Пролог
Снег лапчатыми пушистыми хлопьями тихо кружил в мглистом морозном воздухе, устилая девственно чистым ковром темные зубцы утесов, ломаными осколками нависающими над глубокой пропастью. Ветер зло гнал поземку по узкой дороге, вьющейся серпантином вдоль самого обрыва, завывал раненым зверем, сбрасывая в бездонную пропасть облака искристой белой пыли.
Резные тяжелые сани опасно занесло на крутом повороте, и из-под их полозьев, с сухим скрипучим шелестом вырвался белый фонтан снега, присоединившись к сонму летящих в пропасть мягких снежинок. Повозка выровнялась, а потом понеслась вперед с еще большей скоростью, оставляя за собой длинный шлейф мутной дымчато-белой взвеси.
- Тише, маленькая, - среброволосая женщина прижала к груди приглушенно попискивающий сверток, успокаивающе коснувшись его посиневшими обескровленными губами.
Убрав руку, зажимавшую рану в боку, женщина бессильно посмотрела на окровавленные пальцы и багровое пятно, неотвратимо расползающееся по расшитому сложным узором карокану. Стиснув зубы, она выплела алой от крови рукой сложную вязь заклинаний и выбросила силовой аркан в бесшумно летящих за санями расплывчатых черных теней.
Мучнисто-белый воздух заискрился кривыми линиями сотворенной магии. Талый снег мгновенно застывающей росой упал на дорогу, и призраки, широко расправившие сотканные из тьмы крылья, не успели соскользнуть в сторону, когда световая вспышка проглотила их, как глубокая рыбья глотка упавшую в воду муху.
Силы были на исходе. Гнать магией сани и отбиваться от бездушных слуг Морганы с каждым новым ярдом было все сложней. Желтые точки плыли перед глазами раненой волшебницы, а от тошнотворного привкуса железа во рту кружилась голова. Женщина чувствовала дыхание вечности на своем лице. Оно обжигало колючими иглами её щеки, целовало губы смертельным холодом, звало тихим шепотом ветра за грань.
Насколько её еще хватит, прежде чем она потеряет сознание и преследующие её темные псы сбросят её с малышкой в бездну? Тэлларис понимала, что ненадолго. Она проиграла этот битву – битву за свою жизнь. За свою… но не за жизнь её ребенка. Девочка вновь зашевелилась в её руках, плаксиво искривив розовые пухлые губки.
- Я люблю тебя, моё солнышко, - горькая слеза капнула на бархатистую щечку малышки, и она, недовольно поморщившись, завертела головкой, словно пыталась стряхнуть с себя холодившую кожу влагу.
Женщина поцеловала маленький, похожий на пуговку нос дочери, напоследок обласкав взглядом детское личико. Как же Тэлларис хотелось остановить время и подержать ещё немного дочь у своей груди. Там, куда она уйдет, не останется памяти о сладком запахе молока, которым пропитано теплое беззащитное тельце, не будет ощущения счастья от слабого давления крошечных пальчиков, игриво захватывающих в кулачки пряди её волос.
Есть ли за чертой жизни хоть какие-то воспоминания и чувства? Если да, то Тэлларис хотела запомнить именно этот миг – миг безграничной нежности и абсолютной, всепоглощающей любви, когда последний раз смотрела в глаза своего ребенка.
Ветер ударил в затылок холодным крошевом колких снежинок, застрявших в ставшими похожими на ледяные нити волосах. Волшебница устало откинулась на застланное меховыми шкурами сиденье и, превозмогая боль, сделала глубокий вдох. Пальцы дрожали. Сила, обычно лившаяся из её источника полноводной рекой, сейчас выплескивалась рваными толчками, как и плюхающая из зияющей в её боку раны кровь. Отрезвляюще закусив губу, Тэлларис опутала вязью магии затихшую у неё на коленях дочь, и толстая пуховая шаль, в которую был завернут ребенок, хлопая стремительно меняющимися краями, плавно взмыла в воздух. Платок поймал зашевелившимися ворсинками летящие с неба снежинки, выгнулся причудливой волной, а затем обернулся полярной совой: огромной, лохматой, сердито нахохлившейся от бьющего в её лицо колючего ветра.
- Араинэ оуст сан аммэ, - прошептали слабеющие губы. – Спрячь её подальше, - выдохнула волшебница.
Птица величественно кивнула головой, медленно моргнув круглыми, как плошки, глазами с черной горошиной зрачка. Взмахнув серо-белыми крыльями, она подхватила сверток с девочкой и, взмыв в непроглядную пелену свинцового неба, слилась с танцующим снежным вихрем, все дальше и дальше унося свою ношу от мчащихся по узкой дороге во весь опор саней.
Тэллэрис до последнего смотрела на удаляющуюся темную точку созданного ею фантома. Слезы тонкими ручейками бежали по её щекам и прозрачными льдинками замерзали на пушистом меховом воротнике.
- Живи и будь счастлива, моя девочка, - прошептала колдунья, когда завывающая голодным зверем снежная пурга скрыла за своим величественным занавесом малейшее напоминание о новорожденной дочери.
Воздух лопнул, как мыльный пузырь, выпустив из белого тумана рваные черные сгустки, и прежде чем они успели обрести форму и расправить крылья, волшебница ударила в них яростной рассекающей сферой, взорвавшейся в торжественной тишине с чудовищным грохотом.
Потревоженные от векового сна горы недовольно загудели, стряхивая со своих могучих плеч неподъемную шубу из снега. По шапкам, укрывающим вершины, пробежали кривые трещины, безжалостно вспарывая полотно слежавшегося наста. С низким гулом отколовшийся пласт заскользил вниз, увлекая за собой тонны снежной пыли, и чудовищная лавина, сметая все на своем пути, опутав своими дымными крыльями несущиеся над ущельем сани с волшебницей, безжалостно снесла их в пропасть, разбивая о серые камни и погребая под толщей холодных, как само дыхание смерти, сугробов.
Черные тени, подобно стервятникам, выискивающим падаль, бестолково носились над бездной, пытаясь отыскать малейшие следы сгинувшей в ней волшебницы. Но снег все падал и падал, укрывая своим мертвенно-бледным покрывалом землю, и казалось, что этой зимней, оправленной в резьбу инея и мороза сказке нет ни конца, ни края.
Покружив над величественными утесами, мрачные вестники, хлопая рваными, сочащимися сизым туманом крыльями, полетели на запад – минуя дремучие леса и широкие долины, туда, где среди серых, угрюмых скал одиноким уродливым шипом, проколовшим острым концом небо, возвышался зловещий черный замок, вязко теряющийся в клубящейся вокруг него дымной кисее тьмы.
Просочившись сквозь толстые стены, тени бесшумно понеслись по длинным узким коридорам, оставляя за собой тающий в сгущающемся полумраке туманный шлейф. Ворвавшись оголтелой стаей в просторный каменный зал, они завертелись безудержным смерчем под его стрельчатыми сводами, свились в гудящую пыльную воронку и тонкой оплавляющейся струйкой впитались в огромный стеклянный шар, внутри которого клубящимся маревом вилась непроглядная мгла.
Женщина, молчаливо стоящая в центре зала, сделала мягкий скользящий шаг вперед. Сверкающие на её идеальной груди, тонкой талии и изящных щиколотках массивные украшения из золота и драгоценных камней издали переливчатый мелодичный звук, звенящим хрусталем рассыпавшийся в сонной тишине безмолвных стен.
Она была красива. Такой совершенной может быть только вышедшая из-под резца гениального скульптора мраморная статуя. Недосягаемо-прекрасная, безупречная и… бездушно-холодная.
Черные, поглощающие свет волосы непроницаемым плащом укрывали её тело, мягкими завитками стелясь по сверкающему холодным блеском полу. Тонкие кисти рук грациозно опустились на поверхность шара, и тьма внутри его всколыхнулась, вздыбилась взбесившимся ураганом, ударилась лютой волной о прозрачные стены, заскользив по ним грязными, вязкими потеками.
Внутри шара стало светло, как днем. Секундами льдинок в песочных часах зимы падал снег, устилая величественные горы кипенным покрывалом. С вершины одной из них снежным смерчем съехала яростная волна, смыв в глубокую пропасть мчавшиеся по самому её краю сани.
Алые губы женщины тронула жесткая улыбка, зловещая, как ядовитый плющ, смертельной повиликой оплетающий тонкий росток.
- Ты поставил не на ту лаитэ, Сармин, - повернувшись к прикованному цепями к стене мужчине, нежно проворковала женщина. – Но теперь у тебя есть выбор, - волосы колдуньи темной рекой заструились по воздуху, выставляя напоказ её совершенное гибкое тело, одетое лишь в загадочно мерцающие в свете горящих на стенах факелов украшения. – Я или смерть.
Мужчина невидящим взором смотрел в пустоту стеклянного шара, туда, где белая лавина похоронила под ледяной толщей снега его жену и дочь, и в глазах цвета лесных фиалок стояли слезы, сквозь призму которых прекрасная женщина, идущая ем навстречу, казалась уродливым монстром с вьющимися вокруг её головы змеями вместо волос.
- Все могло быть иначе, Сармин, - женщина подошла к мужчине так близко, что теперь касалась своей обнаженной грудью его мускулистого торса. – Ты должен был выбрать меня, – колдунья плавно перетекла за широкую мужскую спину, мягко потершись об неё, словно большая урчащая кошка.
- Я сделал свой выбор, Моргана, один раз на всю жизнь. Но будь у меня возможность выбирать сотню раз, я и в сотый раз выбрал бы не тебя, а Тэлларис.
Прекрасное женское лицо искривила гримаса ярости, и взгляд темных, почти черных глаз стал колючим и злым. Из стен поползли черные тени, заполняя все пространство вокруг дымной шевелящейся и непрестанно двигающейся марью.
- Вместе мы могли править миром, С-сармин, - зашипела Моргана, со свистом выпуская воздух сквозь сжатые зубы. – Вечно! А ты позарился на целомудренный взгляд и невинное личико. И где теперь твоя чистая и светлая Тэлли? Ты предал темную мать. За это и поплатился. Ты выбрал не ту лаитэ, великий одарин.
- Я выбрал любовь, Моргана, - Сармин поднял бессильно склоненную на грудь голову, устремив на колдунью пронзительный взгляд своих невероятных глаз. - Тебе не понять.
- Мы можем все исправить, - жарко зашептала в его лицо женщина, обольстительно облизала свои пухлые губы, провела рукой по напряженному животу мужчины и, скользнув ладонью вниз между его ног, призывно выгнулась. – Я могу вернуть тебе твой темный дар.
Громкий смех Сармина звонким эхом ударился о стены, распугав застывших по кругу теней.
- У меня не встанет на тебя, Моргана, - окатив колдунью взглядом, полным презрения, насмешливо бросил он.
- Ты пожалеешь, одарин, - женщина вцепилась острыми ногтями в его красивое лицо, оставляя на смуглой щеке кровавые борозды царапин.
- Я жалею лишь об одном, - горько проронил Сармин, тоскливо вглядываясь в кружащийся в стеклянном шаре снег. - Что не ушел за грань Небесного Чертога вместе с ними.
- В кого ты превратился, великий одарин? Первый страж темных врат мечтает о смерти!? Бессмертный?!
- Это иллюзия, лаитэ, - криво усмехнулся, мужчина. – Иллюзия бессмертия.
- Посмотри на меня! – черные волосы колдуньи зашевелились гибкими лианами, свились в тугие косы, улеглись вокруг точеного лица причудливой короной. – Это, по-твоему, иллюзия? - женщина томно обласкала ладонями свою грудь, провокационно обвела пальцами темные ореолы сосков, скользнула по упругим округлым бедрам и бесстыдно раздвинула ноги, выставляя напоказ нежную плоть. - Я прекрасна. Мое тело совершенно, и так будет вечно, одарин. Я бессмертна!
- Ты тлен, лаитэ! Бессмертна лишь твоя душа, душа, которую ты отдала темной матери за безупречное лицо и обольстительное тело, но твое тело осыплется прахом, как только Тьма найдет себе новую хранительницу.
- Не найдет, - загадочно шепнула Моргана, медленно слизывая кончиком языка со щеки одарина темные капли крови. - И ты мне поможешь. Ты дашь мне ту, чьё тело, возложенное на жертвенный алтарь Двуликих, вернет мне мою душу и вознесет над всеми. Я стану сумеречной богиней! Всесильной! Вместилищем света и тьмы. Я буду править этим глупым миром! Вечно!
- Ты убила мою дочь, - стиснул зубы Сармин. – Кого ты собираешься возложить на весы вечности? Ты убила хранительницу света. Где возьмешь другую для ритуала?
Моргана, притворно вздохнув, прижалась щекой к груди одарина, вспоров на ней ноготком кожу.
- Свет однажды выберет себе новую хранительницу, - размазывая пальцем по груди Сармина его собственную кровь, промурлыкала колдунья. - Такую же чистую и невинную, как твоя Тэлларис. И такую же глупую, - гадливо добавила она. - Мир полон наивных дурочек, готовых пожертвовать собой ради добра и света. Я подожду. А дочь… Я подарю тебе другую, одарин, - женщина, стремительно обхватив мужчину за шею, впилась в его губы долгим поцелуем.
- Ты так же глупа, как и красива, Моргана, - плюнул в её лицо Сармин. – Ты не поняла? Ты мне противна.
Женщина демонически улыбнулась, вытершись тыльной стороной ладони, и, раскинув в стороны руки, быстро зашевелила пальцами, выплетая черную сеть заклинаний, как затаившаяся в центре раскинутой паутины паучиха.
Рваные тени, безмолвно висевшие в воздухе, стремительно закружили по залу, наполняя его шорохами и сгущающейся тьмой.
Сармин яростно дернулся на удерживающих его цепях, жилы на мощной шее и руках натянулись, по лицу пошла синяя сетка вен, и толстые кованые звенья с жалобным скрежетом стали расходиться, поддаваясь его нечеловеческой силе.
- Держите его, - истошно крикнула Моргана, вздымая вокруг себя ураган беспросветной тьмы.
Безликие слуги колдуньи сорвавшейся с цепи голодной сворой набросились на плененного мага, впиваясь дымными жгутами и веревками в его руки и ноги.
- Саммэ руатэ ост ин аххарэ, - нараспев выкрикивала слова заклинания Моргана, и тьма кружила вокруг неё ветхим саваном, лизала жадными языками её белое тело, танцевала черным пламенем у её ног. – Ты мой, одарин! – рисуя когтями на вздувшейся от напряжения груди Сармина кровавые руны, шептала колдунья. – Мой!
- Я никогда не буду тебе принадлежать, - отчаянно сопротивляясь, прорычал мужчина. – Ни тебе, ни той, кому ты служишь. Я добровольно отдал сердце и душу другой.
Колдунья разъяренно ударила в него тьмой, и алые царапины на коже Сармина стали пузыриться черными сгустками, вязкими и липкими, как расплавленная смола.
- Мой, - дико хохотала колдунья, глядя на то, как тьма впитывается в сильное тело мужчины, пожирая его изнутри. – Мой, - победно выдохнула она, когда ярко-фиолетовые глаза одарина затянул непроглядный мрак, превратив в два черных омута.
Расстегнув пояс брюк застывшего холодной статуей мага, Моргана спустила их вниз и вожделенно прошлась ладонями по гладкой, упругой коже его живота, обрисовав кончиками пальцев четкий рельеф мышц.
- А ты говорил - не встанет, - довольно усмехнулась колдунья, накрывая ладонью пах, чувствуя, как твердея, наливается в её руке его горячая плоть. – Мне не нужны твои чувства, Сармин, - заглянув в ставшие совершенно пустыми и безжизненными глаза мужчины, прошептала она. – Мне достаточно твоего тела. А твое тело так легко заставить сделать то, что мне нужно. Думаешь, после всего я дам тебе уйти за грань к своей Тэлли? – обхватывая его руками за шею и насаживаясь на вздыбленное мужское достоинство, простонала Моргана. – Нет, - пускаясь в исступленную скачку на его бедрах, выкрикивала в бесстрастное лицо одарина, заходящаяся в экстазе женщина. – Не-ет.
Она хрипела, извивалась змеей, терлась влажной, отяжелевшей от желания грудью о его холодное тело, но не находила в затягивающей глубине его глаз и малейшего отклика на свою дикую, извращенную страсть, лишь безразличную пустоту и топкую черноту.
На лице его не дернулся ни один мускул, когда в момент разрядки женщина, откинув назад голову, надсадно закричала, выгибаясь в его руках дугой, а потом, цепляясь за него, как за спасительную доску в бушующем вокруг море тьмы, жадно целовала сомкнутые жесткие губы.
- Плевать, - Моргана тяжело сползла на пол, глядя снизу вверх на своего молчаливого любовника. – Я получила, что хотела. А ты… Ты будешь служить мне вечно, верный пес.
Тело мужчины подернулось марью, причудливо изогнувшись, стало истаивать, осыпаясь черным песком в раскрытые ладони жестокой волшебницы, и она безудержно хохотала, разбрасывая по сторонам иссохший прах, зависающий в воздухе пыльной взвесью.
Пылинки сползлись в густую рваную тень, и она, взмахнув крыльями, понеслась по кругу вместе со стаей таких же верных Моргане темных псов.
****
Морозный воздух распушил длинную белую шерсть щенка рохра, несущегося во весь опор по зимнему лесу. Под толстыми, неуклюжими лапами громко и весело похрустывал снежный наст, и малыш, запрокидывая голову к небу, весело ловил открытой пастью летящие на землю снежинки. Холодные белые точки таяли на его синем языке, оседали влажными каплями на черном блестящем носу. Маленький рохр игриво подпрыгивал, смешно тряс лохматой мордой, сбрасывая с себя снежинки, набившиеся в его густой мех.
Тишину леса внезапно огласил непонятный незнакомый звук, и щенок напряженно замер, навострив свои длинные, еще плохо стоящие уши. Так не кричал филин, не ухала неясыть, не выл матерый, предупреждая самку о своем возвращении. Это был одинокий, пронзительный плач, жалобный и надрывный. Щенок пытливо вытянул вперед морду и, уловив чужой, незнакомый запах, посеменил вперед, удерживая нос по ветру.
Такого странного существа юный рохр еще никогда не видел. Что-то большое и пушистое лежало на снегу, и щенок никак не мог понять, где у этого чудного обитателя леса голова, а где лапы и хвост. Это был сплошной шевелящийся комок, который издавал высокие писклявые звуки, неприятно резавшие острый звериный слух. Малыш несмело двинулся на полусогнутых дрожащих лапах вперед, любопытно разглядывая свою необычную находку. Опасливо нарезая круги вокруг неё, щенок жадно втягивал ноздрями удивительно вкусный и знакомый запах. Лохматое чудо-юдо пахло мамой, молоком и маленьким, недавно родившимся братиком Кином, что еще больше сбивало зверя с толку. Осмелев, он подобрался к добыче ближе, резко ткнувшись мордой в мягкую ворсистую шкуру. Тонкие волоски нестерпимо защекотали нос, рохр громко чихнул и, не удержавшись на лапах, завалился лохматым задом на снег.
Существо беспокойно зашевелилось, издало громкий булькающий звук, а за ним и совсем странное:
- Гы-ыыу.
Склонив голову на бок, щенок придирчиво разглядывал копошащийся клубок, а потом легонько ударил его лапой, проверяя реакцию. Пушистое недоразумение на секунду замерло, и вдруг зашлось истошным воплем, от которого у рохра шерсть встала дыбом. Испугано заметавшись из стороны в сторону, щенок рычал и тявкал, думая, что его грозный звериный рык отпугнет орущего незнакомца, но тот даже с места не сдвинулся, лишь стал дергаться еще сильней да орать так громко, что у рохра заболели уши. Разозлившись, малыш сделал резкий выпад вперед, захватив острыми зубами шкуру раздражающего его существа, и она неожиданно подалась вперед, превратившись в лохматую, неживую тряпку, под которой, суча ручками и ножками, обнаружился плачущий младенец. Щенок удивленно раскрыл пасть, заворожено разглядывая лежащего на снегу ребенка.
Он был совсем крошечным. Даже у новорожденного Кина ручки и голова были больше, чем у этого невесть откуда взявшегося человечка. Как он здесь оказался? Рохр опасливо сделал шаг вперед, заглянув в заплаканное сморщившееся личико.
Красные, как ягоды земляники губы внезапно растянулись, обнажая беззубый розовый рот, и на пухлых нежных щечках появились две маленькие ямочки. Никогда в жизни рохру не доводилось видеть глаз такого необычного цвета: ярко-фиолетовые, они казались лепестками лесных фиалок, каким-то невозможным чудом оказавшимся на снегу. Щенок наклонился к ребенку ближе, жадно вдыхая его теплый сладкий запах, и маленькие пухлые ручки, внезапно схватив рохра за нос, цепко сдавили самый его кончик.
Обиженно заскулив, малыш отскочил в сторону, а лишившийся живой игрушки ребенок вновь жалобно заплакал, нарушая своим горестным надрывным плачем священную тишину древнего леса.
- Доммэ, что здесь происходит? – звук маминого голоса мгновенно прогнал поселившийся в сердце рохра страх, и он, стремительно обернувшись в кувырке, быстро побежал ей навстречу.
- Мама, - дрожащим от волнения голосом запричитал мальчик. – Я думал, это зверь, а там человек… Маленький совсем, как наш Кин.
Ласково поцеловав сына в макушку, женщина отодвинула его за спину и, приподняв полы белоснежной шубы, величественно прошествовала вперед.
- Духи белых псов… - ошеломленно прошептала она, наклонившись над лежащей на снегу девочкой.
Подхватив ребенка на руки, женщина быстро расстегнула одежду, укутывая малышку в теплый мех.
- Одр, - пронзительно громко закричала она. – Сюда! Ко мне!
Спустя секунду, на поляну выскочил громадный белый зверь, утробно рычащий и грозно скалящий тяжелую зубастую пасть. Оттолкнувшись от снега мощными когтистыми лапами, снежный пес на секунду словно завис в воздухе, чтобы в полете обернуться высоким широкоплечим мужчиной, уверенно приземлившимся рядом с позвавшей его женщиной.
- Ты напугала меня, - хрипло выдохнул оборотень, притягивая к себе жену и легко касаясь губами его лба. – Что случилось, Арви?
- Дорогой, посмотри, кого нашел наш Доммэ, - женщина отогнула край одежды, показывая крошечное детское личико. – Это девочка, - расплываясь в улыбке, нежно прошептала Арви.
- Как она здесь оказалась? – мужчина резко обернулся, втягивая носом воздух и зорко всматриваясь в снег. – Никаких посторонних следов, - задумчиво заметил он. – Словно с неба свалилась.
- Одр, смотри, - женщина взяла в ладонь круглый медальон, висевший на шее девочки, демонстрируя его мужу.
- Светлая хранительница, - потрясенно выдохнул Одр. – Быть этого не может.
- Одр, предсказание сбывается, - горячечно зашептала женщина. – Та, что поведет за собой армию света…
- Тише, - муж быстро закрыл рукой рот Арви, тревожно оглядываясь по сторонам. Никто не должен знать. Её надо спрятать. Вот только куда?
- Все просто, дорогой, - сверкнула ореховыми глазами женщина. – Хочешь спрятать – не прячь вовсе.
- Я тебя не понимаю, родная, - заломил бровь мужчина.
- Ты должен будешь предъявить стае появившееся потомство через три дня. Никто не знает, что у меня родился один ребенок, а не двое. У короля снежных рохров появится дочь, а у Кина и Доммэ сестричка, - Арви наклонившись, поцеловала бархатистую щечку малышки, нежно проворковав: – Моя сладкая девочка. Моя принцесса.
- Мама, - маленький Доммэ дернул мать за полу шубы, привстав на цыпочки. – Так это моя сестричка?
Женщина присела на корточки, обняв свободной рукой сына.
- Да, сынок, это твоя сестричка. Нам её подарили духи белых псов. Нравится?
- Она такая маленькая, - зачарованно глядя в сияющие фиалковые глаза, пробормотал Доммэ. – А как мы её назовем?
Женщина загадочно усмехнулась, осторожно погладив пальцами темные волосики девочки.
- Вайолет. Как тебе такое имя, сынок?
- Фиалка? – свел тонкие, светлые бровки мальчишка. – У неё глаза похожи на фиалки. Мне нравится, - Доммэ наклонился к девочке, поцеловав её в маленький нос, и быстро зашептал: - Я твой брат, Вайолет. Ты только больше не плачь и за нос меня не щипай, а то больно, - добродушно пожаловался он.
Девочка невразумительно булькнула и выдохнула в лицо мальчика тихое и теплое:
- Аку.
- Мама, ты слышала? – захлебнулся в восторженном возгласе Доммэ. – Она мне сказала «хорошо», - мальчик смотрел на крошечное создание, уютно устроившееся в руках матери, и в груди его ширилось что-то необъятно-огромное, то, что невозможно было описать словами и чему, в силу своего нежного возраста, маленький рохр не находил названия. Доммэ знал только одно, что с этого момента маленькая девочка с глазами цвета лесных фиалок навечно поселилась в горячем сердце оборотня.
Глава 1
Двадцать лет спустя…
Вайолет сидела на теплом крыльце ладной бревенчатой избушки Урсулы, вот уже добрую четверть часа созерцая лесную ведьму, стоявшую на камне стихий. Старуха, раскинув в стороны руки, быстро шевелила крючковатыми пальцами, словно дергала ими за невидимые веревочки. Ветер трепал её платье-балахон, сшитый из длинных лент, и свободные концы тонких полос плыли по воздуху разноцветными струящимися ручейками, обнажая босые костлявые ноги. Женщина смешно зашевелила носом, словно собака, унюхавшая еду, после чего лениво приоткрыла один глаз, недовольно царапнув Вайолет взглядом.
- Опять от братьев сбежала да следы по всему лесу набросала?
Темные брови девушки сердито сошлись на переносице, и с ярких, как ягоды малины губ сорвалось лишь одно слово:
- Далеко?
Старуха перестала изображать фигурку богини ветра Свираги, воинственно поставив руки в боки.
- Поутрось по кустам поблукают, да глядишь, к обестине сюда всей стаей и заявятся. Мне свары с твоим батюшкой ни к чему. Да и дух псины потом к осьмице из избы не выветришь. Сколько тебя учу запах хоронить, а ты, как рохр, по кочкам плутаешь да зверье зазря гоняешь.
- Я и есть рохр, - упрямо дернув головой, заметила девушка.
- Чтой-то я клыков да хвоста у тебя, милая, не наблюдаю, - насмешливо прокаркала Урсула, сложив руки на своей тощей груди. Ветер играючи поднял вверх серебристые космы ведьмы, шаловливо бросил их в морщинистое лицо, вздыбил спутанными клубами.
- Подь прочь, баловник, - шлепнула ладонью невидимый глазу поток старуха, и он, обижено засвистев, помчался к крыльцу, чтобы, злобно погремев висевшими на нем серебряными бубенцами, исчезнуть в кронах старых грабов, со всех сторон окружавших избушку.
Отыграется ведь в гэйлет*, засыплет твою избушку снегом по самый дымоход, - рассмеялась Вайолет.
- А кто ж его тогда ароматом пирогов кормить будет да вечерки петь? - недоуменно фыркнула Урсула, шустро слезая с камня.
Вайолет мягко улыбнулась. Это правда – ветер любил старуху, и когда всю округу по пояс заметало снегом, домик Урсулы весенней прогалиной упрямо красовался посреди леса, лишь добавляя весу устрашающей репутации ведьмы. Дорожки, ведущие к маленькой избушке, всегда оставались нетронутыми, а когда Урсула пекла пироги, то завывающий ветер становился смирным, как котенок, бубликом скручивался вокруг её дымохода - довольно урчал и сыто сопел, облизывая холодным языком запах свежей сдобы.
- Полезай на камень, - проворчала Урсула, поднимая с земли свой увешенный оберегами резной посох.
Стянув мягкие сапожки, Вайолет ловко запрыгнула на белый валун, зябко поджав пальцы на босых ногах.
- Холодный, - смущенно пожаловалась девушка.
- Холодный… - ворчливо потянула ведьма. – Холодный оттого, что ты линии силы не ловишь, а они повсюду. Поймай в ладошку да пей то, что тебе дают по доброй воле. Это темные берут без спросу, выбирают до дна, а опосля прахом осыпают. А ты светлая!
- И толку мне с того, - раскинула руки Вайолет, поймав один из девяти потоков силы жизни. Камень под ногами нагрелся, и животворящее тепло упругой волной полилось от щиколоток к позвонкам девушки. – Двадцатое Лето пошло, а оборота все нет и нет. Что ж я за ущербная такая?
- Зачем тебе лохматая шкура рохра, коли спариваются они завсегда в человеческом облике? - прищурилась ведьма, и пронзительно синие глаза заискрились откровенной насмешкой.
- Почему ты такая грубая? – покраснела до кончиков ушей Вайолет.
- Я просто слишком старая, чтобы молвить целомудренные да витиеватые речи, облачая голую правду в красивую одежку. Все твои метания из-за того, что хочешь понравиться какому-то оборотню! А ему, поверь мне, детка, абсолютно все равно, будут ли у тебя шерсть и клыки – главное, чтобы между ног было то, чему полагается быть у женщины. Ну, а с этим у тебя, хвала покровителям Небесных Чертогов, все в порядке. И кто на этот раз? Зорах? Рин?
- Ты невозможная! – спрыгнула с камня девушка, обхватив ладонями пылающие щеки. Споро натащив на себя сапоги, она сердито тряхнула копной смоляных волос, быстрым шагом направляясь в самую гущу шумящего гомоном птиц леса.
- Беги-беги, - Урсула ехидно усмехнулась вслед исчезающей в зарослях бересклета Вайолет. – Быстрее дурь из головы выветришь. Ишь, чего удумала? Лапы да хвост ей подавай! Блохастых волшебниц мне еще только до полного счастья не хватало, - презрительно фыркнула ведьма. – Тьфу, пакость какая. Ну-кась, свистун, - вскинув голову, старуха острым пронизывающим взглядом зыркнула в сторону шумящих серебристым переливом над избушкой крон. – Отправляйся за этой дурехой да проследи, чтоб благополучно домой вернулась.
Ветер, радостно ухнув, стремительно слетел вниз, закружив у ног колдуньи веселым коловоротом, ласково поиграл с пестрыми лентами её платья и, распугав летающих над подворьем мошек, помчался в зеленую чащу догонять строптивую ученицу Урсулы.
Глава 2
Вайолет, выломав длинный прут орешника, неслась сквозь кусты и деревья, стегая тонкой лозой все, что попадалось ей под руку. Урсула специально её злила. Знала, как мучается и страдает девушка из-за того, что время её оборота никак не приходит, и на все её просьбы о помощи отвечала лишь едкой насмешкой. Уж на какие ухищрения ни шла Вайолет, как ни просила ведьму заговорить покровительницу луны - среброликую Дидалию, но старуха неуклонно отвечала, что небесным заступникам видней, и, стало быть, время Вайолет еще не пришло. Не знала ведьма только одного, что горячее желание девушки получить на полную луну звериное тело рохра продиктовано не её симпатией к очередному оборотню, а безмерной любовью к братьям.
Доммэ и Кин дали ей обещание, что не войдут в Круг Жизни до тех пор, пока Вайолет не пройдет оборот, и если двойняшка Кин, как минимум, еще четыре Лета мог не выбирать себе пару, то на старшего Доммэ в Вайтфолле уже поглядывали косо. Рослый, плечистый, русоволосый наследник короля Одра упрямо игнорировал знаки внимания первых красавиц королевства снежных рохров, и на добродушное ворчание матушки лишь тихо посмеивался да заговорщически подмигивал Вайолет.
С десяти лет каждую полную луну девушка с замиранием сердца ждала, что услышит наконец её сумеречный зов но время шло, а тело Вайолет не хотело меняться, и когда ей исполнилось пятнадцать, в приступе отчаяния принцесса отправилась в лесной ведьме, которая, по слухам жителей Ривердолла, была с покровителями Небесных Чертогов на короткой ноге.
Урсула, поставив Вайолет на камень стихий, долго ходила кругами, что-то бормоча себе под нос, жутковато потрясая своим деревянным посохом, а потом положила в ладонь перепуганной девушки белый, испещренный странными знаками кругляш. Брать в руки вещь, принадлежащую ведьме, было страшно до почечных колик, вот только желание стать оборотнем было сильнее страха, и когда бляшка стала светиться серебристо-белым светом, Вайолет лишь закрыла глаза, мечтая о том, чтобы все поскорее закончилось. Но к великому разочарованию девушки, как оказалось, все только начиналось.
- Слезай, - каркнула Урсула спустя мгновенье. – Завтра опять придешь!
- Зачем? – боязливо съежилась Вайолет.
- Сама пришла за личиной псины! Я тебя не звала. Так что ж вопрошаешь теперича? Недостаточно одного раза, - устрашающе свела седые брови старуха и тюкнула по земле посохом. К черенку из земли вдруг потянулись темные корни, и в тот же миг посох превратился в тоненькое деревце, увешанное всевозможными оберегами и амулетами.
- Хорошо, приду, - завороженно уставилась на деревце девушка. В Ривердолле поговаривали, что Урсула и мертвых подымать может, но Вайолет всегда считала это пустыми слухами, а теперь, глядя на ожившую палку, больше не была так уверена в собственной правоте. Сильна была ведьма, а значит, и дать могла Вайолет то, о чем она так мечтала.
- Так хвост лохматый хочешь получить, что в ведьмино логово не побоишься снова прийти? – теперь старуха разглядывала девушку с откровенным интересом.
- Не побоюсь! – негоже дочери короля рохров было пасовать, пусть даже перед колдуньей. Вайолет не сомневалась, что задай подобный вопрос ведьма Доммэ или Кину, они, не задумываясь, ответили бы так же.
- Ишь ты… - с издевкой потянула старуха. - И что ж тебя сподвигло на поступок такой отчаянный? Поди, оборотень какой глянулся?
Вайолет мигом зацепилась за слова колдуньи. Многие девушки обращались к Урсуле за зельями любовными да приворотами темными, поэтому история с несчастной любовью выглядела бы как нельзя правдоподобней.
- Глянулся, - кивнула Вайолет. – Рамх. Он сказал, если обернусь до эйлета, станет ждать три круга, а если нет, то выберет другую.
- И на что тебе сдался такой суженый, коли ждать тебя всю жизнь не готов? – Урсула презрительно хмыкнула да бровь седую заломила.
- Сдался, - упрямо настояла на своем Вайолет. – Люблю его.
- Любишь? – морщинистое лицо женщины от кривой улыбки стало похоже на трухлявый пень. – Ну, коли любишь - приходи завтра. Продолжим. Принцесса Вайолет.
У девушки похолодело в груди, откуда старуха могла знать, кто она такая? На лбу ведь имя не написано. Ох, и сильна ведьма. Ох, и сильна…
- Я на заурнице приду, - пообещала Вайолет. Только в такой час и могла выбраться она из дому, чтобы успеть вернуться обратно никем не замеченной. Узнай отец с братьями, что она ходила к Урсуле - достанется ей на орехи.
Обещание Вайолет дала опрометчиво. Просто думала, что это последний шаг, отделяющий её от заветной мечты, но на следующий день ведьма сказала прийти снова, а после этого снова, и так продолжалось целую неделю, пока не наступило полнолуние.
До рассвета Вайолет ждала, что вот-вот тело станет выгибаться и покрываться длинной шерстью, а когда поняла, что опять у неё ничего не вышло, ярясь и гневаясь, помчалась к ведьме, чтобы бросить ей в лицо горькие слова обиды.
Только старая обманщица сама ждала её. Да не просто ждала. Встречала с горящими факелами, воткнутыми в землю по кругу.
- Встань в центр, - ткнула Урсула тощим пальцем в нарисованное на земле кольцо с рунами.
Не посмела Вайолет ослушаться. То ли по глупости своей бесстрашной вдруг стала, то ли до последнего надеялась, что поможет старуха.
- Огонь чуешь? – гаркнула ведьма, да глянула так, что мурашки толпой по коже.
- Чую, - выпалила Вайолет. Да и как не чуять, коли жар от него такой шел, что платье скинуть хотелось да босой в росу холодную войти.
- Руну огня найдешь в кругу стихий? - прищурилась Урсула.
Её и искать не нужно было. Среди сотен знаков, нарисованных на земле, Вайолет почему-то видела только один. Пылал он в глазах девушки багровой заряницей, тлел рдяным жаром. Зачем руку к руне потянула - и сама не поняла, только вспыхнула она белым светом, и факелы погасли все до единого.
- Учить тебя буду, - погремела посохом Урсула и, тихо ворча, пошла к дому. – Чего встала, дурында? В дом пошли. Чаем напою. Силы много, ума мало! Тоже мне - светлая хранительница. Рохр… Тьфу.
Так и узнала Вайолет правду о своем волшебном даре, и с тех пор, вот уже пятое Лето, каждый день приходила к Урсуле. Каждый раз девушка просила помочь с оборотом, каждый раз выдумывала себе нового жениха, верила, что сжалится над ней вредная старуха. Только толку от этого по-прежнему не было никакого. Урсула оставалась непреклонной, а Вайолет втайне надеялась, что однажды, когда она всему обучится, помощь ведьмы ей и вовсе не понадобится.
Глава 3
Ветер мягким толчком ударил в спину девушки. Обернувшись, она сердито хлестнула прутом воздух:
- Чего увязался за мной? Возвращайся к Урсуле да передай – мне соглядатаи не нужны! Сама из лесу выберусь.
Баловник бросил в лицо девушки хвойным духом, спутал темные кудри и, юркнув вниз, шаловливо задрал подол туники.
- Ах так! – топнув ногой, поймала Вайолет ладошкой силу ветра да потянулась другой к стихии земли. – Будешь знать, как дразниться, - мстительно связала узлом потоки девушка.
Упал ветер к ногам волшебницы, заскулил собакой покорной. Придавила его мать сыра-земля силищей своей неизмеримой, скользким полозом по траве пустила.
Только не в характере Вайолет долго сердиться было на ветерок. Проучила – да и ладно, пусть знает, что не одна Урсула с ним сладить может.
- Поднимайся уж, - сменив гнев на милость, вздохнула Вайолет, отпуская проказника. – Ты бы вон с листьями поиграл, что ли? Зачем злишь меня?
Ветер, обижено дунув девушке в ухо, тут же нырнул в кусты и, сорвав с веток паутинку, понес её к верхушке ясеня вместе с перепуганным пауком.
- Ох, и накажу тебя однажды, - покачала головой Вайолет. - Привяжу тебя к небесной руне да заставлю до поличи вокруг самой высокой сосны крутиться. Узнаешь тогда, как мелочь бессловесную стращать!
Выбросив паучка, ветер взмыл в небесную синь, разгоняя одинокие тучки, которым его баловство уж точно никакого вреда не приносило.
Вайолет поймала в ладошку поджавшее лапки насекомое, забирая себе его страх.
- Беги, дурачок, - опустила его в высокую траву девушка. – Плети дальше свои сети.
Девушка уж было собралась идти дальше, как вдруг взгляд упал на странное растение. Может, в другой раз и не глянула бы вовсе, мимо прошла, потому как тонкий черный стебель от земли и не отличить было. За столько лет не видала Вайолет в лесу ничего подобного. Травы собирать Урсула её тоже учила. Била по земле посохом, трясла головой своей седой, да кряхтя приговаривала:
- От любой хвори лекарство под ногами растет, знай только какое от чего да пользуйся. А невежды все колдовство в моих зельях видят! Ан нет никакого колдовства - Древа Миров всякую травку светлой силой своей живительной питают, только знания о том не каждому даруют.
Всегда удивлялась Вайолет, считавшая дар колдуньи нечистым и темным, за что покровители Небесных Чертогов ведьм даром таким одаривают? Только и тут Урсула удивила девушку – оказывается, никогда не пила старуха силу лесную, жалела комаху сирую, деревце засохшее, жизнь превыше всего ценила. Было ведьмам волею небесных заступников подвластно видеть то, что не дано другим. И были они теми, с кем говорили Боги Вышние на одном языке: хранительницами священных знаний - ведающими матерями, целительницам и знахарками.
Вайолет присела в траву, разглядывая странную находку: тонкий черный стебелек был покрыт мелкими ворсинками-иголочками и, наверное бы, девушка посчитала растение засохшим, если бы на стебле не было темной коробочки с шевелящимися вокруг неё закрученными усиками. Решив, что диковинный цветок следует показать Урсуле, Вайолет протянула руку, чтобы сорвать его, и в этот момент коробочка резко распахнулась и девушка, громко ойкнув, мгновенно отпрянула назад. Из чашечки на неё смотрел глаз. Конечно, утверждать с абсолютной уверенностью, что это был глаз, Вайолет не могла, да только ничего другого на ум не приходило, глядя на черный зрачок, покачивающийся в серой, похожей на студень субстанции.
Попятившись назад, девушка остановилась у края тропы, петляющей над неглубоким оврагом, собираясь призвать руну земли, чтобы почувствовать поток силы, идущий от загадочного растения, и тут увидела его.
Мужчина шел по другой стороне оврага, то появляясь, то исчезая за кустами и деревьями. Пыльные сапоги, темные, облегающие высокие ноги брюки, дорожная куртка, выдающая в незнакомце дальнего путника. Он не был похож на охотников из Вайтфолла и рохром уж точно этот мужчина не был, а самым странным Вайолет показалось само направление, откуда шел странник. В той стороне были Мареновы хребты – бескрайние снега и ледяные пропасти; суровый край, обитали в котором только звери дикие да горные орлы. Поговаривали, что по ту сторону ледяных отрогов находится край магии и колдовства, но подтверждений этим слухам ни у кого в Ривердолле не было, потому как никому на памяти Вайолет не удавалось пересечь неприступные горы.
Девушка осторожно спряталась за дерево, чтобы остаться для мужчины незаметной, но при этом иметь возможность издалека следить за его перемещением, еще толком не понимая, зачем это делает.
В груди потревоженной птицей забилось сердце. Так странно Вайолет еще никогда себя не ощущала. Скользким холодком по спине, колючей дрожью в ногах, гулко стучащим по вискам пульсом вещало пробудившееся предчувствие, что должно случиться что-то. Что-то важное или плохое… а может, это воображение играло с ней злую шутку?
Они двигались медленно и бесшумно. Так медленно, что Вайолет сразу-то и подумать не могла, что это может быть что-то живое, а не полуденные тени, скользящие по зеленым кронам деревьев. Почуяла неладное, только когда разглядела, что тень отбрасывает тень.
То, что темным саваном ползло по краю оврага, хоронясь за широкими дубами, то низко припадая к земле, то хищно взвиваясь вверх - не было ни зверем, ни птахой, и уж точно никак не безобидной тенью. Черные, сочащиеся живой тьмой сгустки меняли форму. Вытягивались гибкими змеями, расслаивались рваным туманом, собирались в тугой шевелящийся комок и расправляли крылья, подобно огромным летучим мышам.
Смежив веки, Вайолет тряхнула головой, прогоняя морок, а когда, открыв глаза, узрела ту же картину - испугалась пуще прежнего. Невиданные существа не просто забрели в этот лес, чтобы, наслаждаясь его красотой, прогуляться под сенью тяжелых крон. Крадучись росомахой, прячась за кустарниками и густой листвой, они неотступно преследовали свою цель - таинственного незнакомца, уверенной поступью движущегося в Ривердолл. От путника их отделяло чуть более версты, и если Вайолет все понимала правильно, то настигнут они его у Волчьей скалы, на дороге, пролегающей через глубокое ущелье.
Мужчина был безоружен, насколько могла видеть издалека девушка, а даже будь у него охотничий нож, короткий акинак или махайра, спрятанные под полами дорожной куртки, справиться в одиночку с тремя неведомыми порождениями тьмы ему было не под силу.
Окружив мужчину в самом узком месте, странные существа сбросят его в пропасть.
Вайолет прикинула, что если сейчас, обогнув овраг, она побежит наперерез сквозь заросли дикого барбариса, то, вывернув у змеиной горки, пожалуй, успеет опередить незнакомца и предупредить об опасности. Времени на раздумья не оставалось. Сорвавшись с места, девушка лесной ланью помчалась вперед, перепрыгивая через рытвины и кочки, больно царапая руки о ветви кустарников.
Глава 4
Запыхавшись, она остановилась посреди широкой тропы, мучительно гадая, успела ли она догнать странного путника, либо он, миновав это место, уже направляется к ущелью?
Вайолет стремительно метнулась в проход между деревьями, и едва не столкнулась с резко возникшим на её пути человеком. Отступив, девушка растерянно разглядывала мужчину, который вблизи оказался намного выше и мощней, чем ей показалось издали. И хоть в плечах и груди он и вполовину не был так широк, как Доммэ и Кин, вся его натянувшаяся взведенной тетивой фигура источала незримую ауру опасности и затаенной силы.
Мужчина замер, жилистые ноги напряглись, как у рохра перед прыжком, и налетевший невесть откуда ветер сбросил с его головы капюшон, открывая взору Вайолет лицо незнакомца: широкое, заросшее легкой щетиной, обрамленное мягкими волнами вьющихся волос цвета конского каштана. Серые, как мокрый камень глаза в упор уставились на Вайолет. Густая темная бровь слегка приподнялась вверх, и над породистым, с легкой горбинкой носом мгновенно пролегла суровая складка.
- Что тебе нужно? – от голоса мужчины Вайолет захотелось поежиться. Низкий, рычащий, грудной - он, казалось, вырывался откуда-то из жерла пробуждающегося вулкана, а не из горла человека.
- Там, - тяжело дыша, махнула в сторону леса рукой Вайолет. – За вами гонятся. Странные черные тени.
- Сколько? – резко и как-то хищно повернулся в указанном ею направлении странный путник.
- Трое, - девушке показалось, что после её ответа незнакомец заметно расслабился. – Вам нельзя по этой дороге. Они поймают вас у Волчей скалы.
В глазах мужчины промелькнуло легкое удивление и невысказанный вопрос. Словно ждал он от Вайолет, что предложит она дальше. Так и стоял - молча, сверля девушку пронизывающим до дрожи в коленках пристальным взглядом, пока, устав играть в молчанку, она не спросила:
- Вы ведь в Ривердолл направляетесь?
Склонив голову к правому плечу, загадочный брюнет красноречиво повел бровью, давая понять, что ответ утвердительный.
- Я могу провести вас другой дорогой, - предложила Вайолет. Уж зачем она это сделала и с чего вдруг прониклась участием к первому встречному, девушка и сама не поняла.
Изогнутых луком губ мужчины коснулась мимолетная улыбка, легкая, словно скользящий по осенней листве теплый луч.
- Веди, - коротко обронил он.
Искоса поглядывая на примеряющегося под её шаги незнакомца, Вайолет почти бежала, в то время как он без особого труда переставлял свои длинные ноги и, казалось, что даже дыхание у него не сбилось ни на такт от быстрой ходьбы.
Надо бы было замести следы, да времени на это у Вайолет вовсе не было. Вот доберутся до сухого лога, тогда и вздохнуть можно будет спокойно. Оттуда по прямой до Ривердолла рукою подать, а там и подмога придет, случись что неладное. Зорчие, охранявшие подходы к городу, несли свою службу исправно, и мало что могло укрыться от их внимательных глаз с высоты сторожевых башен.
Молила покровителей Небесных Чертогов Вайолет только об одном, чтобы дали немного времени оторваться от тех странных существ, которые крадущимися тенями преследовали их по пятам, и названия которым, как ни старалась девушка, а придумать не могла.
За высокими дубами обнаружилась открытая просторная поляна, и незнакомец вдруг остановился в самом её центре, поспешно вытянувшись во весь свой недюжинный рост. Крылья носа затрепетали, словно учуял он запах одному ему знакомый и досадно-неприятный, потому как лицо мужчины мгновенно покривилось, а уголки четко очерченных губ резко поползли вниз.
- Назад, - прогудел он, бесцеремонно затолкав Вайолет за свою спину.
Из-за широких стволов в освещенный солнцем круг бесшумно выплыли черные тени, в рваных силуэтах которых Вайолет теперь могла видела жуткие оскалившиеся лица.
- Небесные заступники, что это? – только и выдохнула девушка, не в силах избавиться от ползущего по спине змеёй страха.
В ладонь ей нежданно-негаданно легло что-то холодное и тяжелое, и Вайолет изумленно уставилась на витой кожаный кнут, каким пастухи частенько понукали стадо, только конец хлыста вместо простых тонких полосок заканчивался голубыми поблескивающими кристалликами, удлиненными и заостренными, как наконечники стрел.
- Не пускай их за мою спину, - не поворачиваясь, не сказал, а приказал незнакомец - таким жестким и властным в тот миг голос его показался Вайолет.
Скрученный кольцами кнут обжег руку девушки, и Вайолет вздрогнула. И утверждать бы Вайолет не взялась, что в оружии попутчика её странного сила заключена темная, да только душа будто холод могильный почувствовала.
Не позволяла ей доселе Урсула касаться руны смерти. Кряхтела да каркала, словно ворон, мол, рано еще, да и силы нет противиться лику волчьему Смерагла. Утянет за собой в чертог темный, и пути обратного не будет.
Страшно стало Вайолет. Да и не поняла она, чего ждал от неё незнакомец? Как хотел, чтобы теней отгоняла? Чудно… Можно ли решетом ветер поймать, или воду в разомкнутых пальцах удержать?
- К спине спиной стань, - низко прогудел мужчина. – Бей, как только двинутся. Не жди, когда нападут.
Хлыст после слов его вдруг раскрутился сам собою, и упавший наземь кончик издал звонкий щелкающий звук. Пальцы цепко сжались на плетеной рукояти, и сила из неё такая полилась, что не будь девушка Урсулой натасканной удар держать – упала бы на колени, задохнувшись от боли чудовищной.
Глаза уловили смазанное движение и, прежде чем подумать успела Вайолет, рука её выбросила вперед кнут, а вместе с ним и вложенную в удар ярость лютую, волной плеснувшую из каждой частички её тела.
Гибкая плеть со свистом зазмеилась в воздухе, прорезав его, словно зарница небосвод. Наконечник впился в зависшую над землей темную субстанцию, и, резко потянув кнут обратно, Вайолет рассекла тень пополам.
В ту же секунду незнакомец метнул вперед серебристый диск. Раздался треск, как от удара молнии в сухое дерево. Воздух подернулся серыми сумерками, а затем возникшая из ниоткуда дыра в пространстве с глухим хлопком поглотила тени, не оставив и напоминания о том, что мгновение назад творилось на поляне.
Словно завороженная, стояла Вайолет в лучах заливающего лес теплом солнца, растерянно оглядываясь по сторонам.
Быль иль небыль?
Уж не приснились ли ей и существа неведомые, и опасность затаившаяся, и путник сероглазый – странный и загадочный?
Испуганно развернувшись, Вайолет уткнулась взглядом в темное сукно его куртки. Сильная рука решительно вытащила из ладошки девушку хлыст, и, заткнув его себе за пояс, мужчина бесцеремонно схватил Вайолет за подбородок, заставляя смотреть в его глаза.
Немного шершавый палец незнакомца вдруг коснулся губ Вайолет, мягко надавив подушечкой, очертил их контур, и лицо его приблизилось к лицу девушки так близко, что стало расплываться, теряя четкость.
- Надо же, - сипло пробормотал он, неотрывно глядя в её глаза. – И правда фиолетовые. Думал, показалось. Как зовут тебя, лесная фиалка?
Дикий рев огласил тишину леса подобно раскату грома. Врезавшийся в незнакомца на полном ходу белый рохр повалил его наземь, а затем, придавив огромными лапами плечи, злобно зарычал, оскалив полную острых, как ножи, зубов пасть.
- Доммэ, нет! – закричала Вайолет, видя, как ощетинился брат, собираясь впиться клыками мужчине в горло. – Не трогай его! Он не сделал мне ничего дурного!
Пространство поляны стремительно стало заполняться бесшумно выскальзывающими из-за деревьев рохрами, и вот уже целая стая, утробно рыча, враждебно смотрела на лежащего на земле незнакомца.
- Доммэ, прошу тебя! – Вайолет сделала шаг и вытянула вперед руку, осторожно касаясь вздыбленной шерсти на спине брата. – Он заблудился. Я всего лишь показывала ему дорогу в Ривердолл.
Рохр с тихим рыком отступил, убирая с незнакомца свои огромные когтистые лапы. В желтых звериных глазах полыхнуло недоброе пламя. Повернувшись к Вайолет, оборотень длинно втянул носом воздух, а потом яростно зарычал, вспоров когтями устилающий землю дерн.
Войолет знала, почему Доммэ злится – унюхал на ней чужой запах, вот и понял, что соврала.
- Доммэ, не здесь, - умоляюще посмотрела в глаза рохра Вайолет. Почувствовала, что сейчас брат обернется, и тогда скандала не миновать. Больше всего не хотела девушка, чтобы собравшаяся вокруг стая слушала её оправдания. – Пойдем домой, там и поговорим.
Рохр, обнажив клыки, предупреждающе рявкнул в сторону приподнявшегося на локтях и спокойно наблюдающего за происходящим мужчины, а затем резко опустился наземь у ног Вайолет. Усевшись на его спину, она крепко вцепилась руками в лохматый загривок, сдавив ногами мощные бока зверя.
- Вам туда, - шепнула девушка сероглазому незнакомцу, указав рукой направление.
Доммэ рывком вскочил на лапы, и в один прыжок вылетел с поляны, увлекая за собой белую лохматую стаю.
Мужчина еще долго смотрел в ту сторону, куда умчались снежные рохры с его очаровательной спутницей, а затем медленно поднялся с земли, стряхивая с себя налипшие на одежду травинки и листья. Темные брови недоуменной дугой взлетели вверх и губы покривились в недоверчивой ухмылке.
- Оборотень?! - неверяще покачал головой он. – Никогда бы не подумал.
Дойдя до края поляны, мужчина остановился и, резко сменив направление, направился к зарослям багульника, хмуро глядя себе под ноги. У раскидистой липы он на секунду замер, а затем, стремительно подняв ногу, ударил каблуком сапога по черной, еще не распустившейся коробочке неприметного в траве на первый взгляд цветка.
Раскинув в стороны руки, путник закрыл глаза, и по небу тенью побежали стаи серых туч. Холодный порывистый ветер пригнул траву, зашумел сердитым шепотом в зеленой листве. Земля содрогнулась, прорезалась извилинами кривых трещин, и потянулись со всех сторон в ладони мужчины змеями ползучими ростки темные с бутонами дивными. Сжав в кулаках шевелящиеся стебли, он яростно дернул их, вырывая с корнем, и осыпались странные цветы прахом к его ногам, припылив темные сапоги еще одним слоем грязи.
- Нехорошо подглядывать, Моргана, - холодно усмехнулся мужчина.
Зорко оглядевшись по сторонам, он равнодушным взглядом мазнул по иссохшим от его силы деревьям и траве, а затем, набросив на голову капюшон, не оглядываясь, пошагал в ту сторону, что указала ему незнакомка с глазами цвета лесных фиалок.
Глава 5
Свет в стеклянной сфере давно погас, но черноволосая колдунья все еще смотрела сквозь её прозрачные стены, не желая признавать поражения.
Тьма плеснулась внутри вязкой жижей, сочно хлюпнула, раздувшись грязным шевелящимся пузырем, а потом, лопнув, выпустила три черные тени, которые, выскользнув из шара, заискивающе закружили у ног своей хозяйки.
- Пошли вон, - прошипела Моргана, раздраженно убрав с поверхности шара руки. – Ублюдок. Ты мне ответишь за это, Айт Логгар, - многообещающе потянула женщина, и прекрасных губ коснулась легкая улыбка – опасная, как острый нож, ядовитая, словно укус змеи.
- Мама, - мягкий голос рассыпался черным жемчугом в тишине огромного зала, и Моргана резко обернувшись, недовольно обронила:
- Кажется, я просила тебя не заходить сюда, когда я смотрю в око тьмы.
- Прости, - ничуть не устыдилась практически точная копия Морганы. – Дриммы привезли девочек, которых ты просила найти. Думала, тебе будет интересно.
С лица колдуньи схлынула тень недовольства и в черных глазах появился хищный и алчный блеск.
- Да, - довольно усмехнулась она. - Как вовремя!
Тихо шурша складками черных, как сама ночь, одежд, Морган поплыла к выходу, оставляя за собой длинный шевелящийся шлейф тьмы.
- Они в туманной башне, - услужливо подсказала колдунье дочь, вызвав у матери демонический приступ смеха.
- Ты считаешь, что я могу чего-то не знать в своем замке, Ириэя? - девушка смиренно опустила глаза, и мать, жестко схватив её лицо за подбородок, приподняла вверх, заставляя смотреть на себя почти в упор. – Думаешь, я не знаю, что ты за моей спиной снюхалась с Логгаром? Я надеюсь, не для того, чтобы тешить себя глупыми бреднями о любви. Любовь – яд. Запомни детка, мужчины нужны только для одного – для удовольствия. Как только привязанность к ним становится больше того наслаждения, что они тебе доставляют, от них надо избавляться, как от налипшей на башмаки грязи.
- С моим отцом ты поступила так же? – холодно сверкнула черными глазами Ириэя.
- Что?! – вокруг колдуньи сгустился мрак, и призрачные тени с диким воем закружили подле её ног. – Как с-смеешь? – прошипела Моргана, наотмашь хлестнув дочь по лицу.
- Я просто спросила… - уходя от нового удара, согнулась девушка. – Ты сказала, что от мужчин нужно избавляться, вот я и подумала…
- Он предал меня, - успокаиваясь, перевела дыхание Моргана. – Он заслуживал большего наказания, чем просто смерть. Единственная польза, что я от него получила – это ты, - взмахнув слоящимися рукавами своего платья, колдунья взметнула вокруг себя рваные сгустки тьмы и, укутавшись в её непроницаемый саван, растворилась в воздухе.
- Стерва, - потерев покрасневшую от пощечины щеку, Ириэя мрачно посмотрела на то место, где только что стояла мать. – Когда-нибудь я тебе это припомню.
Настороженно озираясь по сторонам, девушка крадущейся походкой проследовала до стеклянного шара.
Мгновение помедлив, она прижала к прозрачной поверхности тонкие ладони, быстро что-то нашептывая. Внутри шара зашевелились тени, поднялись вверх грязным маревом, закрутились черным коловоротом. Из мрака на Ириэю пронзительно и пристально теперь смотрели глаза – дымчато-серые, загадочно-мистические, как стелящийся в долине духов густой туман.
- Смотри под ноги, Айт, - быстро предупредила девушка, удерживая взглядом зрительный контакт.
В глубине таинственных глаз заискрилась легкая усмешка, зрачок расширился, радужку заволокла тьма, и завораживающий грудной голос мягким бархатом разлился в сумеречной тишине:
- Я понял. Спасибо, Ири.
Глаза медленно истаяли во мраке, и Ириэя, поспешно выбросив сеть заклинаний, уничтожила с шара все следы своего присутствия. Облегченно вздохнув, она расправила складки темных одежд, а затем, взметнув вокруг себя туманный кокон, шагнула в вязкую темноту.
Ознакомительный фрагмент
сайт автора: http://snezhnaya-aleksandra.ru