла из-за неосторожности. Есть версии убийства, о которых откровенно заявляет ее сосед, единственный знакомый девушки. Известно, что она была сиротой и, это как один из факторов, а также долгие неудачи в поиске работы могли привести к суициду.
***
У нее было очень мало людей, которым можно довериться и с кем можно поговорить… Я, честно говоря, не знаю никого кроме себя, с кем она общалась…
***
Человек, нашедший девушку, утверждал, что на берег ее вытащил пес. Это был старый облезлый черный ретривер, с двумя палевыми пятнами на спине и хвосте…
История третья. Гниющие бумаги.
Если честно, так интересно иногда наблюдать за людьми. В каждой истории, в любом произошедшем есть тайна. Она может быть не большой, а может быть настолько огромной, что выворачивает всю ситуацию наоборот. Не найденная улика, которая итак не повлияла бы на дело или та же самая улика, которой не хватило для поимки убийцы. А самое забавное в том, что невиновный человек может остаться под заключением до конца своей жизни. Но бывает и так, что я прихожу абсолютно заслуженно.
Именно про такого человека я хотел бы рассказать вам сегодня. Итак, пред вашим внимательным взором представляется мужчина. На вид он «в самом расцвете сил», как это любят говорить люди, да и в душе так и есть. По его апартаментам можно сказать, что он богат, и, скорее всего, не своим трудом, а это очень вероятно, да. По внешности его, кажется, пару раз пробежала кошка. Хромая, некрасивая, обездоленная кошка украла его красоту взамен на деньги. И видимо сделка удалась.
Женщина, стоящая возле него в черном кардигане поверх на фиолетовый корсет, нервно курит возле стола и иногда постукивает сигаретой об пепельницу, стряхивая серый осадок. Что за мрачные мысли ее беспокоят? Мужчина об этом не знает, но начинает догадываться. Он пытается завязать разговор, но это выходит довольно сумбурно, он путается в словах, говорит какой-то бред, запинается, а женщина все стоит, смотря куда-то на авангардную картину. Часто она посматривает на интересной формы древний подсвечник, об который трется кот. Наконец она поднимает глаза на него. Это один из самых жалостливых взглядов, что только можно придумать: она смотрит на него, словно любитель сладкого глядит на лимон.
Это ли взгляд девушки, которую завоевали? Нет, совсем нет. Теперь нам стоит взглянуть на ситуацию с другой стороны и из другого места. Мы переносимся в старый затрепанный двухэтажный дом, совсем не особняк, на чердаке которого возится еще один мужчина. Черты его совершенно иные, чем у первого: вздернутый нос, прищуренные запыленные глаза, волосы — серый папоротник, а руки — истертые доски. Кто же из этих двоих на вид более счастлив? Первый, должно быть? Деньги, особняк и женщина рядом. Вот только она не сопротивляется, но и не особо рада тому, что ее отобрали. Она как бы посмеиваться над своим рыжеватым похитителем и ожидает продолжения.
Женщина выслушивает очередную порцию бессмысленных и глупых комплиментов, стряхивает пепел с сигары в очередной раз и, пристально глядя на него, спрашивает его. Вопрос очень странный, так кажется и мужчине, сидящему напротив, ведь она спрашивает, зачем она ему.
Как это зачем? — Думает он, — такую красивую женщину хочет заполучить каждый человек на Земле. А я ведь могу ее и обеспечить, она не будет ни в чем нуждаться!
Надо сказать, что за сорок лет этот человек не сбавил свей наивности, и до сих пор верил, что не бывает человека, который не поддастся на денежные капиталы. Напрасно, она ведь именно из категории этих самых людей, которые неподвластны ни деньгам, ни связям — непоколебимые, беспристрастные и очень горделивые. И тут этот большой ребенок, считающий, что может заполучить что угодно. Вот она и продолжает стоять, дымя сигарами и иногда запуская руку в шерсть огромного персидского кота, развалившегося неподалеку от своего хозяина.
И вновь нам нужно перебраться в иное место. И вновь это тот же самый дом, только мужчина, который раньше просто сидел и смотрел в прострацию, теперь занимается более увлекательным для наших глаз делом — он чистит ружье. В чем же состоит увлекательность сие дела? Стоит напомнить читателю, что в данный момент в полосе поясов, где находятся наши герои, самая поздняя ночь и самое раннее утро. Неужели все люди чистят ружья в такое время? У этого дела определенно есть смысл.
Проходит час и мужчина с ружьем, скрытым под обширным каштановым пальто, мчится по заснувшему городу, в котором лишь иногда, редко слышаться пьяные голоса, сонные речи и бесшумные поцелуи. Спустя небольшой промежуток времени трое людей, которых вы уже знаете, оказываются непривычно близко друг к другу. Человек с ружьем, минуя охрану (бессовестные охранники спят, как только умеют) и, проходя двор, цепляется за пожарную лестницу особняка и лезет по ней вверх, к третьему этажу. И вот уже три лица этого дела отделены друг от друга всего лишь одной дверью, хотя ни один из них еще этого не знает.
Мужчина врывается в большой вальяжный зал и немного скользит по мраморному полу, который чуть дальше, ближе к окну испачкан красно-бордовой смесью. На ней лежит мужчина с рыжими волосами, а рядом с ним стоит женщина и нервно курит сигару. Когда дверь открывается, она оборачивается на своего знакомого. Их взгляды встречаются лишь на секунду, а потом она в испуге отворачивается.
Он тоже стоит в растерянности, казалось бы, даже ружье, обиженное на то, что его не задействовали, немного шокировано. Мужчина подходит ближе и видит воткнутый в труп серебристый подсвечник…
____________________
Из записей газет, разговоров очевидцев смерти, слухов:
Директор одной из самых известных мировых корпораций был найден в своем особняке убитым. Как сообщают следователи, убийство было совершено преднамеренно, преступник находится в розыске.
***
Близкие убитого пришли проститься с ним на пышно устроенных похоронах. После этого состоялось разделение наследства, из источников было сообщено, что его жена и ее мать устроили скандал и требуют пересмотреть разделение средств.
***
Патологоанатом утверждает, что мужчина скончался в результате удара острым фамильным подсвечником в солнечное сплетение, но впоследствии в него было всажено семь пуль…
История четвертая. Разгорающиеся стихи.
А это происшествие нашло место быть в июне, времени ночных огней и жарких полудней. В накаленной до предела комнате, на багровом диване, покрытом клетчатым пледом, лежал мужчина и перебирал какие-то листки. На них даже отсюда можно угадать стихотворную форму написанного. Этот в меру молодой человек явно недоволен своей работой, потому что каждый третий лист отправлен в камин, каждый второй смят и находится на полу, каждый первый он судорожно держит в руках и перечитывает по сотне раз, а потом отправляет по одной из участей. За тот день, медленно перетекающий в вечер, не нашлось ни единого целого чистого листа.
Одни горели без какого-либо шанса на свое существование или хотя бы один раз выхода в свет. Другие безвольно лежали на полу, иногда с помощью ветра
перескакивая с одного места на другое. Кто в такой ситуации беден? Поэт или его стихи? Человек, не знающий как еще прочесть, чтобы ему понравилось или строчки на бумаге, которые не умеют хорошо себя показать? Мужчина бесстрастно сидел теперь за столом и писал очередное творение, которое через пару минут или секунд отправится в печь.
Прошло несколько часов, до того времени, как солнце вновь окутало макушку дома своими горячими оковами. Наш герой спит на полу среди кучи бумаг, теперь его не отличить от его стихов: такие же жалкие и безвольные, такие же нелюдимые и запертые внутри себя. Его короткие черные волосы были прижаты головой к сидению дивана. Казалось, кто-то долго продержал их в угольной смеси — они были цвета темной февральской ночи, совершенно не вписывающиеся в окружающую июньскую обстановку. Его потухшие сапфировые глаза были закрыты, а ресницы непослушно бились в конвульсиях, говоря о том, что их владельцу снится нелицеприятный сон. Светлые черты лица сменялись темными тенями от шторы, которая колебалась от буйных порывов ветра. Руки его, затертые многочасовыми исписаниями и долгими бессонными ночами, опираются на диван и паркет, невольно вздрагивая. Нос иногда морщится и трется о рукав белоснежной, но староватой рубашки.
Утро промчалось, словно канарейка, получившая свободу. Полдень подкрался быстро, паля дом сверху, словно он был печью, в которой должно было что-то гореть. Один из листов бумаги попал под солнечную раздачу. Это длилось полчаса или час, листок начал дымиться и тлеть, но вот он и загорелся. Пламя вспыхнуло, словно ждало этого все это время, остальная бумага, лежащая рядом, словно цепь зажглась и разгоралась, желая побыстрее изничтожить себя, убрать из этого мира никому не нужные стихи, приносящие лишь боль. Когда огонь дошел до половины комнаты, он замер в недоумении: между другими разорванными листами и горящими записями была пропасть из воздуха. Недолго думая, он развернулся и пошел в обход — по шторам, столу, обоям, и вновь вернулся к обезжизненным стихам. Он поглощал их так жадно, ведь от этого зависела его жизнь, он жил убийством бумаги. Только так он был полезен. А стихам было все равно, их жизнь уже не имела больше смысла, они без сопротивления поддавались тлеющей агонии.
Когда пламя окружило комнату и принялось за мужчину, трудно было уже что-то сделать. Он не смог очнуться, потому что был отравлен угарным газом. Его конец пришел также неожиданно, как и смерть его творений. Нужно признаться, что я, совершенно не разбирающийся в человеческой поэзии, был заинтересован парой мертвых теперь уже стихов. Но сейчас уже было поздно что-либо сделать. Мог ли он предположить, что все окончится именно так, засыпая вечером? Нет, никто бы не мог. Лишь, наверное, я.
____________________
Из записей газет, разго…
____________________
Внезапно огонь сам умирает под напором струящейся из окна пены, она поглощает его так быстро и с такой силой, что ему приходиться признать свое поражение и постепенно отступать. Через полчаса этого одностороннего боя, в комнату врываются люди в форме, вытаскивая мужчину в тлеющей рубашке. Спустя пару минут он лежит на улице с кислородной маской и его пытаются привести в чувства. Сердце никак не хочет вновь работать и упрямо молчит.
К машине скорой помощи подбегает человек, одетый очень неуклюже, впопыхах, застегивает кофту, не останавливаясь. Это его сестра, совсем молодая девушка, с такими же угольными волосами, с теми же бледными чертами лица. Лишь ее зрачки цвета кофейного гиацинта отражают ее личность, как отдельную. Душой она также не похожа не брата, как и он ни похож ни на кого другого.
Она смотрит на его потрепанный вид, глаза покрываются слезами, словно камни омываются водой. Не дышит, не жив. Она уже понимает, что он мертв, что она больше не сможет увидеть его живым, она больше не сможет украдкой прочесть его стихи и вновь восхититься ими… Как жаль иногда бывает таких людей, как она… Внезапно пульс в моей руке перестает бить, а это может значить лишь одно.
Сапфирные зрачки раскрылись вновь. Когда-нибудь я еще приду, чтобы забрать их жизнь, но не сегодня. Не сегодня.