Небо нависало низко, стремясь раздавить собой Амаранту, и только шпили башен Университета удерживали его от полного падения. Серые, свинцовые облака, полные мокрого снега, готового просыпаться на город – что еще нужно для того, чтобы почувствовать себя подавленным. А у Мими и помимо этого было много причин.
Ее вывели во двор, и Кайт самолично следил за ней, не спуская глаз, что было даже забавно. Будто она обладала сверхъестественной силой и могла превратиться в птицу, подобно Ирье ДеГрассо. Ирья… Сколько же раз Мими вспоминала ее имя всуе, но никогда не получала ответа.
Мороз устоялся, но погода была унылая и бессолнечная, всю радость мира выпили ненасытные облака. Хоть бы им шпилем брюхо проткнуло! Но если проткнет, оттуда повалится снег, такой же серый и липкий. Он будет набиваться за ворот, лезть в рот, глаза – нет, лучше уж так, печально, но бесснежно.
- Погодка та еще… - Мими обернулась на Кайта, но тот держался подчеркнуто недружелюбно. Ладно. И не таких видали. Она немного постояла, набирая полные легкие воздуха, а потом начала внимательно осматривать усадьбу.
Внутренний двор был почти полностью крыт полусгнившими досками – это даже хорошо, прячет их от посторонних глаз. Только здесь, возле ворот, оставалось небольшое открытое пространство, клочок неба, напоминающий о том, что свобода еще где-то существует. Баронесса Ферро двинулась вдоль большой каменной стены, отгораживающей дом от соседних особняков, внимательно осматриваясь и заодно пытаясь придумать, зачем она попросилась на улицу. У нее не было никакой особой мысли, она понятия не имела, как можно незаметно слинять отсюда, в особенности, если их обложили опытные ищейки Орландо. Ей просто хотелось погулять и подышать воздухом.
Кайт будто чуял это:
- Что вы там вынюхиваете? Зачем мы тут торчим на холоде?
- Не мешайте мне думать.
Мими шла вдоль стены, едва прикасаясь к ней пальцами, и внимательно вслушивалась в свои ощущения. Было что-то важное в этой усадьбе, что задержало ее внимание раньше, и она хотела вспомнить это или снова уловить. Ощущение загнанности, преследования, не покидавшее ее последние сутки как раз и было ключом к разгадке, а здесь оно лучше ощущалось.
Она перебирала в памяти события последних суток и отмечала про себя все, показавшееся ей важным. Попытка проникнуть сюда незаметно у нее провалилась, значит, и шпионы Орландо так просто сюда не влезут. Во всяком случае, без большого шума точно не влезут, а это им не нужно. Под ногами хрустел снег, намерзший коркой, и глухо завывал ветер в трубах канализации.
Ага, вот она. Та самая чугунная решетка, которая тянулась через весь участок, и уходила на соседскую территорию. В самом дворе ее не было видно, ибо вся поверхность была вымощена плиткой. Мими расчистила ногой снег и задумалась: какой длины эта секция?
- Кайт! А ну помогите мне… - надев перчатки, баронесса принялась разгребать снег, разыскивая конец чугунной секции. – Давайте посмотрим, где начинается и кончается эта решетка.
Первый шов отыскался быстро, всего в полуметре от забора. Это радовало, ибо давало надежду, что секция кончается в пределах двора, и не выходит на улицу. Мими быстро-быстро расчищала пальцами намерзший снег, и ползла в сторону ворот, изумленный Кайт следовал за ней. Но тут началась плитка.
- Надо поднять ее.
- Выломать плитку? Зачем?
- Затем, чтобы освободить решетку. У вас под ногами городская канализация, а вы и не знали.
Принц был немало удивлен, когда ему рассказали, что пленница отыскала во дворе канализацию и требует ее вскрыть. Он накинул плащ и вышел самолично посмотреть, что происходит. Во дворе Мими уже вовсю отколупывала плитки. Никто не желал помогать ей, но она не смущалась, с завидной энергией выворачивая плоские камни.
- Надо сначала понять, где кончается секция. Если у нас во дворе, то мы сможем ее поднять и в полном смысле слова утечь в канализацию…
Принц сморщился, но возражать не стал, только кивнул своим людям:
- Помогите ей, чего вы стоите и смотрите.
Плитки стали выколупываться быстрее, а Мими, уже полностью развязанная, руководила процессом, тыкая пальцем в плитку, которая подлежала выниманию. Спустя двадцать минут она скомандовала «Стоп!».
- Вот она! Прекрасно! – на грязно-серой поверхности двора четко выделялся черный прямоугольник решетки. – У вас в хозяйстве ломики найдутся?
- Вы действительно хотите ее поднять?
- Ну да. У вас есть другие предложения?
Принц вздохнул и сделал неопределенный жест рукой, который мог означать что угодно. Баронесса Ферро решила перевести его по-своему, и приказала изумленным людям:
- Берем ломы и очищаем это место от камня.
Когда решетка была полностью очищена, стало ясно, что она весьма велика, но неутомимая баронесса даже и не думала сдаваться, она с каждой секундой становилась только энергичнее, словно в нее вливали волшебную настойку.
- Поторапливаемся, друзья, поторапливаемся. У нас мало времени.
- Откуда вы знаете, сколько у нас времени? – огрызнулся Кайт.
- Я не знаю, я чувствую. Можете спросить у своего господина, если сомневаетесь.
Грустный Марк, по уши укутанный в плащ, кивнул в знак согласия.
Двухметровая секция была поднята и отодвинута в сторону, а за ней обнаружился черный провал.
- Дайте мне фонарь.
- Ага, сейчас. Я сам пойду смотреть, что там есть.
Тим Кайт посветил вниз, и, с отвращением на лице, спрыгнул. Звук от его приземления сказал им, что высота составляет около двух метров.
- Тут темно, но сухо. И воняет. Это длинный коридор…
Потом они долго ничего не слышали, примерно минут пятнадцать. Принц уже начал беспокоиться, но вскорости в темноте подземного хода задрожал огонек, и они снова увидели своего начальника охраны.
- Это чертов лабиринт. Если мы спустимся в него, то как выберемся?
- А я вам на что?
- Вы знаете дорогу?
- Я представляю себе местность куда лучше любого из вас, ну и я ведьма все-таки.
- Я бы не пошел.
Мими пожала плечами и отошла в сторону. Если они откажутся идти, то они полные идиоты, и, мало того, они полностью пропали, ибо очень скоро люди Орландо будут здесь. Но свои мозги в чужую голову не вложишь, и думать не научишь, поэтому она просто стала дышать воздухом, пользуясь минутной передышкой, и глотать редкие снежинки, высунув язык. За этим занятием ее и застал принц Марк.
- Вы все балуетесь. Скажите, вы точно знаете дорогу? Поймите, что заблудиться в подземном переходе еще хуже, чем попасть в тюрьму.
- Я не знаю дороги. Но это канализация, которая сейчас не работает по причине зимы. Насколько мне известно, ее стоки выходят на каналы, так что рано или поздно мы выйдем к одному из городских каналов, вот и все. Никаких тайн или чудес здесь нет.
- И что мы будем делать потом? У нас не будет лошадей, мы останемся пешими в чужом городе. Куда мы пойдем?
Эта мысль впервые по-настоящему встревожила Мими. Оставлять Роланда на произвол судьбы в ее намерения не входило.
- Мне нужно самой пойти и посмотреть. Привяжите меня к кому-нибудь, если не доверяете, но я могу дать вам честное слово, что не убегу.
Марк заколебался, но все же позвал Кайта. Мими усмехнулась, но протестовать не стала, когда ее вокруг пояса обвязали веревкой, которую закрепили на руке начальника охраны. Так, вдвоем, они снова спустились в канализацию. Мими осмотрелась в темноте и поняла, что здесь точно кто-то есть, потустороннее присутствие ощущалось довольно сильно. Лишний раз она порадовалась, что не обладает даром видеть сущности – назойливые привидения сейчас были бы очень некстати.
- Послушайте, тут полно места даже для лошадей. Что вы мне голову морочите?
- И как они попадут сюда? Спрыгнут с двух метров?
- О небо…
Баронесса вылезла и потребовала взять чугунную решетку, спустив ее вниз одним концом, наподобие корабельных сходней. Получилось немного круто, но спуститься было вполне реально.
- А вы уже готовы? Полностью собрались?
Марк захлопал глазами.
– Я не поняла, чего вы ждете. Вам скоро придут голову отпиливать, а вы клювом щелкаете…
Внутри было действительно сухо, если можно так говорить о месте, покрытом ледяной коркой из нечистот. Канализация представляла собой каменный тоннель примерно два метра в диаметре, по дну которого некогда сплавлялись бытовые отходы города, но теперь все было замерзшим, беглецы пробирались по зловонному льду.
Мими шла впереди, по-прежнему привязанная к Кайту, но теперь именно она вела всех остальных. Баронесса не соврала, когда сказала, что не знает дороги – здесь, под землей, она ориентировалась при помощи чутья. Только один раз они увидели над собой свет, проникающий сверху, и Мими выглянула в небольшое отверстие у бордюра.
- Ясно. Нам туда. – Она махнула рукой, а принц с тревогой подумал, не поспешил ли он довериться такой ненадежной проводнице. Однако минута шла за минутой, а они уходили от погони. Он тоже чувствовал внутри себя гнетущее ощущение преследования, и теперь оно ослабевало. Поэтому принц молчал и следовал за баронессой Ферро, куда бы она их ни привела.
Мими старалась не шуметь, мало ли – в старых домах их могут услышать, а цель заключалась как раз в том, чтобы проскользнуть незаметно. Молча, раздираемые сомнениями и страхом, шли за ней чужестранцы в темноте подземелья. Наконец, впереди забрезжил грязный свет, и каждое сердце радостно забилось. Приток свежего воздуха принес с собой ни с чем не сравнимую радость освобождения.
- А вот теперь совсем тихо, если мы не хотим вывалиться на улицу посреди бела дня…
Она пошла вперед, и вскорости вернулась, поманив остальных за собой. Их маленький отряд подобрался к выходу в совершенно незнакомой местности, и только баронесса вполне представляла себе, где они находятся.
- На улице туман, мы невероятно везучие засранцы! Итак, выходим по одному, и осторожно двигаемся вправо. Через двадцать метров там будет мост, мы проезжаем под ним и едем еще столько же, а потом поднимаемся наверх по спуску к воде, которым пользуются прачки. Поднявшись, не мешкая едем на мост и покидаем Сеймор. Все делаем тихо, медленно, внимания к себе не привлекаем. Проехав мост, сворачиваем направо, останавливаемся и ждем остальных. Потом я скажу, куда дальше.
Что бы они без нее делали?
Сумерки уже спустились на город, когда беглецы достигли Малиновых ворот. Нет ничего легче, чем раствориться в тумане, когда тьма готовится полностью поглотить землю. Они покинули Амаранту, и никто им не препятствовал – серая кавалькада выехала в предместье так буднично, словно они были местными жителями, возвращающимися домой с ярмарки. Так они проехали «Три яблока», даже не завернув, хотя многие были бы не прочь, и достигли последних домов. Именно там принц, наконец, скомандовал передышку.
- Как вы, сударыня?
- Я? Что со мной сделается? Все в порядке.
- Прекрасно. Должен сказать, что вы нас спасли, и принести свою глубочайшую благодарность.
Мими подняла одну бровь:
- Вы бы лучше мне фляжку с коньячком принесли, мороз крепчает.
Марк изумился, но просьбу выполнил. Баронесса глотнула и почувствовала, как по жилам ее разливается огонь, и все тело словно выныривает из тяжелой ледяной дремоты. В дальнейшем она очень жалела об этом глотке, ибо он оказался стратегической ошибкой.
- Что ж, теперь я вынужден вам сообщить, что мы срочно отбываем прочь из Амаранты и направляемся на север. А вы едете с нами.
- Зачем?
- Затем, что вы слишком много знаете, и я вас не оставлю без присмотра.
Чья бы корова мычала! Этому молодцу самому необходим присмотр, да такой, чтобы связать его по рукам-ногам и положить в чуланчике. Все-таки люди всегда находили способ удивить Мими.
Если честно, никому не нравилась идея снова скакать ночью по морозу, но принц не намерен был ждать или выслушивать возражения. Он махнул рукой и кавалькада понеслась вперед, в снежные вихри Великого тракта.
Очень скоро баронесса поняла, что серьезно влипла – ветер в лицо, а у нее руки связаны, и надеты на них тоненькие вязаные перчатки. Кожа сначала онемела, а потом загорелась негасимым пламенем. Быть ей обмороженной, не иначе.
Они скакали по Великому тракту, минуя окрестные деревни – первой мимо них пронеслась Яблонивка, а потом впереди замаячил поворот на Ирджихово.
- Ваше Высочество! Ваше Высочество!!!
С огромным трудом ей удалось докричаться до принца.
- Что случилось?
- Там, впереди, поворот на мое поместье. Дом пуст, мы можем заночевать там.
Принц задумался, и немного отъехал в сторону, чтобы посовещаться с Кайтом. Судя по лицу последнего, он не склонен был верить этой авантюристке. Мими с отчанием подумала, что сейчас им придется снова нестись по тракту в такую погоду. Разумеется, она не ошиблась.
- Спасибо за предложение, но мы очень спешим. За нами наверняка погоня, я не чувствую себя в безопасности. Мы должны уехать как можно дальше от Амаранты, я так чувствую.
Чувствователь хренов…
Пришлось снова пришпорить коней и скакать, скакать, скакать на пределе своих возможностей. И все-таки продвигались они медленно. Несмотря на пустую дорогу, встречный ветер был серьезным затруднением. Обжигающий холод превращал струи воздуха в настоящие плети, до крови разбивавшие лица. Дышать было почти невозможно, а открытые участки кожи мгновенно покрывались инеем.
Мими, разумеется, никто не отвязал – так она и ехала на аркане за Тимом Кайтом. Руки ее, в тонких вязаных перчатках, окоченели уже через полчаса, а потом превратились в настоящий источник мучений. Выпитый коньяк сначала расширил сосуды, разогнав кровь, а потом резко сузил их, и баронесса Ферро поняла, что действительно замерзает. Но кричать Кайту было бесполезно, ветер относил ее слова назад и тут же глотал их без разбору.
Через час и сам принц понял, что идея была так себе. Он остановил коня и о чем-то долго разговаривал со своими людьми. После чего они снова тронулись в путь, но, не доезжая пару верст до Ирджихово, внезапно свернули в поле.
- Куда это мы?
Никто ей не ответил. Кавалькада быстро углублялась в поле, чтобы потом раствориться в жидком перелеске, тянущемся вдоль дороги. Следы они заметают, что ли? Но принц твердо держался выбранного направления, все время сворачивая налево, как будто искал что-то. И вот, наконец, под копытами зазвенела утоптанная тропа – они выехали на одну из бесчисленных проселочных дорог, которые пересекали Плериэль во всех направлениях. В этом лесном краю было много отдаленных деревень, затерянных в снегах, и почти оторванных от внешнего мира, так что Мими совсем не удивилась, когда увидела на чернильном небе серые дымки.
Крохотные приземистые крестьянские домишки, почти полностью засыпанные снегом, напоминали медвежьи берлоги. Только окна светились горячим, радуя сердца измученных людей. От их небольшого отряда отделились два человека и поспешили вперед, к крайнему домику, чтобы не наводить своим приездом панику в деревне.
Так закончилось их бегство из Амаранты. Мими помнила, как почти упала с Роланда, как ее занесли в дом и прислонили к печке. Там она отогревалась, слившись с блаженным теплом до почти полного растворения личности. Никто не обращал на нее внимания, пока она сама не пришла в себя настолько, чтобы обратить внимание на окружающих.
- Эй, хозяйка, сало есть? – она почти ткнула женщине под нос свои распухшие кисти. Та, мгновенно оценив ущерб, молча кивнула и принесла туесок с растопленным салом. Мими плакала, смазывая пальцы, но так было лучше, чем вовсе остаться без них.
– У вас совсем мозгов нет, Ваше Высочество. Ведь так люди калеками остаются, я уж повидала…
Марк молчал. Он сидел в углу надутый и ждал, пока уляжется вся суета. Изба, в которой они находились, была низкая, закопченная, бедная. Грубый деревянный стол у окна, лавки по бокам, да полати, полные маленьких детей, в другом углу комнаты. Чтобы не мешать гостям, хозяйка задернула ситцевую занавеску, и спящие дети скрылись от их глаз. Она положила на стол кусок хлеба, сыра, поставила туесок с творогом и ковш с каким-то мутным пойлом, по запаху напоминавшим бражку.
- Ужинайте, господа, как говорится, чем богаты… Мы с мужем в бане ляжем, а вы на лавках. Детушки наши тихо спят, они вам не помешают.
У нее было усталое и рано постаревшее лицо, но даже сквозь невзгоды проглядывала в нем некая душевная тишина, спокойствие, которым не могли похвастаться ни Мими, ни Марк. Она поклонилась им и вышла, еще раз поправив занавеску на полатях.
- Больно? – принц смотрел, как Мими продолжает натирать кожу вонючим салом.
- Нет, блин, щекотно…
- Разве у вас нет рукавиц?
- Были, да остались на Гороховой улице.
- Плохо. Ладно, завтра что-нибудь придумаем.
Он взял хлеб, понюхал его и положил на место. Видно было, что голоден, но еда ему не нравилась.
- Что? Ешьте. У нас, судя по всему, будет еще много дней, когда даже такая пища покажется изысканной. Мне приходилось и червей есть с голодухи, ничего, выжила.
Марк подумал и откусил от сыра.
- Помните, вы обещали мне, что расскажете о своих приключениях, и о том, что вас тревожит. У нас есть время до рассвета, я не думаю, что нам удастся уснуть в таких условиях.
- Мне удастся. Но раз такое дело, то посмотрите вот сюда, – баронесса тщательно вытерла руки тряпкой, и долго ковырялась непослушными пальцами за воротом, выискивая какую-то цепочку. Наконец нашла. Это был достопамятный кулон с серебряным голубем, некогда подаренный Вильгельминой Ландрской своей внучке.
- Какая занятная вещица.
Глаза баронессы сузились и тревожно блеснули, когда пальцы принца коснулись цепочки. Он это уловил и вопросительно посмотрел на нее, будто спрашивая разрешения. Мими кивнула.
- Что вы хотите знать о ней?
- Все, что вы сможете рассказать.
Принц понял, что его экзаменуют, но почему-то не ощутил в душе возмущения. Он был спокоен и собран. Такое состояние не каждый раз случалось, когда ему надо было проявить себя, поэтому мешкать не стоило.
- Это действительно интересная вещь, она не очень старая, в смысле, не древняя. Ее изготовили сорок-пятьдесят лет назад, и она принадлежала двум женщинам…
Мими насторожилась.
- Это были очень влиятельные женщины, у них была сила, это… как бы сказать… власть. Да, власть. Но они обе мертвы.
- Вы уверены?
- Да. – Марк закрыл глаза и сжал медальон в руке. – Одна из них пожилая, у нее за плечами долгая жизнь, полная величия. О, это очень интересная дама! Она совершала преступления, руки ее запятнаны кровью, но всегда выигрывала от этих преступлений. И вот ее саму убили… Да, смерть насильственная, от острого предмета…
Лицо у принца побледнело, под глазами обозначились темные круги. Он напоминал сомнамбулу, когда говорил все это монотонным тихим голосом. Мими, затаив дыхание, боялась его спугнуть и разрушить магию момента, очарование, под властью которого он извлекал на свет неведомые миру тайны.
- А вторая была совсем юная, но у нее прямо сияние на голове, как корона золотая. И она тоже умерла насильственной смертью. Они умерли примерно в одно и то же время, как-то совсем друг за другом.
- Что еще?
- Они родственницы. У них кровная связь, через вот эту вещь, кстати. Это очень, очень удивительные женщины. Такие непохожие, как день и ночь, и все же одинаковые. Если первая никогда не останавливалась ни перед чем, то вторая всегда боялась запачкаться – грязь была ей органически чужда.
- Как это понимать?
- Не знаю, - принц замотал головой. – Она мне видится, как белая вся, сияющая, немного нереальная. Она так и ушла, все белое вокруг, все сияет белым… И сейчас вокруг нее все белое, белым-бело, как только глаз хватает!
Баронесса вцепилась в стол, чтоб не упасть – а если он говорит о том месте, где Лия похоронена? Все белое? В чистом поле, что ли?
- Она такая юная, и ее, как колос срезают. Она падает и все. Таким людям нельзя находиться среди нас, им не место в этом мире, вот она и ушла.
- Ушла? Навсегда?
- Она умерла. Мертвые не возвращаются.
- Я знаю, что она умерла. Я присутствовала при этом. Но у меня есть основания думать, что она вернется.
- Как такое возможно?
- Я не знаю. Но та женщина, о которой вы говорили первой, это Вильгельмина Ландрская, и она – бабка принцессы Лии, о которой вы тоже говорили. И она настаивала, что женщина, последняя из рода Ландеррасов, станет величайшей королевой и будет носить три короны, но для этого ей придется три раза умереть.
Принц открыл глаза и крепко задумался, потирая подбородок.
- Вон оно что… Однако, постойте, Вильгельмина же умерла от старости, ей было восемьдесят девять лет.
- Восемьдесят семь. Но умерла она не от старости, а от кинжала, и при этом я тоже присутствовала. Особы королевской крови вообще любят при мне умирать. Не боитесь?
- Не боюсь. – С неожиданной твердостью ответил Марк. – Так вы утверждаете, что принцесса Лия не умерла в младенчестве, и смута, которую правитель подавил двенадцать лет назад, была не просто мошенничеством? Да, этот медальон действительно принадлежал особам царственных кровей, и я сам видел корону на голове у девушки. Так что вы говорили о том, что принцесса должна вернуться?
- «Последняя в роду, умершая три раза…» Вам знакомы эти стихи?
Марк отрицательно покачал головой:
- Впервые слышу.
- Это Вильгельмина мне прочитала, а нашла она их в древней книге, я сама видела. Лия – последняя в роду Ландеррасов, больше никого не осталось, и у нее есть право на три короны. Значит, она должна вернуться.
- Из мертвых?
Мими кивнула. Здесь, в убогой крестьянской избе это звучало как-то глупо. Другое было дело, когда Вильгельмина в своем великолепном кабинете со старинной мебелью и древними манускриптами вещала ей, посматривая сатанинским взглядом. А теперь Мими слышала себя словно со стороны и поражалась нелепости своих идей.
Марк поерзал на скамейке, явно затрудняясь с ответом. Ему не хотелось обижать Мими, но и неправду говорить желания не было. Он подумал и еще раз взялся за медальон.
- Я чую тут присутствие силы, как будто украшение принадлежало ведьме. Я повторяюсь, но это очень, очень интересная вещь.
- Вильгельмина была ведьмой, вы не знали? И Лия тоже. У нее был дар – видеть мертвых, она могла с ними болтать, как мы с вами. Не знаю, как она справлялась с этим, потому что у меня от одного их присутствия порой мороз по коже.
- Вы тоже их видите?
- Нет. Но иногда чувствую. Уж на что я тупая, но в канализации их с десяток было, это, по-моему, даже Роланд чуял.
- Животные вообще очень восприимчивы к тонкому миру…
- А то! У Ирьи была кошка по имени Брынза, такая толстая, белая с серыми пятнами. Ух и злющая была – мы все детство ходили ободранные, но все равно ее любили. Так она работала вместе с Ирьей, и та говорила, что Брынза ей неоценимую помощь оказывает, она без нее некоторые ритуалы даже и не начинала. Удивительная животина была, когда умерла, так мы все словно осиротели. И с тех пор вся наша жизнь покатилась под откос…
Принц молчал, он только придвинул свечу поближе, нутром почуяв, что вот оно, пошло действительно важное. Он хотел многое узнать от Мими, да и просто дать ей выговориться, потому что чуял как много скопилось в ее душе, разъедая изнутри.
- Расскажите мне все с самого начала. Как вы познакомились с принцессой?
- Когда я была маленькой, у меня был ужасный характер. Он и сейчас не сахар, но тогда это было что-то страшное. Представьте себе маленькую избалованную сволочь, которая не терпит даже слова поперек – горничные и няньки от меня вешались. И в какой-то момент мой отец заметил, что, когда я злюсь, вокруг меня происходят странные вещи: падали и разбивались вещи, взрывались бокалы. Однажды я взбесилась на молоденькую горничную, потому что она сожгла утюгом оборку на моем платье, и вот она падает на ровном месте и ломает себе ногу! Тогда отец решил показать меня Зареме, придворной ведьме короля, и я опрокинула люстру у нее в гостиной. Вернее, не я, но так получилось…
Баронесса уже давно присматривалась к ковшу с мутной жидкостью, но никак не решалась ее попробовать.
– Бормотуха какая-то… Зарема завизжала и велела увести меня, пока я не разнесла ей полдома. Потом она еще неделю животом маялась, как рассказывала мама. В общем, отец решил, что я должна учиться и выбрал для этой цели Ирью ДеГрассо, он мог себе это позволить.
- Вам повезло, вам невероятно повезло!
- А то! Вот именно там, у Ирьи, в первый же день учебы я и познакомилась с принцессой Лией. Тогда она еще не была принцессой, а числилась дочкой некоего зеленого чудища, которое живет в Темном лесу и жрет всех, кто в этот лес забредает…
- Да, я слышал про Змея Горыныча.
- Вот-вот. Представьте: меня высаживают из кареты, ведут в какой-то убогий домик на окраине, а там сидит на диване какая-то замарашка! Я была ну очень против, если вы понимаете.
Марк усмехнулся:
- Понимаю.
- Так вот, я ее возненавидела с первой же секунды. Потому что она была красивая до невозможности, и хорошая – куда ни плюнь, всюду она была лучше меня. Я бесилась невероятно, а ведь на самом деле я просто полюбила ее с первого взгляда… Вы не были в Касабласе?
Принц отрицательно мотнул головой.
- Там тихое такое место, грунтовые дороги, деревянные тротуары на улицах, домики небогатые. Много деревьев, огороды – там живут мелкие ремесленники и торговцы, это скромный район. В жаркие дни улица пылится, собаки лежат в подворотнях, лениво поднимая морды, если проезжает телега или бричка. Пахнет землей, картофельной ботвой, луком. У Ирьи домик маленький, один этаж плюс мансарда, и огород за ним с парой сараев, вот и все богатство. Как заходишь – налево сразу гостиная, в ней круглый стол, буфет да продавленный диван, которому уже сто лет в обед. На окнах ситцевые занавески, на полу домотканые половики, знаете, полосатые, которые из лоскутков по деревням вяжут… И вот я, королевишна, баронесса Ферро, из своего особняка в Ла-Уньоне приехала в этот домик! А на диване девочка сидит, в коричневом платье и больших таких башмаках, грубых, в которых по лесу ходить сподручно. Я решила, что это служанка, и сразу подумала, что изведу ее до смерти, потому что хороша она была как ясный день. Но не тут-то было!
- Она умела за себя постоять?
- Еще как! Но она не воевала со мной, она меня жалела, что ли. Чем больше я бесилась, тем снисходительнее и спокойнее она была – я чуть о стену не убилась от злости. Сколько пакостей я ей делала, до утра не сосчитаешь! Жила только ей одной, с ума сходила, у меня с утра до ночи одна мысль в голове была – как ей напакостить? И ночью она мне снилась. А потом я доигралась, отравила ее.
- В самом деле?
- Ага. Обманом заставила выпить зелье от облысения. Лия чуть не померла тогда, а я… я вдруг поняла, что вся моя злоба вселенская от страха, что она меня никогда не полюбит. Я сидела тогда на диване в гостиной и смотрела, как Ирья туда-сюда бегает с тазиками, и вдруг увидела свой страх, осознала, как он велик. С этим огромным, невыносимым страхом я и жила всю жизнь. И, как все великие страхи, он сбылся.
Баронесса замолчала и все-таки решилась: взяла ковш и одним махом всосала половину его содержимого.
- Бражка… В общем, неплохая, хотя бывает и лучше. Лия, знаете, она любила меня, конечно, но она такая была… всегда немножко сама с собой. А меня потряхивало, когда она вот так задумывалась, или стремилась побыть одна. Я правда, словно чуяла, что она меня покинет однажды, и дурила по полной программе. Знаете, какая я была сумасшедшая? Дай мне волю, я бы ее по рукам-ногам связала и заточила в башне, а она все смеялась и одним смехом своим разбивала мои цепи, снова становилась свободна, как птица. Вернее, она всегда такая была, это я по своей слепоте думала, что могу ее удержать.
- А секрет был в том, что держать не надо было… - продолжил ее фразу Марк.
- Да, не было никакой нужды держать. Лия знала это и, наверное, всегда меня жалела – она видела, как я извожусь. Впрочем, ладно, это было потом, а в первый день я устроила концерт! Феерический выход из-за печки, бенефис Мими Ферро, и все они: Ирья, Лия и Брынза смотрели на меня, как на буйнопомешанную. Но я этого не понимала.
Где-то в подполе затянул свою песню сверчок. Ситцевая занавеска легонько колыхалась – дети сопели во сне, и свеча горела ровным пламенем, без всякой копоти. В этом доме не водилось никакой нечисти, помыслы и души его обитателей были чисты, и только баронесса Ферро чувствовала себя чужой в этом оазисе покоя.
- Знаете, когда я встречаю гармоничных людей, мне так плохо становится, я совершенно не могу выносить их общества. У меня в душе страшная война идет, такие разрушения, а они молчат и солнышку улыбаются – убила бы!
- Завидуете?
- Страшно. Я вообще завистливая, злая и ревнивая. Меня как собаку, можно на цепь посадить, да и то я цепь перекушу.
- Не говорите так. Я вот со стороны вижу, что вы добры, честны и простодушны. В вас много боли, да, но душа у вас чистая. Видите, даже свечка не коптит.
- Это она от ужаса.
Принц рассмеялся. Ему было по душе грубоватое чувство юмора, свойственное баронессе, и он нисколько не сердился, когда она и его походя задевала.
- Не юродствуйте. Лучше расскажите мне, что было дальше.
Мими вздохнула и продолжила свой рассказ. Ее голос то утихал, то креп – до самого рассвета она говорила, говорила и говорила. И перед глазами Марка оживал маленький домик в Касабласе, строгая Ирья ДеГрассо, важная белая кошка с зелеными глазами. Их дни, наполненные светом и смехом, детскими шалостями и бытовыми драмами бедного квартала, проносились мимо. Принц будто сам побывал там, съездил с Лией в Дремучий лес к папке Змею, побродил по улицам Амаранты, а потом поднял мятеж на кладбище Неф-Лакот и сбежал в Нараман. Он перешел вместе с принцессой Харамарские болота, навел шороху в Ферсанге и потом отправился в свой злополучный последний путь через Жижково.
Когда дверь стукнула, возвещая о приходе хозяйки, и за занавеской зашевелились, захныкали дети, принц и баронесса вдруг очнулись, вынырнув из-под воды, вернувшись из путешествия в другой мир. Свеча давно прогорела и погасла, бледный рассвет вползал в горницу, а они все так же сидели, позабыв обо всем на свете.
- Я впечатлен. У вас потрясающая жизнь!
- Да уж, потрясает она здорово – берет за шкварник и потрясает…
- Не кощунствуйте! Вам довелось повидать и испытать столько всего, что хватило бы на полстраны!
- Хотите поменяться со мной? Я не против.
- Да разве вы поменяетесь? Даже если бы это было возможно – разве вы отдадите кому-то вашу жизнь с Лией и без нее?
- С Лией нет конечно, а без нее – забирайте! Знаете, я уже двенадцать лет усердно напрашиваюсь на смертную казнь, но мне не везет. Смерть шарахается от меня, как от прокаженной, а уж как я стараюсь! Я ведь ничего не боюсь, вообще ничего – вы меня можете хоть живьем резать, я только вздохну с облегчением. А знаете, почему? Потому что бессмысленная и пустая жизнь намного страшнее смерти.
- Но вы ведь не наложили на себя руки?
- Не наложила. Потому что у меня все-таки есть цель: я должна отомстить за Лию, да и Вильгельмина мне поручение дала. Вот и маюсь. Только я невезучая: столько времени готовила покушение на Орландо, и с треском провалилась.
Марку хотелось обнять ее и расцеловать, настолько она внушала ему нежность своим простодушием. Но в горницу сначала вошла хозяйка, потом Кайт заглянул, потом дети стали галдеть и ныть – им пора была собираться.
- Мы так и не прилегли сегодня, а ведь нам предстоит трудный переход.
- Они все трудные. Варежки мне добудете?
- Обязательно. Вы поешьте пока, а мне надо подготовиться к отъезду.
Он ушел. Что ж, поешьте, так поешьте – Мими не надо было упрашивать. Она села и методично уничтожила все, что оставалось на столе под жадные взгляды хозяйских ребятишек. Странное ощущение осталось у нее после ночной беседы – одновременно и облегчение и тяжесть. Как он сразу отрезал: «Лия мертва!», и это царапало ей сердце острым ножичком. Пусть Марк ведьмак, пусть даже хороший, но и она не лыком шита, и знает, что он не может, просто не может утверждать того, чего не знает. Никто не может утверждать, что принцесса мертва и никогда не вернется, потому что никто не может это доказать.
За окном кружились крупные снежинки, такие не часто увидишь в городе – там снег мелкий и грязноватый, пачкается, еще не долетев до земли. Наверное, сам воздух в Амаранте грязный, его марают мысли тех, кто там живет.
Мими откинулась к стене и стала просто смотреть в пространство: сегодня ночью она получила шанс снова вернуться туда, откуда была изгнана безжалостным течением времени. Она побывала в своем прошлом, походила по улицам Амаранты, по их с Лией любимым закоулкам, по комнатам Ирьиного дома. Она снова пережила те недолгие десять лет, в которые уместилось ее счастье.
Так было легче, намного легче. Даже от того, что кто-то знает о том, что с ними случилось, о том, какая на самом деле была Лия, ей стало немного легче. Хозяйская дочка, мордастенькая девочка лет семи, убирала со стола, боязливо поглядывая на баронессу. Однако в голубых глазах ее, помимо страха, читалось жгучее любопытство – вот какие бывают люди! На конях скачут, шпагой владеют и меха носят. Много ли она видела в своей деревне.
Мими подмигнула ей и улыбнулась. Спать не хотелось, только в голове немного шумело. Вскорости вернулся принц и кивнул головой на выход. Он принес ей здоровенные крестьянские рукавицы, в каждую из которых она могла бы всунуть обе ноги.
- Это лучше, чем ничего.
- Намного лучше. Давайте сюда, - она подвязала их веревочкой, чтобы не свалились, и не стала протестовать, когда ее снова зацепили арканом. Крестьяне не вышли во двор попрощаться, они только пучили глаза через мутные стекла, наблюдая, как странная кавалькада без лишнего шума съезжает со двора.
До Энкретского моста они петляли по проселочным дорогам. Мими все прокляла, потому что принц непременно решил, что теперь ему следует скрываться, и неуклонно претворял в жизнь свое решение. Они мотались по деревням, были голодные и уставшие, и уже давно мечтали о каком-нибудь постоялом дворе, на котором не страшно преклонить усталую голову.
К счастью, после моста принц немного успокоился, его паранойя улеглась, и они снова поскакали по тракту, пугая редких путников. Мими ехала за Кайтом и думала, что вокруг подозрительно тихо – им еще ни разу не встретился разъезд в малиновых мундирах, что было странно, ибо они неуклонно приближались к границе государства, сразу за которой начиналась арена боевых действий. Их никто не преследовал, теперь она могла спорить на что угодно, и вот это и казалось ей самым странным.
- Поднажмите! – крикнул ей Кайт, но половину слов тут же унесло ветром. – Еще часа три и мы заночуем в трактире!
Ради такого следовало поднажать! Мими поддала Роланду в бок стременами и почувствовала, как дрожь пробежала под его шкурой.
- Прости… Потерпи еще немного.
Ничего другого ему не оставалось. К ночи они действительно достигли трактиров на энкретской стороне, славившихся своим пивом. Видимо, кое-кто был тут завсегдатаем, потому что они не стали останавливаться у самых крупных, сияющих вывеской на милю. Они проехали дальше, туда, где было темно и тихо, и где можно было добыть ночлег, еду и пиво на порядок дешевле.
Тем не менее, в полутемном зале было полно народу. Хозяину, получившему мзду, пришлось постараться, чтобы отыскать для них место. Но когда они все разместились за грубым деревянным столом, Мими почувствовала, что почти счастлива. Огонь в камине весело плясал, и его отблески плясали на лицах ее товарищей, делая забавные выкрутасы – иногда принц вдруг начинал казаться мертвецом, а иногда Кайт превращался в монстра. Было тепло и весело, а принесенное пиво сделало их веселье еще более искренним и неподдельным.
- Когда же жрать принесут? У меня скоро живот к спине прилипнет!
- Сейчас, господа, сейчас!
Такое следовало подождать: свиные рульки, запеченные с чесноком и хреном, колбаски, разварной картофель! Рот едва не затопило слюной, и Мими обнаружила себя жадно пожирающей какую-то сосиску, прежде чем осознала, что она в компании принца, да и сама вообще-то баронесса. К ее счастью, там все были такие – первые пятнадцать минут после прибытия еды никто не разговаривал, все молча ели. И только потом, один за одним, они начинали двигаться медленнее, лениво оглядывая остатки пиршества, и, наконец, откидывались на спинки, расстегивая пуговицы.
- Сто лет так не ел… Красота, да и только!
Пиво тоже было отменное, баронесса не помнила, сколько кружек она приняла на грудь, но, когда Кайт толкнул ее в бок, давая понять, что пора баиньки, она была изрядно косая. Они оба поднимались наверх по стенке, и долго не могли сообразить, где же их комната. Кайт предлагал лечь тут же, в коридоре, но Мими настояла на дальнейших поисках, и, в конце концов, они все-таки опознали своих в бесчувственных тушах, раскиданных по лавкам. Протиснулись внутрь, отодвинули кого-то ногами, и сами упали рядом.
Ночь была беспокойной: едва Мими заснула, как кто-то наступил ей на руку, пробираясь наружу. Так и бегали всю-ночь туда-сюда, хлопая дверью. Ближе к утру внизу кто-то разодрался, и бешеные крики дерущихся окончательно разогнали сон. Баронесса села, осмотрелась и поняла, что спала под лавкой, на которой кто-то дрых – поэтому ее постоянно пинали и наступали на руки.
Кайт валялся в другом углу. Сейчас было самое время потихоньку смыться, и она вдруг смекнула, что все пьяны, и никто не преградит ей путь. А уж стоит только выехать на тракт, так и вовсе поминай как звали – уж свою страну она знала куда лучше, чем кучка залетных товарищей.
Она немного посидела, пытаясь избавиться от шума в голове и сфокусировать зрение. Когда ей это удалось, она осторожно подтянула к себе ноги и встала, стараясь не производить ни одного звука. Шпага ее стояла в углу, как раз за головой сладко спящего начальника охраны – это не составляло труда. И вот уже баронесса Ферро осторожно спускается все по той же стеночке, ощущая, что ее все-таки штормит, и она не до конца протрезвела.
Внизу было тихо и пусто, большой зал, вчера такой оживленный, выглядел совсем нежилым. Мими спустилась с лестницы и притормозила на мгновение – а не выпить ли рюмашку на дорогу? Не то, чтобы ей этого хотелось, но вчера она явно перебрала, и теперь ей грозило жестокое похмелье со всеми вытекающими.
Она прошла к бару на негнущихся ногах и тупо уставилась на ряд мутных склянок, в которых что-то плескалось. Из таких страшно пить, неизвестно что там налито. Многие неосторожные падали жертвами трактирщиков, особенно если хвастались золотом. Мими провела пальцем вдоль бутылок, пытаясь прочитать надписи на закопченных этикетках.
- Правее. Еще правее. Да, вот эта, в ней неплохой коньяк.
Принц, оказывается, не спал. Его Высочество сидел в зале один, с помятым лицом, и молча потягивал коньяк из той бутылки, на которую так любезно указал Мими.
- Что, не спится? – она подсела к нему, почему-то внутренне обрадовавшись, что прямо сейчас не надо никуда бежать.
- Голова трещит. – Искренне признался наследник Тридесятого царства. – Я перебрал вчера. Никогда не надо пить с голодухи…
- Это точно. У меня такое ощущение, будто меня долбили лбом о стену до самого утра. Нам еще долго мотыляться по таким местам?
- Не уверен. – Марк помолчал, потом добавил, - я не уверен, что в дальнейшем у нас будут такие хорошие условия. И даже обидно, что я не смог выспаться как следует.
- Если это хорошие условия, то я зеленый забор. Скажите, как у вас было в детстве, в королевском дворце?
- Бедно. В отличие от Страны Вечной Осени, Тридесятое царство никогда не могло похвастаться богатством. Мой дед больше напоминает нищего, чем короля, но он привык довольствоваться малым. Многие вельможи в Мриштино, да что многие – почти все были намного богаче нас. Я жил в темном сыром доме и питался перловой кашей с мясом, когда оно было, а иногда и без мяса.
- Сурово. Я-то выросла в роскоши, родители мои знали толк в красивой жизни. Отец любил музыку и поэзию, мама собирала картины и статуэтки. Они жили весело, ни в чем себе не отказывали, и везде умели хорошо устроиться. Даже когда им пришлось бежать в Каррадос и там жить на очень небольшие средства, они сделали свой дом удобным, красивым и гармоничным. Это было у них в крови, они меняли пространство вокруг себя.
- Да, это редкий дар, и вы его унаследовали.
- Я? Я вношу везде только бардак и хаос.
- Угу, но пространство-то меняете…
К семи часам хозяин проснулся и немало удивился, увидев своих вчерашних гостей мирно беседующими за рюмкой коньяку. Он спросил про завтрак, и, получив утвердительный ответ, ушел на кухню, разжигать плиту.
- А знаете, это ведь так хорошо. Мы сидим тут, как под защитным колпаком – снаружи метель, снаружи страхи и беспокойства, а здесь тепло и уютно. Стекла запотели, сквозь них ничего не видно, и мы можем еще какое-то время наслаждаться покоем и тишиной.
- По-моему, вам не по себе от того, что вы затеяли…
- Дело не в этом. Мне вообще часто не по себе от самого факта жизни. Я как-то устаю от нее очень, от людей устаю.
- На вашем месте я бы плюнула на Орландо и поехала домой, к деду.
- Вы не знаете моего деда.
- И знать не хочу. Но с Орландо точно не стоит иметь никаких дел.
Принц некоторое время смотрел на морозные узоры в крошечном окне.
- Да, он сложный человек, но интересный. Кстати, на том месте, где сейчас находится принцесса, тоже есть знак голубя. Он мне приснился сегодня, этот ваш медальон.
Мими поперхнулась.
- Вы имеете в виду могилу?
- Наверное. Но там этот знак, - Марк ткнул пальцем в шею Мими, - точно есть.
Позавтракав, они покинули теплое место, предварительно набив мешки провизией. Теперь им предстоял долгий переход, и только один принц знал, куда они едут и где остановятся. Скрываться больше он не видел смысла, и погонял лошадей, чтобы как можно быстрее достигнуть цели. Они пролетели последние деревни перед Панашем, и вот перед ними осталась только грязно-серая равнина, да чернеющая жила тракта, разрезающая ее надвое.
- Куда мы теперь? Не на фронт же?
- Не промахнемся. – Марк пришпорил коня и не торопясь двинулся вперед. Вскорости Мими поняла, что он имел в виду – с тракта вправо уходила проселочная дорога, которой тут раньше не было. И сразу было понятно, что они преследуют армию: проходившая людская масса оставила за собой горы мусора и грязи, осквернив пусть унылый, но строгий пейзаж.
- Вот оно что… Вы уверены, что нам там будут рады?
- Еще как! Нас ждут.
- Это плохой признак. Это очень плохой признак…
Идти по следам армии труда не составляло – тележные колеса оставили глубокую колею, в которой их кони скрывались по брюхо. Здесь, на севере, снежный покров был куда выше, несмотря на то, что совсем недалеко лежала Ледяная пустошь, продуваемая ветрами со всех сторон. Воздух был сухой и холодный, он хрустел и ломался, прежде чем попадал в легкие, и даже казалось, что эти хрусткие обломки царапают горло.
Серое небо нависало низко-низко, и с каждым шагом в сторону Ледяной пустоши, опускалось все ниже. Отряд принца въезжал в никуда, в последний предел, за которым заканчивались небо и земля. Всем было не по себе.
Вдруг впереди замаячили маленькие черные фигурки – двое всадников направлялись к ним, явно заметив их движение. Мими сжалась и мысленно проверила, хорошо ли вынимается из ножен шпага, а Марк невольно приосанился в седле. Всадники быстро приближались, и очень скоро стали различимы их малиновые мундиры и даже знаки отличия – это были офицеры. Действительно, их ждали.
Когда они приблизились, Марк замер – вид у него был величественный, но в глазах плескалась тревога. Несмотря на показную веру в свой план, он где-то глубоко чувствовал себя не совсем хорошо.
- Честь имею. – Первый офицер поклонился сдержанно, но почтительно. – Господа, вы находитесь в расположении Пятой армии, и я прошу вас назваться и обозначить причины, которые привели вас сюда.
Марк молча достал из-за пазухи конверт, который Мими раньше не видела, и отдал его офицеру. Тот изучил адрес на конверте и поклонился еще раз.
- Я должен доставить это письмо по адресу, прежде чем смогу продолжить переговоры. Вынужден просить вас оставаться здесь и подождать моего возвращения.
Принц кивнул в знак согласия.
Ветер все никак не желал униматься, а только крепчал, напоминая Мими голые пространства Нарамана. Там было так же пусто и тоскливо, но здесь, в Ледяной пустоши, пожалуй, было еще тоскливее. В Нарамане все же ощущалось чье-то присутствие, пусть и недоброе, а тут было совсем пусто.
- Тоска какая…
- Скоро развеселитесь.
Тим Кайт показал рукой вперед, где на фоне стремительно падающего неба развевались дымки. Бивуачные огни еще невидимой армии, они обозначили их присутствие и немного приподняли завесу молчания над неприветливой местностью.
Они топтались на месте, просто ожидая непонятно чего. Вернее, это Мими было непонятно, а Марк все понимал и был настроен терпеливо и решительно. Судя по ощущениям, они прождали часа два, но на самом деле, часовые стрелки едва описали полукруг, когда посланный вернулся с подкреплением. Теперь их было пятеро, и все – блестящие офицеры, вооруженные до зубов.
- Добро пожаловать в расположение Пятой армии, Ваше Высочество, - все они склонились перед Марком, и в суженых зеленых глазах принца мелькнуло что-то вроде удовлетворения. Он ответил коротким кивком, по-прежнему не разжимая зубов, так, что Мими даже стало интересно, как долго он планирует играть в молчанку.
Кавалькада тронулась. Никто не потребовал у них оружие, никто не сделал ни единого резкого движения, и все же их конвоировали. Предельно вежливо, почтительно и аккуратно, но пять человек присматривали за их небольшим отрядом со всех сторон, и не факт, что им удалось бы ускользнуть, если бы они вдруг надумали бежать.
Бивуачные огни приблизились, вышли из-за горизонта, и вскорости они увидели Пятую армию, вольготно расположившуюся по всей пустоши. Бесчисленные палатки казались грибами, вылезшими после дождя из-под каждого корня. Их было так много, что баронесса, сначала принявшаяся считать на всякий случай, вскоре бросила это занятие. Она решила совсем ни о чем не думать, кроме еды и тепла – такая позиция часто спасала ей жизнь в трудные моменты. «Будь, что будет, а я пока покушаю» - с такой установкой она стала просто пялиться на отлично организованную стоянку.
Их провезли мимо множества палаток, наверх, на небольшой пригорок, словно убегавший в небо. Там сопровождающие остановились и спешились. Всем пришлось сделать то же самое. Мими спрыгнула с Роланда и сделала несколько шагов вперед, пока Марк выслушивал какие-то объяснения человечка в малиновом мундире – и застыла, пораженная. Холм у нее под ногами заканчивался и стремительно убегал вниз, открывая потрясающий вид на саму Ледяную пустошь и границу Тридесятого царства, замкнутую Орлиными хребтами. И, как засов на двери, чернел неприступный замок Картерос, наглухо закрывавший собой выход из ущелья.
Мими смотрела на его гладкие стены, нереально высокие даже отсюда, и думала что принц, должно быть, сошел с ума – крепость неприступна. Она выстроена идеально, ее можно десять лет оборонять вдвоем против целой армии. И вот это он собрался штурмовать, в надежде, что Драгомил ничего не заметит? Даже вся Пятая армия вряд ли поможет одолеть отвесную скалу.
Черные жирные вороны кружили над крепостью и равниной. Говорят, что вороны заранее знают, где будет много пищи, и баронесса Ферро изнутри содрогнулась при мысли о том, что может произойти в этой местности, пока что молчаливой и спокойной.
- Сударыня! Сударыня! Извольте следовать за мной! – из размышлений ее вывел настойчивый окрик молодого человека, по виду адьютанта высокого чина. Мими развернулась и последовала за ним немного поодаль, туда, где стояла самая большая палатка, по виду больше похожая на шатер кочевника.
Принц и все остальные уже стояли там. Но, прежде чем нырнуть под войлочный полог, адьютантик остановился и сказал:
- Его высокопревосходительство просит к себе Его Высочество и госпожу. Остальным будет предоставлен ночлег и ужин, о них позаботятся.
Вот так. Но никто не стал возражать. Марк слегка улыбнулся Мими и вошел внутрь, наклонив голову. Его не смутил этот невольный поклон, и баронесса мысленно похвалила его за здравый смысл. А ей самой даже наклоняться не пришлось, она и без того была мала ростом.
Горячая волна ударила ей в лицо, едва не опрокинув – слишком долго они были на холоде. А в палатке было тепло и чисто, пахло едой и душистым табаком! Высокий мужчина с темными усиками вышел из темноты и двинулся к ним навстречу.
- Я счастлив приветствовать вас в моем скромном пристанище. – У него был густой бас, вполне ожидаемый от человека подобной комплекции. – Ваше Высочество, будьте как дома, располагайтесь, прошу вас…
Что-то знакомое показалось Мими в его облике. Она пока что скромно держалась за спиной Марка, не торопясь выходить вперед, но даже оттуда уловила что-то привычное. Этот человек был явно ее круга.
- Позвольте представиться, генерал Хаджиев, главнокомандующий Пятой Армией.
Так вот оно что! Хаджиев! И в памяти у Мими сразу всплыл их дом в Ла-Уньоне, и большой сад с чугунной решеткой, сквозь которую она кидала недозрелыми ранетками в соседских мальчишек.
- Хаджиев! Неужто вы! Дайте-ка я на вас полюбуюсь – несмотря на мои ранетки, вы сильно выросли!
Генерал открыл рот и уставился на нее, мучительно пытаясь понять, что происходит. Голос был ему более чем знаком, а вот лица он признать не мог. Что не удивительно, если не мыться две недели, тебя и родная мама не узнает.
- Да вы не мучайтесь, я грязная сейчас, и лицо у меня от обморожения опухшее. Помните ваших соседей по Ла-Уньону, и их дочку, которая очень удачно кидалась ранетками?
- Мими Ферро? Простите… госпожа баронесса Ферро?
- Ага.
Мими вышла на свет, и весело подмигнула своему старому знакомому. Принц с интересом слушал этот разговор, ему, видимо, было интересно, чем закончится встреча старых друзей.
- Вот так сюрприз! Я наслышан, конечно, о вашей деятельности, если это можно так назвать, но не ожидал увидеть вас в компании Его Высочества.
Сложно было сказать, то ли он рад ее видеть, то ли нет. Во всяком случае, посмотрел он на нее как-то чересчур понимающе, и это Мими не понравилось.
- Я вижу, у вас была трудная дорога. Тогда мой долг прежде всего позаботиться о вас, а уж потом разговоры разговаривать. Я сейчас велю приготовить походную баню, а пока приглашаю вас к столу разделить мою скромную трапезу.
Спасибо ему большое, конечно, за предложение – пределом мечтаний баронессы уже несколько дней было помыться. Правда, в словах генерала прозвучала горькая правда о том, что выглядит она прескверно, да и пахнет, похоже, не очень. Это ее немного зацепило, особенно учитывая, что Хаджиев время от времени бросал на нее сомневающиеся взгляды. Будто не мог поверить, что перед ним та самая Мими Ферро.
- Не верится, да?
- Простите, что?
- Я говорю, вы так на меня посматриваете, как будто находитесь в ужасе оттого, как может измениться человек. Вы наверняка думаете: «Она же хорошенькая была! И во что она превратилась!» А я просто не мылась давно, да и жизнь у меня не очень располагающая к уходу за собой.
- Я ничего такого не говорил… - Хаджиев жутко смутился.
- Вы громко подумали. А мы с Его Высочеством умеем читать мысли, так что в следующий раз думайте потише.
Мими подмигнула Марку и уселась на подушки возле низкого стола, постаравшись устроиться поудобнее. Марк улыбнулся, ему понравилась отповедь. Он тоже сел к столу и вопросительно посмотрел на генерала, которому понадобилось некоторое время, чтобы справиться с собой. Хаджиев отдал распоряжения насчет бани и присоединился к ним, прихватив с собой симпатичного вида бутылку.
- Ужин скромный, прошу заранее меня простить. Мы все-таки в походе. Вот если бы я имел честь принимать вас у себя дома, все было бы по-другому.
- Да ладно, не скромничайте. После двухдневной голодовки это будет райский пир, я уверена.
Она не ошиблась: на столе генерала стояли такие вещи, что даже бы и не подумал никогда, что ты на фронте.
- У вас и сервировочка имеется! А все прибедняетесь.
Хаджиев поднял бровь, как будто хотел спросить, не разучилась ли баронесса Ферро пользоваться приборами. Мими ухмыльнулась и преспокойно взялась за вилку с ножом. Ей и самой было смешно смотреть на свои распухшие руки с темными обмороженными пятнами, с черной каймой под обкусанными ногтями, сжимающие изящное столовое серебро.
- Значит, вы теперь генерал. Поздравляю.
- Благодарю вас. А вы чем занимаетесь?
- Разбоем, грабежом, антиправительственной агитацией и подстрекательством к бунту.
Генерал юмор оценил и расхохотался своим густым басом.
- Наконец-то я встретил человека, который не говорит, что сеет разумное, доброе и вечное.
- А что, у вас в армии так часто говорят?
- Бывает. И знаете, именно в армии, как это ни абсурдно.
Марк молчал, только внимательно слушал и аккуратно прибирал с тарелки порцию за порцией, уж очень изголодался за все это время.
- Ваше Высочество, как выдалась ваша дорога? Вам не досаждали службы внутренних дел? До них иногда туго доходит информация, особенно сверхсекретная.
- Немного было, но все обошлось. А дорога… как вы себе представляете скачку по морозу в местности, где половина трактиров давно закрылась, и зачастую негде переночевать.
- Да, эта проклятая война сильно ударила по торговле. – Хаджиев наполнил бокалы и предложил их баронессе и принцу, - давайте немного выпьем за ваше прибытие, за то, что вижу вас живыми и здоровыми.
- А вы не надеялись? – временами Марк умел смотреть как-то особенно проницательно, и многим становилось не по себе от его взгляда. Но Хаджиев взгляд выдержал и только выше поднял свой бокал.
- Не надеялся. Я знал, что все будет хорошо. Согласитесь, надежды и знания – разные вещи.
С выпивки и обильной еды Мими даже запьянела. Виной тут был не коньяк, а скорее тепло и еда – с ней такое бывало после голода и холода. Она откинулась на спинку дивана и думала только о том, как бы не заснуть, потому что возможность помыться в бане не предоставляется слишком часто, если ведешь кочевой образ жизни. Почему-то ей вспомнилась Курккола, и тот месяц, который она прожила там в покое. Тогда она отмыла внизу ванну для слуг и пользовалась ей, чтобы не топить два раза. Это требовало усилий, но она могла лежать в горячей воде сколько влезет. Тихо там было, спокойно и хорошо.
А Хаджиев рассказывал им какие-то новости с фронта, не особенно хвастаясь успехами и не принижая роли Драгомила. Вообще он держался удивительно свободно и светски для военного, баронессе даже не приходилось за него краснеть перед принцем. Марк внимательно слушал, кивал головой, изредка вставляя короткие замечания.
- Картерос гораздо неприступнее, чем принято о нем думать. Я там был с той стороны, и видел его устройство.
- Так ваши сведения бесценны, ибо мы не располагаем информацией о замке.
- Знаете, информация весьма невелика и вряд ли вам пригодится.
- Любая информация может быть полезна, просто это не всегда видно с первого взгляда.
Похоже, он с искренним энтузиазмом относится к взятию Картероса. Мими задумалась, вспоминая увиденную ею черную крепость.
- Прошу простить мое невежество, - встряла она в разговор. – Картерос – это та черная крепость вон там?
Баронесса махнула рукой в сторону севера.
- Да, именно она. Отсюда все отлично просматривается, мы заняли господствующую высоту.
Да какое значение тут имеет господствующая высота, если на черные стены крепости можно только взлететь. Или упасть с облака.
- Выглядит безнадежно. Вы хотите ее штурмовать?
Хаджиев посмотрел на своих гостей, убедился, что они сыты и сделал знак адъютанту убирать со стола.
- Я думаю, нам стоит все обсудить, – он выразительно посмотрел на принца.
- Госпожа Ферро может присутствовать.
Генерал еще раз посмотрел на принца, потом на Мими, и этот взгляд не понравился ей еще больше, чем первый.
- Как Вашему Высочеству будет угодно.
Стол очистили довольно быстро, разложив на нем подробную карту местности. Все было нарисовано так искусно, что можно было просто любоваться этим, как произведением искусства. К небу вздымались высокие горы, отгораживая Тридесятое царство от соседей, змеей вилось ущелье Орлиный зоб, и как последний рубеж, замыкала этот путь неприступная крепость.
- Итак, Ваше Высочество, вы прибыли сюда не просто так. Вы – наше знамя и наш символ.
Марк поежился.
- Давайте без пафоса, генерал, а то получается слишком сладко.
- И тем не менее все именно так. Я получил секретную директиву нашего правителя, в которой он расписал мне готовящуюся операцию и вашу роль в ней. Ни для кого не секрет, что война, длящаяся уже тринадцать лет, всем порядком надоела. Но ваш дед упрям, и не желает признавать очевидное: Тридесятое царство войну проигрывает. Медленно, но верно проигрывает.
- Как-то слишком медленно… - вставила свои пять копеек баронесса. – Правителю жизни не хватит выиграть такую войну.
Хаджиев сделал вид, что не слышал ее слов.
- Вы сами сейчас говорили, что испытали неудобство от отсутствия трактиров. Вам, Ваше Высочество, может быть неизвестно, вы еще слишком молоды, о том, что этот край некогда изобиловал всевозможными трактирами. По обе стороны Великого тракта, в Арпентере и Энкрете шагу нельзя было ступить, чтобы не наткнуться на кабачок, трактир, закусочную, распивочную, рюмочную. Считалось, что на этом деле невозможно разориться, и каждый, кто отрывает свое заведение в этих краях, обречен на успех. И это было правдой – несмотря на несметное количество заведений, все равно выстраивались очереди, потому что тракт гудел круглые сутки. Товары шли по нему потоком, отовсюду. А теперь что? Тишина, пустота и заколоченные окна.
Марк слушал его, не перебивая. Он мог многое рассказать со своей стороны: как горцы ели траву и кору, как уходили целыми деревнями к морю, в надежде сесть на любой корабль и отплыть в Полуденные страны. Как разбивались их надежды, и они оставались умирать от голода перед покинутыми причалами Славича, у которых гнили брошенные корабли. Он был там, он видел собственными глазами кладбище Разбитых Надежд, как называли его местные. На самом краю земли бежать больше было некуда, только свинцовые волны плескались о берег, равнодушно и медленно. Здесь наступал конец любым метаниям.
Принц ездил в Славич, чтобы навестить могилу матери. Долгое время он не мог перебороть себя и отправиться в это путешествие. Для него Брунгильда оставалась живой, покуда он не увидел ее могилу. Ведь ему было всего семь лет, когда она однажды вышла из комнаты, поцеловав его на ночь, сказала, что скоро вернется и не сдержала слова. Марк больше никогда ее не видел, а потом дед приехал за ним и сказал, что его мать умерла.
Он не присутствовал на похоронах, и только взрослым узнал, что упокоилась Брунгильда в Славиче – суровый Драгомил в этом вопросе пошел на уступки и выполнил ее волю. Не в фамильном склепе в Мриштино, а на высоком утесе покоилась кронпринцесса Брунгильда, которая должна была стать королевой, но у нее не вышло.
Грустный это был вояж и отрезвляющий. Марк словно проснулся от затягивающего сна и обнаружил, что страна разваливается на части. Он ехал по деревням и не видел в них ни одного человека. Только одичавшие кошки с собаками глухо ворчали из-под осыпающихся порогов.
Его страна всегда была бедна, но он не представлял себе, до какой степени разорения и нищеты можно дойти. Кронпринц Марк открывал глаза и ужасался тому, что видел. До сих пор его жизнь протекала сонно, под неусыпным присмотром деда, его жестоким и недоброжелательным взглядом. Юный принц с самого начала был призван постоянно убеждаться в своей непригодности, неспособности и неумелости. Сидеть на коне как гвардейцы Драгомила он не мог, драться не любил, от вина его тошнило. Тихий и молчаливый, Марк внушал деду отвращение.
И вот он, наконец, поехал в самостоятельное путешествие, и вдруг начал понимать, что совершенно ничего не знает о стране, которой должен будет править. Все увиденное произвело на него такое впечатление, что, когда его наконец привели и поставили перед каменной плитой с именем Брунгильды, он не сразу сообразил, что это и есть конечная цель его путешествия.
А потом он долго плакал там в одиночестве, отослав всех своих людей. Ему некому было излить душу, так он надеялся, что мать услышит его и поймет. Но, проплакав полдня, он опух и лишился еще одной иллюзии – перед ним была не мать, а обыкновенный камень, неспособный что-либо услышать. С тех пор принц стал задумываться.
Увиденное им в Стране Вечной Осени тоже было печально, но не поражало масштабами бедствия, как в Тридесятом царстве. Жирок, накопленный Орландо перед войной, давал о себе знать, и, если бы не природное бедствие, обрушившееся так нежданно, здесь было бы гораздо лучше, чем по ту сторону Драгунаты.
Но Хаджиев, безусловно, говорил правильные слова, пусть в его устах они звучали протокольно и безжизненно: войну надо заканчивать. Марк много думал, прежде чем решиться на свой поступок, он взвешивал за и против, он думал, что такое предатель, и существует ли вообще это слово. И в конченом итоге он решил, что человеческая жизнь стоит флага.
Правда, Драгомил и слышать не хотел о перемирии. Марк пытался образумить деда, но тот был упрям, и у него была своя правда. Он был король и самым страшным для себя полагал не смерть, но бесчестье. Вот только смерть всегда почему-то была чужая…
- Да, война никому не нужна. Ее надо остановить любой ценой.
- Наш правитель Орландо тоже так считает, но не находит понимания у Его Величества Драгомила. К счастью, Драгомил не единственный человек в Тридесятом царстве, кто имеет право говорить об этих вещах.
Марку было приятно это слышать.
- Так вот, Его Высокопревосходительство поручил мне поступить в полное ваше распоряжение с тем, чтобы обеспечить вам военное превосходство над вашим дедом, которое приведет к передаче престола вам. Правитель очень надеется, что после этого счастливого события вы сумеете решить все противоречия между нашими странами.
- Безусловно… - едва слышно прошептал Марк.
Мими зловеще молчала.
- Итак, я обрисую нашу задачу: Пятая армия находится здесь и поступает в ваше распоряжение для того, чтобы взять замок Картерос, и, по ущелью Орлиный зоб, войти в Тридесятое царство, когда король Драгомил этого совсем не ожидает.
- Как только вы высунете голову настолько, чтобы ее заметили со стены замка, через несколько часов мой дед будет знать об этом…
Хаджиев не смутился.
- Это ничего, пусть знает. Сделать-то все равно ничего не сможет. Даже хорошо, что он будет знать, это отвлечет его от главной задачи и заставит нервничать, в то время как наши войска на Драгунате усилят натиск. Действуя одновременно с двух сторон, мы вынудим Драгомила сдаться.
Звучало это очень оптимистически, но баронессу Ферро не покидало скверное ощущение, что она вляпалась в дерьмо. Конечно, это вполне в духе Орландо – выставить против деда его собственного внука, сделав удар еще более сокрушительным, чтобы уж точно не очухался, но… Все равно это было скверно.
- У вас есть план, господин генерал? Как мы будем брать Картерос?
- Разумеется… - добродушно пробасил Хаджиев, но Мими сразу поняла, что никакого плана у него нет. – У нас есть осадные орудия, мы осадим замок и взберемся на стены.
- Это будет очень трудно сделать.
- Война вообще дело нелегкое, Ваше Высочество. Но смею заметить, что я еще не проиграл ни одного сражения.
- Это плохо. Очень плохо, - внезапно вмешалась баронесса, про которую все слегка подзабыли. – Знаете поговорку: «За одного битого двух небитых дают»? Так она вполне справедлива.
Хаджиев не стал с ней спорить, просто посмотрел на нее укоризненно, мол: ну что же вы подкладываете свинью своему старому товарищу? Генерал, конечно, ей не товарищ, соседство двух особняков не может претендовать на товарищеские отношения, но все же – знакомы и давно. Люди одного круга. Ну и по сути, ей действительно нечего было пока возразить, так, одни предчувствия да ощущения.
- Я, конечно, не военная, и в жизни своей проиграла целую кучу сражений, но мне кажется, что Картерос с наскоку не возьмешь. Во всяком случае, быстро.
- Никто и не говорит о быстроте. Наша задача – все-таки взять его и пробить брешь в обороне страны с востока.
- Как много времени, по вашему времени, нам понадобится?
- Максимум неделя беспрерывного штурма. Наше преимущество в том, что нас много, и мы можем не прекращать штурм ни на одну минуту, в то время как обороняющиеся очень скоро вымотаются. Насколько мне известно, их число не превышает двух сотен.
- Примерно так, – согласился Марк.
- Вот, соответственно мы будем накатываться на них как волна, без малейшей передышки, и примерно через четыре-пять дней почувствуем результат нашей тактики…
Спорить дальше не хотелось. Баронесса Ферро была здесь лишней, она оказалась в замесе совершенно случайно, и, по сути, ее это не касалось. Пора бы привыкнуть к тому, что весь мир совсем не жаждет, чтобы она вмешалась и его спасла. Знай свой шесток.
Уютное, убаюкивающее тепло внезапно прорезалось сквозняком, как тонким лезвием – молодой адъютант пришел доложить, что баня для дорогих гостей готова. И это было самое потрясающее известие за последнюю неделю. Но Мими уже разомлела от еды и выпивки, и теперь ее пугала необходимость снова вставать, идти на холод, да и вообще двигаться. С большим удовольствием она бы осталась здесь, свернулась калачиком на подушках, и отоспалась бы за всю долгую, неприятную дорогу. Однако нельзя было упускать шанс помыться, и она преодолела земное тяготение, встала и снова завернулась в плащ, который теперь казался ей тяжелым и грубым. Как она могла таскать такое на себе длительное время? Уму непостижимо.
Хаджиев тоже встал, проводил их до выхода их палатки, поклонился и даже приложился к ее руке:
- Отдыхайте как следует, потом вас проводят в вашу палатку. Я постарался сделать все, чтобы вам было удобно, хоть мои возможности в этом месте и ограничены. Нам всем нужно много сил. Спокойной ночи, Ваше Высочество, спокойной ночи, баронесса.
- Спокойной ночи… - эхом отозвался Марк.
Мими ограничилась кивком. Глотнув пронзительно свежего воздуха, который тут был в избытке, она проснулась, вышла из оцепенения. Прямо перед ней как на ладони лежала Ледяная пустошь, а там, вдалеке, тревожно мерцали красным огоньки Картероса. Ночь опустилась на землю, как всегда скрывая все суетное, но каждый из них знал, что завтрашний день уже переминается с ноги на ногу, готовый принести в мир новые страдания.