Александр МАТВЕИЧЕВ
НЕЛЁГКОЕ ДЫХАНИЕ
ПРОЗЫ РУСАКОВА
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ИЗДАНИЕ
Красноярск
2011
ББК 84 (2Рос-Рус)
УДК 882
М 33
МАТВЕИЧЕВ А.В.
М-33
Нелёгкое дыхание прозы Русакова
Александр Васильевич Матвеичев родился 9 января 1933 года в Татарстане. С 1959 года живет в Красноярске. Окончил Казанское суворовское (1944-1951) и Рязанское пехотное училища (1951-1953). В 1962 году окончил Красноярский политехнический институт. Карьеру завершил первым заместителем генерального директора-главным инженером НПО и директором предприятия.
Издал книги поэзии и прозы: «Сердце суворовца-кадета», «Вода из Большого ключа», «АЗА-ЕЗА. Прошлое. Настоящее. Будущее», романы «EI Infierno Rojo – Красный Ад» и «КазановА. в Поднебесной», «Нет прекрасней любимой моей» и «Признания в любви», «Кадетский крест – награда и судьба», «Благозвучие», «Три войны солдата и маршала», «Привет, любовь моя!..», «Война всегда с нами», «Красноярск: ГКЧП без баррикад», «Нелёгкое дыхание прозы Русакова».
Член Союза российских писателей (СРП).
E-mail: matveichev_ab@mail.ru Sait: www.matveichevav.narod.ru
Авторская редакция
ББК 84 Р6
Е 70
ЕРЁМИН Н.Н.
Е 70
Код Русакова
Николай Николаевич Ерёмин родился 26 июля 1943 г. в городе Свободном Амурской области. Окончил Красноярский медицинский и Литературный им. Горького институты. Член Союза писателей СССР с 1981 г., Союза российских писателей – с 1991 г. Автор книг прозы «Мифы про Абаканск», «Компромат», «Харакири», «Наука выживания», «Комната счастья», «Всем по Барабану» и поэтических: «Идея фикс», «Лунная ночь», «Поэт в законе», «Гусляр», «О тебе и обо мне», «На склоне лет», «Тайны творчества» «Бубен шамана», «От и до», «Кто виноват?», «Владыка слов», «Гора любви», «В сторону вечности», «Папа Русский» и других. А также – Собрания сочинений в 6 томах. Член Союза российских писателей (СРП)..
Лауреат премии «Хинган». Дипломант конкурса «Песенное слово» им. Н.А. Некрасова.
Авторская редакция
Отпечатано в вольной типографии Н.И. Негодина
Тираж не более 999 экз. Заказ друзей Э. Русакова
ISBN 5-8417-0118-9 © Н.Н. Ерёмин. 2011
ISBN 5-901-533-22-4 © А.В.Матвеичев. 2011
Александр МАТВЕИЧЕВ
НЕЛЁГКОЕ ДЫХАНИЕ ПРОЗЫ
ЭДУАРДА РУСАКОВА
Эссе
Промышляя искусством на свете,
Услаждая слепые умы,
Словно малые глупые дети,
Веселимся над пропастью мы.
Николай Заболоцкий
«Сраная Сибирь. Страна ссыльных и каторжных.
Ненавижу. Все наши беды – от нашего климата:
и пьянство, и лень, и звериная злоба…»
Эдуард Русаков. «Музей восковых фигур».
Царственное имя – Эдуард… Ненавязчиво напоминает мне о десяти английских королях – от Edward I до Edward the Confessor. То есть от Эдуарда I до Эдуарда Исповедника.
Но в уменьшительном, свойском значении вариант у этого имени по сути один – Эдик. А если Эдику вплотную подкатило к семьдесяти – то его уже трудно представить играющим в песочнице Эдюшкой. Не даром в своем электронном адресе король изящной словесности Эдуард Русаков дал себе позывной на аглицкий манер – Eddy. Но как корреспондент самой уважаемой и узнаваемой газеты-долгожительницы в нашем крае – «Красноярского рабочего» – Эдуард мог бы носить и имя Edward the Confessor I. Поскольку ему частенько приходится выступать в роли исповедника, когда он берет интервью. А то и сам исповедуется корреспондентам как писатель. Хотя приличный срок личного знакомства с Эдуардом Ивановичем дает мне право утверждать, что сам он исповедоваться не любит. По крайней мере, при общении со мной: за знание иностранных языков он считает меня «агентом четырех разведок» и опасается сболтнуть что-то лишнее, дабы не вляпаться в шпионские разборки. Поэтому я могу судить о нем преимущественно по тому, что мне довелось прочесть из им написанного.
А написал Эдуард Русаков много и, в основном, коротко, целиком оправдав чеховскую формулу: краткость – сестра таланта. При употреблении этого порядком затертого афоризма упор часто делается на первое слово, чтобы получилось так: краткость и талант – синонимы. Для Чехова и Русакова последнее попадает в яблочко… Однако для подавляющего большинства графоманствующих субъектов этот афоризм служит обличительным клеймом: краткость вот она! А что касается таланта – бабушка на двое сказала...
Мой конфиденциальный источник донес, что на вопрос, почему Eddy не издал за свою жизнь ни одного романа, сам писатель якобы ответил: «На роман у меня не хватит дыхания…» В чем я сомневаюсь. А если есть сомнение, так и пыжиться нет нужды… Вон Иван Бунин тоже не написал ни одного романа, зато он, наравне со многим другим, подарил миру рассказ «Лёгкое дыхание». И оно, это легкое дыхание, одушевило все его творчество в литературе. Да и у Антона Чехова, в конце концов, нет ни одного романа. Только и без них оба русских писателя признаны миром великими. Или у великого американца О’Генри в конце жизни возникло сомнение в правильности избранного пути, и он вознамерился написать роман, Ведь «всё, что я написалдо сих пор, это баловство, проба пера, по сравнению с тем, что я напишу через год»… И не успел! Зато 273 написанных им коротких рассказов хватило для полного собрания сочинений из 18 томов.
Так и Русаков, полагаю, пережив ряд романов с неизвестными миру женщинами, в памяти потомков останется новеллистом Эдуардом Великим, профессиональным психиатром и еще большим профессионалом в литературе. Поскольку «легкое дыхание» его повестей и рассказов выворачивает и больные, и здоровые души наизнанку, вызывая радость, смех, печаль, уныние или фарисейское негодование…
Может, я и загнул чуток, но от своего мнения не откажусь и на плахе. А то и на рельсы лягу, как Б. Ельцин… И добавлю, не без сожаления, что с Eddy мы не друзья, а добрые приятели. Но именно во время его бытность председателем правления Красноярской региональной общественной организации «Писатели Сибири» я, предварительно открепившись от Казанской городской организации Союза российских писателей, 20 декабря 2007 года попал под мягкую пяту его владычества. От которого он в тот же день отрекся в пользу ироничного фантаста Михаила Успенского. Это Михаил открыл миру великую истину, что «литература поумнела, а общество поглупело». И не потому ли – как бы в доказательство сей истины – красноярское писательское сообщество выбрало «фантасмагорика» председателем?
Через полгода, впрочем, он спохватился и сам, и писательское сообщество безальтернативно избрало другого, «сдвоенного», Михаила II-го – Михаила Михайловича Стрельцова. А с недавних пор главы региональных организаций СРП назначаются и свергаются головным московским правлением Союза российских писателей… У нас головой так и остался Михаил II. Теперь можно быть уверенными: если назначенцы будут паиньками, не скурвятся и, по воле Москвы, в Красноярске не состоится «Утро стрелцовской казни», то он и останется пожизненно посадником-наместником…
***
Зачал я данную статью об Eddy в пошловато-игривом тоне. Поскольку другого отношения к этому вроде бы и простому, но загадочному своей отстраненностью от бытовушной суеты человеку просто не могу себе представить. Уж таков он в жизни – вроде и серьезный, вонзающийся тебе в душу черными смородинами своих небольших глаз, а про себя посмеивающийся то ли над тобой, то ли над тем, что ты изрекаешь или намереваешься изречь. Словно это не герой-ваятель из его повести «Музей восковых фигур» (2011г.), а сам Eddy говорит мне, старому не эстету-маразматику: «Тошнит от всего и от всех… Ух, как тошно. Отец бормочет в трубку: глянь в окно, сынок, – какой чудесный закат!.. Старый эстет-маразматик… Писака-неудачник… Да срать я хотел на ваши закаты и восходы!»
«Надо же! – думаю я. – Герой повести бормочет вроде бы про какого-то бездаря-писаку... Неужто про меня?..» Но зачем всё принимать близко к сердцу. Просто это одна из сторон оригинальности писателя. Он, как само собой разумеющееся, к месту применяет жаргон, острые словечки и выражения, и от этого его диалоги и не произнесенные вслух монологи героев и самого автора приобретают живой колорит. А мастерски построенный сюжет с показом событий и переживаний героев в динамике чаще всего приводит к неожиданной развязке – хоть стой, хоть падай!.. За публикацию некоторых его рассказов, пиши он в сталинские времена, сидеть бы Eddy на нарах, а потом за свои зловредные рассказы, порочащие светлую советскую действительность, как, вспомним, привелось Михаилу Зощенко, подрабатывать на жизнь ремонтом обуви и остаться без государственной пенсии…
Про себя же Эдуард Иванович, предпочитающий оставаться на людях в тени, обычно на задних рядах писательских и около писательских тусовок, высказывается скупо. Да и то, когда ему задашь прямой вопрос. А услышишь в ответ не больше двух-трех коротких фраз. Наверное, как и многие пишущие, Eddy считает, что личная жизнь писателя – события, мысли, чувства – сливается или растворяется в потоке его писаний. И к этому нечего добавить, как к хорошему, приготовленному по испытанному рецепту, блюду.
Однако биографические справки в некоторых книгах Русакова все же найти можно. Как, например, в сборнике повестей и рассказов «Полуголый король», но уж очень короткая писулька. Тогда обратился за помощью к Интернету – и увидел, что Eddy в нем – «свой человек». Родился в Красноярске в трагическом для страны – военном 1942 году, 31 октября. Когда его отец, Иван Андреевич Русаков, уже несколько месяцев воевал на фронте. А летом сорок четвертого при освобождении от немцев Литвы, как и бессчетное число наших соотечественников, пропал без вести, так и не увидев сына. Сохранились только сухие лепестки его треугольных писем-наказов молодой жене – воспитать сына крепким телом и духом мужчиной. А в День Победы, 9 мая сорок первого, если верить Интернету, двухлетний Эдик, как и отец, едва не потерялся без вести в толпе пьяных от счастья и водки победителей в красноярском парке. И, мол, навсегда сохранил в душе на всю жизнь чувство безысходности при потере самого родного человека – Мамы. А Елена Васильевна в пору военных и послевоенных лишений выполнила наказ мужа: в одиночку воспитала, выучила, дала путевку в жизнь талантливому сыну – своему и нашей территориально великой Родины…
Не знаю, как жене, но Отечеству и Красноярску Эдуард не изменял. Здесь он, после школы, в 1966 году окончил мединститут, стал врачом-психиатром. И, оттрубив положенную в советскую пору трехлетку за бесплатное образование в психбольнице деревни Поймо-Тина, – вернулся в родной город. А позднее закрепил свой писательский статус еще одним вузом: шесть лет промаявшись заочником, в 79-ом получил диплом московского Литературного института имени Горького. И в том же году опубликовал первую книгу – «Конец сезона». А на следующий год, в 80-ом, он был причислен к «лику святых»: принят в члены Союза писателей СССР. И, как следствие, в Москве через год вышел его сборник «Белый медведь». Журнал «Сельская молодежь» признала эту книгу лучшей публикацией года.
К месту или совсем не в ту степь приведу автограф Eddy на подаренной мне на 75-летие его книге «Стеклянные ступени» (Москва, Современник, 1991, тираж 30 000 экз.!): «Александру Васильевичу Матвеичеву от бывшего психиатра и будущего психа». От первого рассказа «Обманщик», написанного Эдуардом еще в школе и позднее опубликованного в альманахе «Енисей», до этого «апокалипсического» автографа пролетело полвека…
В новой России Эдуард Русаков превратился в члена Союза российских писателей и международного ПЕН-клуба. Входит в редколлегии журналов «День и ночь» и «Сибирские огни».
Он даже примерил на себя бездушный сюртук чиновника краевого масштаба: в 1992 – 1994 годах являлся специалистом по связям с прессой администрации Красноярского края. Я в те же годы ошивался в том же Сером доме в качестве бесплатного маргинала-референта полномочного представителя Президента России в нашем крае. С Русаковым мы не редко раскланивались в коридорах власти. Он стал здороваться первым. Наверняка не зная, кто я, но уважая мою седеющую бороду. А я-то уже его читал и недоуменно размышлял: вот уж действительно – пустили козла в огород! И оказался прав. Уже через год кормления во властном «огороде» Русаков насочинял цикл из девяти сатирических рассказов «Декамерон-92» об его обитателях, включенных позднее в книгу «Ряд волшебных изменений» (1999)…
А я, набрав на ноутбуке вышестоящий абзац, вспомнил, древний склеротик, что мне несколько раз доводилось заглядывать в кабинет Романа Солнцева, моего старого знакомого по Казани – то ли по делам, то ли просто поболтать. В столице Татарстана он – девятнадцатилетний студент физфака госуниверситета, ударившийся в лирику, и я, уже двадцатипятилетний студент радиофака авиационного института с десятилетним стажем не признанного прозаика, встречались на семинарах литобъединения при Доме-музее М. Горького. Возможно, во время наших бесед в кабинет своего начальника заглядывал и Эдуард, а потом Солнцев высветил ему мой загадочный образ…
Последние десять лет Эдуард Русаков работает обозревателем отдела культуры в газете «Красноярский рабочий». Пожалуй, никто другой в его родном городе, как Эдуард Иванович, не накопил в памяти и в статьях столько информации о культурных событиях, о творцах культуры и содержании их творчества. Из его газетных и журнальных публикаций сложилась бы, полагаю, не одна интересная книга – живая история о писателях, художниках, журналистах, актерах разных жанров. Там бы могло оказаться и мое излишне откровенное интервью, данное Русакову. За него одна из бывших жен назвала меня в записи на автоответчик сволочью. В суд на нее в защиту своей чести и достоинства я подавать не стал: известно, что на Богом обиженных не обижаются. А с другой стороны, лучший, по Сталину, поэт канувшей в Лету эпохи справедливо заметил в стихах лесенкой: «Все мы немножко лошади, каждый из нас по-своему лошадь…»
***
И все же журналистика хоть и съедает большую часть его энергии, Русаков с упорством и терпением истинного таланта пишет и публикует, пусть и скромными тиражами, рассказы и повести, поражающие читателя самобытностью и неожиданными, но жизненно мотивированными поворотами сюжетных ходов. Под многими его вещами отсутствуют даты написания, тем не менее, по пространственно-временным «маячкам» изображаемого без труда угадывается связь персонажей, так сказать, с вселенской исторической ситуацией. Проявляется это не в нудных эпических описаниях внешних признаков героев и обстановки, а во внутренних переживаниях и монологах героев или в продолжительных диалогах оппонентов.
Как автор Русаков искренно не претендует на оригинальность, отдавая ее своим не редко нервным, бестолково мятущимся персонажам. А на самом деле – именно в этом многообразие, смелость, внутренняя свобода, неожиданность и неповторимость русаковского стиля как средства художественной выразительности, с «привязкой» к образу героя, действующего в свою эпоху соответственно его общественному статусу. И это тесно переплетается с индивидуализацией бытового языка автора и действующих лиц, порой предельно упрощенного до вульгарности. Но так, что читатель, если он не воображает себя эстетом, стряхивающим пылинки грубой действительности с белых одежд фарисейски-девственного сознания, эти речевые «выхлопы» воспринимает как свои собственные. Не менее важная черта русаковской прозы – ее динамичность: постоянная подвижность – не внешняя, а психологическая переливчатость эмоциональных оттенков речи, передающей истинное, скрытое за словами, состояние изображаемого эпизода или человека.
Русаков органически следует приему «золотого сечения», высказанного не помню кем: мол, любая описываемая вещь имеет одно существительное для своего названия, один глагол, чтобы обозначить её действие и одно прилагательное, чтобы ее определить.
Века полтора тому назад француз Гюстав Флобер, автор знаменитых романов «Госпожа Бовари» и «Воспитание чувств», выразил убеждение, что поучающая мораль из его произведения должна проистекать естественно, помимо воли автора – «в силу самих изображаемых фактов». А «форма – это само произведение». Прочтите любой рассказ, быль или повесть Эдуарда Русакова – и вы в этом удостоверитесь с большим удовольствием. Как и в третьем завещании Флобера – наставника великого Ги де Мопассана: «Писателю надлежит быть зеркалом явлений действительности».
И пусть насмешливый нрав и стиль Эдуарда Русакова подают российскую реальность на манер комнаты смеха – в кривом зеркале, так она и на самом деле искорежена нашей то и дело вибрирующей и переписываемой под вкус меняющихся режимов историей. С ее царями, вождями, президентами и замордованным народом, одураченным надуманной идеологией, вкривь и вкось. Зато, как Мопассан и русские классики, Русаков отталкивается от действительных событий или жизненных тенденций с временными координатами общественных изменений, с элементами неожиданной мистификации восприятия читателя.
А из того, что мне довелось прочесть, он никогда не был советским или антисоветским писателем. То есть конъюнктурщиком, торгующим лирой художника ради личной выгоды и прислуживания власти. Оставался всегда русским писателем-сибиряком, летописцем «загадочной русской души» в ее неприглядной повседневности.
В качестве иллюстрации приближенности Русакова к проблемам современности приведу цитаты из начала и окончания его «рассказа завтрашнего дня» «Свежезамороженная родина»: «Завтра же, завтра – в первый день нового1913 года – я побегу с утра пораньше в местный криоцентр «Возрождение», чтобы меня заморозили одним из первых!
Кажется, это Константин Леонтьев когда-то заметил, что «Россию надо обязательно подморозить…» Золотые слова! В наши кризисные дни они стали особенно актуальными и перестали быть лишь метафорой, о чем нам напомнил в предновогодней речи наш уважаемый президент»…
«…А что, если меня разморозят, – подумал я вдруг, – и увижу над собой незнакомые ускоглазые лица и услышу непонятные слова:
– Нинь хао, тун-чжи! Цзинь-куан жу-хэ? И-це доу *** хао-дэ!
…Ну и пусть, пусть будут китайцы!» («Полуголый король», 2009).
Откройте любую книгу Русакова наугад – и таких историй, где реальность сосуществует с виртуальностью, в его книгах советского и постсоветского периодов в российской бывальщине вы встретите премного. А грустное и смешное в них тоже уживаются в причудливом единстве.
Как, скажем, в его книге «Дева Маруся» (1995). Исторические фантазии и фантастические истории». В одноименной новелле сибирячка-дурнушка Маруся в конце пятидесятых прошлого столетия внесексульно забеременела от страстной мечты заиметь ребеночка. И заимела такового от солнышка на енисейском пляже. В такое чудо даже родная мать не поверила. А дальше – еще трагичней и интересней…
Или в этой же книге начало рассказа «Пробуждение»: «Когда я проснулся в гробу, траурный митинг был в разгаре. Крышку гроба, слава Богу, еще не заколотили. Еще бы немного – и все…»
Дальше читайте сами…
В V томе Полного собрания сочинений Эдуарда Русакова, названном «Любовь-кольцо» и подаренном мне с посвящением: «Александру Матвеичеву, агенту 008 – от красноярского резидента всех разведок», мне довелось, как и русаковскому Дон Жуану, перенести настоящее потрясение при прочтении и параллельном переосознании собственной жизни. Моя мама никогда не говорила мне, как моему двойнику из русаковского триптиха: «Слово мамы – закон!» Но ее многострадальная жизнь матери-одиночки с четырьмя детьми могла бы стать для меня и словом, и законом… Да куда там! Я безоглядно окунулся в море греха, и, как следствие, моя молодость, как и зрелая жизнь, в чем-то оказалась созвучной судьбе русаковского Дон Жуана. Известно, что история вселенского человечества упрямо плюет на уроки прошлого. А чего нам ожидать от отдельной личности, целиком зависящей от внешних обстоятельств?..
Каких только перипетий не пережил писатель Русаков!.. Если Антон Чехов открыл нам «Палату №6», то своей книгой «Палата №666», опубликованной в Москве в 2002 году сразу двумя издательствами – «Олимп» и «Издательство АСТ» – Эдуард Русаков провел нас сквозь российский дурдом. А закончил врачеванием Ван Гога, Гоголя, Сергея Есенина, Достоевского, Врубеля, Велемира Хлебникова, Мопассана в той самой замогильной палате №666.
Не хочу соревноваться в глубине проникновения в глубину «фантазий» Русакова с известным красноярским писателем Евгением Поповым, живущим в Москве, который написал прекрасное предисловие к «Палате №666». Приведу лишь пару цитат из него.
Первая: «Роддом, детдом, роддом… Жизнь как повод для запоя. Порезал вены в шутку, а умер всерьез. Вор-интеллектуал цитирует ученые книги и тут же тибрит часы. Полоумный, ставший «новым русским», заманивает к себе доктора-мучителя, чтобы, пардон, силком трахнуть его. Солдат сбежал, на свадьбу пришел, невесту убил. Другая невеста, чтобы заработать на грядущее счастье, становится чеченской снайпершей и, по законам мелодрамы, стреляет в жениха…»
И второй пассаж из предисловия Е. Попова: «»Фантазии Русакова – не для эпатажа, как у отдельных новых писателей, и не для утверждения бесовщины на Земле. Это – предостережение для тех, кто находится на грани потери человеческого облика…»
Но еще понятней суть своего воплощенного в художественную оболочку замысла Эдуард Русаков открыл мне короткой фразой: «Это – как начало Апокалипсиса»… А эту книгу из Нового Завета – «Откровение апостола Иоанна Богослова» – мне довелось изучать на трех языках. И, как я понял, до тысячелетнего царства Божия человечеству предстоит пройти и конец света, и Страшный суд. Во что я, наблюдая за жизнью человеческой цивилизации почти восемьдесят лет, оставаясь для окружающих пессимистичным оптимистом, свято верю…
В сборнике повестей и рассказов «Смотри, какой закат» (2010) одноименная повесть открывается вздохом облегчения: «Слава Богу, жена моя, наконец-то, умерла… Алкогольный цирроз печени, острая сердечная недостаточность…» И кого же винить в ее несвоевременной кончине?.. Ответ на этот вопрос дает сын супругов. А какой – найдите книгу автора в библиотеке или в Интернете и читайте.
В разные годы Русаков печатался не только в сибирских, но и во многих других журналах страны: «Знамя», «Юность», «Согласие», «Остров»... А поэты, – прежде всего, его неизменный друг, тоже врач-психиатр, – Николай Ерёмин, посвящали ему стихи. И даже известная чешская поэтесса Гана Сусткова одарила его ожерельем из нескольких стихотворений.
А одно, состоящее из названий книг и творений Eddy, – по содержанию, надеюсь, самое ёмкое, – сочинил и я:
Александр МАТВЕИЧЕВ
ЕДИН
ВО МНОГИХ ЛИЦАХ
Eddy Русакову
Рождённый «Девою Марусей»
И «Полуголым королём»,
Творишь ты в необычном вкусе,
А мы усиленно жуём
Твой «Ряд волшебных изменений»,
Поверив, что «Любовь – кольцо»,
А кисть из буквенных мгновений
Рисует грустное лицо
«Блудного мужа» из баллады,
Чей враг – домашние его, –
И каждой строчке вроде рады,
И славу Эдику поём:
«Смотри, какой закат», читатель,
«Пёс-бегунок», но «Без любви»,
«Душеприказчик», «Друг-писатель»,
Ты «Без стыда» к нему прильни…
Ну а когда придёт «Повестка»
И «День нестрашного суда»,
Сыграй ты с Богом нашим дерзко
В дурные «Прятки», чтоб беда
«Во имя и Отца и Сына»
Не открывала «Чёрный свет»
Для Русакова – гражданина
Дверь в галерею личных бед –
К «Палате 6-ть6-ть6-ть»,
а к счастью –
В приятных снах и наяву,
Где я – своей и Божьей властью –
Тебя целёхоньким найду…
2011 Пос. Памяти 13 Борцов
А теперь Eddy и его читатели пусть сами разбираются в моей белиберде.
***
У автора этой статьи, как вы, надеюсь, уже поняли, отсутствует подтвержденное дипломом филологическое образование. Его начала, правда, я получил в Казанском суворовском училище. Фронтовой майор Федоровский, человек мудрый, строгий и насмешливый, преподававший нам основы русской словесности, однако, подметил и поощрил во мне проблески соответствующего дарования, благословив, сам того не ведая, непутевого кадета на вечную муку. Я показывал ему свои рассказы, и он советовал мне послать их в журнал «Советский воин», чтобы рукописи вернулись ко мне с доброжелательными рецензиями известного писателя-фронтовика Ивана Фотиевича Стаднюка. А я после суворовского, побывав курсантом и офицером, избрал инженерную карьеру и завершил ее пенсионером. После чего свое «литературное наследие», написанное «в стол» в течение многих советских и постсоветских лет издал в полутора десятках книг разной емкости и художественной ценности.
Говорю об этом в качестве самооправдания: я – не литературовед, а лишь читатель и почитатель обширного и признанного читающим миром творчества Эдуарда Русакова. Отсюда и родилась дилетантская чувственная пробежка по самой малой части его произведений, с благим пожеланием для читателей – чаще обращаться к книгам живущего рядом с нами классика. Которого, после перевода, читают во Франции, Японии, Финляндии, Чехии и еще в четырнадцати странах – бывших республиках СССР. (Так вот, кстати, почему он – «агент всех разведок»!) И во многом, я так вижу, благодаря которому, как бывшему организатору, руководителю и ведущему литературного клуба «Дебют», его члены стали профессиональными литераторами. Это птенцы-творцы «гнезда Русакова» – прозаики Алексей Бабий, Андрей Лазарчук, Василий Близнецов. Да и поэты – Михаил Мельниченко, Сергей Князев, Владимир Жабин.
***
…Восхищаюсь тобой, Eddy, что, не в пример мне, ты мужественно распрощался с психиатрией в зрелом возрасте и, следуя своему главному призванию, с головой погрузился в литературу и журналистику. И многое успел блестяще поведать людям – серьезного, смешного, грустного, трагического. Не сомневаюсь, что «легкое дыхание» новеллиста, дарованное тебе Господом, позволит обогатить наш разум и дух таким, чего до тебя еще никому воспроизвести не доводилось…
Сентябрь-октябрь 2011. Красноярск – пос. Памяти 13 Борцов
(Стеклозавод).
НАЧАТЬ этот текст с НОВОЙ СТРАНИЦЫ
Николай ЕРЁМИН
«КОД РУСАКОВА 6+9»
Позвонил Матвеичев и сказал:
– Николай Николаевич! 31октября текущего 2011 года нашему другу, замечательному прозаику Эдуарду Русакову исполняется 69 лет. Я знаю, у вас есть много посвящённых ему стихотворений. И у меня есть кое-что. Давайте издадим и подарим ему в качестве сюр-приза поэму типа «РУСАКОВИАНА», или «РУСАКОВиАДА», или «РУСАКОВиРАЯ».
Конечно же, я согласился.
Но материал оказался неисчерпаемым, как атом, и только часть из него смогла войти в первый вариант произведения. Так что – продолжение следует!
Следующий выпуск – к 70-летию имярека.
Страницы поэмы
«КОД РУСАКОВА 6+9»
Эдуарду Русакову
Тебе сегодня 6+9!
Да как же это может быть?
Нет, с этим нужно что-то делать,
Менять судьбу, работу, быт!
– Старик, – когда-то говорили
Шутливо обращаясь, мы -
И вот сегодня повторили
Всерьёз, в преддверии зимы:
– Старик, тебе ли в час вечерний
О возрасте напоминать?
Но повторенье – мать ученья,
И это надо понимать.
Октябрь 2011
ЗВЕЗДА и РЕШЁТКА
31 октября 2010
1.
От звезды и до решётки,
Замыкая круг забот,
Так, то с водкой, то без водки,
Русаков теперь живёт.
Но и в хмель, и с похмела
Хороши его дела!
На двери – секретный код,
А за дверью – чёрный кот.
Просто так, ядрёна вошь,
Ты к нему не попадёшь!
Но Ерёмин и Немков
Знают код, без дураков.
И поздравить (каждый рад)
С днём рождения спешат…
Шесть десятков лет плюс восемь!
Но в душе его – не осень,
А цветущие сады –
От решётки до звезды.
2.
Вновь Русаков, как встарь,
Воскликнул в День рожденья:
– Кончается октябрь…
Остановись, мгновенье!
Ведь осень на душе
Закончилась уже,
А впереди – Эх, ма! –
Опять – зима, зима…
31 ОКТЯБРЯ 2009
Тебя
В критической поре,
На радость детям и внучатам
Родившегося в октябре,
Не зря
«Октябрь» напечатал –
О осветили «Сибогни»,
Чтоб не остался ты в тени…
И сердце
Ёкнуло в груди…
Но все невзгоды – позади.
Горит сибирская заря,
Дымок осенней славы сладок…
Жизнь продолжается не зря,
И впереди –
Восьмой десяток!
31 ОКТЯБРЯ 2006
Не вчера ли с тобой без печали
День рождения мы отмечали,
Пили водку,
Кричали «Ура!
С Днём рождения!»
Нет, не вчера.
Год прошёл, пролетел и промчался
И опять я с тобой повстречался
На пути то ли в Рай, то ли в Ад…
И сегодня я рад, Эдуард,
Что с тобой мы по-прежнему дышим,
Дружим с музами,
Пишем и пишем
Для России такой и сякой,
Я – как Пушкин, а ты – как Толстой.
И пока в регионах России
Люди ждут появленья Мессии, –
В День рожденья тебе:
«С нами Бог!» –
Говорю,
Как пророку
Пророк.
ЭД РУСАКОВ
УХОДИТ В ОТПУСК
Уходит в отпуск Русаков,
Как боцман с корабля…
Пред ним – до самых облаков –
И небо, и земля.
Иди, катись, лети, живи –
Свободный, отпускной,
С любовницей любовь лови,
А хочешь, так с женой…
Или совсем-совсем один,
Писатель-ветеран,
Твори, желаньям господин,
Очередной роман…
Исчезли быстро, как в кино,
На праздничном столе –
Коньяк, и водка, и вино…
«Красраб» навеселе…
У всех матросов бравый вид.
Простились. Ни гу-гу…
Корабль плывёт, а Эд стоит
Вдали, на берегу…
31 ОКТЯБРЯ 2004
Из окна виднеется крыша сарая
И другие покосившиеся строения…
Ты, в плохом настроении пребывая,
Ненавидишь себя и свой День рождения…
………………………………………………
Ты хочешь исчезнуть, развоплотиться,
А вынужден принимать бессмысленные подарки
И терпеть улыбающиеся лица,
И поздравления, написанные без единой помарки…
И, тяготясь своей несвободой,
Пить то шампанское, то виски с содовой,
Выслушивая тосты и воспоминания,
И хмелеть на фоне взаимного непонимания…
НА ФИНИШНОЙ ПРЯМОЙ
Эд Русакову
Пора спросить на финишной прямой:
– Куда бежали мы всю жизнь, друг мой?
Зачем спешили обогнать других,
Преображаясь в прозу или стих?
Пора признать: мы обогнали всех!
Всё позади – и слава, и успех…
И не хватает воздуха в груди…
И никого не видно впереди.
СОДЕРЖАНИЕ
Александр МАТВЕИЧЕВ
Нелегкое дыхание прозы Русакова …………………….
Николай ЕРЁМИН
Страницы поэмы «Код Русакова 6+9» Эдуарду Русакову……………………
Звезда и решётка. 31 октября 2009 …………………………………………….
31 октября 2006 ………………………………………………………………….
Эд Русаков уходит в отпуск …………………………………………………….
31 октября 2004 …………………………………………………………………..
На финишной прямой ……………………………………………………………
Матвеичев Александр Васильевич
Нелёгкое дыхание прозы Русакова
Эссе
Ерёмин Николай Николаевич
Код Русакова 6+9
Стихи
Технический редактор: Николай Негодин
Оформление, вёрстка: Николай Негодин
Сдано в набор 20.10.2011. Подписано в печать 22.10..2011.
Формат А-5. Гарнитура Times New Roman.
Бумага офсетная. Печать офсетная.
Тираж не более 999 экз.
Заказ № 777
Изготовлено
в Вольной типографии Негодина Н.И.
Тел. 223-23-36
E-mail: k56parallel@mail.ru
Под одной обложкой этой книги ужились два автора: известный поэт Николай Ерёмин и скромный прозаик Александр Матвеичев. Их объединила общая любовь и уважение к выдающемуся писателю, их другу Эдуарду Ивановичу Русакову. И желание напомнить его читателям и почитателям, что всего через год, 31 октября 2012 года, у Эдуарда Ивановича состоится юбилей: 70 лет со дня рождения в нашем Красноярске.
Красноярцам он многие годы служил верой и правдой как врач психиатр. И со школьной скамьи начал писать о родном «Кырске» и его обитателях – с болью и состраданием к их тяжелой, часто несуразной, смешной и трагической жизни.
Это уже вторая книга авторов, нашедших друг в друге поддержку и взаимопонимание.