Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)
Книга-фотохроника: «Легендарный БПК «Свирепый». ДКБФ 1971-1974».
Глава 728. Калининград. Рейд СБР Калининградского ПСЗ «Янтарь». БПК «Свирепый». День рождения корабля. Часть 12. Память. 14 августа 1972 года.
Фотоиллюстрация из первого тома ДМБовского альбома автора: Калининград. ПСЗ «Янтарь». Река Преголя. Заводской рейд СБР. День рождения БПК «Свирепый». Единственная не совсем удачная фотография первого старшего помощника командира БПК «Свирепый», капитан-лейтенанта Александра Андреевича Сальникова. Это был очень строгий, точный, организованный и красивый флотский офицер. Очень жаль, что перед самым выходом корабля на первую БС (боевую службу) в июле 1973 года у А.А. Сальникова обнаружили туберкулёз в открытой форме. Это фото я делал по его просьбе для какого-то документа или личного дела. 14 августа 1972 года.
В предыдущем:
Корабельные стенгазеты, которые я оформлял и выпускал, действительно жаль – второй раз я так вдохновенно, весело, с выдумкой и юмором её уже не мог сделать, потому что все мои стенгазеты, боевые листки и праздничные плакаты были уникальными (эксклюзивными).
Буквально через два-три дня после подъёма Военно-морского флага мы вспоминали «ласковый и радостный» День рождения корабля 12 августа 1972 года как «райское наслаждение» потому что с понедельника 14 августа 1972 года началось такое напряжение всех физических и моральных сил экипажа, что «небо показалось нам с копеечку» - началась практическая подготовка и сдача элементов курсовых задач «К-1» одновременно с заводскими ходовыми испытаниями. Тот «напряг», с которым мы готовились ко дню рождения корабля, оказался простой авральной приборкой по сравнению с тем количеством работ и дел, которые ежедневыно мы «проворачивали» на корабле.
«Кряхтели» и стонали абсолютно все – от командира корабля до самого незаивисмого матроса на корабле – писаря корабельной канцелярии, все «пахали» с утра до ночи и что самое интересное, никто не отлынивал, не прятался по шхерам, а честно тянул и тянул «лямку военно-мосркой службы».
Первоначально нам даже было интересно, потому что мы под буксирами вышли с рейда заводского стенда безобмоточного размагничивания (СБР) ПСЗ «Янтарь», где в период 03-11.08.1972 года БПК «Свирепый» проходил размагничивание, поблагодарили команду судна размагничивания Балтийского флота (возможно, СР-570 – автор) и, завершив программу швартовных испытаний, не спеша перешли Калининградским морским каналом на сдаточную базу в Балтийск для прохождения заводских ходовых испытаний.
Я специально так построил предыдущую фразу-предложение, чтобы показать насыщенность и плотную спресованность дел и событий, которые предшествовали и последовали после первого подъёма Военно-морского флага на БПК «Свирепый».
Особенно я обращаю внимание читателей этих воспоминаний-мемуаров, что, как правило, подъём Военно-морского флага совпадает с датой приёма боевого корабля в состав флота и такое событие-дата есть в истории-биографии нашего корабля –БПК «Свиерпый» вступил в строй боевых кораблей своего ранга 29 декабря 1972 года и только 31 января 1973 года официально войдёт в состав Дважды Краснознаменного Балтийского флота (ДКБФ)…
Однако фактически уже в августе 1972 года в ходе заводских швартовных и заводских ходовых испытаний мы отрабатывали элементы боевого применения корабля. 27 декабря 1972 года очередным размагничиванием корабля на уникальном стенде-полигоне безобмоточного размагничивания в заливе Хара-Лахт (военный посёлок Локса, Эстонская ССР, Эстония) мы завершим нашу подготовку к самостоятельному несению боевой службы в море-океане.
О характере нашего отношения к задачам подготовки корабля к несеню боевой службы свидетельствует тот факт, что уже на первом переходе из Калининграда в ВМБ Балтийск мы подрабатывали винтами, опробовали ГЭУ, турбины, генераторы, трансмиссию (редукторы), гребные валы, винты, рулевую машину. Я впервые как рулевой с боевым номером 1-5-11 нёс вахту рулевого в румпельном отделении и именно на этом переходе в узостях Калининградского морского канала я обнаружил, что взрывозащищённый телефон в румпельном отделении вместо слов передаёт какой-то треск и жужжание вместо слов (об этом я писал в одной из новелл – автор).
В ВМБ Балтийске нас аккуратно поставили к причальной стенке, началась интенсивная подготовка корабля к выходу в море. При этом огромную работу по организации и обеспечению всех работ на корабле проводил наш первый старший помощник командира корабля, капитан-лейтенант Александр Андреевич Сальников. Из-за его принципиальности в оценке качества отладочных и хозяйственных работ, требовательности при производстве приборок и работ, строгости к нарушителям воинской дисциплины и распорядка жизни на корабле, а также из-за его искромётного флотского юмора, с которым он проводил вечерние поверки, А.А. Сальникова на корабле одновременно не любили, побаивались и сторонились.
В это время начала осени 1972 года в процессе очень напряжённого труда и жизни на корабле шла «притирка» характеров и личностей, отладка системы взаимоотношений в экипаже не на принципах статусного или силового доминирования, а на оценках индивидуального и коллективного (по боевым частям) трудового, профессионального и инициативного вклада в общее дело – подготовку корабля к выходу в море.
Работа была такой интенсивности, что я смог написать письмо домой родителям только 7 сентября 1972 года (черед 26 дней после поднятия Военно-морского флага на БПК «Свирепый»). О том, что у меня есть награда – 10-дневный отпуск с выездом на родину – я даже «заикнуться» не мог.
Командир БЧ-1, старший лейтенант Г.Ф. Печкуров даже не хотел со мной разговаривать на эту тему, а старпом, капитан-лейтенант А.А. Сальников только смотрел на меня своими строгими глазами. Он ничего не объяснял, он только отправлял меня обратно на мой боевой пост, обещая, «прийти и посмотреть в каком состоянии находится моё заведование в румпельном отделении», а «если я не перестану его беспокоить по пустякам, то он придумает, как мне занять работой моё серое мозговое вещество, чтобы оттуда выветрились все ненужные мысли»…
Замполит, капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин тоже не хотел даже слушать меня по поводу того, что за самоотверженный труд в марте-апреле 1972 года в дивизионе мне приказом дали 10 суток отпуска на родину. Он всё говорил, что «надо потерпеть немного», что скоро мы выйдем в море, и вот тогда…
Д,В, Бородавкин и А.А. Сальников всё «довлели» на мою сознательность, на то, что я, как комсорг корабля, должен показывать пример самоотверженности, трудолюбия, инициативности, весёлого расположения духа и т.д. Решить мою проблему мог только один человек на корабле – командир корабля, капитан 3 ранга Евгений Петрович Назаров, но он был в это время для меня недосягаем…
Капитан 3 ранга Евгений Петрович Назаров был полностью круглосуточно загружен организаторской работой по подготовке БПК «Свирепый» к заводским ходовым испытаниям, к сдаче курсовых задач, к обеспечению корабля всем необходимым для самостоятельного плавания в море – это было главное. Я с этим не только смирился, не только согласился, но и решил для самого себя, что действительно, в этом накале страстей, отношений, работ, испытаний и переживаний приму самое активное участие, потому что это – во-первых, интересно, во вторых – полезно, а в третьих – это настоящее боевое приключение-испытание.
Кроме этого я все эти недели подготовки БПК «Свирепый» к выходу в море на заводские ходовые испытания мечтал только об одном – выспаться всласть без подъёма, без побудок, без приборок, без завтраков, обедов и ужинов, только бы спать, спать и спать, усмиряя и ублажая тихими жалобными стонами боль в мышцах и суставах, при этом имея только одно громадное желание – забыться, отрешиться от всего и «заснуть навеки».
Только во сне ко мне обычно приходила не моя красивая Фея красоты и страсти, а мой далёкий друг из деревни Дальнее Русаново дед «Календарь» в образе нашего старпома, капитан-лейтенанта А.А. Сальникова…