Жизнь без страха перемен
Александр МАТВЕИЧЕВ
Александр Васильевич Матвеичев родился 9 января 1933 года в Татарстане. С августа 1959 года живет в Красноярске. Окончил Казанское суворовское (1944 –1951) и Рязанское пехотное училища (1951–1953). Два года служил в Китае и около года в Прибалтике офицером Советской Армии: командовал пулеметным и стрелковым взводами. В 1956 г. поступил в Казанский авиационный институт; в 1959 г. переехал в Красноярск и вечерником, год работая электриком и два – инженером-конструктором, завершил образование в здешнем политехническом институте, получив диплом инженера-электромеханика. В 1960 – 93 гг. работал с повышениями на разных инженерных должностях. Свыше двух лет находился в командировке на Кубе: руководил проектированием автоматики и электроснабжения на никелевом комбинате в г. Моа. Трижды избирался беспартийным депутатом городских райсоветов. В 80-90 годах избирался председателем и сопредседателем нескольких местных и всероссийских демократических союзов и движений. Состоял помощником депутатов Госдумы и Законодательного собрания Красноярского края.
Трудовую карьеру завершил первым заместителем генерального директора – главным инженером НПО «Сибцветметавтоматика» (1983 – 1989) и директором предприятия «Сибцветметэнергоналадка» (1989 – 1993). Работал в газетах Красноенисейского края как поэт, прозаик, публицист. А переводчиком с американцами и испанцами – на предприятиях Сибири в Красноярске и Ангарске. Преподавал английский и испанский языки. Президент Английского литературного клуба при краевой библиотеке. Почетный президент Кадетского Собрания Красноярья.
Пишет с детства. Первые газетные публикации рассказов состоялись в 1959 году. Издал два десятка книг поэзии и прозы. Публикуется в журналах, газетах, альманахах, антологиях, коллективных сборниках, в Интернете. Член Союза российских писателей (СРП).
***
Дружба Александра Матвеичева с героем его поэмы и эссе – Александром Андреевым, бывшим прокурором высокого ранга, ушедшим в бизнес, длится более двух десятков лет. «Жизнь без страха перемен» – так бы писатель назвал свою книгу после анализа всех основных черт характера Андреева. Главная из них – его бесстрашие к резким поворотам на жизненной трассе. Слова Владимира Маяковского: «Ненавижу всяческую мертвечину! Обожаю всяческую жизнь!» – стали естественным поведенческим кредо Александра Андреева.
Жена писателя, Нина Павловна, в достопамятные 90-ые несколько лет проработала с Александром Андреевым главным бухгалтером в его процветающей фирме «Аквилон», владевшей несколькими бензозаправочными станциями. Это позволило автору, работавшему переводчиком с американскими и испанскими специалистами на предприятиях Красноярска, Сосновоборска и Ангарска, и его семье пройти относительно легко сквозь ту лихую пору. Оба Александра вели совместно и политическую борьбу с соратниками по либеральной партии «Демократический выбор России» с приверженцами коммунистического правления.
А в итоге правящей элите пришелся по душе олигархический путь развития страны на базе некой суверенной демократии, отрицающий сильную и равноправную оппозицию, контролирующую власть на конкурентной основе честных, без подтасовок, выборах.
ЖИЗНЬ БЕЗ СТРАХА ПЕРЕМЕН
Поэма + Эссе
Слева направо: Александр Андреев с Александром Починком, депутатом Госдумы, экс-сенатором, экс-министром РФ. 28.11.1996 г.
БИЗНЕСМЕН из ПРОКУРОРОВ
Александру Андрееву
на юбилей
Вступление
Рожденный в Сяве матерью Фаиной
И тятей Рафаилом Александр,
Ты в коммуналке вырастал мужчиной,
В себе рождая прокурорский дар.
В свой год рожденья подсказал Хрущеву:
– Крым от меня хохлам задаром подари!..
Россияне чувствуют хреново
Оттого, что Сашка натворил,
Хотя и Крым уже ему в подарок –
Как Юбиляру! – Путин преподнес,
Только климат на планете жарок –
И потому к Андрееву вопрос:
– Ужель себя ты возомнил пророком
Еще тогда – у мамы в животе,
Питаясь от нее волшебным соком,
Готовясь к некой избранной судьбе?..
Все ж воспою твой подвиг геркулесский
На фронтах – и в сексе, и в труде.
По бухлу и спорту парень резкий –
Ты эталон другим... и даже мне.
1. Прокурору демократия по вкусу
Судьба твоя чудесна превращеньями:
Мог стать бандосом, в жизни – прокурор.
Из новгородца крепкими кореньями
Ты врос в сибирский ледяной простор.
С нижегородской Сявою простилась
И в Красноярск отправилась семья,
Здесь в коммуналке тесной поселилась,
В подобной клетке обитал и я.
Связался ты с неважною компашкой,
Но Бог от криминала уберег,
Гонял футбол и подкреплялся бражкой,
Был чемпионом, не жалея ног.
Играл в футбол, на лыжах бегал –
Везде успех, везде фурор!..
Так закалял и дух, и тело,
И мыслям открывал простор.
И даже посидел полдня в «зиндане» –
В подвале дачника – за воровство в саду,
Что послужило грозным назиданьем:
Не тронь чужое – наживешь беду!
2. Из прокуроров в бизнес понесло
Пять лет учился ты садить
Людей по формулам закона,
Вождей КПСС любить,
Чтить их, как иноки икону.
Как гастарбайтер мел дворы,
Стерег соцсобственность ночами
И в студотрядах той поры
Оставил стройки за плечами
На Сахалине, Северах –
В Норильске и на лесосеках.
И не парил на небесах
В столь недалеком прошлом веке.
Из универа следаком
И прокурором прокурорил,
Проклял райкомы и крайком,
Всегда душой стремясь на волю.
И в Кодинске собрал народ
Учить свободе на майдане,
На членство положив в тот год
В КПСС...
И в демократском клане,
Поверив ельцинской фигне,
С Гайдаром бабками делился,
Пока не вычислил в уме,
Что в этой братии ошибся.
И ветер северный подул:
Ты «Аквилон» на нефти создал
На зависть всех блатных акул,
Хотя по-фене и не ботал.
Но не дремали бандюки:
«Волыну» вставив тебе в ухо,
Все АЗС уволокли
И обрекли тебя на муку.
Автостоянка – вот и все,
Что в собственность досталось боссу...
Но на шамовку наскребем –
В том нет особого вопроса.
Кафе «Бермудский треугольник»,
При нем – бильярдный классный зал,
Где, помню, сам играл за стольник,
Когда там друга посещал.
В нем юбилей шикарный справил
Я с многоликою толпой,
Где нас стриптизом позабавил
А.Р. и прочей ерундой.
Со стриптизершой на коленях
Хотел я в плавки дань подать,
Но Нина в это же мгновенье
Банкноту вырвала, как тать...
3. На мягкой кровле жестко спать
Да, счастье попусту искать
Дельцам российским на Бермудах:
Пришлось бильярд и все продать,
Чтоб рассчитаться с разным людом.
Друг детства, как из-под земли,
Вдруг к Рафаилычу явился,
С ним общий бизнес завели:
С идеей друг в башке носился.
Совместно грошей наскребли
На производство мягкой кровли,
Порой без пенса на мели,
Зато без страха и без крови.
Но друг тот оказался вдруг
И не товарищ, и не брат:
Пошел предательски на суд
И в бизнес внес большой разлад.
Как появился – так исчез
Давно из жизни юбиляра,
Как от креста коварный бес
Иль погорелец от пожара.
Андреев же до этих пор
Хлеб зарабатывает кровлей
И строит планы на сезон,
Вполне довольный своей долей.
Пусть для заказов не простор,
А в конкурсах жулью поблажки,
Но не всегда удачлив вор,
Андреев с них срывает маски.
Ведь он по-прежнему силен
Со штатом преданных союзу,
Где дружба – истинный закон,
И он гоняет шары в лузу,
Уверовав, что все пройдет
И выигрыш не за горами,
А потому вперед, вперед,
Но головой, а не ногами!..
На мягкой кровле жестко спать,
Зато под ней душе и телу
Теплей и можно подремать,
Потом дать ход уму и делу...
4. Детопроизводство
Плутая в бабьем лабиринте,
Несистемно настрогав детей,
Ты всегда принадлежишь элите
Умных и порядочных людей.
А борьбой за правду и законность
Наживаешь подленьких врагов.
И к тебе не прилепилась черствость:
Ты всегда друзьям помочь готов...
Но вернемся к детопроизводству:
Две взрослых дочери и малолетка сын.
Не знаю, как они по сходству
С отцом...
Но ты давно не господин
В их жизни...
Знаю по себе:
Оставив женам Костю с Таней
И предоставив их судьбе,
Я обзавелся сыном Ваней,
Молясь очередной жене,
Как ты теперь – своей Карине,
А я – моей любимой Нине,
Не мастеря других детей
И видя счастье только в ней...
Болели мы полигинией,
Наш юбиляр, мой старый друг;
Искали краше и невинней,
Вот и замкнулся ложный круг,
И ты в коротких мемуарах
Признался: в детях – лучший труд...
Меня ж коснулась Божья кара,
Ждет там Его суровый Суд.
Тебя ж Лариса и Елена,
Никита, думаю, простят.
Есть у тебя, дружище, смена
Из добрых, любящих ребят.
Эпилог
Когда ты вынырнул на свет,
Я лейтенантом в Порт-Артуре
Служил в теченье пары лет,
К китайской приобщась культуре,
И с эмигранткою крутил,
И Ли Сими ночами щупал,
А Ляодун Хрущ подарил
Мао Цзедуну – тупо, глупо...
Сомненьем мучаюсь: тебе ли
Никита Крым презентовал?
И про себя решил в постели:
Он Крым жене моей отдал,
Родившейся в тот год пораньше,
Чем ты, в семье фронтовика –
Здесь, в Красноярске...
И без фальши
То было жестом мужика
По отношению к хохлушке
По крови – к Ниночке моей,
Еще и нынче не старушке,
Всех женских ангелов святей,
Чтоб много лет спустя в Алуште
Она со мною побыла...
Не будем спорить, а ты лучше
Плесни мне крымского вина,
Чтоб выпить за твою удачу,
За юбилей, за славный путь,
Любовь!..
Боюсь, сейчас расплачусь,
Коль не приму вина на грудь.
Живи еще сто лет с Кариной,
Строй крыши, кошечек пестуй,
Как мы картошку с моей Ниной,
Шары в бильярде в лузы суй,
О прошлом вспоминай без боли
И не желай счастливей доли
Себе, счастливому вполне,
И оставайся другом мне!..
Май 2014
ИНТЕЛЛИГЕНТ С ПРОЛЕТАРСКОЙ ЗАКВАСКОЙ
1. Сюжет для реального blockbuster'a советской эпохи
Съемки этого потрясно популярного и денежного фильма для массового зрителя под рабочим названием «Двойной побег» мог бы состояться по горячим следам еще в 1979 году, когда исходные материалы для его основы попали на стол молодого следователя Октябрьской райпрокуратуры Александра Андреева. Молодого, но раннего: он после школы «поварился в фабричном котле» грузчиком, отслужил старшиной автороты в армии, повозил в автобусе рабочих металлургического завода. А женатым студентом юрфака университета, дабы содержать семью – жену, тоже студентку, и их дочку – работал сторожем и дворником. И даже чистильщиком в цеху валяльно-войлочной фабрики. В летние каникулы тоже не «нежился на перине пуховой», а проявлял чудеса трудового героизма в комсомольских рабочих отрядах: в Красноярске – на лесотасках, на Сахалине – на путине, в Норильске – на ремонте железных дорог. А на КАТЭК отправился бывалым командиром студенческого стройотряда.
Что же касается blockbuster'a, то его появление на экранах в тот исторический отрезок времени было просто невозможным: время-то было тоталитарное, советское. Поэтому в государственные СМИ, а тем более в творческий мир, сведения о героическом групповом побеге отчаянных зэков из Норильлага не просочились. Не известными миру остались и двое отрицательных персонажей из той норильской банды, которые некоторое время спустя вдруг исчезли из Красноярского СИЗО-1, признанного и в наше время самым лучшим и надежным в России. Так что я бы на месте киносценаристов, продюсеров, режиссеров пригласил А.Р. Андреева в качестве консультанта на создание вышеназванного российского blockbuster'a, обещающего для кинопроката и причастных к сему лиц офигенное бабло. И ушел бы мой друг из крышепокрывного бизнеса в киноиндустрию. Чему бы я нисколько не удивился: для него смена амплуа в любой момент – не проблема...
Групповой побег из Норильлага юрист Андреев не расследовал, а лишь ознакомился с документацией по нему. А дело с зэками-беглецами, по свидетельству следователя Александра Андреева, вкратце обстояло так.
Некоторое время назад группа заговорщиков в заполярной колонии строгого режима, дислоцированной вблизи Норильска, разработала гениальный по замыслу, грандиозный по масштабу и идиотский по своей сути план. Для начала, – с наступлением долгого полярного дня в Норильлаге, – воры-законники подняли мятеж и убили несколько охранников. Захватили оружие, бронетранспортер и на нем по бескрайней целине, уродуя покрытую зеленым ягелем бескрайнюю тундру и распугивая стада северных оленей, рванули в енисейский порт Дудинку.
Там преступники надеялись захватить судно класса «река-море» и отправиться на нем по Енисею до Берингова моря, а затем – по Северному морскому пути – до ближайшей капстраны. Где они как «мученики режима» обретут политическое убежище и получат возможность клясть и обличать по-фене из студий радио «Свобода» или «Голос Америки» рабское существование советского народа под коммунистическим игом.
Не тут-то было!.. –
Для поимки и нейтрализации беглецов власть мобилизовала все силы МВД и армии Норильского региона. До Дудинки бронетранспортер не доехал. Вертолетный десант спецназа настиг броневую машину, и зэки сдались на милость победителей. А там, вероятно, уже в Норильске, банду расформировали и участников побега этапировали в разные республики, края и области Союза.
***
Следующая серия не отснятого blockbuster'a рассказала бы о судьбе двоих из отловленных беглецов – Стоцкого и Пыжова. Их отправили в СИЗО-1 поблизости от центра Красноярска – на пересечении улиц Охраны труда и Республики. И случилось невероятное: из этой тюрьмы с толстенными каменными стенами и оградой средневекового замка, построенного в царские времена, – задолго до Октябрьского переворота 1917 года, – не удалось бежать никому: ни разбойникам, ни народникам, ни меньшевикам-большевикам. А эти уголовники-зэки, Стоцкий и Пыжов, подобно библейским верблюдам, проскользнувшим через игольное ушко, обманули охрану и, словно сквозь стены, исчезли из следственного изолятора – как сон, как утренний туман.
Послушаем монолог самого следователя по этому, как бы теперь сказали, «резонансному делу»:
– Ты спрашиваешь меня, почему мне, зеленому следователю, поручили прокурорское расследование столь непростого дела. Моя работа в прокуратуре началась с преддипломной практики в прокуратуре Октябрьского района г. Красноярска в семьдесят девятом году. Мне повезло. Моим первым наставником был уважаемый и легендарный, не побоюсь этого слова, прокурор района Антон Герасимович Задеря. Он прошел через горнило Отечественной войны танкистом. Об этом красноречиво свидетельствовало его лицо: на нем навсегда осталась жестокая печать воина, горевшего в его подбитом немцами танке...
Прерву на время монолог Александра Андреева и понесу отсебятину.
Мне, автору этого эссе, тоже довелось несколько лет общаться с Антоном Герасимовичем. И, слава Всевышнему, не как с прокурором, а когда нас, тоже в семидесятых годах, избрали депутатами Октябрьского райсовета Красноярска. После чего Задеря был избран председателем депутатской группы, а он предложил коллегам избрать меня его замом. Заседания группы проходили в его прокурорском кабинете, в здании прокуратуры и суда по улице Высотной. Не редко у хозяина кабинета не было времени на сбор и проведение этих «тусовок» из-за командировок, отпусков, вызовов его к начальству, и он доверял эти действа мне. Протоколы и решения в основном тоже писал я, поскольку в предыдущем созыве подвизался председателем подобной группы, собиравшейся в железнодорожном техникуме, так что к ведению всяких бумаг для отчетности перед райисполкомом навострился. И даже, бывало, куратор райдепутатов Анна Сергеевна Клепачёва, ставила меня в пример другим председателям: ведь красивая отчетность – лакомство для любой бюрократии. А потом, в восемьдесят девятом, с ее мужем, Николаем Александровичем, мы стали избранными открытым голосованием сопредседателями неформального Красноярского народного фронта и витийствовали на площадях и у входов в административные здания. Обличали властных воров, требуя отмены 6-ой статьи Конституции СССР о руководящей роли КПСС жизнью страны единственной партией, узурпировавшей суверенную власть народа.
В поведении депутатского шефа Задери, старого танкиста, носителя множества боевых и трудовых наград, не было ничего «прокурорского». Пролетарий Горький, думаю, тоже бы применил в отношении Антона Герасимовича изобретенную им характеристику для самого человечного человека в своем знаменитом очерке: «Писать его портрет – трудно. Он, внешне, весь в словах, как рыба в чешуе. Был он прост и прям, как все, что говорилось о нем». В отличие от нас, меня и Андреева, и многих миллионов других членов искусственно раздутой КПСС, он не поменял своих взглядов и оставался убежденным коммунистом до конца своих дней.
Помнится, как я в девяностых с Антоном Герасимовичем, уже пенсионером, привлеченным к работе в краевом Избиркоме, в обеденный перерыв столкнулся в фойе Серого дома, – осином улье недавно партийной и советской власти, а с 91-го новой, постсоветской, власти, состоявшей в основном из прежних номенклатурных аппаратчиков. Поздоровались – и он пригласил меня к себе на обед. Его элитная по тем временам квартира находилась в двух шагах отсюда – в «сталинке», напротив сквера Сурикова.
Дома никого не было. Сели у окна с видом на освещенные полуденным солнцем Серый дом и садик Сурикова, тронутый сентябрьской желтизной. Чокнулись рюмками с коньяком, чем-то закусили и чего-то поели. Жена Антона Герасимовича, насколько помню, недавно умерла, и он жил бобылем...
И, конечно же, застольный разговор пошел о политике – всероссийской вообще, а больше – о местной, красноярской, предметно. Помню, что я признался отставному прокурору, почему превратился в ярого антикоммуниста. При непосредственном сговоре моего гендиректора с райкомом и прокуратурой меня незаконно уволили с должности главного инженера научно-производственного объединения. И только для того, чтобы на мое высоко оплачиваемое место посадить собутыльника гендиректора потерявшего свой пост второго секретаря горкома КПСС, решившего вернуться в народное хозяйство не по своей воле. А мне пришлось заняться обличением моего гендиректора как вора и хама. Не помню, разделил ли мое недовольство Задеря, но горпрокуратура приказ о моем увольнении отменила как незаконный, однако в должности не восстановила в соответствии с неким подзаконным актом.
Александр Рафаиловича сохранил самые искренние и благодарные воспоминания о своем наставнике и шефе:
– Антон Герасимович имел множество боевых наград, и целиком свою жизнь посвятил работе в органах прокуратуры. Но не имел академического юридического образования. И только его большой житейский опыт, удивительная интуиция и способность нивелировать известные диспропорции между нравственностью и законом, вызывали огромное уважение не только коллег, но вышестоящего руководства. Больше того: он, по существу, сформировал свою школу!.. Многие его выпускники этой виртуальной вроде бы школы сделали в дальнейшем блестящую карьеру в органах юстиции. Например, тот же исполнявший при президенте Ельцине обязанности Генерального прокурора России Ильюшенко Алексей Николаевич. Он на год раньше окончил университет, работал помощником Задери, и тогда для меня был просто Лешей. Правда, вскоре его забрили в армию, и он два года служил, как и я, в Приморском крае. А после армии стал работать в прокуратуре другого района Красноярска... Человечность Антона Герасимовича проявлялась во всем. Он не только строго спрашивал со своих подчиненных, но и поддерживал их на бытовом уровне, защипал перед вышестоящим руководством. Так, благодаря заботе Задери моя семья смогла получить в Ветлужанке полноценную трехкомнатную квартиру. А до этого мы около семи лет ютились в аварийном жилье на улице Марата, в Николаевской слободе...
И еще об одном человеке в беседе со мной с сердечной теплотой отозвался Александр Андреев:
– Непосредственно практику я проходил под руководством старшего следователя прокуратуры района Тютерева Геннадия Ивановича, следователя от бога. Его отличали острый ум, высокая работоспособность, великолепный стиль в оформлении процессуальных документов. Он умел быстро очищать «зерна от плевел», уходить от пустых, затратных по времени для проверки версий того или иного преступления. Но была одна слабость, которая во все времена погубила в России многих. Это увлечение спиртным. Финал тривиальный: Геннадий Иванович, к сожалению, из-за злоупотребления «зеленым змием» рано ушел из жизни... Именно под его руководством мне довелось расследовать дело о побеге Стоцкого и Пыжова из красноярского следственного изолятора.
Это теперь в СИЗО-1 установлена хитроумная система «Фэйс-интеллект», контролирующая идентификацию каждого входящего и выходящего посетителя изолятора. А тогда, в далеком семьдесят девятом, и речи не было расходоваться даже на примитивные видеокамеры. Впрочем, если бы они и были, не исключено, что нашим героям все равно бы удалось покинуть пределы тюрьмы... Ясно, что к побегу Стоцкий и Пыжов готовились не один день. Главным орудием для начала побега им послужил некий ступенатор. Возможно, заточенная ложка, точно не помню. Подобно графьям Монте-Кристо они в течение дней и бессонных ночей прилежно выковыривали по камешку, по кирпичику из потолочной кладки и ухитрялись прятать от глаз надзирателей отходы производства. Как ни странно, именно кирпичное перекрытие, за неимением железобетона, было в моде в малограмотной царской России при строительстве тюремных камер. А ложки у зэков тогда были деревянными – ими глиняный раствор, скреплявший кирпичи, не проткнешь!.. Перед вечерней проверкой Стоцкий, Пыжов и третий сокамерник, отказавшийся от участия в побеге, кирпичи и глиняно-песчанную крошку аккуратненько прятали – через выработку в потолке – на тюремном чердаке. А увеличивавшуюся с каждым днем дыру закрывали простынкой из листов бумаги, склеенными надежной советской зубной пастой. Побег состоялся летом, под утро, примерно в три-четыре утра. По чердаку Стоцкий и Пыжов пробрались до административного корпуса СИЗО, фасадом обращенного к улице Республики. С собой прихватили сплетенную из рваных кусков матрасовки и простыней «альпинистскую» веревку. По этому рукоделию с крыши централа благополучно спустился на волю легкий, пружинистый Стоцкий. А недостаточно похудевшего на тюремных харчах Пыжова тряпичное изделье не выдержало: он рухнул на мостовую с высоты, оставив уже на свободной земле кровавый след. Беглый осмотр показал торчащие из раны кости. Стоцкий не бросил тяжело раненного друга. Предрассветные улицы пока были пустынны, и он два квартала волок тяжеловеса по Робеспьера до проспекта Мира. Там Стоцкий постучал наугад в одну из квартир на первом этаже, попросил вызвать скорую помощь и растворился в утреннем тумане. Зато в Пыжове проснулся чудесный сказочник. Для экипажа «скорой» он поменял свои Ф.И.О., сочинил легенду о неравной уличной схватке с неизвестным пьяным хулиганьем. И доверчивые медики доставили его к хирургам больницы скорой медпомощи, чаще называемой народом «тысячекойкой».
А любитель тюремного покоя сокамерник беглецов, избегавший острых ощущений ради обретения сомнительной свободы, незадолго до утренней проверки поднял тревогу, изобразив безутешное горе по испарившимся сквозь потолок архаровцам....
Конечно, после такого ЧП вздыбился «на уши» и ринулся в поиски весь личный состав УВД края. По следам крови у стены следственного изолятора следоки направились во все нотложки, больницы, поликлиники и прочие медицинские учреждения.
Однако первым под колпак милиции угодил Стоцкий. Его выследили и задержали на дачах в районе Базаихи через пару-тройку недель... Потом он же сдал и Пыжова. Самое интересное, что с Пыжовым в больнице дважды беседовали оперативные работники, имея на руках его фотографию из уголовного дела. И то ли тундра, тюрьма и больничные страдания неузнаваемо изменили его анфас и профиль, то ли сыскари были очарованы Пыжовским талантом сказителя, но они охотно поддались россказням об обстоятельствах его увечья и попадания в больницу.
– Лично для меня, – заключил свой рассказ бывший прокурор, а ныне бизнесмен А.Р. Андреев, – это вроде бы «обыкновенное чудо» до сих пор остается загадкой: то ли опера были настолько тупые, то ли Пыжов оказался непризнанным артистом разговорного жанра?.. А возможно, оба эти обстоятельства благополучно наложились на его незавидную судьбу...
«Антигерои» изложенного мной вкратце и не реализованного blockbuster'a были приговорены самым справедливым судом в мире к различным срокам лишения свободы, уже и не помню каким. Дальнейшая их судьба мне тоже неизвестна... Слышал, правда, что Стоцкий в УИТУ снова отличился: захватил в заложницы сотрудницу СИЗО и выдвинул какие-то требования. Сухой, поджарый он и внешне и по своей натуре напоминал мне волка, готового внезапно прыгнуть на вас и вцепиться в горло. Полная противоположность своему случайному сокамернику: рыхлый тюфяк, готовый подчиняться и слепо следовать за хищником, подобным Стоцкому...
2. «Аквилон» Андреева – ровесник ЮКОС'а... Миллион алых роз
Весной 1993 года моя жена, Нина Павловна, на короткое время угодила бухгалтером в магазин по улице Железнодорожников и вскоре поняла, что ловить тут нечего. Мало того, что учетная документация досталась ей в неимоверно запущенном состоянии, так еще и рабочее помещение ассоциировалось с душегубкой. Средина апреля, а витринное окно офиса, лишенное жалюзи и даже примитивной занавески с утра превращалось в линзу, а лучи светила – в лазерную пушку, и атмосфера в убогом закутке накалялась, как в сауне. Мысль о побеге возникла сразу – еще до записи в трудовую книжку о приеме на эту работу. Этой регистрации, кстати, благополучно удалось избежать.
В какой-то газете Нина набрела на объявление: некому АО с мифологическим именем «Аквилон» требуется главный бухгалтер на конкурсной основе. На своих «Жигулях» я доставил на красноярскую Красную площадь взволнованную жену на кастинг в аудиторской фирме. Здесь письменными ответами на хитроумные вопросы она доказала свое превосходство над десятком других претенденток. После чего удостоилась приема боссом акционерного общества «Аквилон» Александром Рафаиловичем Андреевым и убедила его в том же. И в тот же день, 30-го апреля, она, начальник бухотдела без единого подчиненного, сидела, играя на клавишах уходящих в прошлое калькуляторе и пишущей машинке. Хотя до этого работала на компьютере по программе бухучета БЭСМ. Многолетний опыт позволил ей без труда вручную включиться в премудрости учета деятельности нового капиталистического предприятия того же типа, что и печально известная нефтяная компания «ЮКОС». Созданная Ходорковским, заметим, по иронии судьбы в то же время, что и «Аквилон», – 15 апреля 1993 года постановлением правительства Российской Федерации № 354, подписанного премьером Черномырдиным.
На первомайский корпоратив был приглашен в офис «Аквилона» и я как супруг главбухши. Контора обосновалась в нескольких арендованных комнатах, превращенных в отремонтированные под Европу кабинеты, на втором этаже девятиэтажного общежития в приятном соседстве с белокаменной тюрьмой. Я был приятно удивлен богато сервированным столом и радушием хозяина фирмы. И в дальнейшем пиры с музыкой и танцами устраивались по разному поводу, вплоть до именин уборщицы, поскольку фирма развивалась, как на дрожжах, прирастая все новыми АЗС, дающими миллионы и миллионы бензино-масляных стремительно дешевеющих рублей.
В марте следующего года моей жене моей, главбуху фирмы, исполнился сороковник. И директор Александр Рафаилович на роскошном корпоративе с разливанным морем вин и не ведомых в советские времена напитков, вроде виски и амаретто, преподнес Нине Павловне сорок одну розу в эмалированном ведре. Мол, сорок лет не отмечают, но, в обход предрассудка, 40+1 – это как индульгенция на продление лет и аванс на будущее. Прогноз оправдался: прошло двадцать лет, и моя Ниночка все такая же розочка...
Жена уверяла, что собранные с АЗС как дневную выручку деньги, тогда стремительно терявшие реальную стоимость, в банк возили в набитых до предела мешках. Но и кредиты в этих ростовщических конторах выдавались для расширения предприятия под триста и более процентов годовых. Их снижение до двухсот восьмидесяти было воспринято руководством всеобщим ликованием. Будущее рисовалось радужным, а возвращение долгов отдаленной реальностью. Фирму укомплектовали компьютерами, на входе сидел дюжий охранник, не впускающий в офис кого попало. Все, как в лучших домах Лондонов и Парижей...
Я после работы на своих «Жигулях» приезжал в «Аквилон», установились дружеские отношения едва ли не с первой встречи на почве либерализма и отрицания коммунизма. Он, недавний прокурор, а я пока, как и он, директор госпредприятия в стадии приватизации, оба вышедшие из КПСС вслед за Борисом Ельциным, нашли много общего в нашем прошлом. С разницей в двадцать один год (я с 33-го, он – с 54-го) родились в средней России – в Поволжье. И в армии – в разные годы, конечно, – послужили на Дальнем Востоке: он в знакомом мне Уссурийске старшиной автомобильной роты, а я лейтенантом командовал пулеметным взводом в Китае, в районе Порт-Артур – Дальний. Оттуда на месяц выезжал в командировку в Уссурийск. И даже в один институт поступали – в Казанский авиационный; он неудачно, а я в нем закончил почти три курса, а остальные три – вечерником в Красноярском политехническом институте. Из казанского вуза турнули за развод с первой женой. На момент нашего знакомства я жил с третьей суженой в законном браке. А Саша Андреев – в гражданском состоянии со второй подругой, своей амбициозной секретаршей.
3. Донор либералов по моей вине
Вскоре я, как значилось в моем пропуска в Серый дом, – неоплачиваемый референт полномочного представителя Президента в Красноярском крае Юрия Москвича, – внедрил Александра Андреева в аппарат представительства. И он тоже стал активным ельцинистом и спонсором при выполнении разных политических мероприятий.
На следующий, 94-ый, год я как делегат и помощник депутата Госдумы Владимира Тетельмина и член съездовской редакционной комиссии от красноярского региона поучаствовал в начале июня 1994 года в работе Учредительного съезда партии «Демократический выбор России » (ДВР), родившейся из блока «Выбор России». Еще до открытия съезда, до 12 июня, встречался с ее председателем Егором Гайдаром и прочими известными – для многих одиозными и оплеванными – личностями, вроде либералов Чубайса и Пономарева. О моем разговоре с Егором Тимуровичем за столом на устроенном им ужине для членов редакционной комиссии в ресторане гостиницы «Севастополь», я писал в газетах и книге «Красноярск: ГКЧП без баррикад». Как и о встрече с Анатолием Чубайсом в его офисе, где были изобретены пресловутые ваучеры. И откуда, как из роддома или из преисподней, словно бесы, выпорхнули первые олигархи, чтобы плодиться и размножаться не на радость дорогим россиянам. Теперь сотне этих хищников принадлежат самые лакомые куски российской экономики...
Егору Гайдару я задал вопрос, куда он девал сбережения советских граждан из Сбербанка СССР. Он ответил просто: их, мол, там уже и не было! Были, да сплыли!.. А рыжий-конопатый Толик с приблатненной чолочкой, когда я напомнил ему о своем личном обещании господину Кириллину передать государственное помещение под офис руководимой им ячейки СПР в Дивногорске, проявил присущую хитрецам изворотливость:
– Да, Чубайс ему обещал! Ну и что же? Я – Чубайс! Фамилия у меня такая – Чубайс!.. Передайте ему это...
«Это» я Кириллину и передал, а помещение он ждет до сих пор. Или, скорее всего, плюнул и стер из памяти те окаянные дни. Мечте покойного Гайдара о создании предпосылки «экономического чуда» на российской почве» тоже не суждено было сбыться. И партии не стало, и ее рано почивший вождь унес в могилу многие тайны недавнего прошлого постсоветской России...
В Красноярске, после съезда, я был избран членом политсовета и исполкома краевого отделения СПР, публиковал статьи, стихи и басни в газетах. На публичных встречах с заезжими американцами переводил их речи на русский, а наших говорунов – на английский.
А мой протеже Александр Андреев вскоре стал более желанным и любимым местным руководством СПР членом, чем я. Не бескорыстно, мне думается. Поскольку, наряду с другими бизнесменами, участвовал в финансировании многих либеральных акций нашей, уже, как и КПСС, давненько не существующей партии и покойного вождя оной – сладкогубого Егора Гайдара, почти ровесника моего многострадального сына Константина, умершего в том же возрасте.
4. Первые университеты уроженца Сявы
Прочел краткий биографический очерк, написанный самим Александром Рафаиловичем, и желание сочинить о нем поэму, – не совсем серьезную, несмотря на тяжкие перипетии судьбы героя, – возникло само собой. Подражать не умею, а то бы зачал ее, как Маяковский: «Время, начинаю об Андрееве рассказ, живом и невредимом бизнесмене...» Или так: «В нижегородской позабытой Сяве родился обыкновенный мальчик Саша...»
Но чтобы оценить всю глубину моего творения, считаю уместным ознакомить читателя с прозаической биографией его главного персонажа. В этом жизнеописании я увидел, что и он, по Маяковскому, «за всех смог направлять потоки явлений» как пока не признанный пророк, но обыкновенный гений.
Кто бы из нас узнал о деревне Сяве Нижегородской губернии, если бы там 16 мая 1954 года не появился на свет необыкновенный пацан Саша, сконструированный его родителями – Андреевыми: мамой Фаиной Михайловной (в девичестве Ковязиной) и папой Рафаилом Александровичем.
Накануне своего 60-летия Александр Рафаилович утверждает, что по случаю его рождения некий Никита Хрущев подарил Украине Крым. У меня же диаметрально противоположное мнение: жулик Никита тогда обокрал ребенка-несмышленыша. А нынешний вождь и учитель вернул украденный полуостров его законному владельцу-россиянину Андрееву на его юбилей, пусть и навсегда поссорив москалей с хохлами.
Девять лет прожил Саша в Сяве, окончил там два класса, когда его родителям вздумалось ускорить прирастание мощи России Сибирью. И летом 1963 года семья Андреевых пополнила население Красноярска, поселившись в коммуналке дома №5 по улице Быковского. Условия жизни коммунистические: комната 18 квадрат на четверых (после Саши родилась его сестренка Ирочка), кухня, туалет, ванная на шесть семей – почти первобытные пещерки вблизи Бадалыка, в те годы еще не заселенного покойниками. А жизнь для детей, – будущих строителей светлого здания коммуны, – прекрасная: гоняй футбол во дворе, летом и ранней осенью собирай ягоды, грибы, кедровые шишки в тайге, а щавель – на Бадалыке. Зимой гоняй на лыжах по сопкам и равнинам. И слушай «Я люблю тебя жизнь» в исполнении Марка Бернеса, а почти тайком – Элвиса Пресли «My love».
У мамы и папы свои заботы: она оглушает себя хард-роком компрессоров на Промбазе и в Горгазе, а папаня калымит на Северах, присылает деньги и отдаляется от семьи. Учеба на 4 и 5 в школе №85 Саше дается легко: он хоть и непоседа, но малый прилежный и самолюбивый – дураком выглядеть не хочет. Но и с мальчишами-плохишами дружбу водит. В баталиях дворовых и микрорайонных масштабов драчунов, ему равных, мать-история не знала. Однако, счастливо избежав приводов в милицию, будущий прокурор и коммунист не испортил своей биографии хулиганством и воровством. А после того как был пойман дачником на воровстве яблок и посажен до полусуток в подвал, напрочь завязал с присвоением чужого... Игра в террориста с бутылками смеси карбида с водой, – неким прообразом нынешнего коктейля Молотова, – тоже наскучила.
Такому переосмыслению своего поведения в большой степени способствовали его успехи в спорте. Два сезона в свои четырнадцать-пятнадцать лет он уже играл в победоносной юношеской сборной команде «Металлург» вместе с легендарным футболистом и тренером Олегом Романцевым.
Не исключено, что и Александр Андреев при жизни стал бы футбольной легендой, если бы маме не вздумалось переехать с ее новым мужем Николаем Афанасьевичем и детьми – Сашей и его сестренкой Ирой – к ее родителям в Кировскую область, в городок Халтурин. Это большевики переименовали Орлов в честь террориста Халтурина, устроившего неудачное покушение в Зимнем дворце на Александра II, а в следующем, 1882-ом, году повешенного в Одессе за участие в убийстве военного прокурора С.Н. Стрельникова. Слава Богу, такой же участи избежал через век с лишним прокурор Кежемского района Красноярского края А.Р. Андреев, уйдя в народ, чтобы стать либеральным бизнесменом.
А о городе Халтурине на красавице Вятке с его маслосыроделательным заводом, мебельной и культтоварной фабриками Александр Рафаилович вспоминает с сердечной теплотой. Там он и на Вятке рыбачил, – стерлядку, леща и окуней ловил, – и школу закончил, и 1-ый взрослый разряд по бегу на лыжах упорными тренировками и участием в соревнованиях разного ранга заработал. Там же стихи Эдуарда Асадова и лирические песни полюбил: «Я буду ждать тебя», «Песня о медведях», «Горная дорога», «Не повторяется такое никогда»… И сделал подготовительный шаг к работе в правоохранительных органах: вступил в комсомольский оперативный отряд и опекал покой халтуринцев вечерами на танцах в ГорДК и Летнем парке. Хотя об этом и не думал: его мечтой, как и у автора этих строк, – было стать летчиком-истребителем. Тезку подвело зрение, а меня после окончания Казанского суворовского – хроническая ангина. И в 1951-ом – «приземлили» в Рязанское пехотное училище, а Сашу в 1971-ом «кинули», как упоминалось выше, на вступительных экзаменах в Казанский авиационный институт, и он начал проходить свои университеты на Халтуринской фабрике культтоваров грузчиком-упаковщиком шахмат. А параллельно с погрузкой шахмат окончил и автомобильные курсы, став обладателем профессиональных прав шофера. И недавно столь любимая им небесная песня «Есть одна у летчика мечта – высота», поневоле сменилась на менее лиричную, земную: «Крепче за баранку держись, шофер!»
5. «Старшину роты Андреева – разжаловать!..»
Водительские права послужили для Андреева пропуском в ближайшее будущее. Так, эта, – одна из самых массовых и в советские да ив нынешние времена профессий, – в том же году определила его «путь-дорожку фронтовую». Под душещипательный марш «Прощание славянки» он, рядовой-необученный, из вятского Халтурино оказался на Дальнем Востоке, под Уссурийском, в учебном подразделении автомобильных войск. Где, по его словам, совершил головокружительную воинскую карьеру: через полгода был назначен замом командира взвода, а через год – старшиной роты. В подчинении – 165 человек.
Неоднократно дрался с ровесниками против разлагающей армию дедовщины. А за два месяца до дембеля сам угодил в число «разлагателей» дисциплины: погорел на самоволке, получил 15 суток «губы» и лишился старшинской должности. Шерше ля фам: влюбился в уссурийку и пустился в «самоход», дабы сорвать с милой «сладку ягоду». Однако после губы и разжалования вкус к армейской службе не потерял и сдал документы для поступления в Уссурийское военное автомобильное училище. А в последний момент перед дембелем почему-то передумал, затасковав о гражданке.
6. Из Сысерти уральской – в амурскую Тынду, на БАМ
Александру Андрееву стукнуло двадцать... В ноябре 1974 года под песни «Колеса диктуют вагонные» и «Я так давно не видел маму» он прифраеренным дембелем возвращается домой. Но не в Халтурино, а на Урал, – в городок Сысерть, построенный в 1733 году (ровно за двести лет до рождения автора данного эссе) на одноименной реке под Екатеринбургом, тогда еще Свердловском. Туда из Халтурино мать, Фаина Михайловна, с отчимом, Николаем Афанасьевичем, и сестрой Ириной.
После знакомства с заместителем своего родного папы и скромного праздника возвращения на гражданку Александр направил документы для поступления в Уральский горный институт на геологический факультет, но, как и в случае с автомобильным училищем, посвятить себя этой профессии передумал. А дома нахлебником жить было бы не по-джентльменски. Единственным стоящим предприятием в Сысерти был завод «Уралгидромаш», но Андреева здесь явно не ждали: в рабочих кадрах завод не нуждался. Поэтому, и месяца не прожив дома, Саша в декабре 1974 года, напитавшись из газет, радио и армейских политинформаций романтическим духом великих строек коммунизма, он направился на БАМ, в Тынду. С благородным намерением: водителем КамАЗа обессмертить себя участием в строительстве железнодорожной магистрали от Амура до Байкала, воспетой всеми СМИ Советского Союза как земной рай в зеленом море тайги.
Прикатил в общем вагоне из Сысерти в Тынду и понял, что попал с точностью наоборот – из уральской дыры в ад кромешный. Но не с котлами расплавленной смолы или серы, а мало пригодного для дыхания воздуха, остуженного до минус 55 по Цельсию. Три дня промаялся в коридоре на раскладушке далеко не пятизвездочной одноэтажной деревянной гостиницы. В отделе кадров недавнему дембелю с водительскими правами было предложено всего-то два-три месяца поработать романтиком-ремонтником и ночевать на шконке в темном закутке в загазованном, промасленном гараже, с ограниченными удобствами на улице. А там, коль повезет, и новый КамАЗ для комсомольца-добровольца подадут на блюдечке с золотой каемочкой.
7. Все дороги ведут в Красноярск
Короче, всю романтическую блажь у парня из мозгов северным сквозняком выдуло. Тем более что и после трех месяцев обитания в гараже свободных мест в рабочем общежитии не предвиделось. И советский «Гарун бежал быстрее лани» из гиблой Тынды домой, в Сысерть. А попутно остановился у школьного друга в Красноярске. Да в этом городе детства так и застрял. Поскольку на Красноярском металлургическом заводе, КраМЗ'е, без проволочек оформился на работу водителем, и место в рабочем общежитии администрация гостеприимно предоставила.
«Хорошее было время, – вспоминает Александр Рафаилович. – Весной отвозил бригаду отделочников для подготовки пионерлагеря к сезону в Сухобузимский район и на весь день был предоставлен самому себе. Параллельно поступил на подготовительные курсы в Красноярский технологический институт. Долго выбирал свое будущее между технарем и юристом. Победило желание творить справедливость, поэтому в июле 75-го поступил на юридический факультет местного универа».
Легко сказать: «Справедливость»!.. Весьма мрачно некогда пошутил по поводу этого слова поэт Максемилиан Волошин:
Не справедливость ли была всегда
Таблицей умноженья, на которой
Труп множили на труп,
Убийство на убийство
И зло на зло...
Наш сявинский мечтатель Андреев недаром потерял веру в существование справедливости за годы прокурорской ипостаси. А потом испытал не меньшие разочарования, пройдя сквозь предпринимательские тернии, – и в развитие малого и среднего бизнеса на Руси. Откаты пока очень похожи на закаты этого сектора экономики, если власть не спохватится и не станет его развивать и поддерживать, а не гробить налогами и поборами... Пока что у нее уже двадцать с лишним лет это прекрасно получается в угоду олигархам и чиновничьему ворью. А теперь, когда жареный американо-украинский петух с натовским соусом клюнул путинскую Россию, живущую на газовонефтяной игле, в обращенный к Западу зад. И когда рубль на тонких ножках побежал от доллара с евро к нулевой отметке, а законодатели и правительство через ангажированные СМИ верещат в растерянности, что такой подлости от США и ЕС не ожидали. И под шумок продолжается гнобление и глумление над свободным предпринимательством на фоне падения ВВП и разворовывания бюджетных средств.
Однако автор разгорячился и забегает на многие годы поперед батьки в современное пекло.
Студенческие годы Андреев вспоминает с ностальгической усмешкой:
– Еще до поступления в Университет я на Красноярских Столбах, при романтических обстоятельствах, познакомился со своей первой женой, Ириной Маковоз. Результат этой любви – дочь Лариса. Она родилась в 77-ом году, 17 марта. А нынче счастливо живет в Дудинке, родила очаровательных внука и внучку. Своим умом и упорством получила два высших образования. Воспитывает детей и помогает в бизнесе мужу... А я в студенческие годы постоянно работал дворником, сторожем, чистильщиком на валяльно-войлочной фабрике. Четыре раза был в стройотрядах, в том числе в Красноярске на лесотасках, на Сахалине на путине, в Норильске на ремонте железных дорог. А на КАТЭК поехал со студентами университета командиром стройотряда, опираясь на свой армейский опыт начальствования в качестве старшины автороты.
...И снова, – это уже зловредные домыслы старого автора, – нынешняя власть, сделав вид, что поумнела, возвращается к старому на новый лад: к субботникам, студотрядам, народным дружинам, БГТО и т.п., до зубной и сердечной боли знакомому.
***
А что сталось и станется с Александром Рафаиловичем Андреевым на ниве малого бизнеса и перемен в его личной и трудовой жизни читателям «Нового Енисейского литератора» автор постарается обрисовать в одном из грядущих номеров нашего альманаха...
Март 2015 г.
Красноярск – пос. Памяти 13 Борцов