Тебя б я обняла,
Но где наши тела
Для тепла и ласки?
Ольга Арефьева
3.
Когда Полина вернулась, она обнаружила, что ее госпожа тоже даром времени не теряла. На столе уже лежало несколько книг, а также бумага и письменные принадлежности.
- Начнем проверку твоих знаний и умений, – сказала миссис Фэйрфакс. - Присаживайся и бери перо в руки. Итак...
Полина действительно получила от своей хозяйки нечто вроде экзамена. Миссис Фэйрфакс продиктовала Полине выдержки из книг, по-русски и по-французски. После этого она придирчиво изучила написанное, в поисках ошибок и неточностей. И, естественно, их нашла, хотя, не так уж и много. Причем, увы, именно во французском диктанте. Затем хозяйка заставила Полину читать книги на трех языках, не только на тех, на которых диктовала, но еще и на английском.
- Ну что же, в целом весьма и весьма недурно, - объявила она результаты своего экзамена. – Гораздо лучше, чем я ожидала. Конечно, во французской грамматике у тебя, скажу прямо, ближе к "посредственно", но, если говорить совсем откровенно, далеко не все французы пишут грамотно, так что на их фоне ты смотришься вовсе не так уж и плохо. Насчет разговорного языка, полагаю, у тебя просто не было возможности часто говорить по-французски в ходе повседневного общения. Ничего, ты составишь мне компанию и понемногу освоишь тонкости и смыслов, и произношения иностранных слов. Ты ведь не против того, чтобы я сама тебя учила? Ну, так, между делом?
- Буду счастлива! – Полина была в восторге от перспективы подобной учебы.
- Тогда я буду считать тебя своей ученицей! – миссис Фэйрфакс весьма доброжелательно улыбнулась. – Буду учить тебя языкам, умению составлять деловые письма, географии и математике. И, уж не обессудь, я оставляю за собою право наказывать тебя как школьницу. Надеюсь, ты на меня не обидишься.
- Почту за честь быть Вашей ученицей, - ответила девушка, оценив шутку своей госпожи ответной, искренней улыбкой.
- Тогда слушай еще один мой приказ. Только не пугайся и... постарайся не обидеться.
- Я слушаю Вас! – казалось, теперь Полина была готова исполнить любое ее приказание с восторгом.
- Тебе нужно пройти в малую библиотеку и там раздеться... полностью, - миссис Фэйрфакс обозначила это требование чуть смущенной улыбкой и пояснила причину своего распоряжения:
– Мне нужно... осмотреть тебя. Нет-нет, я верю, что ты, почти наверняка, здорова. И все же... мне хотелось бы удостовериться в том, что с девушкой, которая станет поверенной моих самых интимных тайн, все в порядке.
- Вы… будете осматривать меня там? – Полина чуть покраснела. Требования хозяйки показались ей вполне разумными, и все же она заранее почувствовала себя очень даже неловко.
- Нет, ты пройдешь туда одна, сама там разденешься и придешь обратно ко мне, - пояснила ее госпожа и понимающе кивнув, дополнила сказанное:
- Ежели ты опасаешься, что сюда случайно войдет Архип Иванович, ты можешь просто запереть на засов дверь в мои апартаменты. Ты ведь этого не сделала?
- Ну, да… Я подумала, что сюда должна прийти Дуняша, с чаем для Вас, - Полина понятия не имела, следует ли держать вход в эти комнаты свободным, или же дверь обязательно должна запираться. Поэтому, чтобы не бегать лишний раз, возвращаясь с кухни, оставила дверь незапертой, не задвинула засов. Возможно, что и зря.
Впрочем, девушку нисколько не смущала вероятность того, что кто-нибудь из прислуги зайдет и увидит ее, Полину, отвечающей свой импровизированный экзамен. В отличие от того, что вошедшие могли увидеть сейчас. Оказаться неглиже, даже перед той же Варварой Ивановной, Полине не хотелось. Что уж говорить о том, что ее наготу запросто мог бы увидеть конюх, кучер, дворник, или кем там еще числится в этом доме Архип Иванович…
Полина смущенно кивнула и поспешила исполнить распоряжение своей госпожи. Она дошла до двери, заперла ее на засов, заодно, припомнив, который час показывали часы, стоявшие на каминной полке до начала ее экзамена и теперь. По всему выходило так, что Дуняша подаст чай через полчаса, не раньше, так что у нее вдоволь было времени и раздеться для осмотра, и одеться потом обратно.
Полина прошла назад по коридору, ведущему в спальню, и по дороге, заглянула в комнаты, что были по дороге, просто из любопытства.
Крайняя дверь вела в туалетное помещение, с изящной раковиной умывальника, зеркалом над ним, да еще и с прикрытым изящной крышкой «нужным стулом». Там было ожидаемо чисто и пахло вовсе не «отхожим местом». Полина подумала, что приносить воду и убирать отхожий слив, наверняка, придется именно ей. Впрочем, это ее не смутило. В конце концов, это была просто одна из повседневных обязанностей «приближенной горничной».
Кстати, на стене этой комнаты висел большой таз, который можно было использовать для омовения всего тела, если встать туда ногами. Этой цели явно служили несколько сосудов, предназначенных для переноски воды из кухни, а так же пара удобных кувшинов-поливальников. На полочках находились коробочки с мылом, губки и флаконы с разными прочими снадобьями для умывания.
Девушка поняла, что здесь ее госпожа совершает омовения перед сном. Полина знала, что внизу, рядом с кухней, располагается ванная комната для более долгих водных процедур. И оценила удобство, которое ее хозяйка устроила для себя.
А еще она подумала, что ей, наверняка, предстояло помогать миссис Фэйрфакс это делать. И сейчас эта обязанность личного услужения, отчего-то, показалась ей особенно приятной.
Полина аккуратно прикрыла дверь и прошла дальше.
Следующей была комната для прислуги. Это скромное, но вполне удобное помещение было наверняка предназначено для горничной, непосредственно обслуживающей саму миссис Фэйрфакс. Там наличествовало окно, выходяще во двор, а под ним стояла вполне удобная европейского вида кушетка с заправленной постелью. В комнате было два шкафа для личных вещей, а также зеркало с полочкой на стене и, зачем-то, несколько полок, развешанных по стенам - возможно, предназначенных для книг, которых, у Полины здесь, увы, пока что не было. Все книги, что она до этого читала, остались там, далеко, в графском доме...
Некоторое дополнительное ощущение домашнего уюта, кстати, создавал коврик на полу, изящный, с загадочным восточным орнаментом, полным арабесков и иных узорных восточных мотивов, в зеленых тонах. Полина даже на секунду подумала, что этот мягкий элемент интерьера был подобран под цвет глаз самой хозяйки этого Дома. Хотя зачем ей было устраивать подобные изыски в комнате обычной своей прислуги, пусть и поверенной в вопросы столь близкого, личного услужения?
Да, здесь все было даже много лучше, чем в прежнем ее доме, в доме графа Прилуцкого. Скромно, но очень даже удобно. Каморка, расположенная рядом с покоями юной графини Ирины, в которой она жила прежде, была размером чуть ли не в полтора раза меньше, чем та комната, в которой она будет жить в доме своей нынешней госпожи.
Ознакомившись, походя, и с этим, своим помещением, Полина прикрыла дверь и вошла, наконец, в комнату, которую сама хозяйка этого дома обозначила как «малую библиотеку», ту, что непосредственно примыкала к покоям самой госпожи-американки.
Да, это, конечно же, была библиотека. Малая, в смысле, небольшая, но подобранная весьма недурно. В нескольких шкафах, располагавшихся вдоль стен, были выставлены интереснейшие книги на русском, французском, английском и итальянском языках. Разнообразнейшие издания, от роскошных фолиантов с золотым обрезом до невзрачных брошюр в бумажной обложке. Там были даже подборки толстых журналов, самых разных, от «Современника» до «Северной пчелы». Два больших окна позволяли солнцу щедро лить свет на все это литературное великолепие.
Книжный шкаф красного дерева, что располагался, справа от окна, занимал всю стену. Другой, стоявший вдоль левой стены, был несколько короче. У окна находился изящный столик для чтения, с двумя удобными креслами, друг напротив друга, изготовленный в том же стиле, и из того же дерева, что и книжные шкафы. А вот простенок между крайним шкафом и дверью занимала...
Простая деревянная скамья, правда, тоже, из красного дерева, украшенная затейливой резьбой. Чуть больше фута шириной, длиною футов шесть, не меньше... Идеальная мебель для бани, крестьянской избы и... той самой съезжей, куда госпожа отказалась ее отправлять не далее как сегодня утром. Или же для конюшни, где иной раз секли провинившихся мужчин, из числа крепостных графа, что тоже считалось весьма суровым и унизительным наказанием.
Полине стало очень неуютно. Нет, она прекрасно помнила, что в барских домах розги и плети частенько служат «для вразумления холопей», как говаривала в том доме графов Прилуцких Агафья-ключница, та, что имела поручение госпожи графини по части сечения женской прислуги. Но она это делала вовсе не в господском доме, а в одной из комнат девичьего флигеля. Самой крепостной девушке туда для наказания, Слава Богу, ни разу попадать не приходилось, поскольку она и впрямь жила в графском доме на особом положении. Гувернантка графини Ирины, мамзель Луиза, была уполномочена телесно наказывать и саму юную графиню, и ее компаньонку. И она делала это с явным удовольствием, громким голосом отсчитывая удары ивового прута, говоря по-французски: «Un! Deux! Trois!» Причем, Полине всегда доставалось куда больше ударов, чем ее барышне.
Впрочем, нельзя сказать, что эти наказания были так уж суровы. Полину, так же как и саму графскую дочь, наказывали, естественно, достаточно редко, всего раз шесть. Причем дважды Полину секли вовсе не за ее личные проступки, а за вину ее барышни. Ту вину, которую ее крепостная служанка-подружка брала на себя по молчаливой просьбе графской дочки.
Все это вспомнилось Полине, когда она увидела стоящую вдоль стены скамью, которая, как показалась ей, в ином доме, действительно могла бы быть предназначена для наказаний прислуги.
Впрочем, возможно, что в действительности все обстояло в точности так, как ей почудилось в первое мгновение. Во всяком случае, об этом явно свидетельствовала высокая напольная ваза с широким горлышком, в которой помещались комлем вверх березовые и ивовые прутья. Полина даже заглянула внутрь и обнаружила, что внутри вазы налита вода, вернее, наверняка рассол - для большей болезненности наказания.
Полина, в растерянности, отошла от этого странного предмета меблировки, который она совершенно не ожидала увидеть в покоях госпожи-американки, подальше, к столу, стоявшему у окна. Ей стало по-настоящему страшно. Она попыталась успокоиться.
«Это все не для меня, - сказала она самой себе, почти вслух, чуть-чуть, совершенно неслышно шевеля губами. – Это все для другой прислуги!»
Вот только некий внутренний голос, отвечая этой ее мысли, спросил с усмешкою, а чем же это Полина Савельева, обычная крепостная, дворовая девка, купленная за деньги и принявшее свое положение как естественное и необоримое, чем она так-то уж принципиально отличается от всей остальной дворни, обслуживающей эту барыню-американку? И у нее вовсе не нашлось, что возразить ему, этому ироничному голосу.
Девушка отвернулась к окну и молча стала раздеваться, снимая один за другим предметы своего «полубарского» одеяния и складывая их в кресло. И ей все время казалось, что вот сейчас она раздевается именно для того, чтобы возлечь на ту самую скамью. Ту, что маячит у нее за левым плечом, невольно притягивая взгляд юной крепостной компаньонки. И те прутья, что торчат из напольной вазы, украшенной изящными цветочными узорами, приготовлены непременно для того, чтобы рассечь со свистом воздух и обжечь ее тело, расцвечивая его яркими красными полосами, вырывая из ее души отчаянные крики...
Полина, оставшаяся к этому времени в одном белье, вся содрогнулась, представив себя в этом унизительном положении. Снова попыталась прогнать от себя это пугающее видение. Даже помотала головою. Потом развязала завязки и спустила панталоны, вышла из них, оставшись в одной нижней рубашке. И дальше, решившись, стянула ее с себя, заведя руки накрест за спину, одним резким движением. Сложила этот крайний покров своего тела в кресло, поверх вороха прочей одежды, и выпрямилась. Почувствовав всем своим телом прохладу, вмиг озябла. Или же это от страха она, вот так вот, вся пошла гусиной кожей. Развернувшись, Полина, на цыпочках двинулась к выходу.
Проходя возле столь напугавшей ее деревянной скамьи, она вновь содрогнулась, затряслась всем телом. На мгновение, девушка представила себя лежащей на этой плоскости, почувствовала, как дерево холодит ее, лежащую, снизу, как сжимается ее тело в ожидании хлесткого прикосновения лозы, обжигающей сверху.
Господи! Неужели эта изящная милая женщина с зелеными глазами колдуньи способна истязать своих дворовых, как какая-нибудь легендарная Салтычиха? Или как приезжавшая иногда к графам Прилуцким госпожа Артюнова, о которой среди дворовых шептались, что, мол, она и впрямь не гнушалась жестокой расправы над своими крепостными, собственноручно истязая и мужиков, и баб.
Но эта дама, европейской внешности, с изысканными манерами, да еще и принявшая Полину с такой теплотой и доверием... Нет, она не могла, никак не могла позволить себе такой жестокости!
Полина непроизвольно обхватила себя руками, накрест, как после причастия, и прошептала: «Господи, помилуй и спаси меня грешную!», а потом выскочила за порог этой пугающей комнаты и буквально вбежала в спальню своей хозяйки.
- Ну, наконец-то! – миссис Фэйрфакс улыбнулась ей навстречу и весьма радушно заявила:
- Замерзла? Беги сюда, к огню! Я тебя согрею!
Она стояла у камина и призывно махнула ей рукой. Полина оценила этот доверительный жест и сразу же подскочила к ней. Молодая женщина живо обняла свою юную рабыню, прижала ее к себе и некоторое время не отпускала от себя, обхватив обнаженную девушку, касаясь ее спины ладонями. Ее руки...
Ладони миссис Фэйрфакс показались Полине очень теплыми, почти горячими. В этих объятиях было очень уютно. Причем, странное тепло от ее рук постепенно разлилось буквально по всему телу Полины. Так странно, и так приятно!
Впрочем, наверняка это было просто тепло от очага, ведь камин был разожжен и согревал спальню. Или все же это именно ласковые теплые руки ее госпожи унимали нервную дрожь...
Полина снова вспомнила ту скамейку, стоящую в соседней комнате и опять содрогнулась всем телом.
- Да что с тобою? – миссис Фэйрфакс отстранила девушку от себя и с тревогой посмотрела на нее. Потом приложила ко лбу своей юной рабыни тыльную сторону ладони и с облегчением сказала: - Нет, жара у тебя вовсе нет. Думаю, ты вполне здорова. Что случилось?
- Там, в библиотеке, - Полина кивнула в сторону входной двери. – В той комнате...
- И что же ты там узрела такого ужасного? – усмехнулась ее хозяйка.
- Прутья, - коротко ответила Полина, – и скамейка.
- Розги, - каким-то многозначительным тоном поправила свою служанку миссис Фэйрфакс. – Это розги, предназначенные для наказания моей прислуги. И скамья, для того, чтобы укладывать на нее тех, кого я собираюсь с этими розгами познакомить. А что, собственно, тебя так напугало? Вот только не говори мне, что в доме Прилуцких не принято сечь прислугу! В жизни не поверю! Я же знаю, что это не так.
- Я уже говорила Вам, что там иногда наказывали именно так, ну... телесно, - смущенно призналась Полина, - но там... Сами господа этого никогда не делали!
- Ну, знаешь! – почти что возмутилась ее госпожа. – Лично я не собираюсь отдавать моих женщин для наказания на конюшню так, как это здесь, у вас, обычно принято в России. Я имею в виду, в барских домах. При всем моем уважении и доверии к Архипу Ивановичу, мужчина не должен наказывать женщин! Это оскорбляет их честь и унижает достоинство. Уж лучше я сама применю к ним те меры воздействия, которые здесь, у вас, считаются обычными! Если, конечно, это действительно потребуется.
- И Вы... – Полина все еще не могла поверить.
- Ну да, - пожала плечами хозяйка. Казалось, она, в свою очередь, находится в полном недоумении от того, что ее визави нашла здесь для себя нечто не вполне понятное. – Я изначально всех своих слуг предупредила о том, что в случае серьезных провинностей они могут быть телесно наказаны. Но я при этом не совершаю ничего такого предосудительного! Я просто следую в этом вашим же местным обычаям, не более того.
- У нас господа сами не секут прислугу! У нас так не принято! – снова попыталась объяснить Полина, но ее взрослая собеседница с нею совершенно не согласилась.
- Я отвечаю за всех, кто служит у меня! – несколько патетичным тоном заявила она. – Я сама решаю, кто у меня достоин награды или наказания! И я сама награждаю и наказываю тех, кто мне служит, так, как я сочту нужным. Поэтому и место для возможного наказания определено здесь, у меня, в просторной малой библиотеке. По-моему все логично!
Полина судорожно вздохнула, вся в шоке от этой жутковатой «логики», в которую, оказывается, можно при желании встроить любую жестокость. А ее удивительная госпожа попыталась улыбкой сгладить последствия этого своего, нужно отметить, весьма и весьма эксцентричного заявления.
- Поверь мне, Полина, - сказала она, - все обстоит вовсе не так уж жестоко, как ты себе сейчас придумала. И уж тебе-то в моем доме точно бояться нечего. Хотя, откровенно говоря, твое положение в этой части самое неоднозначное.
- Почему? – обнаженная девушка испугалась еще больше, но ее хозяйка, уже безо всякой улыбки, сказала ей достаточно жестокую правду.
- Потому что ты единственная крепостная в этом доме, - тон у ее госпожи был такой, что казалось, будто она искренне сочувствовала своей юной рабыне. – Все остальные нанимались ко мне по доброй воле, и свободны в любое время уйти от меня. Все, но только не ты.
- И меня... – Полина была уже почти в слезах.
- Да что ж ты так пугаешься-то раньше времени! – воскликнула миссис Фэйрфакс. – Неужели ты думаешь, что я и впрямь буду с тобою жестока? Что я хуже тех, от кого тебя спасла? Боже мой! Стала бы я тратить такие деньги, чтобы просто истязать тебя! Да зачем?
Стоит отметить, что логики в этом аргументе зеленоглазой Колдуньи было не так уж и много. Или была она уж очень такой... своеобразной! Но Полина, как ни странно, поверила. Возможно потому, что ей просто хотелось поверить во что-то хорошее. Поверить той, кто обещала ее защитить.
- Я осмотрю тебя, - миссис Фэйрфакс, напомнила, зачем, собственно, она заставила девушку обнажиться.
Молодая женщина развернула Полину лицом к свету, попросила ее открыть рот и внимательнейшим образом осмотрела ее зубы, а дальше уделила сугубое внимание всему телу девушки. Совершено не смущаясь, но и не позволяя себе никакой реакции, кроме мягкой и очень доброжелательной улыбки, миссис Фэйрфакс нежно провела кончиками пальцев по напряженным, заострившимся соскам грудей своей юной компаньонки, далее проследовала ладонью по ее животу, все ниже и ниже, к изножию. Нагнулась, чтобы посмотреть на ее колени и голени, попросила девушку приподнять одну ступню, другую... Потом развернула свою рабыню, совершенно смущенную таким вниманием, и осмотрела ее спину, провела рукой по ее плечам. Затем она мягким движением провела по ягодицами девушки и, снова нагнувшись, погладила ее бедра и икры.
Закончив осмотр, миссис Фэйрфакс улыбнулась девушке, а потом стянула со своей постели шелковое покрывало и накинула его на плечи своей покорной рабыни, закутав ее тело, скрывая стыдливую наготу.
- Прости, я сразу не сообразила, что ты будешь чувствовать себя неловко и захочешь прикрыться, - сказала она своей покрасневшей компаньонке. – Странно, вроде бы ты не должна меня так уж стесняться. Я обычная женщина, такая же, как и ты. Ну, разве что, была замужем... Но ты так очаровательно застенчива!
С этими словами она повернула девушку к двери.
- Идем! – сказала она. – Я помогу тебе одеться!
Миссис Фэйрфакс действительно прошла вместе с Полиной в свою «малую библиотеку». И дальше она, по-прежнему улыбаясь, «прислуживала» своей крепостной, подавая ей предметы женского туалета. Кажется, этот факт ее тоже несколько смущал. Во всяком случае, румянец на ее щеках вспыхнул ярче. И она лишь изредка посматривала на еще более смущенную Полину, когда та, с ее подачи, одевалась. Когда же, наконец, с этой забавной процедурой (почти церемонией!) было покончено, миссис Фэйрфакс взяла Полину за руку и подвела ее к пресловутой скамейке.
- Присядь! – мягко, но требовательно сказала она. – Я хочу, чтобы ты это сделала. Просто присядь и ничего не бойся!
Полина вздрогнула, умоляюще посмотрела на нее, но не найдя поддержки своей робости, исполнила это жестокое требование. Когда она своей мягкой точкой опоры коснулась плоской поверхности этой самой скамьи, ей захотелось тут же вскочить на ноги, и бежать, бежать, куда глаза глядят! И, чтобы преодолеть чтобы внутри себя выдержать это мгновение страха, она даже схватилась пальцами за край этого деревянного предмета. Миссис Фэйрфакс как-то то ли огорченно, то ли недовольно покачала головой, присела рядом, правее девушки и обняла ее за плечи.
- Ничего не бойся! – вновь сказала она своей смущенной рабыне. – Видишь, я здесь, рядом с тобою. И я вовсе не дрожу от страха.
Полина даже усмехнулась столь странной попытке ее утешить. Впрочем, эта вполне оптимистичная реакция явно порадовала ее госпожу.
- Ты улыбаешься, - констатировала она очевидный факт. – Теперь прими эту скамью как обычный предмет обычной мебели.
- А розги в вазе, в этой комнате, служат исключительно для украшения жилища! – странно, но у Полины теперь даже появились силы и смелость пошутить над своими собственными страхами.
- Я обещаю, что накажу тебя на этой скамье только с твоего согласия, - казалось, что ее госпожа говорила все это всерьез! – Поверь, у меня нет ни малейшего желания обращаться с тобою сколь-нибудь сурово или жестоко. Пожалуйста, не думай так плохо обо мне!
- Простите, - Полина смутилась. Казалось, ее госпожа хотела показать ей свое расположение. Поэтому, наверное, и пыталась буквально принудить, заставить ее преодолеть свой страх, что было весьма удивительно и совершенно непривычно, ведь у прежних ее хозяев, приказчики, к примеру, та же Агафья-ключница, что от имени барыни распоряжалась наказаниями женской части дворни, буквально запугивали девушек угрозой сечения. А эта зеленоглазая американка, казалось, всерьез пыталась уверить ее в том, что в этом не было ничего ужасного! И это все выглядело странно, очень странно...
Впрочем, кажется, сейчас Полине было уже почти не страшно. Похоже, что эта зеленоглазая женщина умела успокаивать. И это ее внимание, когда миссис Фэйрфакс обнимала ее, Полину, за плечи, было так приятно!
Раздался легкий мелодичный звон.
- Кажется, Дуняша принесла нам чаю. Пожалуйста, Полина, впусти нашу горничную и помоги ей. Время немного вознаградить себя за все волнения!
Миссис Фэйрфакс отпустила ее плечи и жестом указала, что ей следует подойти к двери.
- Конечно, Алена Михайловна! – Полина мягким красивым движением поднялась со скамьи и отправилась исполнять ее повеление.