При всех издержках крепостничества именно оно было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации
Валерий Зорькин
Из официальной публикации в «Российской газете» от 26 сентября 2014 года*
1.
Цель ее короткого путешествия - здание в три этажа, каменное, отштукатуренное и окрашенное в белый и светло-зеленый цвета - неумолимо приближалась. Полина, как могла, пыталась отдалить то мгновение, когда ей придется вступить под сень этого дома. Она замедляла свои шаги, делала их как можно короче, но все равно, в итоге оказалась возле дубовой входной двери, окованной потемневшей медью. Остановилась, тяжело вздохнула, протянула руку к массивной ручке, висящей, исполненной в виде кольца. Потом приподняла ее и пару раз стукнула по толстой медной пластинке, прикрепленной к двери, с блестяще-потертой выбоиной от подобных суровых прикосновений других посетителей.
Звук от этого, вроде бы и несильного удара оказался неожиданно громким, гулким. Полине показалось, что весь этот Дом, внезапно, вздрогнул, проснулся от этого ее резкого стука. И взглянул на нее всеми своими глазами-окнами, дескать, кто тут такой-разэдакий, весь из себя, как есть, невежа, вовсю буянит-хулиганит? Кого это принесла нелегкая? Вот сейчас кликнем-ка мы сюда городовых, отведут они его на съезжую, да всыпят там горячих лозанов по первое число! Будет знать, охальник, как беспокоить не по делу!
Впрочем, дело у стучавшей-пришедшей как раз таки было. Возможно, именно поэтому, сию предполагаемую молчаливую угрозу никто и не подумал воплощать в жизнь. Во всяком случае, пока...
Странно, но из всех возможных ужасов своего крепостного положения, Полина страшилась именно этого. Просто потому, что это ей было обещано, однозначно и недвусмысленно.
Полине вспомнились злобные глазки управляющего, Вольфганга Петровича, как он буквально шипел на нее, стоявшую в углу крохотной каморки-спаленки.
- Ты еще пожалеешь, сучонка, что не далась! Как на съезжей тебя отполосуют, всю гордыню свою мигом позабудешь, паршивка!
- Не буду вашей, - Полина стояла, прижавшись спиною к стене, возле маленького окошка, с маленьким складным ножом в руках, угрожая резануть себя по шее, ежели управляющий приблизится к ней хотя бы еще на один только шаг. – Никогда не буду. А на съезжую Вы меня не отправите. Не ваша я нынче! Купили уже меня. Не вам решать.
- А вот нынче же поутру и узнаешь, кто и что решает за тебя, и как оно все с тобою будет! – расхохотался ее давнишний недоброжелатель, попытавшийся воспользоваться последним шансом поиметь дворовую девку.
Давным-давно, граф и графиня Прилуцкие, взяли из деревни Полину Савельеву, в услужение своей дочери Ирине. Они ее учили вместе с барышней, хотя и не слишком уж серьезно. Так, смеху ради, и для компании дворянской девочке, чтобы не было скучно - не в одиночку же ей «гранит наук» грызть! Да и курьезом перед друзьями-патриотами забавно похвастаться, дескать, вот что холопка наша может!
Одевали Полинушку, как иногда ее называл сам господин граф, сдабривая уменьшительно-ласкательное звучание этого имени цедрой порцией иронии, малость попроще, чем юную графиню, ну это уж понятно. Однако же и не обижали, и то радость. А потом...
Поехали как-то граф и графиня Прилуцкие на санках, по зимнему снегу кататься, да понес их нечистый на речку, на неокрепший лед. Видать, лихой граф приказали кучеру своему езжать через речку напрямки. Вот и ухнули сани под лед, вместе с лошадьми, возницей и седоками. Выловили их мужики, что видели издалека, с пригорка, как там все случилось, да поздно было уже, не откачали, не оживили.
Похоронами графской четы распоряжалась тетка графини, княгиня Хлестова. Осиротевшую девочку, наследницу графского титула, она забрала к себе. А имением, на правах опекуна, распорядилась сурово. Дворню, ежели та к сельскому труду была неспособна, перевезла в Москву, в один из господских домов. Да и выставила их всех на продажу, наравне с картинами, собаками и кухонной утварью.
Неделю назад состоялся аукцион, где ее, Полину Савельеву, объявив обычной «дворовой девкой, ко господскому услужению способной, графов Прилуцких крепостной», выводили на помост и показывали всем желающим «прикупить себе девку в хозяйство». Полина понимала, что это значит. Она с ужасом наблюдала, как соревновались, понемногу набивая цену, пожилые сластолюбцы, видимо, предвкушая, как они поведут свеженькую дворовую в опочивальню, «спортить девство».
Вот только их цену перебили. Странная молодая женщина в широкополой шляпе с вуалью, что-то шепнула своему спутнику, невзрачному мужчине в темном сюртуке, тот резко оживился, вскинул руку и предложил за выставленную на помост крепостную почти три тысячи рублей - баснословная цена за простую дворовую девку! Потом, когда ее, дрожащую перепуганную, подвели к покупателю и той, кто отдавала ему распоряжения, сам мужчина, заявивший о готовности заплатить объявленную цену, не проявил к своей покупке никакого интереса, а вот его спутница внимательно посмотрела девушке в глаза из-под вуали, опять что-то шепнула мужчине, и тот громким голосом распорядился отправить свое приобретение на следующей неделе в дом некой госпожи Фэйрфакс (наверняка той самой дамы, что была рядом с ним). Молодая женщина, выразительно взглянув на распорядителей торгов, приказала (именно приказала!) «Сделать так, чтобы товар не испортили!» Тот, кто выводил Полину на помост, сразу все понял и, покраснев, залебезил, говоря: «Будет исполнено, госпожа Фэйрфакс!»
Полина была потрясена. Кажется, ее новая хозяйка оказалась иностранкой! Удивительно, но по-русски она изъяснялась почти без акцента. Но больше всего Полину поразили глаза этой странной и загадочной женщины, которая посмотрела на нее тогда, как будто зеленая молния из-под вуали сверкнула, оставив в душе только что купленной девушки странный след. Это было ощущение... нет, не страха, скорее чего-то похожего на боязливое уважение. И теплое «послевкусие» этого взгляда. Казалось, не госпожа взглянула мельком на свою покорную рабыню, а кто-то, куда более близкий ей. Во всяком случае, Полине на мгновение почудилось, будто все обстоит именно так, и она откуда-то точно знает, что ближе этой странной женщины у нее никого в целом свете и нет, и только эта зеленоглазая колдунья сможет ее, Полину, теперь защитить, ведь она уже спасла ее от похотливых взглядов и потных рук тех, кто хотел себе «прикупить в хозяйство» свежую девку!
И даже тот управляющий, который с самого ее появления этой весной в московском доме Прилуцких, пытался всяческими откровенными намеками добиться того, чтобы девушка обратила внимание на него, со всеми очевидными последствиями интимного свойства... Кажется, даже он испугался этой женщины, когда Полина нынче ночью, защищая свою честь, заявила ему, мол «Я не ваша, я купленная!» Да, эта женщина ее в обиду не даст! Во всяком случае, упоминание о том, что Полина продана, резко, воистину колдовским способом, охладило пыл этого «героя-любовника». Он сразу после этого вышел, почти что сбежал из ее каморки. Правда, уходя, хлопнул дверью и добавил пару-тройку срамных ругательств по ее адресу, среди которых явственно послышалось недвусмысленное обещание, дескать, дрянная девка еще не раз пожалеет о своей несговорчивости.
И вот, нынче же утром он, похоже, исполнил свою ночную угрозу. Вызвал к себе Полину и, криво усмехнувшись, показал-продемонстрировал ей конверт, и два документа вполне себе официального вида и свойства, один на гербовой, другой на бумаге попроще. На столе перед ним лежали еще палочки сургуча. Там же стояла зажженная свечка в изящном подсвечнике.
- Вот купчая на тебя, - сказал он, вкладывая в конверт бумагу с водяными знаками. – Отнесешь ее своему новому хозяину... Ну, или его этой... американской дамочке, мне без разницы! – добавил он в явном раздражении, что было видно по его сардонической усмешке.
- Будет исполнено, Вольфганг Петрович, - Полина произнесла эти слова самым спокойным тоном, на который она сейчас была способна, однако, это, кажется, только раззадорило ее врага, поэтому он и продолжил свое, в высшей степени ироническое, поучение рабыни, ускользающей из его лап.
- А в добавление к купчей, - сказал он весьма многозначительным тоном, - я присовокупляю свои рекомендации насчет тебя, где говорится, что подательница сей бумаги дерзкая дрянь, и приобретателю следует начать владение имуществом, сей сомнительной ценности, с того, чтобы отослать эту дворовую девку в полицейскую часть, на съезжую, да всыпать ей там розог для вострения ума, и для внушения почтительности к новым хозяевам. Так что готовься, сегодня же к полудню тебе пропишут ижицу, да крепко...
- Вы... - Полина задохнулась от ужаса. И только немыслимым усилием воли удержалась от того, чтобы не рухнуть на колени перед этим мерзавцем...
Но увидев скабрезное торжество на его усатом лице, она только прикусила губу, почти что до крови, до солоноватого привкуса на языке, и замолчала, недоговорив. А он, разглядев испуг на ее лице, снова усмехнулся и тут же продолжил.
- Вот гляди, я кладу обе бумаги в один конверт. И запечатываю, - он действительно, вложил вторую бумагу в конверт, потом, наклонив свечу, расплавил сургучную палочку и шмякнул жирную кляксу сургуча на обратную сторону конверта, перекрыв тем самым законный доступ к его содержимому. И сразу же приложил перстень-печатку, обозначив принадлежность того, что было там, внутри, своей личной монограммой А потом и отметил так, как бы и вскользь, но с явной издевкою:
- Теперь ты сама отнесешь мои рекомендации своим новым хозяевам, вместе с купчей.
- Да, Вольфганг Петрович, - голос у Полины дрожал, но больше всего на свете она боялась показать этому мерзавцу свой мучительный стыд от ужасающей перспективы грядущего наказания, и поэтому, вновь прикусив губу, чтобы не расплакаться, с поклоном приняла сей запечатанный конверт.
- И не забудь, - сызнова усмехнулся ее мучитель. – Ты пойдешь в их дом сама, без провожатых. Как здесь, у вас, в России говорят, язык до Киева доведет? Небось, не заблудишься. А ежели надумаешь сбежать по дороге, тебя все равно поймают, выдерут как сидорову козу и доставят хозяевам. А уж они тебе еще горячих вдоволь добавят, не помилуют. За трусость и своеволие.
- Я не сбегу, - Полина произнесла эти слова спокойно, хотя на спине у нее выступил холодный пот, а ноги стали ватными.
- Твое дело! – управляющий продолжил свои издевательства над несчастной рабыней. – Вот только не позабудь, если ты сломаешь мою печать, а уж тем более, если скроешь от новых хозяев вторую бумагу, тебя, за кражу, кнутом до кровищи обдерут, и отправят в Сибирь по этапу.
- Я отдам конверт, - Полина едва сдерживала себя, чтобы только не порадовать своими слезами этого мерзавца.
- Ну, так ступай восвояси, - закончил это словесное истязание ее безжалостный враг. И добавил напоследок, явно издеваясь над девушкой:
- Удачи тебе там, на новом месте!
Полине оставалось только, глотая слезы, собрать в небольшой узелок немного вещей, оставленных ей при переезде в Москву, и отправиться пешком, по адресу, указанному на лицевой стороне конверта.
Идти, кстати, пришлось недолго, не более часу. Мир не без добрых людей, и они, завсегда, из чистых побуждений, подскажут дорогу идущему. Так что, крепостная девушка, следующая к новым своим хозяевам, и впрямь, не заблудилась.
И вот Полина здесь, стоит уже, прямо у ворот того самого дома, к владелице которого, согласно купчей крепости, она теперь приписана. И даже постучалась...
В глубине дома, за этой дубовой дверью, окованной потемневшей от времени и непогоды медью, раздались шаги, было слышно как лязгнул засов, и дверь, наконец, отворилась.
На пороге дома ее встретила женщина чуть старше средних лет, но все еще достаточно красивая, с манерами управительницы, вполне себе уверенной в своем незыблемом положении, одетая довольно богато, в одежде скорее уж городской, мещанской, чем крестьянской: темно-синяя канифасовая юбка, темно-зеленая шелковая кофта, вышитая спереди красными и оранжевыми шелковыми нитями, да еще с контрастными к одежде крупными бусами, из красного коралла, на шее.
- Здравствуйте! Что надобно Вам, милая барышня? – приветливо, хотя и несколько грубоватым тоном, спросила она.
- Я... – Полина была в замешательстве. Кажется, из-за «господской» одежды и осанки ее приняли вовсе не за крепостную, а чуть ли не за дворянку. Но долго длить такой обман девушка не пожелала. И сказала, чуть взволнованным тоном:
- Я вовсе не барышня. Я к барыне...
- Ах, это ты, та самая девочка? – понимающе улыбнулась та, кто, наверняка, была в этом доме за экономку или иной вариант домоправительницы. – Входи, входи! Алена Михайловна уже о тебе справлялась.
- Алена Михайловна? – удивилась Полина. – Но ведь...
- Ну да, барыня у нас мериканка, - как-то по-свойски, по-доброму усмехнулась ее взрослая собеседница. – Ну и что с того? Нешто, нам кто-то да запретит ее по-русски именовать? Барыня она добрая, нас, кто служит у нее, не обижает. И тебя, небось, не забидит. Ты заходи, заходи давай!
Сказав это, женщина посторонилась и пропустила только что пришедшую девушку. Полина послушно вошла внутрь.
- Меня зовут Варвара Петровна, - представилась та, кто отворила ей дверь и тут же осведомилась:
- А тебя-то как звать-величать?
- Полина Савельева, - отозвалась девушка. – Я из дома графа Прилуцкого.
- Наслышана, наслышана, - ответила ее взрослая собеседница. – Чай не каждый месяц по Москве прислугу распродают. Ты же, небось, сирота?
- Нет, и батюшка, и матушка у меня, слава Богу, живы, - покачала головой Полина. – В деревне они, далеко... Я в господский дом взята была в детстве. И к младшей графине Прилуцкой была приставлена. Ну а сейчас...
Она вздохнула, и Варвара Петровна еще раз смущенно кивнула ей головою.
- Понятно, - сказала женщина-управительница. – Ну что же, пойдем к Алене Михайловне, я представлю тебя.
Они прошли через прихожую господского дома и свернули налево. Прошли мимо комнат прислуги, служебных комнат и кладовых и поднялись по лестнице на третий этаж.
Судя по всему, в этом доме слуг было не так уж и много. На кухне управлялась повариха Глафира Сергеевна, скромная женщина средних лет, плотная и невысокая шатенка, с тихой улыбкой и этим вечным своим, искренним, «Господи, помилуй!» на устах. В кладовой хозяйничал кучер, Архип Иванович, кряжистый, широкоплечий, ростом на полголовы повыше, чем сама Лиза или же ее спутница-провожатая, бородатый, с волосами, черными как смоль, и возраста того же, примерно, что и женщина-управительница. То есть, лет сорока с небольшим на вид, может, чуть старше. Архип оказался не только «мастер за вожжи тянуть». Как можно было судить со слов по-свойски, со значением подмигнувшей ему Варвары Петровны, он служил здесь еще и за конюха, дворника, и вообще был в этом доме мастером на все руки, по ремонту и благоустройству. По дороге в комнаты на третьем этаже им встретилась молоденькая, чуть старше самой Полины, горничная Дуняша. Служанка была ростом вровень с только что привывшей, но чуть покрепче телом, чем новенькая. Дуняша подтвердила Варваре Петровне, что, мол, пришедшую девушку «Матушка Барыня ожидают!». Домоправительница – Полина про себя определилась с тем, что это, наверняка, именно так! – ускорила шаг. И вот они уже на третьем этаже, в самом начале коридора. Там, за неплотно прикрытой дверью красного дерева, судя по всему, и были расположены апартаменты хозяйки. Та, что вела Полину по лабиринтам этого дома и знакомила вновь пришедшую с его обитателями, подошла к этой двери, но не посмела открывать ее далее, а просто нажала на кнопку электрического звонка. Потом подождала немного, многозначительно взглянув на слегка оробевшую девушку, видимо, чтобы она не вздумала ничего говорить.
Наконец, за дверью послышались чьи-то шаги.
- Что нового? – раздался за дверью низкий женский голос. Прозвучал он негромко, видимо хозяйка Дома сего не стала подходить с той стороны вплотную ко входу в свои апартаменты.
- Матушка Барыня! – громко сказала Варвара Петровна. – Пришла та девочка из графского дома, о которой Вы изволили спрашивать!
- Войдите! – откликнулся все тот же голос.
Варвара Петровна отворила дверь в комнаты, которые, занимала сама барыня. Она снова посторонилась, пропуская Полину вперед, дозволяя ей войти первой. Девушка, робея, шагнула за порог и оказалась в коридоре, лицом к лицу с той, кто отныне являлась ее госпожой, буквально в трех шагах от нее. В этот раз ее хозяйка была без вуали, с непокрытой головой и в домашнем шелковом платье, явно без корсета. Впрочем, тонкую талию хозяйки этого дома стягивал широкий кожаный пояс, подчеркивавший стройность ее фигуры.
Лицо ее госпожи было очень красивым, но какой-то удивительно-нездешней, совершенно непривычной для этих мест, вовсе и не русской красотой. Она действительно, с первого взгляда казалась, как минимум, загадочной иностранкой, если уж не… колдуньей! И не только из-за этих странных ярко-зеленых глаз, сияние которых, в сочетании с чуть вьющимися, отливающими на свету загадочным сиянием темной меди, волосами, удивительно красивого оттенка каштанового цвета, оставляло ощущение, будто хозяйка этого Дома и впрямь, настоящая волшебница. Цвет кожи ее госпожи был не смуглый, не бледный, очень ровный, матового оттенка. На щеках - легкий румянец, будто эта молодая женщина чувствовала себя слегка не в своей тарелке. Из-за чего это она пришла в такое волнение?
Ростом эта красивая женщина почти на полголовы выше Полины. Возраст... Может быть, на пять, а может быть, и на все семь лет постарше, чем ее новая раба...
Зеленые глаза колдуньи, властвующей над этим Домом, очаровали девушку, зацепили ее изнутри мягкой, но неодолимой силой. Эта странная молодая женщина заглянула ей в глаза так, что Полине показалось, будто эта самая госпожа-кодунья немедленно прочла все-все ее мысли: и те, что ее мучают сейчас, и те, что были в ее голове когда-либо прежде, и успела посочувствовать ее страхам и волнениям. Во всяком случае, Полина сразу же почувствовала себя гораздо увереннее. Ей даже представилось, что теперь уж точно, все обойдется, что эта удивительно красивая женщина вовсе не станет ее терзать или мучить.
Впрочем, чувство, как будто ее госпожа уже знает про свою рабу все-все на свете, даже то, чего и сама Полина о себе толком не ведает, длилось совсем недолго, может только несколько секунд. Но это ощущение... Оно запомнилось очень ясно. И оно давало ей, крепостной девушке, зыбкую надежду.
Тем временем, молодая женщина, разглядев в глазах своей служанки все то, что ей, хозяйке, было нужно, переместила свое внимание на спутницу своей новой крепостной.
- Спасибо тебе, Варвара Петровна, - каким-то чуть-чуть ироничным, и при том, одновременно с этим, весьма уважительным тоном сказала она. – Можешь идти к себе. Я сама займусь этой девочкой. Пожалуйста, проследи, чтобы нас никто не беспокоил. Хорошо?
- Будет исполнено, матушка-барыня! – в отличие от своей хозяйки, эта самая домоправительница вела себя очень даже серьезно.
Она на мгновение опустила свои руки на хрупкие плечи Полины и чуть-чуть подтолкнула ее в сторону госпожи. Та молча взяла девушку за руку, сделала знак, что домоправительница и в самом деле, может идти дальше, по своим делам, и вежливо, но весьма выразительно ей улыбнулась.
Варвара Петровна улыбнувшись ей в ответ, кивнула, развернулась и молча ушла, аккуратно прикрыв за собою дверь. Молодая женщина, выпустив руку своей новой служанки, жестом указала ей, чтобы она заперла дверь за домоправительницей. Девушка также безмолвно исполнила этот ее приказ. Странно, но она после этого почувствовала себя куда как спокойнее и уже почти не страшилась, когда ее госпожа, все так же молча, предложила своей новой крепостной пройти первой туда, дальше по коридору.
Они прошли мимо трех комнат. Дверь в первую была плотно прикрыта, и что там располагалось – было совершенно непонятно. Вторая, похоже, это просто небольшая спальня для прислуги, возможно, предназначенная именно для нее, для Полины. Дверь в третью комнату была приоткрыта, но совсем чуть-чуть, и Полина успела заметить там, внутри, один только книжный шкаф во всю стену. В самом конце коридора, была еще одна дверь, открытая настежь. Девушка оглянулась на свою хозяйку и та, кивнув головою, подтвердила, что можно войти.
*Презанятнейшее, я Вам доложу, существо. По должностям и чинам о нем известно следующее:
Председатель Конституционного суда России.
Профессор, доктор юридических наук (1978). Заслуженный юрист Российской Федерации (2000)
По сведениям "Вики", которые пока никто не опроверг :-) это существо является судьей высшего квалификационного класса. Видимо, именно такой квалификационный класс требуется для "одобрямса" крепостничества.
Кстати, о птичках. То бишь о наградах. За многотрудную деятельность :-)
Существо, выражающее столь антяресные взгляды, имеющие мало общего с принципами современной Цивилизации, собрало изрядный букетик наград. Смотрите, чем его отметили в "этой Стране". И не только в ней :-)
Орден «За заслуги перед Отечеством» II степени (19 октября 2011 года) — за большой вклад в укрепление конституционных основ российской государственности и развитие конституционного правосудия
Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени (18 февраля 2008 года) — за большой вклад в развитие конституционного правосудия в Российской Федерации и многолетнюю плодотворную деятельность
Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (4 июля 2016 года) — за большой вклад в развитие конституционного правосудия в Российской Федерации и многолетнюю плодотворную деятельность
Заслуженный юрист Российской Федерации (23 марта 2000 года) — за заслуги в укреплении законности и многолетнюю добросовестную работу
Почётная грамота Президента Российской Федерации (12 декабря 2008 года) — за активное участие в подготовке проекта Конституции Российской Федерации и большой вклад в развитие демократических основ Российской Федерации
Медаль Столыпина П. А. I степени (28 января 2013 года) — за заслуги в становлении и развитии конституционного правосудия и многолетнюю плодотворную государственную деятельность
Благодарность Президента Российской Федерации (2 февраля 2013 года) — за заслуги в укреплении конституционных основ российской государственности и многолетнюю плодотворную работу
Орден «Полярная звезда» (18 сентября 2014) — за вклад в развитие двусторонних отношений между Россией и Монголией
Орден Дружбы (Армения, 2016)
Орден преподобного Сергия Радонежского II степени (21 февраля 2008 года) — за труды на благо Отечества
Особенно доставил в этом занятном списке орден "Полярная звезда". С формулировкой "за вклад в развитие двусторонних отношений между Россией и Монголией". Вот интересно, пропагандировал ли тов. Зорькин благостность правления Бату-хана и прочих Чингизидов, которые, если верить официозной истории "Расеянии", стояли у ее истоков? А что? С него бы сталось! :-)
По состоянию на май месяц 2017 года, указанный персонаж остается жив и здоров. Он не уволен от должности и не отправлен в «дурку». Кирпичом по фейсу, с приветственным адресом "От благодарных сограждан!", ему также не прилетело.
То есть, по умолчанию, и государство, и общество с ним согласились.
Это все, что необходимо знать о государстве и социуме 1/6 части суши в 2017 году от Рождества Христова - прим. Автора.