На пути к себе
Галина Сергеевна, главный бухгалтер отдела сбыта небольшой строительной фирмы, пришла на работу чуть позже обычного. Нет, она не опоздала, но сотрудники, привыкшие за долгие годы к тому, что спеши не спеши, оправдывайся не оправдывайся - пробки, транспорт, всё равно раньше Галины Сергеевны не придёшь, дружно удивились.
Впрочем, задав пару «Почему?» и, увидев расстроенное лицо коллеги, сильно не приставали: коллектив был небольшой, слаженный, все про всех всё знали, и, чтобы невольно не причинить боль, решили с вопросами повременить. Захочет – сама расскажет.
Во время обеденного перерыва, когда все перешли в небольшую уютную мини-столовую, Галина Сергеевна наконец-то призналась:
- Девочки, у меня Таня с мужем разводится...
Реакция коллег была разной. От недоумённо-вопрошающего , молчаливого взгляда самой старшей и спокойной, Ларисы Васильевны, до чуть не поперхнувшейся глотком горячего чая из только что поднесённой к губам чашки, юной и смешливой Юленьки.
Всё дело было не в разводе, как в таковом, хотя, конечно, что же в нём хорошего? Но ведь и то правда, что никого сегодня этим не удивишь, молодые разводятся сплошь и рядом, а в том, что собралась разводиться, пожив всего ничего, именно эта пара, Татьяна и Олег, молодые, красивые, образованные, разительно отличающиеся от своих сверстников какой-то особой сплочённостью и духовностью. Они казались окружающим людьми особенными, нашедшими друг друга по определению свыше. Никто не сомневался в том, что их брак будет долгим и счастливым, и вдруг такое…
Когда окружающие обрели дар речи, выяснилось, что и говорить то особо нечего, да и не зачем. Галина Сергеевна в подробности не вдавалась и поэтому, слегка посетовав на сложности жизни, выражающиеся в известной фразе «чужая душа – потёмки», женщины всё-таки согласились с мнением тридцатипятилетней Елены Александровны, ведущего экономиста, заявившей: «Да не расстраивайтесь Вы так, Галина Сергеевна, всё, еще, Бог даст, наладится, ведь у них сейчас идёт процесс притирки характеров, ну, для начала покажут друг другу, кто чего стоит, не без этого, а потом одумаются, поймут, что созданы друг для друга, и научатся уступать один другому…
А молчавшая до этого Лариса Васильевна, дама, по общему мнению, с устоявшейся и беспроблемной семейной жизнью, добавила: «Конечно, Галь, твоя Танюша умница, каких поискать, я не верю, что они с Олегом расстанутся. У них всё будет хорошо, не переживай».
На том и порешили, да и обеденный перерыв закончился…
Больше к этой теме не возвращались - Галина Сергеевна повода не давала, да и на работе запарка началась – конец квартала.
Вечером за Ларисой Васильевной заехал на машине муж, Игорь.
- Как поработала? Куда едем, домой? В магазин заезжаем, и в какой?
Привычная дорога, привычные покупки, привычные домашние вечерние дела…
Во время ужина у Игоря Николаевича зазвонил телефон:
- Да произнёс он, отрываясь от жареной курицы, и Лариса услышала голос сына. Она тоже отставила тарелку и наблюдала за лицом мужа: оно было спокойным, муж улыбался.
-Всё хорошо, отвечая на молчаливый вопрос жены, сказал он. Все дома, мир и покой, если не считать того, что Тёма налил в телевизор стакан воды, и он больше не показывает…
- О, Господи, засуетилась Лариса Васильевна и кинулась звонить сыну:
- Женя! Что у вас случилось?
- Да ничего особенного, мам. Тёмке сделали внушение, телевизор сушим, ситуация под контролем…
- Под контролем! – возмущалась Лариса Васильевна, - следить надо за ребёнком! О чём вы с Леной думаете?
Она ещё немного погудела, но уже сама с собой – муж, как всегда, спрятался за кроссвордом, сын со словами: «Всё нормально, мам», отключился, успокоилась и Лариса Васильевна.
- Ну и чего ты разошлась? Спросила она саму себя, нашла проблему. Телевизор починится, если нет, новый купим, лишь бы в семье у детей всё хорошо было.… Сейчас всё, кажется, у них более – менее наладилось, а ведь было время, когда молодых приходилось и мирить, и вразумлять.
Она взялась было за книгу, но сегодня что-то не читалось, и мысленно опять вернулась к услышанному сегодня.
Ох, уж мне эта притирка характеров! Счастлив тот, кого она минует! Вспомнилось своё, давнее…
Каждый раз, когда она вспоминала историю своего замужества, сама себе удивлялась - собственно, никакой истории не было, а было просто какое-то озарение: этот человек мой. Они встретились в маленьком городке, куда она приехала по распределению после института. Она бухгалтер, он строитель, мастер в ПМК – были тогда такие передвижные механические колонны. Пересеклись как-то в одной молодёжной компании, она увидела его глаза – совершенно необыкновенные, бархатные, с густыми чёрными ресницами, он что-то говорил, а она не слушала, и только не отрываясь, смотрела на него.
Что-то говорили люди, кто-то давал советы. Кто-то предостерегал – смотри, парень с проблемой – уж больно водочку любит, пропадёшь, но она никого не слышала. Смотрели в душу удивительные бархатные глаза, какая-то особенная, невиданная ею доселе духовность исходила от этого человека и верилось, крепко верилось, что ждёт их впереди особенная, ни на чью не похожая жизнь, в которой не будет места ни обидам, ни ссорам, а только лишь понимание, любовь и согласие…
Она долго не могла понять, что происходит, почему алкоголь оказался сильнее неё и она, ещё совсем недавно так уверенная в своих силах – я смогу, я отстою своего мужа для себя, для него самого, для нашего счастья, сдавала ему позицию за позицией…
Сил оставалось всё меньше и меньше. Родители настаивали: уходи! Знакомые удивлялись – во имя чего такие муки? Сгорая от стыда, страдая от невыносимой боли под досужими людскими взглядами, она упорно продолжала верить: отстою! У него золотые руки, он замечательный, он самый лучший, люди, которые над ним смеются и пользуются его слабостью, не смогут отнять его у меня, не отдам, я сильная…
Сколько раз поверяла она своё чувство бабушкиными словами: «Смотри, выбирай мужа так, чтобы потом не опротивел».
Не раз, вглядываясь в лицо пьяного мужа и слушая своё сердце, она не находила там ничего, кроме любви и жалости. Свекровь не выдерживала: «Бросай! Молодая, красивая, не пропадёшь. А он пусть пьёт, чёрт с ним!».
А она не понимала – как можно такое говорить об Игоре – ведь таких больше нет. Вот только бы не пил…
Видно, суждено было их бабушкам спасти молодых. Игорь рассказывал, что его бабушка работала казначеем в церкви, и он запомнил, как она вечерами молилась перед иконами: «Помоги , Господи, крест мой донести…». Никогда раньше не видевшую её Ларису так поразили её слова, что она падала на колени и в слезах просила: « Помоги, Господи…». И, отчаявшись, в невыносимой муке выстанывала: « Господи, больше не могу-у…».
Они всё смогли – все вместе – врач, которого, по глубокому убеждению Ларисы, им послал Бог, Игорь, наконец осознавший, что дошёл до нижнего края падения и дальше падать уже некуда и Лариса, в полной мере узнавшая, что такое «созависимость», и заработавшая по выражению доктора «махровый» невроз.
Всё смогли, и всё преодолели:
- Стыд, с которым переступали порог наркологического диспансера – чувствовали себя изгоями, отверженными, недостойными уважения.
- Страх – боялись непонимания, формализма, равнодушия.
- сопротивление болезни, с боем сдающей свои позиции устраивающей испытания духа и плоти…
После визита к доктору, они возвращались с мужем домой. Тихая улочка была безлюдной и абсолютно просматриваемой. Изредка переговариваясь, они неторопливо шли по тротуару, усаженному абрикосами. Год был урожайным и плоды всех размеров и форм — от маленьких и круглых, до огромных продолговатых, всех оттенков животворного солнечного цвета — от бледно-желтого до густо-оранжевого, пленительно выделялись среди темно –зелёной листвы, притягивали взгляд, падали к ногам, устилая землю под раскидистыми деревьями, источая вокруг сладостный аромат щедрого южного лета.
Вдруг, перед ними возник, лучезарно улыбаясь, хорошо одетый , абсолютно трезвый мужчина средних лет, сделал шаг им навстречу и протянул Игорю начатую бутылку водки. Откуда он появился? Игорь пытался потом дать этому какие – то разумные объяснения, а вот Лариса не смогла бы ответить на этот вопрос. У неё было такое ощущение, что незнакомец материализовался из раскалённого воздуха…
- Друг! Выпить не хочешь? - проникновенно произнёс он, обращаясь к Игорю, и извинительно добавил:
- А то вот начал, а допить не могу. Помоги, друг, а?
Лариса остолбенела. Застыв на месте, она потрясённо смотрела на говорящего, и не могла произнести ни слова. Что – то здесь не то. Она видит этого человека на их улице в первый раз. Бросалась в глаза какая – то театральность, нарочитость ситуации. Но ведь здесь не сцена, а жизнь, право на которую они захотели отстоять… У неё даже мороз по коже среди лета пошёл. Господи, что это? Спаси, защити и помилуй!
Всё произошло молниеносно. Игорь отстранил протянутую к нему руку и шагнул вперёд, Лариса – за ним. За спиной сомкнулась тьма…
Они победили, для того, чтобы начать всё сначала…
Жизнь, начатая с чистого листа, была новой, прекрасной и удивительной, приобрела новые формы, звучание и краски.
Они как-то сразу обрели новые привычки поведения – Игорь объявил жене, что отныне семейный автомобиль находится в его полном распоряжении, (до этого в силу понятных причин они передвигались только вдвоём), а Ларисе понравилось неведомое ей раньше чувство свободы – муж из ребёнка, больного и трудного, превратился в мужчину, спокойного, уверенного в себе, ответственного за себя и семью, и она всё никак не могла поверить, что не нужно лететь домой сломя головы, и каждую минуту ждать, что тебя каждый может ткнуть твоей бедой.
Она человек, как все.
Она живет.
Она любит.
Она любима.
Она имеет право на счастье.
- Господи! Взывала она – спасибо!
- Доктор! Благодарю Вас!
-Это не я, Лариса, это Вы его спасли!
-О чём Вы говорите, доктор! Вы вытащили нас из такой пропасти!
- Бог помог вам привести Игоря ко мне, а я просто сделал своё дело…
Своё дело… оно было настолько непостижимо для Ларисы, настолько граничило с чудом, что она ещё долго не могла расстаться с доктором, ещё во время первого их визита, настолько поразившего её мужа, что он долго не мог прийти в себя: « Такой доктор, такой доктор!»
А уж что касаемо Ларисы – доктор настолько потряс её, что она, благодарная, изумлённая и очарованная, ещё долго испытывала потребность встретиться с ним и рассказать ему о своих достижениях. А однажды решилась и написала в местную газету о трудном процессе возрождения души человеческой, о враче, который помог поверить в себя, подарил надежду, вселил уверенность в том, что мы можем изменить этот мир, изменившись сами…
Перемены в жизни были настолько разительными, а отношения такими, какими виделись Ларисе и не сбылись с самого начала семейной жизни, что однажды она не выдержала и с укором произнесла:
- Какую жизнь, какую жизнь мы потеряли!
- Не потеряли, а обрели.
- ?! Удивлённо посмотрела Лариса на мужа.
- Обрели! Я тебе говорю. А ты слухайся, поняла?
Снова смотрели на неё такие родные, такие желанные даже в самую тяжёлую минуту, бархатные глаза, и на смену словам укора сами собой пришли другие слова:
- Я тебя теперь всегда слухаться буду…
Сын обрёл отца, родители – сына. Женька не отставал от отца ни на шаг, они вместе что – то мастерили, что – то строили, пропадали вдвоём на охоте и рыбалке так безудержно, что Лариса порой ворчала, как всякая женщина:
- И что вы пропадаете целыми выходными на вашей охоте!
Родители мужа, отвечая на вопросы соседей по перемене в поведении сына, отмахивались:
- Это не мы, это Лариса.
Она же всегда помнила, что всё началось с отчаянной мольбы:
- Помоги, Господи, крест мой донести…
И каждый год, в особый, святой для неё день, ходила в храм со словами признания и благодарности…
В один из тех, самых трудных, первых дней новой жизни, она с тревогой ждала мужа с работы. Ужас долгих лет цепко держал её душу в страхе, и, когда ожидание затянулось, измученная, не в силах больше оставаться в неведении одной в четырёх стенах, она вышла из дому и пошла к своей тёте. Что заставило её это сделать, она и сама не смогла бы объяснить - но подруг у неё не было, мать жила далеко, а с тётей, ей казалось, в последнее время, у неё установилось какое – то духовное понимание…
Ругая себя – зачем идёт и что скажет, осознавая, что в дороге ей находиться легче, чем дома в мучительном ожидании, путаясь в собственных лихорадочных мыслях, она неожиданно для себя взмолилась: «Господи! Где мой муж и что с ним? Пожалуйста, прошу Тебя, дай мне ответ до того, как я вернусь домой, очень Тебя прошу…
Мобильников тогда не было, да и на собственных машинах на работу ездили далеко не все…
Лариса переступила порог тётиной квартиры достаточно поздно для обычного визита. Тётя, мирно читавшая рассказы о житии святых отцов, тактично поинтересовалась причиной появления Ларисы. Та пролепетала что - то невразумительное, поинтересовалась здоровьем, и засобиралась домой.
- Ты не хочешь завтра пойти со мной в храм? Завтра – день святого Пантелеймона, исцелителя духа. Мне кажется, тебе обязательно нужно пойти.
- Тетя, у меня пока ещё одни вопросы и ни одного ответа, я ничего не знаю.
Давай дождёмся утра, будем надеяться, я смогу прийти завтра в храм.
- Пойдём, я тебя провожу, сказала тётя. Какой дорогой пойдём?
- Не знаю. Ничего не знаю, мне всё равно.
- Тогда пойдём вот так, мне кажется, мы здесь встретим Игоря.
Лариса удивлённо посмотрела на неё, но перечить не стала – уже ни на что не было сил.
Они успели пройти совсем немного, когда в начавших уже сгущаться вечерних августовских сумерках, Лариса разглядела у входа в небольшой продуктовый магазин их стоящий автомобиль и сидящего в нём за рулём Игоря…
Она подбежала к машине, хотела спросить у мужа, что он тут делает. Но не успела. Потому что объяснений ждали от неё.
- Я приехал домой, а тебя нет. Вот и подумал что, может быть, ты пошла в магазин за чем – то вкусным к чаю, и поехал тебя встречать. Почему тебя так долго нет дома?
Лариса подбежала к тёте: «Спасибо! Завтра утром встречаемся в храме!».
Она сидела в машине, слушала, как муж говорил, по его мнению, что – то умное и правильное, а по её, так ахинею нёс, но не перебивала – пусть потешит своё мужское самолюбие, пусть почувствует себя сильным, самостоятельным, свободным, она столько лет этого ждала! – ради этого можно и это стерпеть, не страшно. Главное, ей ответили! Она получила ответ, ещё не попав домой, как и просила! Это было так непостижимо, милосердно и прекрасно, что сердце её было переполнено любовью, благодарностью и благоговением.
В глубоком волнении переступила Лариса утром порог храма, со слезами, как сумела, поблагодарила Бога, святого Пантелеймона и, уходя, сказала себе, что отныне, этот день в их семье будет особым праздником…
А жизнь катилась дальше своим чередом. Вырос сын. Получил образование. Женился. Вот уже и своего сына воспитывает…
Отцовские проблемы, слава богу, обошли его стороной, но вот что касается притирки характеров, тут уж пришлось понервничать.
Евгений особо проблемы не озвучивал, а вот сноха иногда пыталась проявить прыть – манеры поведения, вольные и эгоистичные, усвоенные у мамы, стремилась утвердить в своей новой семье. Тяжеленько пришлось Ларисе, да, уж видно, пришло её время принимать у своих бабушек пост ради спасения молодых…
Она, как могла, старалась объяснить чужой девочке, ставшей для сына родной, всё то, чему научилась сама и та, похоже, уроки усвоила. Всё у молодых наладилось. Сноха Женьку ценит, к свекрови со свёкром с уважением относится, в ребёнке оба души не чают.
А телевизор, вернулась Лариса Васильевна к сегодняшней беде – это не проблемы, это мелочи жизни…
- Лара, кто написал «Госпожу Бовари»? Я что – то позабыл – поднял голову от кроссворда муж.
- Флобер. Ты забыл, Женьку с Леной и спрашивать бесполезно, а вот у Тёмы, так дальше пойдёт, уже и самого простейшего не допросишься. Совсем все с ума посходили со своим интернетом.
- Ну, вот я же кроссворды по старинке, из прессы разгадываю, обиделся муж, - хотя интернет тоже хорошая вещь, зря ты, Лара, возмущаешься. Что ты имеешь против прогресса?
«Допустим, и кроссворды в нашей жизни не сразу появились», - подумала Лариса Васильевна. Она вдруг вспомнила, что не смогла в своё время ответить доктору, когда он лечил её «махровый» невроз, раздражает ли её муж, разгадывающий кроссворд. Она не знала, что это такое... В той её жизни такого не было.
А вслух сказала: «Совсем забыли, что есть на свете удивительное занятие – умные книжки читать. Но ничего, мы Тёму приучим к чтению, это беда поправимая. Будет он у нас умный – преумный, начитанный - преначитанный…
- Угу, не зря же он телевизор водой залил, наверное, заранее готовится книжки читать. Хотя, если про животных, или про охоту, я готов с ним вместе почитать.
- Читайте, читайте, мы все вас слухать будем…