ТРИ КОЛОДЦА. МАЛЕНЬКАЯ ПОВЕСТЬ.
1
Дед Боряй пришёл к отцу в тёплый июльский вечер. Молча достал из внутреннего кармана пиджака бутылку самогона и поставил её на клеёнчатую скатерть стола. Отец принёс из сеней свежих огурцов, шмат пожелтевшего сала и хлеб. Выпили.
"У Бамбурихи брал?"
"А у кого ещё?"
"Наглеет сучка. Гольная сивуха."
Похрустели огурцами. Отец порезал на газете сало и хлеб.Плеснули ещё.
"За чем пожаловал,дед?"
"Уезжаю я Сашка. В город, к дочке."
"Слышал, да не верил. Как же твои больные теперь? Ведь со всего Союза едут."
"Помочь я им больше не могу. Сила в траве исчезла. Как семь лет назад карьер открыли,так и стала она чахнуть да сохнуть. Одни бастылы остались."
"Траве-то что? Копают и копают. Её не трогают."
"Земля обиделась. Видать её за живое задели. Вспомни: сколько ягоды, грибов, орехов было. Где это всё?"
"Да-а. Карася в озере и того не стало. Прогресс, мать его."
Разлили остатки. Отец пошарил в тумбочке и достал бутылку водки. Дед одобрительно хмыкнул.
"Старуха пристала,--заторопился он, боясь захмелеть раньше времени.- Колодец надо выкопать для новых жильцов. Сам знаешь, за водой в улицу ходим чуть не версту".
"А вам-то что? Пусть они и думают."
"Не хочется, чтобы зло держали. Пусть добром поминают."
"Ты дом за сколько отдал? за четыреста? Вот и колодец столько встанет. Там вода глубоко, если она вообще есть."
"Бог с ними, с деньгами. Я с людей денег не брал, но ведь давали. И по почте присылали и соседям оставляли. Вот пусть они на благое дело и пойдут."
Боряя я провожал заполночь. Когда вернулся, отец ещё не спал.Курил у окна и стряхивал пепел в цветочный горшок.
"На мотоцикл ещё копишь?"--спросил меня не поворачиваясь.
"Коплю".
"Сколько осталось?"
""Пятьсот".
"Яву" что ли?"
Я промолчал. Вишнёвая красавица снилась мне ночами. В начале лета удалось подработать на кирпичном заводе, а в августе обещали взять дорожники. Жаль, каникулы короткие.
"Пойдёшь со мной на колодец?"
Я уже прикидывал такой вариант. Отец платит подсобнику десять рублей в день. Если колодец глубокий, метров двадцать, то можно срубить рублей пятьдесят. Где ещё за неделю столько заработаешь?
"Пойду, если возьмёшь."
"А чего не взять? За неделю рук не отмотаешь. У меня заночуешь или к своим пойдёшь?"
"Останусь".
"Не зачитывайся".Отец снял с вешалки старое пальто и ушёл в сени. Летом он никогда не ночевал в избе.
Утром рано отец толкнул меня в плечо:-"Просыпайся. День на дворе."
"Днём петухи не орут, как оглашенные",--возразил я, но ноги с постели свесил. На пол упала книжка, которую я по привычке открыл перед сном, но так и не прочитал ни строчки.
Траву в саду густо облепили тяжёлые капли росы. Солнечный свет, пробиваясь сквозь листву яблонь, жадно слизывал утреннюю прохладу.Пока я умывался у бочки с водой для полива, отец приготовил классический завтрак: десяток сваренных вкрутую яиц, всё тоже старое сало и чай в кружке. Завершали натюрморт пучок зелёного лука и соль в спичечном коробке.
По дороге отец ещё раз предложил мне кирзовые сапоги вместо открытых сандалий.
"Земля набиваться будет, вытряхивать устанешь".
"Ерунда, вытряхну".
"Как знаешь".
Дед Боряй поджидал нас на крылечке. Его крошечный домик располагался на большой поляне между двух улиц. Раньше здесь были огромные огороды, на которых сеяли картошку, подсолнечник, свёклу и даже коноплю, но постепенно они исчезли. Сначала советская власть озаботилась "чрезмерными" доходами крестьян, а затем и сами крестьяне перестали заморачиваться с огородами. Есть пятнадцать соток, куда воткнуть пару яблонь и разбить грядки, да и ладно. Создать путный колхоз в селе не удалось: в округе не было пригодной земли для посевов. Холмы, овраги и перелески тянулись на многие километры. Не заладилось и с овцеводством. Хохлы не казахи и ремеслом чабанов не овладели. Точку
этой возне поставили геологи. Просверлив несколько дырок, они объявили о несметных залежах серы, которую можно добывать открытым способом. Срочно построили комбинат по переработке и бесхозные крестьяне пополнили ряды самого передового класса рабочих. Правда ещё через три года выяснилось, что сведения о залежах серы сильно преувеличены,но это другая история.
Встречать нас выскочила и Боряиха, крошечная сухонькая старушонка в переднике и калошах на босу ногу.
"Бессовестные,--набросилась она на отца и деда. -Без бутылки уже и договориться не можете. Пьяницы горькие."
Мне стало смешно. Все знали, что дед Боряй выпивает только по большим церковным праздникам и "по случаю", когда надо было договориться с мужиками что-то сделать: перекрыть крышу или поправить крыльцо. Сам он занимался исключительно травами и лечением. Бабулька под его руководством собирала и сушила травы, готовила мази и настои. Ни скотины , ни огорода у них не было.
"Не шуми, тётка,--попытался урезонить её отец.--Лучше место поищем, где колодец копать".
"А что его искать,--старушка соскользнула с крыльца и засеменила по тропинке.
"Вот здесь",--указала она ,отойдя от дома метров на восемь.
Отец ошалело смотрел на неё.
"Здесь воды нет".
"Как это нет? Везде есть, а здесь нет?"
"Где везде? До ближайшего колодца почти километр".
"Вот и выкопай рядом."
" Я выкопаю, но воды не будет".
"Копай глубже, она и появится".
"Дед. Хоть ты её вразуми",--взмолился отец.
Но Боряй только боязливо поёжился и пролепетал:--"Сашк. Может, правда, поглубже".
Сердце моё ёкнуло: сейчас отец психанёт, и плакал мой полтинник.
Но отец с минуту постоял в растерянности и махнул рукой:--"Мне ваших денег не жалко."
Он поплевал в ладони, взял укороченную штыковую лопату и вырубил на месте указанном бабкой ровный квадрат. Поделив квадрат на части, аккуратно снял дёрн. Я тут же унёс его в сторонку и ,прихватив вёдра , поспешил к намеченной яме. Отец, вкопавшись с угла, насыпал землю в вёдра, а я относил их и высыпал подальше. Постепенно вошли в рабочий ритм--внешне неторопливый, но "убористый".
На глубине около метра пошла глина. Резалась она ровными пластами и почти не крошилась. Отец вылез из ямы, взял длинную верёвку и, прикинув расстояние, привязал один конец к столбу. Пока не поставим ворот, спускаться и подниматься из колодца он будет при помощи этого нехитрого приспособления. Закурив папиросу, глянул на солнце: день едва начинался.
"До завтра свободен. Метра четыре пройду один".
Это отцовская фишка. Выбрасывать грунт с такой глубины мог только он.
"Свои" сидели за столом и пили чай. В большой алюминиевой чашке лежали варёные яйца, в другой огурцы. На обложке старого журнала горкой насыпана соль.
"Сидай з нами,-засуетилась бабушка, обмахивая полотенцем чистую скамью и доставая из шкафа мой любимый бокал.-На дачи з молоком издыли, печь не топила, не стряпала".
Бабушка говорила на собственном языке, коверкая украинские и перевирая русские слова.
"Гуцулка",- смеялся над ней дедушка.
"Богато ты разумиешь".
"Мне бы помыться",--попросил я, с отвращением снимая тяжёлые от набившейся грязи сандали.
"Баня тёплая, вчера протапливали. Где столько глины набрал?"-поинтересовался дедушка.
"С отцом у Боряев колодец копаем".
Через полчаса я макал в сметану испечённые бабушкой на газовой плите оладушки и рассказывал о вчерашнем визите деда Боряя и утреннем приёме Боряихи.
"Скильки же он тебе грошей даст?"
Бабушка никогда не называла бывшего зятя по имени.
Я пожал плечами:-"Рублей пятьдесят. Какой колодец выкопаем".
Бабушка на минуту задумалась, сравнивая обещанные мне деньги с дедушкиной пенсией. Сама она работала на производстве только в войну и получала пять рублей по старости.
Дедушка прятал усмешку в глазах.
"Что, там и закопались, где старуха указала?"
"Ну, да. Боряй даже не вякнул, так он её боится".
Бабушка всё ещё считала незаработанные деньги, переводя их в современные цены.
"Брюки новые купишь к школе, ботинки".
Дедушка уже веселился в открытую.
"Костюм купит с галстуком. И портфель кожаный".
Мы уставились на него с недоумением.
"Если там воды нет, то придётся копать ещё один, где она есть. За два колодца и получите".
"Может ошибся и зараз на жилу выйдут",-всё ещё сомневалась бабушка.
"Когда Полушка ошибался?"
Дедушка тоже не любил зятя, хотя и уважал за лютость в работе и умение зарабатывать.
Они заспорили, вспоминая, где и у кого отец рыл колодцы.
Мне стало скучно, потянуло в сон. Я допил чай и вышел на улицу.
Солнце уже палило вовсю. Куры лениво бродили по двору и разгребали мусор. Барбос забрался в лопухи и весело поглядывал оттуда, высунув красный мокрый язык.
В гараж, в гимнастёрке на выпуск и в самодельных шлёпанцах, спустился дедушка, поманил рукой.
"Поменяй",--протянул мне новенький, свёрнутый в колечки, тросик сцепления.
"Откуда он у Вас"
"За аккумулятором ездил и взял".
Пока я возился со своим стареньким "минском", он гремел железками, собирал раскиданные по верстаку ключи и прочую мелочь.
"Яву" хочешь купить?"- спросил как бы между прочим.
"Да".
"Денег наберёшь?"
"С "детской кухней" договорился молоко по вечерам осенью разносить. Ещё на первом этаже у нас овощной, частенько зовут разгрузить картошку-маркошку. Но расплачиваются или водкой или вином."
"Паразиты. Они его списывают."
"А я в соседний отдел продаю. Там мамина подруга работает".
"О це гарно",-дедушка в хорошем настроении иногда вворачивал хохляцкие выражения.
Полуденный зной заставил нас бросить все дела и укрыться в избе."Вечером ворота навесим,--махнул рукой дедушка, тяжело опускаясь в кресло.-У Бога дней много".
Вернулась с дойки бабушка.
"Шо то я твоей зазнобы давно не бачу. Чи в город утикла?"
"К экзаменам готовится",-неохотно пробурчал я.
"Це я и кажу: выучится, найде соби гарного хлопца городского, а тоби кине",--
продолжала бабушка, процеживая молоко в прожаренные бидоны.
"Вот пристала к малому, как репей к собачьему хвосту,--подал голос дедушка.--У нас квас есть?"
"В холодильнике трёхлитровый балон. Молоко на лёд опускать будем?"
"Не пропадёт. С вечерним просепарируем".
"Поеду искупаюсь,"--решил я.
"А обедать?"
"Не охота, жарко".
"Мальчиший берег" звенел детскими голосами. Ребятня в носке подняла со дна муть, и она широкой лентой тянулась через всё озеро. Поставил мотоцикл на подножку и подошёл к пацанам игравшим в карты.
"Любашку не видели?"
"У плотины с Лисой уроки учат."
Две подружки в купальниках валялись на одеяле и болтали в воздухе ногами. Учебники аккуратной стопкой лежали на траве.
"Привет, промокашки"
"И тебе не хворать".
"Как водичка"
"Мокрая"
Я завалился рядом и открыл наугад книгу. "Геометрия". Зачем воспитателям детского сада Эвклидовы заморочки?
"Что вы можете сказать о первом признаке равенства треугольников?"
"Иди в баню",--Любаша вырвала книгу и спрятала под одеяло.
"Я помочь хотел".
"Ты нам помог один раз"
Мы весело расхохотались.
Как-то зимой мы с Любашей засиделись у Лисы, а им задали сделать перевод с русского на немецкий. Я всячески уверял их, что времени ещё вагон, ещё успеют, и в крайнем случае я им помогу, так как знаю немецкий в совершенстве, потому что у меня друг немец. Две подружки вытолкнули меня в соседнюю комнату, всучили учебник, тетрадку и ручку и заявили, что без перевода меня не выпустят. Долгой разлуки я пережить не мог и нашёл выход: переписал русский текст латинскими буквами. Для убедительности расставил в произвольном порядке магические Dir и Das. Мой подлог наивные барышни обнаружили только в школе. Возмущению их не было предела и они ушли в коридор изобретать акт мести. Какой-то двоечник открыл забытую тетрадь , увидел немецкие буквы и перекатал их себе. И дал списать другу...а тот подруге...а та... Когда в класс вошёл учитель и потребовал открыть тетради, перевода не оказалось только у Любаши и Лисы. Им он поставил "колы", а остальным пятёрки.
"Пойду, сполоснусь,"--поднялась Лиса и стала убирать огненные патлы в пучок под резинку.
"Самое время,"-- я тоже сбросил с себя всё лишнее.
"Ты зачем Любку одну оставил?"--спросила Лиса, когда я её догнал.
"Кто её оставлял? Ей что, особое приглашение нужно?"
"Дурак",--отвернулась рыжая и встала на самый край обрыва, выискивая удобный спуск.
"Сама дура."
Я легонько подтолкнул её, и она с визгом полетела в озеро. С короткого разбега клином ушёл в воду и, сделав два сильных гребка, вынырнул.
Лиса на всех парах спешила ко мне.
"Утоплю гада."
Подождал ,когда оно подплывёт ближе, плеснул ей водой в лицо и вновь нырнул. Минут пять она гонялась за мной, не давая передыху, наконец отстала. Я поплыл к берегу.
Любаша изучала теоремы.
"Почему с нами не пошла?"
"Вам и без меня хорошо было".
Пришла Лиса, пнула меня по ходу в бок и, усевшись на одеяле, стала приводить в порядок намокшие волосы. Я притворно застонал:--"Два ребра сломала, помру наверное".
"Вечером остальные доломаю,"--пообещала рыжая.
"Что купаться не ходила?"--спросила она подружку.
"Мешать вам не хотела".
Лиса зло на меня глянула и, согнув запястье, показала "виселицу".
Я равнодушно отвернулся, сделав вид, что меня это не касается.
Обстановку разрядил Коляй, двоюродный мамин брат, огромный двадцатилетний парень. Он работал в ПМК сварщиком, и я сам видел, как он нёс подмышками два кислородных баллона, словно это картонные тобусы. Со своим другом Макаром они поставили летом в саду палатку и все вечера пили водку, дрались с кем попало и тискали девок.
"Хорошего я себе племянника вырастил. Полёживает тут с двумя красавицами, а старый дядька один,как перст."
"Бедненький, все его бросили",--притворно запричитала Лиса, но глазки её заблестели.
,Митяй, отдай мне эту рыженькую. Мы с ней вечером пойдём светлячков искать."
Коляй положил широкую ладонь Лисе на плечо.
"Отстань нахал ,не для тебя цвету".
"Меня позови, Коля. Я пойду."
"Тебя нельзя, племяш обидится, побить может."
"Не побьёт. Он ещё маленький"
Любаша явно хотела меня позлить.
"Вон тех позови. Видишь без ухажёров скучают,"--показала Лиса на группу девчонок, сидящих поодаль. Все они были в белых панамках, тёмных очках и с заклеенными белой бумагой носами. Одна только, смуглявая с курчавыми волосами , носила светлую мужскую кепку и очки с диоптрией.
"Кто такие?"--насторожился Коляй.
"Медички, на практику приехали в психушку, человек двадцать. Вам с Макаром на всё лето хватит".
"Как пойдёт. Пойду знакомиться".
Коляй решительно поднялся.
"Все вы кобели",--выплюнула искусанную травинку Любаша.
Таких резких выражений я от неё ещё не слышал.
Горячего приёма не получилось. Коляй повертелся около девчат, попробовал их растормошить, но они только плотнее сдвинулись и знакомиться не желали. Огорчённый ухажёр с разгона плюхнулся в воду.
"Вот бомба. Всё озеро расплескал",--восхитилась рыжая.
"Бомба" через минуту вылез на берег. Одной рукой он загораживался от солнца ,а в другой держал плавки. Оглядевшись, он направился к медичкам.
"Девочки, у вас булавки не найдётся?"
"Девочки" кинулись в рассыпную. На месте осталась смуглявая. Спокойно оглядела Коляя, порылась в разкиданном белье и кинула ему цветастую юбочку.
"Одень пока это".
Коляй повертел в руках тряпочку и вернул хозяйке.
"Женское не ношу."
"А до мужского ты не дорос".
Коляй, озадаченный, побрёл искать свою одежду.
Мои барышни, уткнувшись в одеяло, тряслись от смеха.
"Может искупаемся?"--предложил я.
"Очкастую пригласи,--посоветовала Любаша.-Она тебя выкупает."
Настроение упало ниже нуля и я пошёл к мотоциклу.
Коляй сидел на траве в трико и майке.
"Видел?"--схватил он меня за руку.
"Как ты голым шатался?"
"Медичку. Какая женщина!!!"
"Эта страшненькая, в очках?"
Коляй посмотрел на меня снисходительно.
"Точно маленький. Сопляк".
Ранним утром следующего дня я подкатил к домику деда Боряя. Загнал "минск" в заросли сирени, взял сумку с одеждой , свёрток с провизией и пошёл к колодцу. Отец, голый по пояс, сидел на перевёрнутом ведре и дымил папиросой. Ещё раз подивился странному несоответствию в его облике: ему скоро шестьдесят, но возраст выдавали только морщины на лице и кожа на шее и кистях рук. В тёмных кудрях ни одного седого волоса, насмешливый взгляд с прищуром и тело, словно вырезанное из ствола вяза. Не зря мать говорила, что он двужильный. Недавно я сказал ему:--"Твои ровесники сидят в тёплых местах, в дежурках и котельных, а ты всё уродуешься по колодцам." Он усмехнулся:--"У меня нет ровесников. Их повыбило всех".
"Как повыбило, кто?"
"Война. 1919--1923 годы рождения--призывной возраст. Или служили или призвались в первые дни. До сорок пятого один я дошагал из всей округи."
Я отдал ему свёрток.
"Угощайся, бабушка прислала."
Он надкусил пирожок с капустой и зажмурился от удовольствия.
,Умеет тётка стряпать."
Вот за эту "тётку" бабушка и не любила бывшего зятя.
"Когда успел установить?"--кивнул я на временный ворот над колодцем.
"Вчера с дедовыми сыновьями привезли".
Я достал из сумки трико, майку и ладные кожаные сапожки.
Эти сапоги мне вручил дедушка торжественно, как вручают ордена или почётное оружие. Отец присвистнул.
"Ни хрена себе. Старый куркуль хромачей для внука не пожалел."
Он взял один сапог, долго разглядывал со всех сторон, мял жёсткими пальцами.
"Шевро трофейное. У генералов таких не было. Для Вовки или для Генки шил, а тебе вот достались."
Полюбовавшись ещё немного хромовым чудом, отец вернул мне сапог.
"Убери. Грех такое добро убивать."
Он перевернул ведро. Под ним стояли брезентовые туфли с дермантиновыми носами и задниками. Лёгенькие, мягкие они оказались мне впору.
После коротких наставлений я спустил отца в колодец. По количеству витков получалось, что глубина его около пяти метров. Работа была привычная. Летом часто приходилось наполнять трёх кубовую ёмкость для полива. Главное не задевать стенок и не упустить бадью, иначе и отца угроблю и самому башку рукояткой снесёт. Края отец окантовал дубовыми брёвнышками, и было не страшно, что столкнёшь случайный камень вниз. Сначала я считал высыпанные вёдра, но на пятом десятке сбился и бросил это пустое занятие. Из дома вышел дед Боряй. Он принёс мне соломенный брыль и трёхлитровый термос с травяным настоем.
"Пей вместо воды. И сил придаст и от жары поможет."
Напиток был горьковато-кислым.
"Сахарку бы".
"Сахар убьёт всё, превратит в помои. Что вам на обед сготовить?"
"Окрошку. Больше ничего не надо",--распорядился отец.
И опять бадья: вверх-вниз, вверх-вниз. Отец работал, как заведённый, даже курил не выпуская лопаты. Стала уставать рука и ныть плечо. Попробовал крутить ворот двумя руками, переходил на другую сторону, но не мог приноровиться. Росла гора глины и несколько раз я брал лопату и сталкивал верхушку подальше. Наконец отец крикнул:--"Бросай верёвку. Подъём.
"Обедали в тени старой берёзы. Сноха деда Боряя, сорокалетняя полнеющая женщина, разложила на чистом полотенце чашки, ложки, поставила стаканы и горшочек со сметаной, нарезала крупными кусками хлеб. Принесла в большой эмалированной кастрюле окрошку и жбан кваса. Отец достал из своей сумки бутылку самогонки, зубами выдернул бумажную затычку и налил себе почти полный стакан.
"Где дед-то, не видать?"
"Мальца из Уфы привезли. Слабенький. Три года ему, а он головку не держит."
Отец выпил самогон, зачерпнул пару ложек окрошки, в которую вместо привычной колбасы добавили мелко нарезанное мясо, отдышался.
"За день не вылечишь",--покачал он головой.
"Поживут у нас недели две. Папа научит ,как гладить малыша, как купать. Приготовит растирания и травку заварит. Бог даст, и поправится. По полгода у нас жили и уходили своими ножками".
После обеда отец постелил под берёзой дождевик, бросил в голова старую телогрейку и завалился отдыхать. Я выкатил из кустов мотоцикл.
"К трём подъезжай. И будешь у своих, найди рубашку светлую с длинным рукавом. Обгоришь, как головешка."
На "мальчишьем" малышня по-прежнему бесчинствовала в носке, пацаны играли в карты, но двух подружек не было. "Белые панамки" сидели в кружок с открытыми ртами, а Коляй, отчаянно жестикулируя, травил им сельские байки. Время от времени девушки неприлично ржали. Смуглявая лежала в сторонке и читала книжку. Коляй сделал вид, что не заметил меня. Подумаешь.
7
Мы упорно вгрызались в землю. С трёх сторон колодца росли горы жёлтой глины в белых разводах известняка. Отец объяснил мне назначение вбитых в тело барабана кованных крючьев, и, перекинув через них тросик, я получил свободу маневра. Работали двумя бадьями: пока я высыпал одну, отец наполнял другую. При спуске я уже не хватался за ручку ворота, а чуть притормаживал ладонью барабан , и бадья плавно опускалась на дно. На шестой день отец поднялся на поверхность часа за полтора до обеда. Закурил беломорину, пощурился на солнце. Достал из брезентовой сумки капроновый шнур с узелками и гирькой на конце. Пропуская шнур сквозь пальцы, опустил гирьку в колодец, поворожил губами.
"Двадцать два метра. Глубже уже Америка."
Я перевёл метры в рубли. Получилось четыреста сорок, а дом продали за четыреста. Прискакала бабка и они , размахивая руками, заспорили. Ходили вокруг ямы, заглядывали в неё по очереди, мяли в пальцах глину. Я ушёл под берёзу и растянулся на дождевике. Только сейчас почувствовал, как устал за эти дни. Ноги гудели, плечи и руки налились каменной тяжестью.
Разбудил меня отец. На столе стояли неизменная окрошка и бутылка самогона. Есть не хотелось. Я присел с краю, поставив локти на столешницу.
"Что там?"
"Завтра другой начнём. Ты сдюжишь , или мне искать кого?"
"Воду нашёл или Боряиха указала."
"Она. Кремень старуха. Мы с ней поспорили. Если воды не будет, она мне литр ставит, и третий я сам определяю."
А если будет?"
Отец посмотрел непонимающе. Видно такой вариант не рассматривался.
"Закапывать кто будет?"
"Сыновья ".
Я согласился.
"Тогда сегодня гуляй, а завтра поможешь с утра".
Дедушка возился в гараже со своими железками.
"Что рано?"
Я коротко объяснил.
"Не понимаю, зачем отец согласился ещё один сухой колодец копать?"
"Ты тоже согласился".
"Мне деньги нужны."
"Тебе деньги, отцу дело до конца довести, Боряям --память добрую оставить."
Я попробовал опровергнуть его логику.
"Им один колодец дороже дома обошёлся".
"Деньги на тот свет не возьмёшь. Детей они на ноги поставили, помогли и построиться и хозяйством обзавестись. А за колодец им новые жильцы спасибо скажут".
"Дед Боряй даже не вышел, так жену боится".
"А кого ему ещё бояться? На войне он немцев не боялся. Две "Славы" у него, и к третьей представили, да подстрелили и на фронт он больше не попал, а документы затерялись. Разведчик".
"Дед Боряй разведчик? В нём роста метр с кепкой и вес, как у ребёнка."
"А ты думаешь в разведку гренадеров брали? Маленький куда угодно незамеченным пройдёт, а большому спрятаться негде. Средний рост самое то."
Вечером я пошёл в клуб. Лиса болтала на крылечке с парнями.
"Ты где неделю пропадал? Любаша в город уехала готовиться к экзаменам".
Начали сбываться бабушкины предсказания?
В зале на сцене играл магнитофон, две-три пары девчонок скучно переминались с ноги на ногу. Кавалеры резались в домино. У стенки на стульчике сидела смуглявая медичка и рядом, как часовой, высился Коляй. Я вспомнил обидное "сопляк" и решительно направился к нему.
"Разрешите пригласить на танец Вашу даму?"--я вежливо поклонился и щёлкнул каблуками летних сандалий.
Коляй от моей наглости окончательно одеревенел, а дама с улыбкой подала руку. Мы прошли к сцене, я порылся в кассетах и поставил музыку повеселей. Не зря я был единственным братом у многочисленных сестёр. С медичкой мы выдали такое танго, что деревенские невесты стыдливо захихикали, а юноши уронили костяшки домино на пол. Проводив партнёршу на место, я поцеловал ей руку, презрительно глянул на коляевы кулаки, каждый больше моей головы, и гордо удалился. Теперь главное, не попадаться ему на глаза дня три.