Его живот заболел глубокой холодной октябрьской ночью, когда на улице по-прежнему шел сильный ливень.
Он дежурил как всегда один в ночную смену … но за эти смены ему всегда щедро платили, и платили за то, чтобы он не подпускал местную любопытную шпану к давно приготовленному к сносу моргу в городе Орбита. Это было старое и облезлое здание, но еще не руины – с заросшим двором и деревянным, наклонённым чуть ли не до земли забором высотой около двух метров. Краска на здании, когда-то еще белая, ныне была облуплена и, пожелтев со временем, теперь напоминала цвет мочи.
Устроился он сюда совсем недавно, в августе, и эта работа его вполне устраивала. По большой части всё, что он тут делал, сводилось к тому, что он спал и читал книги. Хоть здание и было уже давно приготовлено к сносу: подогнаны бульдозеры и другая техника, кому-то явно не хотелось пока сравнивать его с землей. И морг по-прежнему функционировал.
Развалившись на небольшом диванчике, который стоял на втором этаже, переворачиваясь с боку на бок, он никак не мог справиться с внезапно возникшей болью в животе. Его пробрал озноб. Стало холоднее. Обогреватель почему то не работал. Он протер рукой припухлые от недосыпа глаза, приподнялся (слегка поморщился, когда спина рассталась с уютным горизонтальным положением) и пощелкал включатель настольной лампы. Света не было. Вероятнее всего, из-за разбушевавшегося ветра здание теперь осталось без электричества. Вокруг стояла кромешная тьма.
Он включил свой фонарик, который при необходимости становился его единственным оружием, и направил белый свет себе под ноги. Усиливающаяся боль в животе не хотела уходить и сигнализировала о необходимости принятия срочных мер, поэтому, чтобы не терять времени, он с невероятным усилием воли встал, одел на себя черную помятую форменную жилетку с надписью на спине “ОХРАНА” и направился к туалету, который находился на первом этаже.
Белый конус света хорошо освещал лежащий впереди него путь. Под ногами скрипели осколки стекла и бетонные крошки. В дырах стен то и дело торчали остатки арматуры.
Он спустился на первый этаж. Небольшая часть пола возле лестницы провалилась в подвал. Дыра была застелена досками, которые угрожающе скрипели под его ногами. Он не знал, как раньше выглядел изнутри морг, но сейчас он походил на декорации из фильмов ужасов. Свет фонаря вонзался в темноту и отбрасывал черные тени, которые словно наползали друг на друга.
В нос ударяла отвратительная гнильная вонь, к которой он до сих пор никак не мог привыкнуть, поскольку она всегда вызывала у него головокружение. Это был настоящий запах смерти, который постоянно витал здесь в воздухе.
Туалет находился в самом конце коридора, а перед ним было несколько боковых комнат. Он обошел опрокинутый стол, на котором, судя по всему, потрошили трупов, и увидел, что дверь в морозильную камеру слегка приоткрыта. Это для него оказалось настоящей неожиданностью. Он остановился, и на мгновенье ему показалось, что в темноте он уловил какое-то движение. Ощущение было такое, что там есть что-то живое.
«Только этого не хватало», - подумал он про себя.
Какой-то сопляк залез сюда, чтобы укрыться от ливня или немного позабавиться? Или это воскресший труп бомжа, которого завезли сегодня вечером, сказав, что случай незаурядный, так как в ходе беглого осмотра обнаружилось множество непонятных деталей: например, странные пятна на коже напоминали какую-то бубонную чуму. Но труп был в морозильнике…
Он чуть приоткрыл дверь, и замер, разглядывая сузившимися глазами темноту, обшаривая её ярким светом фонаря, в котором были хорошо видны очертания мертвых тел (бедолагам не хватало места в холодильниках). Все было тихо и все на своем месте. Мертвецы, как и полагается, спали мертвым сном, но все же его что-то насторожило. Ведь дверь он плотно закрывал, когда делал обход.
Правая рука держала фонарь, а левая была прижата к животу, который не позволял ему больше просто так стоять и медлить. Живот сводило судорогами, и он болезненно морщился. Лицо наливалось кровью от перенапряжения. Боль прогрессировала, но он все ещё продолжал стоять как боксер после серии сильнейших ударов.
В здание точно кто-то проник, и он бы ничуть не удивился, если бы услышал чьи-то шаги, но сейчас ему было совсем не до этого. Его медленно начало заполнять раздражение, растекающееся по всему телу. Глаза его загорелись обжигающей яростью. Ему было необходимо срочно в туалет, а потом он просто прибьет этого засранца, который вздумал сюда забраться.
Он скрипнул зубами и двинулся дальше по длинному темному коридору, плотно закрыв за собой дверь морозильной камеры. Ему пришлось ускорить шаг, так как силы терпеть были на исходе.
Под ботинками хрустела разбитая во многих местах плитка. Этот хруст раздавался глухим эхом по всему коридору, и если бы сейчас за его спиной кто-то бы проскочил, он бы этого не услышал.
Он зашел в туалет, резкими рывками стянул с себя штаны и уселся на унитаз. Все закончилось благополучно.
Спустя пару минут после глубокого удовлетворения, когда он чувствовал последние затихающие серии конвульсий в животе, в коридоре послышался скрип двери, а за ним, чьи то шуршащие и медленные шаги. Этот звук отчетливо доносился до его ушей, словно кто-то даже не шел, а полз по коридору в направление туалета. Звук становился все ближе и ближе. Послышался тихий хрип, словно кто-то сорвал голос. Сердце охранника бешено заколотилось, как зверь в клетке, но паники и страха как таковых не было. Настоящий страх к нему пришел буквально в следующее мгновенье, когда он обнаружил, что в туалете закончилась туалетная бумага.