Надя проснулась, когда время уже подходило к обеду. Солнце за тяжёлыми тучами, поднялось высоко в небе, и всё вокруг было покрыто томной пеленой очередного трудового дня. Не смотря на отсутствие привычного тяжёлого одеяла на окне, в её тесной комнате было темно, по подоконнику ровно стучали размеренные капли дождя. Их ритмичный стук делал обстановку ещё более сонной, ещё более скучной, дождь не прекращался с тех пор, как прошла гроза. Наде казалось, что не прекратится теперь никогда, ей отсюда теперь не выбраться никогда... Надежда на скорые изменения умерла почти сразу, как только началось это непонятное дождливое наводнение.
Ей не хотелось подниматься с постели, Надю удерживало какое-то странное тоскливое чувство. На душе было пусто – ни желаний, ни тревог. Всё смылось этим дождём и убежало тёмными ручейками вниз по улице. А то что не ушло – смешалось в неразборчивое серое месиво, которое так и осталось лежать безликим остатком былых желаний и надежд. Только смутное, полуживое ощущение чего-то утраченного маячило в тёмном уголке её сознания. В эту минуту казалось, что любовь её тоже умирает. И никогда она не почувствует того, что так тревожило её сердце, лишь услышит звуки знакомого имени. Встречу с ним она безвозвратно записала в памяти как несбыточную мечту и этим себя утешала.
Три дня Надя просидела в квартире, мрачная погода нагоняла на неё сон и категорическое нежелание выходить из дому. Она слишком отвыкла от дождя. Она чувствовала себя разбитой, уставшей и её всё время одолевало желание спать. Но так продолжалось только днями, с приходом вечера ситуация менялась. И хоть, за окнами по-прежнему тарабанили дождевые капли, она чувствовала себя совершенно нормально и только сетовала на себя за то, что снова весь день потратила на бессмысленные занятия, тогда как нужно было непременно заняться поиском новой работы. На четвёртый день, она наконец решилась выйти на улицу. В шкафу неизвестно откуда взялся тёплый свитер и серый зонт, так, словно она сама его туда повесила. Хотя, отлично знала, что раньше его там никогда не было.
Она вышла из дому, огляделась по сторонам и поразилась тому, насколько смена погоды способна изменить всё вокруг. Из окна всё выглядело как прежде, а на самом деле, дома и люди казались унылыми и неприглядными. Как будто это не одной ей всё время хотелось спать. Здания были серыми, детские площадки пустыми. Мелкий дождь неприятно моросил, но она не стала открывать зонт, оставив его для более подходящего случая.
Такую неожиданную перемену погоды Надя могла объяснить только одним – настала осень. Целый год было лето, теперь год будет осень, а потом ещё год – зима. «Да, неприятная ситуация. Но почему тогда все люди утверждали, что у них никогда не бывает снега? И почему календарь имеет три месяца, тогда как один сезон длится целых двенадцать?» – Надя, в этом странном месте до сих пор пыталась отыскать какую-то логику. Но всё в этом мире было нелогичным, всё в этом мире было необъяснимым и нереальным. Не так просто было поверить в то, что это всё существует на самом деле.
Надя не знала, куда ей идти. Она знала что нужно что-то делать, но что именно, даже не представляла, потому, просто шла вперёд, мокла под дождём и пыталась разобраться с реальностью.
Пройдя не так далеко от дома, случилась довольно редкая для неё вещь. Раньше, ещё в прежнем мире, мобильный телефон был для неё совершенно неотъемлемым атрибутом, с которым она не расставалась практически никогда и нигде. Там было всё и все. Необходимая информация хранилась в нём, все контакты находились в нём. И в разговорах по телефону (хоть и не слишком продолжительных, она проводила довольно много времени). Теперь же, новый тяжёлый, блестящий смартфон, был для неё скорее обузой. Звонил он не так часто, но её это каждый раз неприятно поражало.
Последнее время часто звонил Сергей из Потерянного рая и теперь, достав звенящий телефон из влажного кармана джинсов, под мелкими каплям дождя, на экране светилось имя "Сергей ПР". В этот, как и во всякий другой раз, Сергей просил её вернуться обратно. Надя, как обычно, хотела отказать, но вспомнила, что гонорар за последние танцы лежал ещё в бухгалтерии, так что на этот раз было принято решение сегодня же наведаться в клуб.
Дорога в "Потерянный рай" прошла в серьёзных раздумьях на предмет того, стоит ли снова изнурят себя поисками дешёвой и пыльной работы. Или, на конц, принять предложение Сергея и вернуться на прежнее место, где её боготворили и платили хорошие деньги. Более того, Надя привязалась к этому месту, к этим людям, к своей работе. И на самом деле, уже давно подумывала туда вернуться, но ей мешала гордость. Она так боялась признать своё поражение, ей настолько была болезненной мысль о том, что когда-то снова придётся увидеть тот самый зал где всё это произошло. Вспомнить стыд, из-за которого всё это произошло, что Надя, прогоняла от себя все эти мысли, едва они появлялись на горизонте.
Перед её глазами уже блистала знакомая вывеска, а решения дилеммы по-прежнему, найдено не было. Знакомые стены, знакомые запахи, знакомые звуки, знакомая атмосфера, и даже знакомые лица работников клуба, её глубоко поразили. С тех пор, как её здесь не было, совершенно ничего не изменилось. Так, словно это только вчера ночью последний раз она покинула стены этого здания. Прежде Надя думала, что убежит прочь, как только вернётся сюда. Но ничего такого не произошло и даже больше: ни обида, ни гордыня, ни стыд не терзали её чувств. Оставалось только знакомое приятное ощущение, что она на своём месте, что она в безопасности, что ничего плохого здесь произойти не может. С приподнятым настроением, ободрённая радостным приветствием охраны, она направилась в кабинет администратора.
Встреча прошла в приятной дружеской атмосфере. Сергей не начал разговора с требований причин, с обвинений. Он просто интересовался как у неё дела, чем она занималась, не скучала ли за клубом и танцами. Для продолжения разговора они даже вышли из кабинета и пошли в бар – выпить по чашечке кофе, обсудить некоторые вопросы. В баре был приглушённый свет, играла негромкая музыка, посетителей ещё практически не было, что способствовало цели, с которой они туда пришли. Надя снова погрузилась в меланхоличные воспоминания, её окутало светлое спокойствие, трепетное ожидание чего-то хорошего и обнадёживающего. И решение о том, что она будет снова здесь танцевать, теперь было очевидным. Эта мысль её утешала, а не страшила как ещё несколько минут назад. И Надя, в радостном порыве, заказала себе бокал светлого пива и рыбное ассорти, вместо кофе, который предлагал Сергей.
По истечению часа, когда перерыв администратора был закончен, и он должен был возвращаться к своим обязанностям, все вопросы касательно работы были улажены, пиво выпито, рыба съедена. Но Наде не хотелось покидать это место и она поинтересовалась, нет ли у него свободного билета с которым она сможет попасть на концерт, который должен был скоро начаться. Билетов не оказалось, но он выписал ей пригласительную, и Надя осталась в баре для того что бы перед началом этого концерта.
Ровно в семь часов, за несколько минут до того, как в клуб начали пускать посетителей, Надя пошла в концертный зал, что бы занять удобное место. Название группы было зарубежным и стиль в котором они играли, ей ничего не говорил. По-сути, её это мало волновало, ей просто нравилось то чувство отрешённости и забытья, лёгкое приятное волнение, которое давал большой тёмный зал. Она уже давно не чувствовала этого облегчения, и надеялась как можно дольше пробыть под его действием.
Расчеты оказались верны, и Надя пришла в пустой зал. Неяркое освещение этого мрачного помещения вернуло её в воспоминания. Она облокотилась на перила возле сцены и начала очередной раз перекручивать в уме последние события, произошедшие с ней в этом зале. "Он стоял там – подумала она, повернувшись в центр зала. – Это было до начала кульминации. Эти глаза прожигали меня насквозь, в ушах гремел его голос (не что-то конкретное, а просто звук, отдельные слова), голова шла кругом. Я боялась, что он меня может узнать и потому пыталась бежать от себя самой, от своего поступка. И вот я снова здесь наедине с этой сценой… а, нет, уже не наедине..." Зал начал наполняться зрителями.
Она наблюдала за тем, как через узкие двери с контролем, быстро просачивались люди и становилось теснее. Шевеление и гул, громкие отдельные фразы забивали тихую фоновую музыку. Зал заполнился очень быстро, и Надя подумала, что теперь оказалась в каком-то другом пространстве. Хотя, это уже и было совершенно другое пространство. Оно шумело и дышало, отбивалось эхом от стен и имело тысячи глаз. Оно говорило сотнями голосов, и, каким-то удивительным образом, приобретало единое сознание, единый разум. И Наде понадобилось время, что бы привыкнуть к этому пространству и стать его частью. Дышать тем же воздухом, иметь те же мысли, смеяться тем же смехом, кричать тем же голосом. Ей нравилось быть его частью. И это стало для неё более реальным, чем пустой зал с воспоминаниями.
Надя занималась изучением людей, стоявших возле неё, но внезапно, эта очередная реальность серьёзно пошатнулась, когда она заметила Стрёма и Могилу, стоявших всего в нескольких метрах. Она почувствовала, как отрывается от этого пространства. У неё теперь быстрее бьётся сердце, и мысли меняют своё направление, она снова зажила своей жизнью.
Страшные изменения постигли их обоих. Теперь каждому из них на вид казалось лет пятьдесят. Первой мыслью было то, как давно она их не видела. Точно сказать Надя не решалась, но точно было ясно, что за такой промежуток времени они не могли так повзрослеть. Старые, серые, с проседью в волосах. Подойдя к ним, она убедилась, что Стрём был не такой как прежде, щеки обросли грубой щетиной, глаза его впали и фигура сильно отличалась от прежней. Могила располнел так, что его костюм трещал по швам и во все дыры и щёлочки, пролазила его жирная плоть и тоненькие чёрные волоски. Зрелище было омерзительным, они были омерзительны. Эти их наряды настолько неуместны и смешны, что вызывали не только непонимание, но смех и стыд.
– О, кого я вижу! Привет! – Сказал с обычной весёлостью, Могила. Всё его жирное тело, в щёлочках, зашевелилось, заиграло, и на лице показалось множество новых морщин.
Надя ответила, но голос её дрогнул:
– Привет.
– Не знал, что ты слушаешь dark wave! – Воодушевлённо сказал Могила. Лицо Стрёма оживилось.
– Нет. Просто, развеяться... пришла. – Добавила Надя, набрав воздух в лёгкие. Ей, по-прежнему, было страшно смотреть на них. И даже ответы на простые вопросы давались с трудом.
– Ты не пожалеешь, это одни из лучших представителей стиля. У меня от них волосы становятся дыбом.
Могилу прервали громкие звуки. На сцене стояли музыканты. Внешний вид этих троих молодых людей не слишком отличался от того, как выглядели Стрём и Могила. Они стояли неподвижно, все в один ряд, почти на самом краю сцены. Один был у синтезатора, второй держал в руках скрипку, третий гитару. Напротив каждого, был микрофон. Медленная печальная мелодия, гремела на весь зал. Зрители танцевали и ликовали, вероятно, они очень хорошо знали эту мрачную песню. Надю Она не задевала, проходила мимо ушей, мимо сознания. Всё происходящее на сцене теперь мало её волновало. Она смотрела на музыкантов, хотя с трудом преодолевала желание в очередной раз взглянуть на знакомых готов. Она ведь так мечтала видеть Стрёма… А теперь не знала, как к этой встрече относиться: радоваться ли, плакать…
Она хотела спросить у них, что всё это значит, но музыка была слишком громкой и любые разговоры были невозможны. Тем более, она на перёд знала, что они ей ответят. Навряд ли для них нынешнее состояние было чем-то неожиданным.
Концерт окончился овациями публики и просьбами спеть на бис. Группа сыграла ещё две песни и ушла со сцены окончательно. Люди медленно стали выходить из зала, и Надя последовала за старыми знакомыми. Стрём с Могилой, идя впереди, воодушевлённо делились впечатлениями от концерта, на время забыв, что они теперь не одни. Стрём только изредка оборачиваясь назад, поглядывал на Надю и радостно улыбался ей своими сияющими глазами. Спустя какое-то время, они наконец оказались на улице. Ночной воздух освежил чувства и парни обратили внимание на Надю, всё это время, молча следовавшей за ними.
– А что скажешь ты? – Радостно спросил Могила, уверенный в том, что девушка так же как и они была в восторге от состоявшегося концерта.
– Что-то, ещё не поняла… – Не зная что ответить, сказала она.
– Первый раз я тоже не прохавал. Кстати, мы сейчас направляемся к нашему хорошему другу. Идём с нами!
– Что за знакомый?
Стрём ответил вместо Могилы:
– Идём с нами. Ты там нужна.
– Зачем я там нужна? – Насторожилась Надя.
– Он хочет тебе сказать что-то важное.
Этот ужасный образ в темноте Надя не связывала с тем прежним, любимым ею голосом, немного осипшим, ещё каким-то неясным образом изменённым, играющим прежними красками и прежней мелодией.
– Интересного, что важного мне может сказать человек, который меня не знает? Или знает?
– Не знает. – Ответил Могила.
– Тебе нужно там быть. Он очень просил. – Сказал Стрём. – Не нужно бояться, я ему верю.