КОНТАКТ,
или
Протри объективы, Кеша!
Почти нефантастическая история
"Ты нехороший человек, Бенедикт! - оскорбленно репетировал Викентий Метелкин монолог, обращенный к другу, пока таксист по тарифу грузчиков - рубль за этаж - тащил его вверх по лестнице. - Посадил рядом с занудой, подливал в рюмку чаще, чем другим, и, наконец, поставил передо мной этот липкий салат... Ты же знаешь - я не люблю салаты!"
Не сняв шубы, Викентий упал на кровать и мгновенно заснул.
Но спал он недолго. Среди ночи его разбудила яркая вспышка света, и Викентий втянул голову в плечи, ожидая сильнейшего удара грома, но после затянувшейся паузы сообразил, что в январе гроз, как правило, не бывает. Соображать было трудно. Вторая вспышка, контрастно обозначив стену с темным проемом окна, журнальный столик с общепитовской тарелкой, на которой лежал огрызок яблока, осветила и кресло. В кресле явно кто-то сидел и в упор смотрел на него. Викентий скосил глаза из-за воротника шубы, напрягая зрение. Несмотря на то, что предметы качались и произвольно меняли форму, он сумел угадать в темноте комнаты очертания женской фигуры в белом одеянии.
По спине пробежал холодок. "Допился! - отрешенно подумал Метелкин. - Вот и призраки стали являться." И дернул за шнурок торшера.
Комната тускло осветилась. В кресле сидела Марина, секретарша главного инженера. Метелкин от неожиданности икнул. "Мариша, ты что? Уже соскучилась? - забормотал он. - Вчера же виделись... Не-е-ет... Я сегодня отдыхаю."
Марина молча смотрела на него. И было в ее взгляде такое, что Викентий медленно начал трезветь, понимая: происходит что-то из ряда вон. Элегантное белое платье Марины слегка мерцало в полумраке. В ушах покачивались огромные серьги с таинственной вязью орнамента, в котором Викентию почудились скрещенные кости. Бледное лицо ее было неподвижно, а длинные тонкие пальцы, охватившие подлокотник, казалось, оканчивались загнутыми когтями.
Метелкин потряс на всякий случай головой, пытаясь прогнать наваждение, и машинально посмотрел на часы. Было ровно двенадцать ночи. "Ведьма!"- забилась в черепной коробке ошалелая мысль. На висках выступили холодные капли пота. "Может круг очертить? - дрожа, подумал он и вдруг вспомнил: "Следует, перекрестившись, плюнуть ведьме на самый хвост и ничего не случиться". И Викентий стал соображать, где у нее хвост.
В этот момент внутри Марины что-то металлически щелкнуло. В комнате послышалось ровное шипение, словно не записанная пленка протягивалась через магнитофон.
- Дорогой друг, собрат по разуму! - послышался сквозь шипение неестественный голос. - Я приветствую вас от имени моей цивилизации.
Метелкин от удивления перестал дрожать.
- Марина, перестань разыгрывать! - возмутился он, заметив, что ее губы не шевелились при разговоре. - Чревовещать научилась?
- Я не Марина. Я - Эола, - отозвался голос.
На этот раз Викентий определил, что звук исходит из устройства, висящего у нее на груди. Прибор напоминал японский плейэр. "Ерунда, - догадался Метелкин. - Нацепила магнитофон на шею и дурит меня..."
- И что тебе надобно, сестрица по разуму? - съязвил он.
- Вы знаете о существовании параллельных миров? Нет? -она удивленно раскрыла глаза. - Понятно... Похоже, мы существенно обогнали вас в развитии... Но в принципе это не имеет значения. Я телепортирована из ближайшего параллельного мира, чтобы установить с вами контакт.
" Контакт? Что-то знакомое... - подумал Метелкин. - Контакт??! Это же пароль!" В авиационном институте, где когда-то учился Викентий, вечеринки открывались традиционно: все приставляли бокалы к кромке стола, и один из присутствовавших кричал: "Контакт!" - а другой отвечал: "Есть контакт!" - и все соединяли бокалы вместе, а затем тот же голос на надрывной ноте вопил: "От винта!" - и все хором отвечали: "Есть, от винта!" - и бокалы, совершив короткий полет, опрокидывались в желудки.
- У меня дома ничего нет, - расстроенно сообщил Викентий, - только томатный сок.
Но Марина-Эола, почему-то не обратив никакого внимания на это печальное заявление, продолжала:
- Помогите нам понять и изучить ваше общество, культуру, науку, политику, искусство...
- Почему именно я? - заволновался Метелкин, мучительно пытаясь вспомнить, когда последний раз был в театре.
- Потому что именно по вашей комнате проходит точка касания наших миров.
- Как же так, миры параллельны, а точка касания есть? - удивился Метелкин. В нем проснулось любопытство, помноженное на подозрительность: нелогично, значит - розыгрыш.
- Вообще-то это очень сложная теория взаимодействия пространственных структур, - отозвалась Эола. - Но можно провести примитивную аналогию. Известно, что пространства замкнуты в четырехмерные сферы... Вот и представьте себе коробку, в которую уложены бильярдные шары. Каждый из них имеет точки соприкосновения с соседними. Примерно так же наши миры касаются друг друга. И, наверное, это естественно, что мы хотим знать, чем живут наши соседи, братья по разуму... Так вы поможете нам?
- Я не справлюсь, - снова заволновался Викентий и, мучительно краснея, добавил: - Если честно, я и не знаю ничего.
- Не пугайтесь. Ничего не потребуется, кроме согласия. Мы вмонтируем в ваши глаза миниатюрные телекамеры и установим микрофоны в ушные раковины. Ваша задача элементарно проста: смотреть вокруг, ничего не упуская.
- Почему бы вам самой не взглянуть на нашу жизнь? Оставайтесь. Поживете у меня, - не без умысла проявил Викентий гостеприимство, с нескрываемым интересом разглядывая сильно декольтированную высокую грудь Марины-Эолы. - Я уверен, мы смогли бы установить и более близкие контакты.
И Викентий протянул руку к ее руке.
- Нет! Это исключено! Возможен аннигиляционный взрыв! -испуганно вскричал плейэр. - Нам неизвестна полярность вашего мира. Впрочем, меня защищает особое поле, - добавила гостья, успокаиваясь. - Да и инструкции запрещают нам выходить за пределы зоны касания пространств.
- Печально, - сделал Викентий страдающее лицо.
- Вы не ответили на мой вопрос.
Викентий задумался: "Если это - розыгрыш, то глупо не продолжить игру... Возможно, я просто сплю... Тогда тем более - хочется знать, что дальше. А если?.. Ерунда!.. Но все же... Нет, невероятно... Но, в конце концов: смотреть вокруг - необременительно..."
- Исключительно ради вас, - скокетничал он.
Марина-Эола пристально посмотрела ему в глаза, и Викентий вдруг медленно повалился в мягкий розовый туман, наполненный дурманящим ароматом. Комната поплыла и перевернулась несколько раз, так что Викентию пришлось схватиться за спинку кровати, чтобы не упасть...
Утром Метелкин проснулся поразительно легко и удивился странной свежести и легкости в голове. Через раздвинутые шторы в глаза ему бил яркий солнечный луч.
" Не посадить бы передающие трубки, - подумал он, прикрывая глаза рукой, и чертыхнулся. - Бред собачий, какие трубки?" И с ужасом вспомнил ночь. " Ну и сон, это же кошмар какой-то... Пить меньше надо, Викеша, - мягко пожурил он себя. - Приснится же такое, просто сюжет для рассказа..."
Викентий встал и брезгливо сбросил с себя шубу, в которой проспал всю ночь. Прошелся по комнате, зачем-то включил репродуктор. "Доброе утро, товарищи! - раздался бодрый голос диктора. - Сегодня десятое января тысяча девятьсот... В этот прекрасный воскресный день..." Викентий убрал громкость. Что-то тревожило, не давало покоя.
Он подошел к креслу, в котором, если следовать сюжету сна, ночью сидела гостья из параллельного мира. Под ногой что-то хрустнуло. Метелкин нагнулся. В руке странным блеском сверкнула ажурная серьга.
" Не сон!" - запсиховал он и машинально отметил: " Аннигиляция не произошла, значит, наши миры однополярны."
Зазвонил телефон, но Викентий, не реагируя, тупо смотрел на украшение.
" Аннигиляция... Однополярны...- передразнил он себя. - С ума схожу, что ли?" И, раздражаясь, бросил серьгу на кресло. Сердце глухо заныло.
Викентий задумался. Тоскливые мысли, худосочные, словно манекенщицы, медленно проходили по сознанию, поворачиваясь всеми местами.
" Влип! - внезапно сообразил он. - Завербовали! Нужно еще разобраться, что это за параллельные миры объявились... Кто вживил в глаза телекамеры? ЦРУ или "Моссад"? Как теперь на работе показаться? Они же все чертежи перефотографируют и сделают нашу сеялку быстрей, чем мы спроектируем. Им только идею подскажи." Метелкин едва не заплакал от бессилия предотвратить утечку информации.
Угнетенный мрачными предчувствиями, Викентий решил принять душ. Он с силой тер тело мочалкой, опустив глаза вниз, но вдруг вздрогнул от стыдливой догадки: "Там же женщины!" И резко отвел глаза на белую стенку. Засмеялся довольно, представив, как засуетились, в растерянности, принимающие передачу, когда с экранов мониторов внезапно исчезла картинка. "Это вам за коварство! - злорадно подумал он, не отводя взгляда от стены, домываясь на ощупь. - Не будете людей вербовать в тяжелой степени алкогольного опьянения."
Вода не принесла душе облегчения. Сердце по-прежнему ныло. Викентий решил прогнать печальные мысли испытанным способом и открыл дверцу холодильника.
Надо сказать, холодильник у Викентия был не совсем обычный. Он гудел, рычал и издавал звуки, напоминающие предсмертный рев раненого хищника, что натолкнуло соседей на мысль послать анонимку: будто Метелкин - подпольный миллионер, стащивший из цирка тигра для охраны квартиры. Викентий долго удивлялся: какой бред может прийти в голову близким людям, ведь всем известно, что тигра из цирка не крали: он сдох от голода, потому что дрессировщик постоянно съедал его порцию мяса.
Напрасно в свое время Метелкин пытался обменять холодильник через торговую сеть. Представитель завода принес шумомер и доказал Викентию, оперируя заводскими инструкциями и газетными передовицами, что рев холодильника происходит оттого, что последний не загружен продуктами, но по мере выполнения Продовольственной программы его завывания будут уменьшаться; кроме того, собственная резонансная частота кухни невероятным образом совпала с резонансной частотой холодильника, и Метелкину лучше сменить квартиру, потому что может произойти черт-те знает что, вплоть до разрушения земной коры в зоне установки агрегата. "Надо было слушать специалиста, - покаянно подумал Викентий, - сбылись предсказания..."
Холодильник был пуст. " Поднимусь к аспиранту, - решил Викентий. - У филолога всегда имеется в запасе."
Метелкин не ошибся. Агап облобызал его с головы до ног, словно ждал вечность и отчаялся. " Проходи, Викеша, ерш тебя в глагол!" - радостно засуетился он, поняв все без слов. Словно из ниоткуда возникли два граненых стакана и огурец.
Метелкин вытянул руку, задумчиво рассматривая прозрачную жидкость на свет, и вдруг подумал тоскливо: "Глупая голова, как легко тебя провели... Сейчас запишут на "видео" и будут шантажировать: передадут запись в профсоюзный комитет, Василису Степановну обрадуют... Василиса не упустит момента: разложение в быту - пьянство... Плакала моя путевочка в санаторий в летний период! Беда, пропадаю!" И Викентий, закрыв глаза, чтобы те - у мониторов - не видели этого момента, проглотил обжигающую жидкость одним мучительным глотком. От переживаний неожиданно заболел живот. Метелкин тихо застонал. " Пойду сдаваться! - вдруг пришла в голову спасительная идея. - Если добровольно - простят. Говорят, статья такая есть."
Он открыл глаза. Агап стоял с разинутым ртом и рассматривал его, как обезьяну в зоопарке.
- Ты почему с закрытыми глазами пьешь?
- Видеть ее не могу, проклятую, - простонал Викентий.
- А - а, понятно, - успокоился аспирант. - Но пить-то можешь?
- Отпился я, - глухо отозвался Метелкин, вспомнив про свое гнусное предательство. Снова схватило живот, и Викентий согнулся, насмерть перепугав Агапа.
- Может быть, неотложку? - бросился тот к телефону. - Ты не думай, бутылочка из магазина, сам брал...
- Не нужно, я пойду.
В десятом отделении милиции, куда подался каяться Викентий, его остановил дежурный:
- Вы к кому, гражданин?
Викентия неприятно поразило обращение: гражданин... Он отчетливо представил решетку на окне одиночной камеры.
- Я - сдаваться, - промямлил Метелкин. - В каком это кабинете?
- Не понимаю, гражданин. Что у вас случилось? Соседи обижают? - проявил лейтенант любознательность.
- Нет, соседи у меня хорошие, не шумят. Я по другому вопросу. Мне в глаза миниатюрные телекамеры вмонтировали, так куда мне обратиться?
Милиционер подозрительно посмотрел на Метелкина:
- Ну-ка, гражданин, подойдите.
Метелкин повиновался.
- Дыхните!
Метелкин послушно подышал в окошечко.
- Вот что, гражданин, ступайте-ка домой да выспитесь, пока я вас в другое место спать не отправил!
По голосу стража порядка Викентий понял, что тот не шутит, и решил сдаться в следующий раз. На прощанье он оглянулся на строгого лейтенанта, ожидая, что тот передумает и все-таки разрешит чистосердечно раскаяться, снять с души грех. Но лейтенант погрозил ему пальцем, как нашкодившему ребенку...
Викентий шел по заснеженным улицам, на всякий случай опустив глаза на носки ботинок. " Вот, - думал он, - теперь ТАМ знают, где находится наше родное десятое отделение, и лейтенанта этого наверняка зафотографировали. А я, низкий пособник проклятого империализма, ничего не могу изменить, зыркаю глазами туда-сюда, информацию для них собираю, шпион несчастный."
Весь красный от стыда и социалистической сознательности, Викентий решил поговорить с Бенедиктом: умный человек всегда что-нибудь посоветует.
Бенедикт выслушал его с подчеркнутым вниманием:
- Так, значит, тебя завербовали? - почему-то шепотом уточнил он.
- Увы, таковы факты...
- Да, здорово ты вчера перебрал...
- Я ничего не помню...
- Не помнишь то, как , мило беседуя с другом Горгонии, упал в тарелку лицом?
- ?
- И, обидевшись за наш смех на все человечество в целом, вывал такси и уехал?
- Ты же в этом и виноват, - вспомнил вдруг Метелкин монолог, который репетировал на спине у таксиста.
- Знаешь, Кеша, мой тебе совет, - прервал его Бенедикт, - не рассказывай об этом никому, - и, оглянувшись по сторонам, добавил, - а то заметут.
- Куда? В КГБ?
- Балда... Слышал про белую горячку? Вот-вот... Вообще-то там, говорят, хорошо кормят и телевизор цветой...
" Телевизор... кинескоп... " - пронеслось в голове Викентия. Он машинально остановился взглядом на ярком плафоне светильника. "Не смотри на лампочку, трубки посадишь!" - вдруг прозвучал внутри чей-то голос. Метелкин в отчаяньи схватился за голову: никто его не понимает, даже лучший друг!
- Проводить тебя домой? - спросил Бенедикт, оценив его состояние.
- Не извольте беспокоиться, - обиделся Метелкин. - Как-нибудь вашими молитвами...
Дома Викентий упал на кровать и снова начал усиленно шевелить мозговые извилины, стараясь отыскать в их складках какую-нибудь подходящую мыслишку по поводу. " Возможно, что это и не ЦРУ, - размышлял он. - Вряд ли они способны за одну ночь вживить в глаза телекамеры, не дошла еще у них техника до такого совершенства. Может японцы? Говорят, у них роботы есть, путешествующие по кровеносным сосудам... Н - да... Параллельные миры... Цивилизация, обогнавшая нас в развитии... Марина-Эола с плейэром на груди... Бред какой-то... И губы у нее не шевелились... Но если это правда, и я - надежда человечества, осуществляющая контакт с другим миром?"
Метелкин подошел к зеркалу, поднял подбородок, выпятил тощую грудь и приосанился. " Тьфу, черт, они же видят меня, павлина разэтакого!" - спохватился он, и, закрыв глаза, прекратил доступ видеоинформации к телекамерам. Затем повернулся и вышел из опасной зоны.
На глаза ему попалась серьга, оставленная ночной гостьей. " Вот оно, вещественное доказательство состоявшегося контакта! - обрадовался он. - Надо позвать Бенедикта, пусть убедится, а то: белая горячка... упекут..."
Положив украшение, Викентий направился к телефону. Но не успел сделать и двух шагов, как комната ярко осветилась. В голове Викентия послышалось ровное гудение и механический голос произнес: "Извините. Это наша оплошность. Мы не имеем права терять реквизит."
Метелкин обернулся. Вокруг сережки появилось легкое серебристое облачко, контуры ее расплылись и она исчезла.
Викентий обалдел. "Если они с такой легкостью перемещают предметы, то и меня таким же манером запросто затребуют, если понадоблюсь!" - мелькнула шальная мысль. Плохо это или хорошо, Викентий в первый момент не понял. " Наверное, хорошо, ведь они обогнали нас в развитии. Нужно подсуетиться."
Викентий размечтался. Ему пригрезилось, что собратья, оценив скромный труд по установлению контакта между цивилизациями, телепортировали его в свой параллельный мир, и вот он гордо стоит на берегу неведомого лазурного моря в окружении смуглых красавиц в открытых купальниках, дружно скандирующих: " Ви - кен - тий Ме – тел- кин! ", а самая прекрасная из них, наверное, Мисс Параллельный Мир, протягивает ему вид на постоянное жительство и брачный контракт, где вписаны их имена...
Очнувшись от грез, Викентий забеспокоился: "Завтра на работу! Что делать? Ведь за мной следит чужая цивилизация. Если читать Агату Кристи, как накануне, они сразу поймут, что я бездельник, и не видать мне лазурного моря: наверное, у них и своих бездельников хватает. Продолжать чертить ненавистный крейцкопф? Так чертеж закончен неделю назад, и кто о нем вспомнил? Как же быть?"
На следующий день Викентий свежевыбритый в новой рубашке, чувствуя себя миссионером, появился на работе, внимательно осматривая все вокруг глазами-телекамерами. Особо он задержал их на практикантке Кате, исключительно красивой голубоглазой блондинке: пусть ОНИ в своих иных мирах увидят, какие у нас красивые женщины есть. Катя оторвалась от вязания:
- Ты что на меня свои телекамеры выставил?
Метелкин перепугался насмерть: неужели Бенедикт проболтался?
- А ты откуда про это знаешь?
- Про что?
- Про телекамеры.
- Слушай, Кеша, кончай трепаться, - рассердилась Катя, - иди за кульман и читай свой детектив. Ты мне надоел.
У Викентия отлегло: не знает. "Нет, Бенедикт - человек надежный, не проболтается."
Метелкин решительным шагом подошел к своему рабочему месту, открепил лист со злополучным крейцкопфом и положил на стол Ахиней Ахинеичу, руководителю сектора, которому злые языки дали меткое прозвище. Тот от неожиданности поперхнулся своим утренним чаем.
- В чем дело, Метелкин? - агрессивно спросил он, словно Викентий посягнул на его личную собственность.
- Вот! Готово!
- Молодец! И что?
- Мне бы работу... Что-нибудь потрудней...
Ахинеич поперхнулся снова:
- Кеша, ты ли это?
- Я, Алексей Алексеевич.
Ахинеич задумался.
- Так, может, завтра в колхоз съездишь? Разнарядка пришла... Работа трудная.
"Кошмар, - расстроился Викентий, - что ОНИ там про нас подумают: в рабочее время - в колхоз... Позор, какой позор... Так, изображение отключать я научился... Как же звук выключить? Господи, да это же просто..."
И Викентий заткнул уши пальцами.
Наступила тишина. Только телекамеры фиксировали покрасневшее от натуги лицо Ахинеича, который, как рыба в аквариуме, беззвучно разевал рот: похоже, кричал. "Стыдно-то как," - отрешенно подумал Метелкин и выключил изображение.
Кто-то дернул его за рукав. Викентий убрал пальцы из ушей и открыл глаза.
- ...балаган устраивать! Сам просил, что потрудней! - услышал он конец фразы.
- Хорошо, съезжу, - развязно сказал Метелкин, - но если б вы знали, каким войдете в историю...
У Ахинеича открылся рот и оставался в таком состоянии минут пятнадцать. И еще не раз в течение дня сотрудники обратят внимание на растерянный с застывшим немым вопросом взгляд Ахинеича, обращенный к Метелкину, - какую историю? – история пишется не нами...
Село встретило горожан нерадостно. Вернее никто не встречал их песнями и транспарантами, никто не шел навстречу с распростертыми объятиями.
Шел снег. Старший по группе в поисках бригадира обежал весь механизированный животноводческий комплекс, в котором не работала механизация, отчего и приходилось привлекать горожан к уборке навоза и раздаче кормов, и довольный отрицательным результатом поисков, сел покурить. Викентий от стыда перед собратьями за такую организацию труда лег на бревно, завернувшись в тулуп, и уставил телекамеры в мглистое небо. Микрофоны на всякий случай Метелкин заглушил ватными тампонами, чтобы собратья не услышали ничего лишнего. Тампонами Викентий разжился в отделе техники безопасности. Они элегантно назывались "беруши", что в переводе с технократического означало: береги уши.
Наступило время обеда, и все потянулись в столовую, где на стене висел красиво оформленный лозунг "Кто не работает, тот не ест". Викентий, уловивший текст боковым зрением, на транспарант не взглянул, чтобы не вводить собратьев в заблуждение, и заодно сделал для себя вывод: на всякий случай не читать на заборах, а особенно на фасадах домов, никаких надписей, чтобы лишний раз не попадать впросак.
Бригадир так и не появился. Остаток дня инженеры провели в разговорах о том, что нужно незамедлительно поднимать сельское хозяйство. Речи были умные и деловые, поэтому Викентий микрофоны отключать не стал, лишь прикрыл объективы телекамер веками, чтобы собратья думали, что все это происходит на какой-нибудь сельскохозяйственной конференции.
Вечером Викентий мысленно просмотрел отснятый за день материал и сделал себе ряд замечаний за съемку нелицеприятных эпизодов. Критическое осмысление просмотренного сменилось ощущением причастности к событию огромной исторической важности. Глупая блаженная улыбка бродила по его лицу. Викентий, охваченный благородным порывом, решил, что необходимо срочно расширить зону показа окружающей действительности. "Возьму недельку за свой счет, - размечтался он, - и в столицу."
Метелкин достал из стола чистый лист и вывел несколько слов. Надо сказать, что почерк у Викентия был замечательный. Если бы он действительно стал резидентом иностранной разведки, то наш дешифровальный отдел, перехватив его донесения, зашел бы в тупик, так и не отыскав ключа, да и сам Викентий через сутки не мог разобрать написанного.
Он вывел:
ПОСЕТИТЬ:
1. ГУМ
2. ЦУМ
3. Детский мир
На четвертом пункте Викентий споткнулся, потому что, честно говоря, не представлял, что еще можно показать собратьям, кроме "бермудского треугольника", в котором бесследно исчезают деньги трудящихся. И задумался.
Из состояния оцепенения его вывел звонок. Метелкин нехотя подошел к двери, в которой вместо глазка была дырка: сквозь нее смотрел знакомый любопытный глаз. Викентий обреченно вздохнул и открыл.
В комнату впорхнула секретарша Мариночка. Викентий подозрительно посмотрел на нее: "Не Эола ли это? Нет... Им же запрещено передвигаться по нашему пространству... Но что-то уж очень они похожи... Может, все-таки розыгрыш?" Но, вспомнив вдруг про удивительное исчезновение сережки, Метелкин успокоился: "Не розыгрыш... Да и откуда у нее такие слова? Аннигиляция... Цивилизация... Однополярны... Быстрее лошадь заговорит."
- Привет, Викеша! Не ждал?
- Добрый вечер! - галантно сделал полупоклон Метелкин, сообразив, что за происходящим следят собратья. - Проходите, присаживайтесь. Что будете пить? Виски? Коньяк? Кофе? - вырвалась у него где-то слышанная фраза.
- Кеша, ты что, с куста упал? - обалдела Мариночка. Или на курсы дипломатов записался?
Метелкин, нимало не смутившись, помня, что их слушают и смотрят, продолжал:
- Сейчас будем наслаждаться музыкой.
И достал с полки невесть откуда взявшуюся пропыленную пластинку Гайдна.
Марина молча пошла грудью на Метелкина:
- Дурашечка, что с тобой? Я своего недотепу отправила к мамочке на два дня, а ты - наслаждаться музыкой?
И ее пальцы начали расстегивать пуговицы блузки на высокой груди.
Викентия затрясло. Но внутренний голос совести снова напомнил об исторической ответственности перед лицом чужой цивилизации и вывел его из кризисного состояния, приближающегося к коме. Метелкин с трудом оторвал телекамеры от заманчивой белизны тела Мариночки.
- Я надоела тебе, Кеша? - рассердилась она, видя, что Метелкин отвернулся.
"Звук выключить, что ли?" - устало подумал Викентий и воткнул в уши ватные тампоны. Телекамеры зафиксировали, как Мариночка, покрутив пальцем у виска, круто развернулась и беззвучно хлопнула дверью.
Викентий облегченно сел в кресло. "Великий немой! - с восхищением вспомнил он известное изречение. - Видят, но не понимают. Наверное, я спасаю мир от позора. Интересно, как у них ведут себя жены в отсутствие мужей?" Но, не найдя ответа, устало заснул в кресле, ощущая кожей, как соприкасаются в этой точке друг с другом два параллельных мира.
Утром на работе Викентию пришла в голову замечательная идея: можно без особых материальных затрат обеспечить собратьев обширной информацией, напрямую соединив существующую радио и телевизионную сеть с приемной системой параллельного мира. Метелкин несколько раз повторил вслух эту мысль, чтобы собратья обратили внимание на его рвение и поскорее выдали ему вид на жительство, но вовремя спохватился, заметив, что его бормотание привлекло внимание сослуживцев.
Ждать, когда собратья воспользуются ценной идеей, Метелкин не стал, и, вернувшись домой, сам решил транслировать для них вечернюю программу, начав с фильма на производственную тему, где главный инженер в перерывах между объятиями и поцелуями боролся за технический прогресс.
Трансляцию прервал телефонный звонок.
- Марина, ты? - с надеждой спросил Метелкин, услышав женский голос.
Случай с Гайдном не прошел даром. На работе Мариночка Викентия словно не заметила, проигнорировала напрочь, и Метелкин переживал.
- Сожалею, Кеша, это не из секретариата, - засмеялась трубка.
- Горгония?
- Рада, что работников торговли узнают по голосу. Как ты смотришь на возможность приобрести импортный костюмчик по госцене? Я тебе отложила - блеск, закачаешься. Или тебе не нужен?
- Что ты! Я износился, как мелкая потаскушка. А в завалах вашего "супермаркета" отыскать что-то стоящее под силу только археологу. Полгода там роюсь...
- Святая наивность... Забеги завтра. Да, Кеша, - она помедлила, - окажи заодно мне услугу...
- Конечно.
- Я тебе два костюмчика заверну. Предложи кому-нибудь, подороже, естественно. Придумай там... Ну, с рук брал, переплатил, но он не подошел... Сообразишь... Деньги срочно нужны.
- Ты потише не можешь? - забеспокоился Викентий, вспомнив о собратьях.
- Что, ОБХСС? У тебя что, телефон прослушивается?
- Хуже, родненькая, нас еще и записывают...
- Ой! - звякнул голос на другом конце провода, и раздались короткие гудки.
Викентий положил трубку. "Костюм, конечно, необходим. Но вариант с перепродажей на глазах другой цивилизации... Это слишком. Горгония, похоже, перепугалась. Впрочем, торговлю на испуг не возьмешь: срабатывает профессиональный рефлекс на чувство потенциальной опасности. Без сомнения: выбросили эти костюмчики уже в свободную продажу..." Викентию стало жаль уплывшего импорта, и появилась неожиданная злость на собратьев: им-то что, они нас обогнали, а я тут крутись...
"Ладно, перебьюсь. Сейчас не это главное, - снова пригрезились ему полуобнаженные девушки на песке параллельного мира. - Нужно набирать дивиденды." И Метелкин развернул единственную газету, которую получал. "Пожалуй, информации здесь для НИХ маловато," - бегло просмотрел он бравую передовицу, которая, как всегда, добавила ему уверенности в завтрашнем дне.
Метелкин лег спать, чувствуя, что внутри созревает очередной гениальный план предстоящих действий.
Утром он подошел к Василисе Стапановне, которая помимо должности председателя профкома совмещала в себе должности председателей женсовета, ДОСААФ, Красного Креста и Красного Полумесяца, общества "Спасение на водах", ВДОАМ, защиты животных и агента по подписке на периодическую печать, и выложил перед ней весь запас наличных денег со стопкой заполненных бланков.
-Викентий, к чему тебе так много? - поразилась та.
- Хочу все знать! - отрапортовал он, как пионер из одноименного киножурнала.
Василиса улыбнулась ему той поощрительной улыбкой, какой обычно улыбалась на собраниях, если выступающий вел в своей речи правильную линию и что-то черкнула в записной книжке - взяла на заметку.
Результат сказался незамедлительно. Через неделю на общем собрании Викентия выбрали председателем общества защиты памятников и редактором стенной газеты.
- Оправдаю доверие! - лицемерно сказал Метелкин, не желая ударить лицом в грязь перед неусыпным оком параллельного мира, с грустью вспоминая недалекое прошлое, когда мог с легкостью ускользнуть от любой общественной нагрузки.
В кулуарах сразу поползли слухи, что у Викентия наверху своя рука, которая его двигает. Метелкин слухи опровергать не стал: популярность, даже скандальная, еще никому никогда не вредила.
Возвращаясь с работы, Викентий освобождал распухший почтовый ящик от корреспонденции и направлял телекамеры на бодрые репортажи, долго на них не задерживаясь: не сомневался, что все переснимается собратьями специальной аппаратурой. Особенно старательно он транслировал обширные тексты различных постановлений о дальнейшем улучшении: работы городского транспорта, бытового обслуживания, снабжения продуктами питания и тому подобное. Пусть знают, что и мы не лыком шиты, и не гордятся, что обогнали нас в развитии.
От бесконечной читки газет и просмотра телепередач в голове Викентия стали постоянно вертеться обрывки фраз из речей и заявлений, которые он вклинивал в обыденные разговоры, поражая всех эрудицией. Викентию приятно помнились долго не смолкавшие овации на отчетно-перевыборном собрании, когда в кратком слове о работе общества охраны памятников он сказал: "Мы идем вперед широким шагом! Огромны масштабы наших свершений! Вперед, к новым победам! Получим теленка от каждой коровы!"
Однажды вечером Викентий привычно расположился перед телевизором. Он старательно протер объективы носовым платком и закапал в них глазные капли для создания большей прозрачности хрусталика: от интенсивной эксплуатации глаза начали подводить.
По ящику передавали репортаж с какого-то совещания. И когда многотысячный зал единодушно взметнул руки, одобряя резолюцию, горло у Викентия перехватило и он, в каком-то неожиданном для себя опьянении соучастия, прослезился.
И расстроился, поняв, что репортаж безнадежно испорчен. Изображение, конечно, расплылось, и собратья отбраковали запись.
В дверь позвонили. Все еще вытирая бегущие слезы, Викентий открыл. На пороге стоял Бенедикт.
- Викеша, что случилось? Кто тебя обидел, маленький?
- Репортаж испортил, - буркнул Метелкин, успокаиваясь.
- Какой репортаж, Кеша? Что с тобой? Ты мне и на собрании что-то не понравился...
- Тебе не понять, Бенедикт, - вспомнил Викентий свой прошлый визит к другу.
- Как знать, как знать... Кстати, почему на вечеринках отсутствуешь? Горгонию обидел. Кто ее записывает? Общественность ждет объяснений, Кеша.
- Отстань, Бенедикт, без тебя тошно...
- Кеша, ты что, до сих пор считаешь, что тебя завербовали? Что ЦРУ в глаза телекамеры установило?
- Это не ЦРУ, Бенедикт. Это другая цивилизация, - шепотом сказал Викентий и спохватился, что сболтнул лишнее, но было поздно.
Бенедикт, как-то странно ласково улыбаясь, медленно поднялся с кресла:
- Кеша, я, пожалуй, пойду... Главное, ты не волнуйся... Это пройдет. Его скоро выпишут...
- Кого выпишут? Откуда?
- Мне пора, Кеша... - Бенедикт осторожно двинулся к выходу.
- Беня, - окликнул его Метелкин, понимая, что с ним что-то происходит.
- Что, Кеша?
- Я пошутил.
По лицу приятеля Викентий понял, что шутку тот не оценил.
Дверь захлопнулась.
Через полчаса в прихожей снова раздался звонок, настойчивый и напряженный.
Метелкин открыл. В коридоре стояли двое здоровенных парней в белых халатах.
- Врача вызывали? - угрюмо буркнул один из них.
Другой, усатый, в это время оттеснил Викентия в глубь комнаты.
- Нет.
- Викентий Метелкин?
- Да.
- Как же "нет", если "да"?
Викентий запутался:
- А вы кто?
- А вы?
- Живу я здесь, понял, парень? - рассвирепел Метелкин.
Угрюмый многозначительно посмотрел на усатого. Тот понимающе достал из кармана блестящий предмет и помахал им перед глазами Метелкина:
- Изображение резкое?
"Ну, Бенедикт! Ну, подлец! - сообразил, наконец, Викентий. - Психиатричку подослал!"
- А у вас не расплывается? - разозлился Метелкин, вытаскивая из кармана купюру, и помахал ею перед носом усатого.
Тот обалдел от такой наглости и выхватил купюру.
- Советую рассмотреть ее в коридоре, там освещение лучше, - торжествующе подсказал Викентий, распахивая дверь.
Оба медбрата, не сговариваясь, одновременно шагнули в проем, едва не вышибив косяки.
Викентий облегченно вздохнул и приложил ухо к дырке от отсутствуещего дверного глазка.
- Псих, а соображает, - удивленно сказал угрюмый.
- Не буйный... Пусть живет, может, еще когда пригодится, - практично изрек усатый, пряча деньги в карман.
Метелкин бессильно опустился в кресло. "Столько мук и за что? За туманную перспективу межпараллельного переселения? А кто мне это обещал? Хватит, баста!" Но вновь перед глазами возник лазурный пляж параллельного мира и Викентий заколебался: "Еще немного, а там - посмотрим. Сегодняшний инцидент показал: благородная миссия по осуществлению контакта между мирами связана с риском. Нужно быть предельно осторожным".
Метелкин решил обратиться к бессмертной классике.
На следующий день он отправился в аптеку и купил непроницаемые темные очки и трость.
Новоявленный псевдослепой Паниковский снова появился на дорогах страны, правда, цели на этот раз у него были иные...
Еще издали Метелкин заметил у продуктового магазина длинный хвост очереди и быстро нацепил очки на нос: в параллельном мире ни к чему знать о наших проблемах. Стуча тростью по краю тротуара, но, не обладая навыками слепого, он посшибал все чугунные урны на подходу к магазинчику. Наконец, Викентий наткнулся на хвост очереди, напоминающий хвост мифического дракона.
Давали колбасу. Хвост в конвульсиях дергался то вправо, то влево, заглядывая в окна магазина: а хватит ли продукта на всех? Впереди хвоста, как водится, была голова, и, похоже, не одна. Головы рычали, ругались и изрыгали языки пламени на испуганных продавцов, а те, как былинные богатыри, отмахивались огромными ножами, похожими на мечи, и бросали в пасти чудовища куски колбасы по пятьсот граммов, чтобы оно наелось и успокоилось.
- Пропустите слепого, - послышались редкие голоса. Пусть без очереди возьмет.
Викентию это понравилось, он решил и в будущем пользоваться неожиданным изобретением. Ему взвесили полкило "останкинской", но, взглянув на трость и очки, добавили еще приличный кусок. Викентий, входя в роль, больно стукнул тростью по ногам какого-то наглого гражданина, протиснувшегося к прилавку без очереди. Толпа одобрительно загудела, приветствуя инициативу.
Викентий побрел домой, постукивая палочкой. Отойдя шагов сто, он хотел снять с глаз черное неудобство, но откуда-то выпорхнула стайка ребят.
- Дяденька, дяденька, - загалдели они, - подождите... Мы берем над вами шефство. У нас такой пункт в социалистических обязательствах. Третий "б" уже нашел двух инвалидов, а нам так не везет!
Ребята бережно довели его до квартиры, вымыли пол, почистили картофель, сварили обед и заодно помогли его съесть, прихватив и приобретенную "слепым методом" колбасу. Метелкину неожиданно расхотелось быть подшефным. Он притворился уставшим, всем видом показывая, что ему необходим покой. Шефы попались понятливые и быстро попрощались, оставив на столе гору грязной посуды.
Викентий заплакал. Это был горький плач по съеденной колбасе, по исчезнувшей Марине, по импортному костюму и деньгам, потраченным на прессу. По бледно-голубым объективам катились слезы, размазывая изображение, но Викентий об этом уже не думал...
- Пора заканчивать этот дурацкий эксперимент - Викентий уже на грани психоза.
Возражений не последовало. Тайное собрание, проходившее в квартире Бенедикта, близилось к концу. Хозяин продолжал:
- Мы проспорили... Твой приятель, Горгония, выиграл пари. Надо признать это безоговорочно. Честно говоря, я не верил, что он внушит Викентию этот бред про параллельный мир и телекамеры.
- Я тоже, - отозвался женский голос. - Но когда Викентий на вечеринке под его взглядом плюхнулся лицом в тарелку, мне стало не по себе. Не понимаю, почему мы сомневались в способностях профессионального гипнотизера?..
- Шутка слишком затянулась.
- Кто мог знать, что наш гений гипноза сломает ногу и сляжет в больницу? Завтра его выписывают. Но ты, Беня, слишком вошел в роль: что за звонки в психушку? А если бы его упрятали в четыре стены?
- Кешу? Сомневаюсь... Он не из таких переделок выходил. Но делать из него нормального человека пора, а то он все газеты скупил, а от телевизора его вообще не оторвешь... Профессиональный репортер! До чего довели контакты с другими цивилизациями... – и Бенедикт захохотал.
- Пора заканчивать контакт - наш объект на грани психоза.
Возражений не последовало. Две фигуры в светлых одеждах сидели перед мерцающими экранами Главного пульта.
- Мне кажется, эксперимент прошел довольно гладко, продолжала молодая женщина. - Явного вмешательства в свою жизнь они не обнаружили. Ваша идея направленного внушения на группу людей оправдала все мыслимые ожидания.
- Вот только потерянная вами серьга, Эола... – устало улыбнулся собеседник. - Но это, я полагаю, спишется на воспаленное воображение контактера. Ему просто не поверят...
- Будем надеяться... Ночью я направляю техническую бригаду для демонтажа передающих устройств изображения и звука из организма Посредника. Включить вас в состав?
- Пожалуй, нет.
- Хорошо. Хотите сувенир на память? - раскрыла она плоскую коробочку. - Эта штуковина оказалась в зоне контакта во время проверки состояния аппаратуры, вживленной в объект, и я не удержалась... Советую воспользоваться, когда шеф устроит очередной разнос...
На ладонь посыпались плотные ватные шарики.
КОНЕЦ
* * *
На фотографии вверху - коллективный сборник, где была напечатана эта история (давно это было).