31 июля 1795 г. в Генуе, в театре «Сант-Агостино» состоялся первый сольный концерт скрипача Никкол; Паганини. Было ему тогда тринадцать лет. Любители мистики утверждают, что именно в тот вечер юный маэстро заключил тайный договор с дьяволом по имени Душа скрипки, и родился непревзойдённый в веках виртуоз «королевы музыки». Люди трезвого ума говорят, что тем вечером нарождавшийся гений занемог манией величия или обратился в одного из первых шоуменов в мировой истории.
И действительно, триумф начальных сценических лет необычайно вскружил Никколо голову. Вот как описала Паганини тех дней его биограф: «Необычная, будоражащая воображение личность скрипача неудержимо, будто втягивая в какой-то заколдованный круг, влекла публику, которая встречала его невероятными, безумными проявлениями восторга… Непроницаемое лицо сфинкса, тонкие, плотно сжатые губы, искривлявшиеся в насмешливой улыбке, ниспадавшие на плечи волосы, небрежная, расслабленная походка, которой он, прихрамывая, выходил на сцену, неестественная, почти карикатурная манера держать скрипку — все это составляло его “сценический аппарат”»*. Таков был имидж Паганини.
_____________________
* Тибальди-Кьеза М. Паганини. — М.: Молодая гвардия, 1981.
Добавьте к тому любовные романы скрипача с двумя сёстрами императора Наполеона Бонапарта — со старшей из трёх сестёр Элизой Бонапарт (в замужестве Бачиокки), княгиней Луккской и Пьомбинской, и со средней, любимой сестрой императора Марией-Паолеттой (Полиной) Бонапарт (в замужестве Боргезе), принцессой и герцогиней Гвасталльской. Обе корсиканки, будучи в зените славы и при живых мужьях-аристократах, по собственному желанию затащили скрипача-простолюдина к себе в постель. Как тут было не возгордиться? Правда, романы с сёстрами Бонапарт завершились ночным бегством Паганини из Флоренции, поскольку Элиза вознамерилась его арестовать. Однако это сути вопроса не меняет.
В молодости за скрипачом водился ещё один скверный грешок — Паганини поощрял распространявшиеся вокруг его имени сплетни, полагая, что таким путём он привлекает к себе публику. Бурная фантазия недоброжелателей не только сделала его слугой дьявола, но и скрипку провозгласила инструментом дьявола, служащим одной цели — развращению добрых людей. Музыкант и предположить не мог, сколь грязными бывают людские души, и какой мёртвой хваткой способны вцепиться в свою жертву разносчики и потребители сплетен. Наивный Паганини полагал, что он неуязвим для толпы, но довольно скоро чёрная молва обратила его жизнь в ад на земле.
Нет надобности рассказывать о похождениях скрипача после бегства от Элизы Бонапарт. У него было много возлюбленных, одна из которых родила Никколо обожаемого сына Аккилу*. Паганини отсудил ребёнка у матери, фактически купил его для себя. Мамаша особо не противилась этому: получила хорошие деньги и больше ни сыну, ни любовнику своим вниманием не докучала. Мальчик оставался с отцом до его смертного часа, а затем много лет боролся за упокоение отчего праха.
______________________
* Аттила Паганини (1825—1895). Отец звал его ласковым прозвищем Аккиле.
У маэстро было много концертов, прославивших Никколо как величайшего скрипача современности. Были и годы застоя и одиночества. Но времена неудач не отразились на гении великого виртуоза. 25 апреля 1827 г. папа римский Лев XII наградил Никколо Паганини орденом «Золотой шпоры». Эта вторая по значению награда в католической церкви присваивалась «за мастерство рук, письма и за выдающиеся заслуги в деле распространения веры и борьбы за церковь» и давал скрипачу потомственное дворянство. Из музыкантов до Паганини «Золотой шпорой» были награждены лишь два композитора — Кристоф Глюк и Вольфганг Моцарт. Скрипач получил низший дворянский титул барона.
В 1828 г. Паганини впервые выехал на зарубежные гастроли — в Вену. И как же его встретила Австрия? На расклеенных повсюду афишах скрипач был изображён узником в мрачной тюремной камере, который из-за решётки взывал к милосердию римского папы! Из газет Паганини вычитал, что является ужасным убийцей, многие годы проведшим в одиночном заключении. Маэстро уже был знаком с этой историей, но никак не предполагал, что она разошлась по всему миру. Европейским меломанам её поведал Стендаль в книге «Жизнь Россини». О великом виртуозе писатель рассказал следующее: «Паганини, первому скрипачу Италии и, наверное, Севера, сейчас 35 лет. <…> К вершинам мастерства эту пылкую душу привели не длительные упорные занятия и учёба в консерватории, а печальная любовная история, из-за которой, как говорят, он много лет провёл в заключении, в колодках, всеми забытый и одинокий. Там у него было только одно утешение — скрипка, и он научился изливать на ней свою душу. Долгие годы заточения и позволили ему достичь вершин искусства…»* В тюрьму же Никколо якобы попал по причине убийства, совершённого им во имя страстной любви к женщине.
____________________
* Стендаль. Жизнь Россини. — М.: Аграф, 1999.
Поначалу Паганини был лишь обескуражен и несколько раз пытался опровергнуть Стендаля в прессе, но на каждый роток не накинешь платок. Так и остался маэстро убийцей для многих его современников.
Из Вены скрипач перебрался в Прагу. А там даже музыка его отошла на задний план — была одна ругатня против «заурядного музыканта», да публикации об убийстве, тюрьме и о служении дьяволу. Зато в Саксонии скрипача приняли с восторгом. Маэстро прежде всего восхищал своим исполнительским искусством, но в те годы немцы зачитывались первой частью «Фауста» Гёте, ходили слухи о том, что стоявший у гробовой черты поэт создал гениальную вторую часть драмы… Паганини же преподносился в прессе как подлинный слуга дьявола, Фауст скрипки — ведь просто человек никогда не смог бы достичь такого совершенства. «В Вене один господин уверял, будто отчетливо видел, что за спиной музыканта стоял дьявол в красном, с рогами на голове и хвостом между ног и водил его рукой, державшей смычок, и что между дьяволом и скрипачом было поразительное сходство. Критик лейпцигской музыкальной газеты тоже почти не сомневался в том, что Паганини — это само воплощение дьявола, и на полном серьёзе намеревался обнаружить у него раздвоенное копыто и отыскать крылья падшего ангела…» В Лейпциге же на концерте виртуоза видели оживших мертвецов. Во время второго концерта в Магдебурге на улице разразилась гроза. В какой мистический кошмар она обратилась на страницах жёлтой прессы, можно только представить.
Но самая жуть случилась в Гамбурге. О концерте Паганини рассказал побывавший там Генрих Гейне. Что могло прозвучать ужаснее слов гения? Вот только маленький фрагмент из опуса Гейне о концерте Паганини: «Ноги его были закованы в тяжелые цепи. Позади виднелась фигура, в физиономии которой было что-то весёлое, козлиное; а длинные волосатые руки, по-видимому, принадлежавшие этой фигуре, временами касались, услужливо помогая артисту, струн его скрипки. Иногда они водили рукой его, державшей смычок, и тогда блеющий смех одобрения сопровождал сходившие из скрипки звуки, всё более и более страдальческие, всё более кровавые. <…> Но измученный скрипач вдруг ударил по струнам с такою силой, с таким безумным отчаянием, что цепи, сковывающие его, со звоном распались, а его лихой помощник исчез вместе со своими глумливыми чудовищами.
В этот момент мой сосед, торговец мехами, произнёс:
— Жаль! Жаль! У него лопнула струна — это от постоянного пиччикато*!».
____________________
* Пиччикато (пиццикато) — приём игры на смычковых струнных музыкальных инструментах, когда звук извлекается не смычком, а щипком пальцами струны, отчего звук становится отрывистым и более тихим, чем при игре смычком.
Можно только предполагать, какое впечатление такое описание могло произвести на доверчивого читателя во времена, когда книги и газеты заменяли современное телевидение, а вера в потусторонние силы была неколебима.
Из сумеречной Германии виртуоз скрипки и его сын Аккиле отправились во Францию. Там, в Париже, Паганини узрел литографию, на которой он был изображён несчастным узником в темнице. Скрипачу поведали о том, как он застал любовника в доме своей возлюбленной и зарезал негодяя. Правда, другие знатоки сообщили, что Паганини в порыве ярости убил несчастную женщину. Маэстро несколько раз пытался на фактах доказать, что он не убийца и по возрасту не подходит под столь длительное заключение — получалось, что он стал убийцей любовницы в возрасте восьми-десяти лет! Но кто будет слушать глас вопиющего в пустыне? Тем более, что всё большее и большее число зрителей видели на его концертах притаившегося за спиной Никколо дьявола в красных одеяниях, с хвостом и рогами.
Далее путь маэстро лежал в Англию. Там история повторилась. Правда, уже самого Паганини публика объявила дьяволом и буквально ломилась на его концерты. Дьявол вошёл в моду! Английские гастроли оказались такими удачными, что в течение ближайших лет Паганини дважды возвращался на туманный Альбион, что в конечном итоге привело к грандиозному скандалу.
Ещё во время первого турне стали распространяться слухи, будто скрипач завязал интимные отношения с некой шестнадцатилетней девицей, ученицей певца Джузеппе де Беньиса — хорошего знакомого Паганини и Джоаккино Россини. В ходе длительных розысков биографы маэстро пришли к уверенности, что речь шла о некой Шарлотте Уотсон.
История эта, бесспорно, запутанная. Гастролируя в Англии в 1832 г., скрипач снимал для себя комнаты в доме недавно разорившегося импресарио Уотсона. Если скрипач и впрямь ранее был знаком с девушкой, то получается, что он обманным путём поселился в родовом гнезде своей юной любовницы. Если же они не были знакомы, то маэстро искренне принял участие в судьбе бедной девушки. Дело в том, что накануне приезда Паганини мистер Уотсон выгнал законную жену и привёл в дом чужую женщину. Для Шарлотты началась жизнь нелюбимой падчерицы. Девушка искренне переживала предательство отца. Пятидесятидвухлетний Никколо пожалел бедняжку и в утешение взялся обучать её профессиональному пению.
Через пару месяцев турне завершилось, Паганини уехал в Париж. Перед отъездом он предупредил девушку, что хорошей певицей она сможет стать не раньше, чем через три года ежедневных занятий, и позвал её с собою. Однако только в июне 1834 г. Шарлотте удалось сбежать из дома. Она добралась до Франции, но у трапа корабля была поймана отцом и решительно возвращена под отчий кров. Разразился газетный скандал. Великовозрастную Шарлотту объявили несовершеннолетней, а Паганини — дьявольским искусителем. Ведь только-только, сразу после кончины Гёте, была опубликована вторая часть «Фауста». Аналогия с Маргаритой и хозяином Мефистофеля была поразительная. Скрипачу пришлось оправдываться и доказывать, что он не похититель детей и не престарелый развратник. Европейское же общество трубило, что Паганини — слуга дьявола.
Через год неблагодарная Шарлотта всё же сбежала от отца — в Америку. Там она без всякого обучения стала выступать с концертами и повсеместно представлялась «бывшей невестой Паганини». Надо отдать должное маэстро — он пожелал быть честным и вознамерился жениться на загулявшей девице. Даже примирился с её отцом и оказал ему денежную помощь. Только вот выкликать Шарлотту из-за океана так и не смог.
Французская пресса продолжила злобную травлю Никколо. Когда тема Шарлотты исчерпала себя, серьёзно заболевшего Паганини обвинили в том, что он жадный и отказывается дать благотворительный концерт в пользу бедных рабочих, пострадавших от наводнения. Эта клевета окончательно добила маэстро: он собрал вещи и уехал на родину в Италию. Там близ Пармы его ожидала собственная вилла «Гайоне» — «Радость», которую друзья купили по поручению музыканта.
Во Францию маэстро возвратился в конце жизни. В связи с ухудшением здоровья и по совету врачей он поселился в Марселе, оттуда перебрался в Ниццу, где и умер 27 мая 1840 г. Паганини садился за стол, чтобы пообедать в узком кругу друзей. Вдруг он сильно закашлял, из горла пошла кровь… Случилось это в пять часов дня…
И вот тут разверзся истинный кошмар, к которому судьба готовила маэстро всю его жизнь! Едва стало известно о кончине скрипача, как епископ Ниццы монсиньор Доменико Гальване своей волей объявил Никколо Паганини еретиком и запретил хоронить его в освещенной земле на кладбище. Формально маэстро был обвинён в том, что умер по собственной воле и перед смертью не принял святого причастия. Основанием для такого обвинения стало свидетельство каноника* Каффарелли, принимавшего исповеди у верующих прихода, к которому относился дом, где проживал Паганини. Епископ лично поручил Каффарелли посетить больного Паганини и исповедать его. Когда каноник пришёл к маэстро, тот по причине болезни потерял голос. Несчастный обещал написать исповедь и прислать её в церковь. Не успел — умер. Потому был обвинён в отказе исповедаться и признан еретиком. В действительности же святые отцы страховались от участия в погребении возможного слуги дьявола, в чём двадцать лет обличала Паганини жёлтая пресса. Как говорится, все мы умные образованные люди, но с чем чёрт не шутит. Как бы что скверное не вышло.
_____________________
* Каноник — католический священник, живущий среди мирян, но принёсший обет монаха.
Следом за епископом Гальване запретили принимать останки скрипача церковные власти всех городов и деревень Италии, в том числе архиепископ его родной Генуи кардинал Тадини. Был наложен запрет на какие-либо публикации о смерти Паганини в итальянской прессе. Ватикан тоже отказал маэстро в захоронении. Не помог даже орден «Золотой шпоры»!
Пять лет метался несчастный юный Аккиле Паганини в поисках пристанища для праха отца. Никто из высокопоставленных поклонников творчества великого музыканта не пришёл на помощь его сыну. Друзья тоже оказались не в силах помочь. Только весной 1845 г. пармский епископ согласился провести искупительную церемонию и снял запрет на захоронение останков Никколо, но только не в освящённой земле. В мае 1845 г. Акилле похоронил гроб с останками отца под кипарисами в саду на вилле «Гайоне». Подобным же образом в начале XX столетия похоронили в Ясной Поляне русского гения Льва Толстого.
Через много лет (только в 1876 г.) внук скрипача Аттила Паганини по просьбе отца добился-таки полного снятия запрета епископа Гальване, и Никколо Паганини нашёл упокоение на старом пармском кладбище. Однако и тогда странствия праха Никколо не закончились Уже после кончины Аккиле (он умер в 1895 г.) в 1896 г. останки оклеветанного музыканта были перезахоронены на новом, парадном городском кладбище Пармы — Виллетта. Сегодня мемориал маэстро на Виллетте стал одной из главных достопримечательностей города.