Певица и композитор Ольга Панюшкина создала, на мой взгляд, выдающийся цикл песен на стихи Марины Цветаевой. Это вообще достаточно сложное дело - писать музыку к "непесенным" стихам. И потому даже у самых маститых композиторов в сочинениях на стихи классиков удач бывает немного. Но пример Ольги Панюшкиной показывает, что у классика всегда можно выбрать именно те произведения, которые наиболее близки тебе по духу. Панюшкина смогла создать РАЗНУЮ Цветаеву - и, таким образом, раздвинуть пределы своего собственного "Я". Например, "Я любовь узнаю по боли - всего тела вдоль" - это одна Марина Ивановна, та, которая смогла посмотреть на себя со стороны, "подсмотреть" себя во время своей влюблённости. Надо сказать, что Цветаева отличалась, кроме лиричности, выдающимся критическим умом. Она схватывала любое человеческое состояние и удивительно точно описывала его в словах. "Быстрый" ум - характерный признак гениальности человека.
Цветаевых было "много". Это подметил ещё Макс Волошин, предлагавший Марине, пользуясь этим своим качеством, создавать мистификации. Например, назваться "каким-нибудь Петуховым" и писать от его имени. Чтобы потом Цветаевой ставили в пример этого самого Петухова, дескать, он пишет лучше. Волошин насчитал в Цветаевой "десять-пятнадцать" Петуховых. Можно с уверенностью сказать, что Ольга Панюшкина в своей цветаевиане идёт "по стопам Макса Волошина". "Даёт Петухова". И это вовсе не сорвавшийся голос, а самое настоящее авторское бельканто. А вот "Атаман, вставай!" - это уже совершенно другая Цветаева. Цветаева стихийного мятежа, безудержности, отваги идти до конца. "Нагадала мне бабка лютая", мне кажется, всё-таки не песня о гадалке, а песня о беззащитности человека перед судьбой. "Бабка лютая" просто транслирует героине тяжесть её земного пути, проистекающую из-за яркости и непохожести на других.
Мир страшно разнообразен, и, если в одном случае героиня выступает "жертвой", то в другом она уже сама может стать для кого-то "бабкой лютой", и не факт, что со зла. Это просто язык, не знающий удержу. Язык, говорящий всё на свете. Прежде всего - правду, которая, может быть, не нужна. Но без этой абсолютной свободы не бывает настоящего поэта. Об этом я услышал из песни Ольги Панюшкиной "Чернокнижница". А Цветаева посвятила "Чернокнижницу" Анне Ахматовой. Надо сказать, великие современницы хорошо понимали силу дарования друг друга. Они друг другу "не мешали". поэтому и особой творческой ревности между ними не возникло. Ольга Панюшкина вводит в "Чернокнижницу" элементы цыганщины, которые выпукло очерчивают стилистику цветаевского стихотворения.
АХМАТОВОЙ
Кем полосынька твоя
Нынче выжнется?
Чернокосынька моя!
Чернокнижница!
Дни полночные твои,
Век твой таборный...
Все работнички твои
Разом забраны.
Где сподручники твои,
Те сподвижнички?
Белорученька моя,
Чернокнижница!
Не загладить тех могил
Слезой, славою.
Один заживо ходил —
Как удавленный.
Другой к стеночке пошел
Искать прибыли.
(И гордец же был-сокол!)
Разом выбыли.
Высоко твои братья!
Не докличешься!
Яснооконька моя,
Чернокнижница!
А из тучи-то (хвала —
Диво дивное!)
Соколиная стрела,
Голубиная...
Знать, в два перышка тебе
Пишут тамотка,
Знать, уж вскорости тебе
Выйдет грамотка:
— Будет крылышки трепать
О булыжники!
Чернокрылонька моя!
Чернокнижница!
Яркие стихи, яркая песня! Ольга Панюшкина добавляет к цветаевской стихийности стихийность своей музыкальной души, и получается неповторимое прочтение бессмертной лирики. Музыка и соответствует стихам, и преподносит их должным образом. Три четверти органично озвучивают замысел. Душа стихотворения соединяется с душой музыки. И мы начинаем чувствовать, насколько это хорошо, когда музыка не просто "эксплуатирует" громкое имя, а добавляет к стихам свои краски, свои мелодии. Если сравнить цветаевский цикл Микаэла Таривердиева с одноимённым циклом Ольги Панюшкиной, бросается в глаза удивительная вещь: великий композитор Таривердиев был, прежде всего, удивительным мелодистом, тяготеющим к камерной музыке. Поэтому и Цветаева у него получилась очень камерной. Панюшкина же. помимо прекрасных мелодий. привнесла в песенное озвучивание поэзии Марины Ивановны истинную, нешуточную страсть, которая ощущается во всём - в голосе, в манере исполнения, в огромном драйве. Я бы сказал так: многие стихи Цветаевой песенны, но... для пения сложны. Как, например, уже цитировавшееся выше стихотворение "Приметы":
Точно гору несла в подоле —
Всего тела боль!
Я любовь узнаю; по боли
Всего тела вдоль.
Точно поле во мне разъяли
Для любой грозы.
Я любовь узнаю; по дали
Всех и вся вблизи.
Точно нору во мне прорыли
До основ, где смоль.
Я любовь узнаю по жиле,
Всего тела вдоль
Cтонущей. Сквозняком как гривой
Овеваясь, гунн:
Я любовь узнаю; по срыву
Самых верных струн
Горловых, — горловых ущелий
Ржавь, живая соль.
Я любовь узнаю; по щели,
Нет! — по трели
Всего тела вдоль!
Положить на музыку такие насыщенные неологизмами стихи всегда сродни маленькому чуду. Ольга Панюшкина придумала запоминающуюся мелодию, одну на все четверостишия. Конечно, здорово облегчает задачу то, что изначально понятен смысл стихотворения - "узнавание" любви. А в некоторых других стихотворениях она поставила перед собой сверхзадачу - придумать. как минимум, две запоминающиеся мелодии к каждой песней. с таким расчётом, чтобы одна из них служила "припевом".
Сама Ольга рассказывает на своих концертах, что думала легко написать музыку к стихам. которыми взахлёб зачитывалась в юности. Но открыла раз книжку Цветаевой, открыла два... и с удивлением поняла, что она по возрасту и жизненному опыту... переросла многие цветаевские стихотворения. Она уже ждёт от любви другого, не такого, чего хотелось в двадцать-тридцать лет. И потом, вдруг, как чёртик из табакерки, появился текст "Нагадала мне бабка лютая". И полилась сразу мелодия. Так возникла первая песня цикла.
В концертном исполнении Ольга Панюшкина не "педалирует" свой голос. Она виртуозно тембрально скользит вверх-вниз, доверяясь волшебной интонации. И только огромные глаза русской Патриции Каас выдают бушующее в сердце певицы волнение. Её джаз не агрессивен; движения плавны и естественны. "Я выступаю за экологичность концерта для зрителей", - признаётся исполнительница. - Чтобы всё происходило не в ресторане или клубе (хотя от этого куда деваться!), а в концертном зале. Чтобы зритель спокойно мог погружаться в музыку и песню, когда его ничто не отвлекает". Это - чистота души певицы, идущая от сильного внутреннего стержня.