Штирлиц идёт по коридору. Любовь с первого взгл

               
                ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА.  КУЛЬТУРО-БИО-ГРАФИЯ


                …Это приходит внезапно:
                Свежего ветра порыв,  –
                и наугад открыв
                Книги первые строки,
                Вдруг прозреваешь сроки
                некалендарных числ
                И постигаешь смысл...

                * * *
               
   Любовь с первого взгляда?! Не стоит шутить с этим! В шесть лет я влюбилась. Бесповоротно и навсегда. Неизлечимо.

    Как это было?! В чёрной форме, элегантнейший, ОН шёл по коридору, так бесподобно - так светло и печально улыбаясь! Это Искусство – так улыбаться, - я сразу поняла.

   «Такие фильмы тебе ещё рано смотреть!» – мама отправила меня в постель. Но смежные комнаты нашей хрущовки разделялись перегородкой со стеклянными окошечками, поэтому, задыхаясь от восторга, я подглядывала в щель занавески.  Немое кино… Так было даже лучше: ОН улыбался только мне – только со мной беззвучно говорил.

  Неоднократно и бурно врываясь в спальню, мама взывала к совести, трясла меня, грозила привязать к кровати, – всё бесполезно. Тогда она выключила телевизор. Ни с чем не соизмеримое горе выскочило из меня бурными рыданиями.

   – Мне тоже идти спать в половине десятого? Я хочу смотреть! – обиделся папа, щёлкая телевизионным включателем, – Зачем же и себя наказывать?! Запреты детей только побуждают упираться: посади её на диван, – она всё равно ничего не поймёт. И уснёт... Но я не уснула: Фигушки!
 
     Глаза мои слипались и голова тяжелела, только когда ОН был не в кадре. Но ОН возвращался – и росла любовь. О! в следующие дни - разы я уже знала, как бороться за свои первые в жизни «Семнадцать мгновений весны»! Вся страна, замирая, смотрела этот фильм: что дальше будет с русской разведчицей Кэт-Катей? Не замучает ли Мюллер Штирлица?! Они, мои родители, тоже очень хотели смотреть: я разрешаю, – пусть смотрят. Вместе со мной. Много, много было этих великолепных "Семнадцати мгновений потом": в тяжёлые минуты, на жизненном перепутье,просто для поднятия духа…

      – Как ты можешь?! – ахали знакомые, – многократно такой тяжёлый фильм. Пытки. Смерти… Фашисты.

      – Мне всё равно! Разве ОН не искупил всё своей улыбкой!?  – ну, это ответ четырнадцати - шестнадцатилетнего.
 
      – Какие фашисты – где?! – следовало бы спросить теперь: Тихонов, Броневой, Куравлёв, Табаков, Евстигнеев… Совсем не о фашисткой Германии этот фильм: наши деды, наши отцы, мы сами ТАК жили в Своей Собственной Стране, - штирлицы своей многострадальной Культуры. И тот, кто был обаятельнейший русский разведчик Исаев – Штирлиц, и все ТЕ с ним другие просто подводили итоги: учили нас, выживая, оставаться Людьми – НЕ озлобленными фашистами за высокой стеной смешанного со страхом самомнения. ИСКУССТВО – большая сила.

     Справедливости ради надо сказать, что любовь моя к кино образам была бескорыстна: автографы и личные встречи с артистами как-то не особо влекли. Нечто вроде шестого чувства: где-то у себя дома Штирлиц - Вячеслав Тихонов имеет право сам с собой быть самим собой. Не надо ему мешать. Из звёздных встреч, помнится, в Комисаржевке я совершенно случайно пожала руку Станиславу Ландграфу. Конечно пьесу мою в этом известном театре не взяли, вот он и утешил молодого автора. Такая прохладная чёткая рука...

    А как он со сцены говорил! Ммм... «Цезарь и Клеопатра» Бернарда Шоу - последние не кассовые уже представления. Полупустой зал. Отливающий серебром лавровый венок на Великом Цезаре. Цезарь - Ландграф со сцены сам для себя и сам себе о любви и власти: о том, что в каждом из нас есть - в борьбе выживает или умирает. Что-то из двух - умирает.

   Да. Влюблённостей хватало: я постоянно и многократно влюблялась, а любовь требует жертв, - иначе не бывает и не должно быть.
 
   «Её глаза на звёзды не похожи, Нельзя уста кораллами назвать…», – из под парты 130-й шекспиров сонет пырнул меня наповал в восьмом классе на уроке русской литературы, по которой до сего дня были у меня одни пятёрки. «Ты не найдёшь в ней совершенных линий, Особенного света на челе. Не знаю я как шествуют богини, Но милая ступает по земле…» – так можно о любви, да-а... О, господи!

      Космическое онемение восторга сразило, и окончилось двойкой за якобы не выученное программное стихотворение. А двойка, как известно, снижает пятёрку в четверти до четвёрки. Я не пожалела. И не могла же я отдать учительнице спрятанную во тьме парты четвертную книжицу со скромной надписью:«У. Шекспир. Сонеты. Перевод – С. Маршака».
   
       Много! Много позже я спросила себя: сколько любви, сил и мастерства и времени требуется, чтобы Так перевести все 134 шекспирова сонета?! Разве не было у этого «С. Маршака» своих дел?  Значит, важнее Этого Перевода не было. ИСКУССТВО – дорогая вещь.

      Потом что? Потом грозою пронеслось принцево гамлетовское трагическое «быть или не быть?» ...Кто из нас хоть раз не воображал себя на сцене в чёрном трико и со шпагой - путь не читает дальше! На непоправимо заброшенной алгебре рвался к знанию неукротимый «Фауст» и, в небытиё повергнув географию защищал справедливость кристальный рыцарь «Дон Кихот». Уже после школы, отложив в сторону учебники, вдруг заплакала я над ранее не пришедшимся Пушкиным: «…Я Вас любил так искренно, так нежно, Как дай Вам бог любимой быть другим!» ...Немыслимо! Не бывает. Не вижу вокруг.

      В свое время пришёл и рыцарь- хранитель пушкинского Слова Афанасий Фет: «Какие то носятся звуки и Льнут к моему изголовью. Полны они томной разлуки. Дрожат небывалой любовью...» И вслед Фёдор Тютчев: «О, как убийственно мы любим...» 

      А чудный Николай Гоголь?! Обнажённая совесть - Достоевский? Толстые – все три. «И вечный бой» - Блок.  «В оный день, когда над миром новым Солнце останавливали словом,Словом разрушали города.Бог склонял лицо свое», - путешественник и поэт Николай Гумилёв. Белый, Мандельштам, Анна Ахматова – всех разве перечислишь?! Пастернак завертел снежинками ритмов. Михаил Булгаков – смехом ввергал в бездну новых мыслей.

    «35 рублей за какую-то книжонку! 30 рублей у тебя стипендия!» - налетала мама после моего без копейки в кармане возвращения с чёрного книжного рынка. «Мама! это же "Мастер и Маргарита"!» - «Дам десятку - читаю сегодня ночью первый! Тебе же надо возместить убытки?» -- оторвавшись от любимого "Спортлото" очень оживился папа. Книги тогда официально стоили от 15 копеек до 3 рублей: такие дорогие нормальные люди уже брали-то не очень... Моё насупленно неуступчивое лицо папе, видимо, не понравилось:

      - Ладно, плюс ещё пять рублей, - торопливо накинул он, - не жадничай. Именно я по мере сил воспитывал в тебе любовь к литературе.
      
     - Он воспитывал?.. - искренне изумилась мама.

     - Фу, как это некрасиво, - делать заначки от семьи и развивать в детях меркантильность! - укорила папу моя незабвенная, в стиле Фаины Раневской, бабушка, - Пф... Но мужчины все именно таковы: это природа... Что касается меня, - больше пяти рублей за третий номер не дам.

     - Ну вот! Как всегда я последняя, - обиделась мама.

   
     - Тебе же не нравится: ты не хочешь это читать...
   
    
     - Не придумывайте. Я только сказала, что цена грабительская. А если я всё равно последняя, так и кроме обеда ничего не добавлю.
      
      Всегда ли плохи запреты? Обходить запреты - в природе человека: ему запрещают - он добывает машинопись, фотокопию, парижское издание. Запретный плод в руках, - о, восторг предвкушения бессонной ночи!


     Ещё потом прорвало плотину запретов, - через "Неву" и "Звезду"обжигающей лавой хлынувшая литература репрессированных: страшная в своей непридуманности. Доборолись, дошли до массового зрителя фильмы Андрей Тарковского. Не болтливая, сосредоточенная очередь часами стремилась к кассе: не за водкой или импортом, - на «Андрея Рублёва», «Зеркало», «Ностальгию».

    Теперь, когда несколькими щелчками всё можно смотреть в интернете вроде, будто не хватает чего-то, а? Вот именно! Не хватает этого дружного из глубины души "Ах!" всего кинозала. И всхлипываний соседки слева. И заламывания пальцев соседа справа... И вздохов. И  нервного ёрзанья. Любовь всегда неожиданна и заразительна. 

   И как-то совсем уже случайным мимоходом открыв в автобусе «Хранителей» Дж. Р-Р. Толкина, очнулась я на другом, совсем не нужном мне конце города.

    Холодок под ложечкой – привкус космического онемения перед открытием нового континента, новой планеты... Это всегда приходило нежданно: в пять, в шестнадцать, в 45, и т.д. и т.п.  Надеюсь на ВАШУ дальнейшую взаимность, Культура  и Искусство, - как можно не влюбляться в Ваши образы?! Что без них людям остаётся: магазины? Зарплата? Политика и футбол?.. Ужас! Без Прекрасной Дамы жизнь совершенно пуста, сера. Не оставляй нас - наше Влечение к Прекрасному!

     Как можно не влюбляться?.. Немыслимо! Культура необъятна - любовей во все времена и на всех хватит. А те, вещающие про исчерпанность или ненужность каких то изысков массам, просто сами пусты. По мнению Тех не только культура, но медицина не за бешеные какие далеко не у всех есть деньги не нужна... «Но забыли мы - те, они,- что осиянно Только слово средь земных тревог...» Несчастные эти забывшие - вот они кто. Но Они и - опасные: надо помнить.

     Любовь - это жизнь! ИСКУССТВО  – это жизнь, какой она должна быть. Даже когда нас не будет - МГНОВЕНИЯ  ИСКУССТВА не кончатся: приятно осознавать. Осознавать это - тоже Культура. В каком образе явится ОНА впервые? Что и кто, прорезав плевру физического бытия укажет на неизмеримо большее?! Это важно! «Штирлиц знал: лучше всего запоминается последняя фраза...» - и первый образ тоже!


    «Штирлиц шёл по коридору...» - в который раз сообщает за кадром изумительный чтец Ефим Копелян. И как сорок лет назад замирает сердце. Вместе со Штирлицем мы проходим коридоры киностудии и опасные повороты рейхстагов, и жизни. Совсем уходят коридором бессмертия герои, артисты - люди с большой буквы... А мы, пока ещё Здесь...

     Пока мы ещё Здесь - на великой киностудии жизни, давайте запретим сами себе влюбляться в Искусство - и по закону противоречивости запретам тут же по уши влюбимся на всю жизнь! Итак: коридор. Кадр. Мотор - СНИМАЕМ...
    
               
                Май 2017