Часть 3.
Очнулся Георгий в землянке - его перевязывала медсестра. Здесь же находился офицер, который сидел за столом из досок, положенных на ящики, и ковырялся в каких-то бумагах в свете фитиля самодельной лампы из гильзы снаряда. Заметив, что задержанный пришёл в сознание, он поднялся и подошёл к нему.
- Ну как самочувствие? Вы можете говорить?- спросил офицер, всматриваясь в глаза Георгия.
Убедившись, что задержанный в состоянии говорить, офицер начал допрос, записывая ответы в блокнот.
Вопрос: Каким образом вы попали в плен к противнику?
Ответ: Я был тяжело ранен в бою под Берестечко 23 июня 1941 года. Меня подобрал ночью на поле боя местный житель и спрятал у себя в доме. В состоянии без сознания меня нашли немецкие жандармы и бросили к другим пленным в амбар местной деревни. О судьбе крестьянина, спасшего меня, я ничего не знаю.
Вопрос: Что произошло с Вами, когда Вас забрали в плен немцы?
Ответ: Меня привели к коменданту в комнату бывшего сельсовета, где сидел немецкий офицер. В комнате были еще двое солдат с автоматами. Немец спросил у меня - в какой части, в какой дивизии, в каком полку я служил. Я ответил. Он спросил потом - какая численность части, какое вооружение. На эти вопросы я сказал, что не знаю. Мои показания немец записывал. Потом он спросил - не комиссар ли я, имея ввиду, наверное, политработника. Я ответил, что автомеханик. После допроса меня с конвоиром отправили в лазарет на перевязку. Потом отвели на сборный пункт и через несколько дней отправили в лагерь для военнопленных.
Вопрос: Вы следствию говорите неправду. Почему у Вас на допросах не спрашивали Вашу фамилию и имя.
Ответ: Нет. Я говорю следствию только правду. На допросе у меня никто фамилии не спрашивал, а также не спрашивал других биографических данных. У офицера был смертный медальон, где были сведения обо мне...
Далее следовал ряд каверзных вопросов о возможных допросах и пытках в немецком плену, о предложении служить в армии вермахта, и т.п. На вопрос о том, кто был вместе с ним в плену из тех, кто в лагере, Георгий честно рассказал об Александре Панове - политруке Красной Армии, и о том, как они бежали вместе из плена, прихватив с собой секретные документы, которые остались у Панова. При артобстреле Панов потерялся. О его судьбе он ничего не знает...
***
На этом первый допрос был окончен, и Георгия отправили в один из фильтрационных лагерей, в которых в годы войны находились подлежащие проверке органами безопасности военнослужащие, освобожденные Советской Армией из немецко-фашистского плена, бежавшие из плена или вышедшие из окружения в одиночку, а также так называемые перемещенные лица из числа советских граждан.
Выявленных при проверке лиц, служивших в немецкой армии, в спецформированиях, "власовцев", полицейских и других, вызывающих подозрение, немедленно направляли в спецлагеря для дальнейшей проверки органами НКВД и "СМЕРШ".
По прибытии в лагерь Георгия подвергли процедуре осмотра и регистрации, как и всех вновь прибывших. В небольшой мрачной комнате без окон, куда втолкнули Георгия, сидел за столом мужчина лет пятидесяти в гимнастёрке, с погонами офицера НКВД. На столе были листы бумаги в стопке. Взяв один из них, офицер протянул его Георгию со словами: - Ознакомьтесь и подпишите.
Это оказался ордер на арест, где было указано название органа внутренних дел, номер и дата, текст об аресте, подпись и печать. Георгий не стал вникать в текст и подписал бумагу. Потом ему предложили раздеться донага. Один из охранников стал осматривать и ощупывать Георгия, записывая что-то в толстую тетрадь...
Когда процедура окончилась, прозвучала команда особиста:
- Отведите в тринадцатую.
- Одевайся! Руки назад! Пошли!- скомандовал вооружённый автоматом охранник, и подтолкнул Георгия в спину - в то самое место, где был свежий шрам от ранения. После ходьбы в длинном полутёмном коридоре, надзиратель открыл дверь камеры с номером 13 и втолкнул Георгия в полумрак.
Лампа синего света под потолком плохо освещала камеру, и в первую минуту ничего не было видно. Дверь захлопнулась с лязгом от тяжелого засова.
- Здравствуйте, товарищи пленные!- сдавленным голосом сказал Георгий в темноту.
- Здорово, коль не шутишь. И запомни - у нас пленных нет. Только предатели, как сказал товарищ Сталин!- ответил чей-то голос под одобрительные смешки остальных.
- Откуда сам? Был в оккупации? Служил у немцев?- посыпались вопросы. - Какую статью припаяли?
- Да ты не смущайся, хлопчик! Здесь все такие,- раздался одобряющий голос из другого угла камеры...
По всей ширине камеры были настелены нары из досок. Стекло в узком окне под потолком было треснутое, с дыркой, и от него тянуло ветром и холодом. Кто-то дыру заткнул скомканной тряпкой. В углу у окна - «параша» без крышки, отчего в камере стоял резкий тошнотворный запах. Сколько человек было в камере Георгий не видел. Место ему указали у окна. Он забрался на нары и почти сразу уснул.
Утро в изоляторе началось с процедуры туалета - заключенных выводили во двор оправится. На территории лагеря были вырыты глубокие траншеи. Заключённые должны были успеть за несколько минут, сев на край ямы, под дулом автоматов охраны, совершить естественную надобность. Кто не успевал, тех сгоняли с места командой - они едва успевали натянуть штаны.
Раз в десять дней арестантов водили мыться, проводили санобработку для уничтожения насекомых - вшей и клопов. Строй измождённых заключённых конвоировали через полотно железной дороги в городскую баню. Многие были больны или истощены плохим питанием и еле передвигали ноги, поддерживая друг друга под руки. Сопровождение заключенных конвоем автоматчиков производило сильное впечатление на жителей городка. Всем должно быть понятно, что вели предателей, врагов государства, которые неизбежно понесут наказание по заслугам. Многие из заключённых стыдливо прятали глаза от людей...
Кормили в лагере скудно: кусок хлеба утром и рыбная или овощная баланда в середине дня. Голод был острым, съедалось всё до крошки, пережёвывалась каждая рыбья косточка.
Офицер, принимавший Георгия в день прибытия в лагерь, оказался следователем. Он неоднократно вызывал Георгия на допросы. Папка с личным делом быстро заполнялась листами бумаги, на которой были отпечатаны протоколы допросов. Под каждым листом следователь требовал ставить подпись под словами - "записано верно с моих слов, в чём расписываюсь".
Георгия привлекли к уголовной ответственности по статье за измену Родине. Несмотря на то, что он попал в плен раненным и без сознания, следователь убеждал его в том, что нужно было застрелиться, чтобы не попасть в плен к врагу. Проверка фактов, изложенных Георгием в заявлении, длилась почти два месяца. Всё, что было с ним до пленения, подтвердилось.
Пребывание в плену и эпизоды побега из плена мог подтвердить только его товарищ, Александр Панов. Но его след, как думал Георгий, был потерян. В итоге, в предъявленном Георгию обвинении были такие слова: "…находясь в плену, дал согласие работать по ремонту вражеской техники и получал паёк немецкого военнослужащего".
Окончательное решение по предъявленному Георгию обвинению должна была принять комиссия так называемого Особого Совещания НКВД, которое являлось во время войны внесудебным органом и заочно выносило приговоры по спискам обвиняемых в уголовных преступлениях.
Потянулись напряжённые дни и недели ожидания. Георгия, как и других осуждённых, тем временем, использовали на хозяйственных работах. Это немного отвлекало от мрачных мыслей. Он вспоминал своих родных - жену и детей. Ничего о них до сих пор не было известно. Тяжело было думать о том, что они погибли...
Однажды утром Георгия вызвали в комендатуру, и под конвоем привели в то помещение, где следователь впервые допрашивал его. Офицер находился тут же и ещё трое военных сидели в углу.
Яркий свет лампы на столе ослепил Георгия, поэтому он не мог разобрать лиц присутствующих, кроме следователя, который находился рядом. Он громко спросил имя, отчество и фамилию Георгия. После того, как Георгий ответил, следователь сказал:
- К вашему счастью нам удалось найти вашего товарища по плену, Александра Панова. Вы узнаёте, кто из этих товарищей Александр Панов?- следователь повернул лампу на столе в угол, где сидели трое военных, осветив их лица, и пристально посмотрел в лицо Георгия.
Георгий сразу узнал Панова - тот сидел в середине, на нём были погоны капитана.
- Да, гражданин следователь, вот этот человек и есть Александр Панов, с которым мы вместе бежали из плена,- срывающимся от волнения голосом сказал Георгий.
В этот момент Александр Панов стремительно поднялся со стула и крепко обнял Георгия, который не мог поверить в реальность такого поворота событий...
***
И уже после, когда их оставили вдвоём, Панов рассказал, как в то утро, когда их накрыли немецкие мины на болоте, он был контужен и чуть не утонул. Только твёрдая кочка под ногой и срезанная осколком ветка, упавшая перед ним, помогли ему спастись.
Он долго не мог выбраться из болота - в глазах всё двоилось, а голова словно отделилась от тела - он ничего не чувствовал и не слышал. Сколько времени прошло он не знал, но когда солнце стало заходить за деревья он пришёл в себя и с огромными усилиями выкарабкался на сухое место.
Пролежал там всю ночь. А утром следующего дня его нашли бойцы фронтовой разведки. Первое, что он сделал, когда они спросили кто он и откуда - рукой ощупал грудь в поисках спрятанного за пазухой конверта с секретными немецкими документами, которые хоть и подмокли, но были целы.
Это и позволило ему впоследствии оправдаться в глазах следователей НКВД в своём пленении и пребывании в тылу у фашистов. Документы оказались очень ценными - это были карты с координатами расположений баз готовой к введению в бой танковой и артиллерийской техники. Это дало возможность командованию 3-го Украинского фронта массированными авианалётами обескровить большой участок немецкого фронта и обеспечить в дальнейшем успешный прорыв Красной Армии в направлении Кривого Рога и Никополя.
Александр Панов после недолгой проверки службами НКВД был восстановлен в звании, ему вернули все награды и восстановили в гражданских правах. Он уже готовился снова отправиться на фронт, когда его вызвали в Управление фронтом и отправили на очную ставку в лагерь, где находился Георгий.
Вот так моему отцу повезло в очередной раз, когда судьба решила сохранить жизнь единственному свидетелю его пребывания в плену у немцев, сохранить важные документы, которые послужили для него своеобразным пропуском в жизнь и защитой чести и достоинства советского офицера. Но это было ещё не последнее испытание для отца…
Продолжение следует
http://www.proza.ru/2017/05/02/1581