Из Крыма уходит Белая Россия. Ноябрь 1920 г.
Это были острова: Халки, Принкипо, Антигона и Проти в Мраморном море, Египет, Кипр, Константинополь, греческие Салоники, Пирей и Лемнос. Первые пароходы с раненными и больными ушли из Новороссийска ещё в середине января 1920 г. Затем к ним прибавились корабли из Одессы и Севастополя. В феврале 1920 г. красные подошли к Одессе, и началась массовая эвакуация огромного количества людей, не желавших жить под большевистской диктатурой. Пароходы «Ганновер», «Браунфельз», «Бюргермейстер», «Херсон», «Иртыш», «Шредер» и другие брали на борт до двух и более тыс. русских беженцев, хотя не были приспособлены для транспортировки такого количества людей. В конце февраля - начале марта эвакуация приобрела массовый характер. С огромным перегрузом уходили пароходы с беженцами из Феодосии, Ялты и последние, 25 марта 1920 г., из Новороссийска, курсом на неизвестные острова. Туда же убывали и родители, близкие и семьи офицеров, из которых состояли боеспособные воинские части. Их переправляли с Кубани в Крым для продолжения борьбы с красными. Мало кому потом довелось встретиться. Кораблей, судов катастрофически не хватало. А.И. Деникин телеграфировал в Севастополь с просьбой прислать флот. Но командование севастопольской флотилии уже отправило все свои суда с больными, ранеными, женщинами, детьми и стариками в порт Константинополя. Теперь они должны были выдержать там длительный карантин, т. е. на них нельзя было рассчитывать.
Часть плавсредств, оставшихся в Севастополе, была непригодна для использования и требовала ремонта, к тому же не хватало топлива, так что подкрепление ген. А.И. Деникин получил крайне незначительное. А тем временем Красная Армия вошла на Кубань, началось массовое отступление казачьих войск к черноморскому побережью. К середине марта 1920 г. стало ясно, что если фронт отойдёт за р. Кубань, то придётся немедленно приступать к эвакуации Белой армии в Крым. А.И. Деникин первоначально хотел отступать на запад через Таманский полуостров: сосредоточить там артиллерию, лошадей и затем через узкий Керченский пролив (4,2 км) переправиться в Керчь. Часть армии начала наступление на запад, но тут же повернула обратно. Вести бои отказались и казаки. В 1943-44 гг. командование вермахта провело аналогичную операцию («Кубанское предмостье»). Предпосылкой для успешного её осуществления явилось огромное количество погрузочно-разгрузочных платформ и другой военно-морской техники. У белых такой техники не было и поэтому попытка перевезти 50 тыс. военных и гражданских лиц, множество лошадей и тяжёлых орудий закончилась бы ещё большей трагедией, чем та, что разыгралась в Новороссийске. Порт, весь город и его окрестности превратились в один огромный походный лагерь. Кругом царил хаос, отчаянье и всё казалось дурным сном. Генералы В.И. Сидорин и А.К. Кельчевский, явившись в деникинский штаб, стали требовать, чтобы для казаков были зарезервированы места на кораблях.
Главнокомандующий ВСЮР обещал, но лишь при условии, что казаки задержат наступление красных. После этого начались взаимные обвинения, которые ни к чему не привели. Уже 25-26 марта ген. Антон Деникин понял, что эвакуация превращается в страшную трагедию, грозящую погубить тех, кто несколько лет сражался с ним бок о бок. О том, чтобы спасти лошадей и технику, речи уже не было. С февраля по март 1920 г. последним комендантом Новороссийска был ген. А.В. Корвин-Круковский. Комиссию по организации эвакуации возглавлял ген. Кутепов. Начальником Черноморской губ. и управления МВД Южно-Русского правительства был Н.С. Каринский. Из воспоминаний полковника артиллерии Б.А. Лагодовского: «Мы буквально продирались через нескончаемый поток обозов, мимо людей всех возрастов и занятий, ждущих стоящих, сидящих на земле и на телегах, мимо брошенных орудий, лошадей без всадников и седел..., пока наконец не попали в порт. Во всём Новороссийске царила полная неразбериха. С трудом разыскали начальника порта, который констатировал, что мест на кораблях нет, но как вариант – надо найти свою дивизию и попробовать погрузиться вместе с ней. И действительно, когда был найден штаб дивизии, то оказалось, что места для нашей батареи ещё есть. Но брать с собой можно было только личное оружие. Лошадей, обозы, орудия – всё это приказано было оставить, так как на палубе едва-едва умещаются люди. Лошадей расседлали и полетели в воду седла. Туда же сбросили затворы и орудия...».
А вот рассказ участника событий, касающийся помощи союзников: - «Сильный военный флот западных держав находился в бухте. Несколько очень крупных английских судов, одно французское, одно итальянское и даже одно американское. Нам казалось, что под охраной столь могучего флота ничего неприятного с нами произойти не может. У этого флота ведь такая могучая артиллерия, и в случае нужды он мог взять свободно 10 тыс. чел. и даже больше... Он взял 500-800 чел., чтобы сохранить видимость и не очень загрязнить свои светло-серые палубы. Утром меня разбудили орудийные выстрелы. Две красные трёхдюймовые пушки обстреливали бухту. Флот просто и постыдно бежал перед двумя красными трёхдюймовками. Это неожиданное бегство посеяло панику. Все подняли якоря. Крик отчаяния поднялся из толпы на пристанях. Как живая река, толпа устремилась вдоль берега, в направлении Туапсе. Я думаю, что было бы лучше для нас, если интернациональный военный флот вовсе не приходил бы в Новороссийск» (1). 3 дня спустя к побережью в районе Кабардинки по настоянию ген. Сидорина подходил эсминец «Капитан Сакен» с ген. Дьяковым на борту для розыска оставшихся на берегу людей. Ему удалось подобрать 28 раненых (в основном из 3-го Дроздовского полка) и сестру милосердия, прятавшихся под маяком Пенай со времени оставления Новороссийска. Однако попытке принять на борт всех людей, находившихся у маяка, помешал сильный пулемётный огонь, открытый с берега красными. В результате большинство раненых отказалось покинуть свое укрытие даже после того, как метким огнём с эсминца был уничтожен один из большевистских пулемётов.
Такова была завершающая точка в истории новороссийской эвакуации. Все суда с войсками и беженцами благополучно достигли мест назначения – портов Крыма, Греции, Болгарии и Турции. Исключение составил только пароход «Колхида», который по дороге в Варну получил пробоину и затонул, однако все находившиеся на его борту члены семей военнослужащих были спасены. Всего в ходе суточной эвакуации из Новороссийска (с утра 26 по утро 27 марта) удалось вывезти в Крым около 35 тыс. офицеров, солдат и казаков (в том числе 25 тыс. добровольцев и 10 тыс. донцов), основную массу которых составлял личный состав тыловых частей и учреждений. Главная доля ответственности за катастрофу, безусловно, лежит на А.И. Деникине, как главкоме ВСЮР. Приказ на эвакуацию был отдан им слишком поздно, когда времени на её подготовку практически не оставалось. Донские полки, отступавшие из Новороссийска в глубь Грузии, восточнее города наткнулись на красноармейские части и оказались в плену. 1-й Кубанский корпус ген. Шифнер-Маркевича во главе остальных кубанских казаков двигался по горной дороге «Екатеринодар-Горячий Ключ». 20 марта, после нескольких стычек с красными, корпус занял Туапсе. Затем Шифнер-Маркевич повёл казаков по берегу Чёрного моря на Сочи. За 1-м Кубанским корпусом шел 2-й, его казаки держали оборону Туапсе ещё до эвакуации из Новороссийска. Общая численность Кубанской армии достигала 57 тыс. чел. Долго оставаться в Туапсе кубанцы не могли по причине нехватки фуража и продовольствия.
В ходе начавшихся переговоров с грузинским правительством, выяснилось его нежелание пускать к себе такое количество вооруженных казаков, поскольку местное население само жило впроголодь. Но казаки уже начали входить в Грузию без разрешения, и местные власти ничего не могли с этим поделать. 16 марта в Туапсе прибыл первый пароход, на борту которого находилось 3000 пудов (48 тонн) хлеба. Это было совсем мало и в среднем на одного казака приходилось меньше килограмма. С 20 марта в грузинские порты из Крыма стали приходить корабли для перевозки казаков. Для ориентации - расстояние от Новороссийска до Севастополя – 340 км, от Сочи немногим больше. Перевезти в сжатые сроки требовалось одних только военных свыше 100 тыс. чел., да плюс ещё беженцы, лошади, техника. Плавсредств было явно недостаточно. На помощь союзников – чисто символическую рассчитывать особо не приходилось. Известие о смене главнокомандующего ВСЮР до Грузии дошло 7 апреля. К тому времени конфликт между казаками и Доброармией достиг высшей точки, после чего пути их разошлись. У многих сторонников «белой идеи» возникли сомнения: реально ли удержать Крым? Донская армия фактически была потеряна ещё в Новороссийске. Из Грузии в Крым удалось эвакуировать лишь 17 тыс. кубанских казаков без лошадей и боевой техники. 40 тыс. красноармейцев с 10 тыс. лошадей, подошли к Адлеру, откуда до Сочи оставалось всего лишь 30 км. Начинался самый тяжёлый и самый мрачный за всю Гражданскую войну период в жизни казачества.
Продолжение следует в части 3 http://www.proza.ru/2017/06/25/1673