О.В. Максимова
( Москва, Русское географическое общество)
Статья посвящена жизни и деятельности уроженца Курской губернии, исследователя Севера, гидрографа-геодезиста, генерал-майора корпуса флотских штурманов Николая Васильевича Морозова и содержит не известные ранее факты. Автор использует
архивные документы и личную переписку Н.В. Морозова.
Жизнь и деятельность Николая Васильевича Морозова, его судьба, я думаю, будут интересны его землякам не только потому, что он – уроженец Курской губернии и при этом личность, ещё далеко не оценённая (о нём просто мало знают), но и потому, что он участвовал в крупных и очень важных экспедициях своего времени. Таким образом, знакомясь с его жизнью и деятельностью, наш современник может получить достаточно полное представление о той эпохе в исследованиях морского пути в Сибирь и в истории России в целом, в которой Н.В. Морозову довелось жить и работать.
Необычна и история его семьи, она помогает увидеть то, что, хотя и не часто встречалось, но было возможно в России в XIX и в первой четверти XX века.
Родился Николай Васильевич Морозов 9 (21 по н.ст.) ноября 1862 года в селе Знаменское (Кривцово тож) Щигровского уезда Курской губернии. Как значится в метрическом свидетельстве, родителями его были щигровский купец Василий Никанорович Морозов и его жена Татьяна Фоминична [1].
Удалось найти сведения и о его родителях. По сохранившимся в Государственном архиве Курской области ревизским сказкам 8-й ревизии (1834 года) в числе купцов по городу Щигры значится Никанор Иванович Морозов, при этом сообщается, что он был отпущен на волю в том же 1834 году от прапорщика Василия Шетилова; упоминаются его жена и дети. Старшему сыну Никанора Ивановича Василию в 1834 году было 17 лет. Так выяснилось, что отец будущего гидрографа до семнадцатилетнего возраста оставался крепостным [2].
Сведения о Татьяне Фоминичне Морозовой, урождённой Воронцовой, - щигровской дворянке, матери Николая Васильевича - сохранились в Государственном архиве Калужской области. Там имеется дело о внесении помещика Козельского уезда Андрея Фомича Воронцова (брата Татьяны Фоминичны, ставшего после её смерти опекуном Николая) с детьми в дворянскую родословную книгу Калужской губернии, включающее родословную роспись семьи Воронцовых и копии с решений Курского губернского дворянского депутатского собрания о внесении Воронцовых в 6-ю часть родословной книги дворянства Курской губернии [3].
В 1873 году уже овдовевшая Татьяна Фоминична Морозова отдаёт своего десятилетнего сына Николая учиться в только что открывшееся в Курске реальное училище. Интересно, что для этого необходимо было получить удостоверение из Щигровского общественного городского управления за подписью городового старосты и с приложением казённой печати в том, что «действительно он, Морозов, принадлежит к обществу мещан города Щигров и на поступление его во все учебные заведения Российской Империи со стороны Щигровского городского общественного управления препятствий нет» [4].
В 1878 году, после пяти лет учёбы в курском реальном училище, Николай Морозов едет в Кронштадт и поступает в Техническое училище Морского ведомства на штурманское отделение. С этого момента вся его жизнь будет связана с морем и флотом.
По окончании училища он продолжит учёбу в минном офицерском классе, заинтересуется электричеством освещением, но останется верен своей основной специальности – гидрографии. Не получив разрешения держать экзамен в Морскую академию, Николай будет самостоятельно заниматься высшей математикой и физикой.
Начав службу в 1882 году с гидрографических работ на Балтике, Н.В. Морозов продолжил её описными работами в Японском море в заливе Петра Великого и производством триангуляции Уссурийского залива. Позднее об этом периоде своей деятельности он напишет: «С 1888 по 1891 г. служил в Отдельной съёмке Восточного океана в должностях производителя гидрографических работ, и. д. начальника партии, вахтенного начальника и старшего лейтенанта на судах, причём производил все роды гидрографических работ, а зимой самоучкой проходил курс Гидрографического отдела Морской академии» [5].
В 1891-1892 гг. младшим штурманом на фрегате «Владимир Мономах» он совершил одиннадцатимесячное плавание из Владивостока в Кронштадт, а затем старшим штурманом плавал на приписанных к Ревелю (в наст. время - Таллин) транспортах для установки ограждений в Балтийском море. Зимами 1893, 1894 и 1895 гг., будучи прикомандирован к Главному гидрографическому управлению, Морозов изучал компасное дело под руководством известного как в России, так и за рубежом математика-девиатора И.П. де Колонга.
И всё-таки большую часть жизни он отдал исследованию Северного морского пути.
Чтобы оценить вклад гидрографа Н.В. Морозова в исследование морей и обеспечение безопасности мореплавания, нужно вспомнить о том, какие задачи стояли перед этим поколением исследователей.
Берега морей и океанов к этому времени в основном на карту были уже нанесены, где-то на основе тщательно проведённых исследований, а где-то и по результатам бегло рекогносцировочного осмотра, или только по наблюдениям с моря. Но нужно отдать должное мореплавателям XVIII- первой половины XIX века: постоянно подвергаясь опасностям и рискуя жизнью, они проводили эти исследования на парусных судах, мало пригодных для плавания среди льдов. Да и приборы, которыми они могли пользоваться, не отличались точностью. Не только здоровьем, но и жизнью платили они за эти карты.
Между тем торговое мореплавание на Русском Севере и Дальнем Востоке развивалось медленно. Оно сдерживалось отсутствием точных карт. Так, в отчёте о Северной морской экспедиции МПС на реку Енисей 1905 года говорится: «… начавшиеся торговые сношения с Сибирью не могли развиться, так как препятствия обусловливались не только грозностью льдов, но, главным образом, неверностью карт и отсутствием необходимых для плавания руководств, и мы видим, что 1885 и 1886 годах плаваний совсем не было, в 1884, 1887, 1888 и 1889 годах по одному, и, наконец, с 1891 года совсем уже не является частных предпринимателей, пока не настала для этих вод пора гидрографических исследований» [6, с.8].
Вопрос о производстве нового гидрографического исследования Северного Ледовитого океана был поднят в 1893 г. на одном из первых заседаний Комитета по сооружению Сибирской железной дороги (Положение о комитете Сибирской железной дороги Высочайше утверждено было 13 мая 1894 г.) управляющим Морским министерством генерал-адъютантом Николаем Матвеевичем Чихачёвым (1831-1917), участником Амурской экспедиции Г.И. Невельского, исследователем Приамурья, залива Де-Кастри и Татарского пролива, видевшим в пути через Ледовитый океан дешёвый и простой способ доставки грузов в Сибирь. Чихачёв разделял мнение адмирала Фердинанда Петровича Врангеля (1796-1870), кругосветного мореплавателя, исследователя Арктики, одного из учредителей Русского географического общества (РГО), о необходимости новой описи. Опись, проводившаяся в ХV111 – 1-й половине Х1Х века не могла отличаться необходимой для мореплавания точностью из-за несовершенства применявшихся в то время морских способов определения географических координат, а также вследствие того, что съёмка берега, основывавшаяся на счислении пути парусных судов, под влиянием течений, ветра и других причин давала неизбежные погрешности. Таким образом, предстояло провести комплексные гидрографические работы и исследования, результатом которых должны были стать новые, точные карты, лоции и руководства для плавания.
Впервые моря Северного Ледовитого океана поручик корпуса флотских штурманов Николай Васильевич Морозов увидел в 1894 году. Ему – штурманскому офицеру крейсера «Вестник», плававшего в Белом и Баренцевом морях, у побережья Новой Земли и в лимане Печоры, - были поручены описные работы. Тогда же появились его первые рукописные заметки по лоции и «Обзор Самоедского берега» (от мыса Канин Нос до Карского моря).
Составленная Морозовым «Лоция Самоедского берега Северного Ледовитого океана от мыса Канин Нос до Острова Вайгач» - первая подробная лоция для этого участка морского пути на русском языке - была издана летом 1896 года и сразу передана для отпуска на суда и продажи.
1896 год оказался богат на события. Морозов был назначен штурманским офицером на только что построенный транспорт «Самоед», которому предстояло доставить на Новую Землю экспедицию Академии наук для наблюдения полного солнечного затмения, которое ожидалось 28 июля (9 августа по новому стилю). Но задачи, стоявшие перед моряками, этим не исчерпывались. Офицеры и команда транспорта обследовали (под руководством лейтенанта Афанасия Михайловича Бухтеева) залив Рогачёва, провели комплексные гидрографические работы в Белушьей губе, построили два больших опознавательных и два створных знака.
Тогда же Морозов начал работу над новой лоцией, которая должна была включать в себя описание берега и вод, находящихся в границах России от мыса Варангер-фьорд. Сам Николай Васильевич напишет об этом так: «В 1896 г. я получил лестное для меня предложение от Главного гидрографического управления пополнить из разных источников лоцию Рейнеке и предполагал сделать это тем же способом, как и подполковник Неупокоев, т.е. подстрочными примечаниями, но когда эта работа значительно подвинулась вперёд, то выяснилось неудобство такого способа, а именно: местами подстрочных примечаний оказалось больше текста и пользование такой книгой на практике было бы неудобно; поместить примечания в самый текст во многих случаях оказалось совершенно невозможно, так как через это нарушилась бы ясность и стройность изложения, особенно если принять во внимание, что описание некоторых местностей у Рейнеке не согласуется с новейшими сведениями» [7, с.30] Стало очевидным, что целесообразнее составить лоцию Лапландского берега заново и вести описание не с востока на запад, как было у М.Ф. Рейнеке, а с запада на восток – как удобнее рассматривать карты. Основу лоции составили материалы, собранные Морозовым при описных работах в 1894 г. на крейсере «Вестник», в 1896-1897 гг. на транспорте «Самоед» и в 1899 г. на «Пахтусове» - в Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана (ГЭСЛО).
К концу января 1900 г. работа Морозова над лоцией была закончена и рукопись книги передана в Главное гидрографическое управление. Лоция Мурманского берега Северного Ледовитого океана от островов Вардэ до Белого моря – обширный труд с картой и кратким поморским словарём – вышла в свет весной 1901 г. Её тираж насчитывал 800 экземпляров.
Важным этапом в жизни Н.В. Морозова стало участие в Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана в 1899-1904 гг. Назначение в ГЭСЛО Николай Васильевич получил после ухода из неё лейтенанта А.С. Боткина, желавшего завершить работы, начатые им на озере Байкал. В ГЭСЛО Морозов работает в должности помощника начальника экспедиции и старшего штурмана в плавании по Белому и Карскому морям и Ледовитому океану, а по окончании кампании заведует пароходом «Пахтусов» и сводной ротой судов, зимующих в Архангельске.
И в этот период сделано было немало. Приведу лишь некоторые примеры. Так, в августе 1901 г.[8] во время пребывания экспедиции в Медвежьем заливе капитану корпуса флотских штурманов Н.В. Морозову удалось определить астрономический пункт, что представляло особенный интерес, так как на карской стороне Новой Земли, к северу от Маточкина Шара, не было ни одного определения долготы места. Известно было лишь несколько определений широт, сделанных П.К. Пахтусовым в 1835 г. А в 1902 г. при описи Карских Ворот капитану Морозову и капитану 2 ранга Варнеку удалось найти в губе Дыроватой закрытую от всех ветров и напора льдов якорную стоянку для больших морских судов, удобную даже для зимовки.
Под руководством Николая Васильевича осваивал профессию молодой Г.Я. Седов. Вот как пишет об этом командовавший в 1902 г. экспедицией А.И. Варнек: «Вся работа… велась двумя мензулами, с одной из них работал капитан Морозов и с другой – поручик Седов, сначала под руководством капитана Морозова, а потом самостоятельно» [9, с.21].
Нелегко далась экспедиции в 1904 г. опись Ямала и острова Белого, затруднявшаяся низменностью берегов, их однообразием и значительной удалённостью, что требовало пеленгования с парохода каждые пять минут. Подойти ближе не позволяли малые глубины у берегов. Тем не менее, как отмечает начальник экспедиции полковник Ф.К. Дриженко: «… вся эта работа произведена капитаном Морозовым с полным тщанием, увлечением и любовью к делу» [10].
Ещё в марте 1899 г., обращаясь в Морское министерство с просьбой о переводе Морозова из Ревельского флотского полуэкипажа в ГЭСЛО, начальник ГГУ генерал-лейтенант К.И. Михайлов сообщал: «…Имея в виду, что штабс-капитан Морозов хорошо знаком с плаванием на севере и что дальнейшие его там плавания могут принести существенную пользу ещё и в отношении пополнения составленной им и изданной Управлением лоции Самоедского берега, Главное Гидрографическое управление признало такое замещение открывающейся в экспедиции Северного Ледовитого океана вакансии крайне важным и представило о сём на благоусмотрение Управляющего Морским Министерством» [11]. И вот уже в июне 1902 г. начальник ГЭСЛО А.И. Варнек передаёт в ГГУ материалы по лоции Северного Ледовитого океана, составленные капитаном Морозовым на основании работ 1901 г., и предлагает издать их в виде двух приложений, из которых одно – к Лоции Мурманского берега и другое – к Лоции Самоедского берега, составленных тем же автором. Обе брошюры вышли из печати в 1903 г.
Работу над совершенствованием этих лоций и подготовку ко 2-му их изданию Морозов вёл на протяжении всей своей жизни. Немного не дожил Николай Васильевич до выхода в свет в 1925 г. нового, дополненного издания Лоции Мурманского берега.
В архиве мне довелось видеть и материалы по лоции Карского моря, собранные и обработанные Морозовым в этот же период его деятельности.
Вполне понятен и интерес Николая Васильевича к поморским народным мореходным книгам. Одну из таких народных лоций Н.В. Морозов опубликовал в 1909 г. в 30-м томе сборника «Записки по гидрографии». Эта рукопись, уже много раз переписанная, была передана ему капитаном парохода «Мурман» А.М. Падориным, который получил её от своих родственников. Предваряя публикацию, Николай Васильевич так оценил значение поморской лоции: «Не говоря уже о том интересе, который возбуждают в каждом любителе нашей старины вообще, и севера в особенности, подобные произведения самостоятельного, чисто народного творчества, надо признать, что сохранение и обнародование подобных памятников для современников и потомства желательно и с чисто практическими целями. Например, для составителей современных лоций далеко не бесполезно знать те названия приметных мест, которые у простого народа и на наших картах произносятся различно»* [12, с.270].
В 1905 г., командуя пароходом «Пахтусов», Морозов провёл через Карское море на Енисей 22 судна Северной морской экспедиции Министерства путей сообщения с грузами для строительства сибирской железной дороги. Успех экспедиции убедительно доказал возможность использования морского пути в Сибирь для торгового мореплавания, а сама проводка судов стала крупнейшей транспортной операцией начала ХХ века в Северном Ледовитом океане.
Но Морозов понимал, что для безопасности судоходства на Севере предстоит ещё немало сделать: «… не следует забывать, - писал Николай Васильевич, - что на головном судне экспедиции, транспорте «Пахтусов», находились люди, принимавшие непосредственное участие в описи берегов Карского моря и постройке в нём знаков с 1894 по 1904 г. включительно» [13, с.504]. Необходимо было сделать морской путь в Сибирь доступным широкому кругу мореплавателей.
В 1905-1909 гг. Николай Васильевич возглавляет партию Отдельной съёмки Мурманского берега и командует пароходом «Пахтусов». А в 1911 г. его, уже начальника картографической части ГГУ, командируют на «Пахтусов» для плавания в южной части Карского моря с комиссией Министерства внутренних дел для выбора наиболее удобных мест для строительства радиотелеграфных станций. Морозов показал комиссии такие места на мысе Марре-Саля на Ямале, в проливах Югорский Шар и Карские Ворота. И уже на следующий год он начинает работу по строительству железных створных знаков на подходах к будущим радиостанциям с моря.
Морозов был последним, кто видел в 1912 г. в море «Св. Анну» лейтенанта Г.Л. Брусилова. «3 сентября днём, - вспоминал Николай Васильевич, - я видел очень красивую баркантину, шедшую очень смело из Югорского Шара прямо во льды Карского моря; я догадался, что это «Анна» лейтенанта Брусилова» [13, с.520]. Капитаны судов, стоявших на якоре в Югорском Шаре возле строящейся радиостанции, рассказывали потом, что во время своей недолгой стоянки здесь Георгий Львович надеялся встретить первого лоцмейстера Карского моря, так называют Морозова, и посоветоваться с ним. Но встретиться им тогда не было суждено.
В 1913 г. работы по строительству створных знаков были продолжены. «Согласно договора моего с Главным гидрографическим управлением от 22 мая 1913 года, - напишет Николай Васильевич в статье «Оборудование морского пути в устья рек Оби и Енисея», - я обязан был только построить знаки на островах Белом, Вилькицкого и Вернса ( в наст.вр. о. Верн – О.М.) и на мысе Ептарма; всё же прочее сделано мною по собственному почину, попутно, и без всякого ущерба для главной цели плавания – постройки вышеназванных знаков. Добавочные работы: астрономические, съёмочные и нивелировочные, а также наблюдения метеорологические, футшточные и над течениями моря я считал преступным не делать в местностях, столь редко посещаемых лицами, получившими специальное гидрографическое образование.
Прикладные часы в столь важной части Карского моря, как линия островов Белый, Вилькицкого и Вернса, определены мною впервые. Мне не известно также, делались ли кем-либо наблюдения над течениями моря у островов Белый и Вилькицкого.
Астрономическое определение северных оконечностей островов Белого и Вилькицкого по береговым наблюдениям сделано мной несомненно впервые, а на острове Вилькицкого совсем не было ни одного берегового астрономического пункта, так как он весь был нанесён на карты по наблюдениям с моря» [13, c.545].
Но не только лоции занимали ум и сердце Николая Васильевича. «У нас сейчас нет хороших морских писателей вроде Станюковича, и я не могу назвать Вам ни одного имени, хотя очень слежу за морской литературой» - признаётся он в одном из писем к географу и зоологу Б.М. Житкову. При этом Морозов выделяет три качества, которыми должен обладать «морской» писатель:
- любить море и своё судно больше дома на берегу;
- иметь достаточные технические познания;
- обладать хорошим слогом и живым воображением, чтобы заинтересовать читателя и заставить его полюбить море и судно, как нечто живое[14].
Писать для молодёжи о море и кораблях он считал делом очень важным, просто необходимым. Мечтал и сам написать для юношества биографию исследователя Новой Земли П.К. Пахтусова и рассказать о подвигах русских моряков на Севере и на Востоке. На просьбу указать, кто может написать популярную книгу по океанографии, Николай Васильевич отвечает: «Не могу указать, кроме Шокальского, кого-либо способного написать путное по океанографии для юношества, но ведь Шокальский страшно занят. Все заняты страшно, и я в том числе» [14].
В конце декабря 1912 г. Николай Васильевич уходит в отставку с чином генерал-майора корпуса флотских штурманов, но продолжает работать в ГГУ уже по вольному найму.
Первая мировая война прервала работы, проводившиеся Морозовым на Карском море. Но почти ежегодно издаются его дополнения к лоциям Самоедского и Мурманского берегов и к составленной А.Н. Арским лоции Белого моря, которую он редактировал.
В 1918 г. в Петрограде Николая Васильевича арестовали. Его не допрашивали, а держали в качестве заложника. Затем Морозов снова на действительной службе, возглавляет Комиссию по изучению Северного Ледовитого океана ГГУ, а также Комиссию по выработке терминологии ледовых образований, к маю 1923 года уже составившую «Свод ледовых радиотелеграфных сигналов». Он участвует в работах Российского гидрологического института, сначала в качестве члена Подготовительной комиссии по организации морского отдела, а потом члена Совета и учёного специалиста этого отдела. Его избирают действительным членом Постоянной полярной комиссии Академии наук. Именно ему в 1920 г. поручают в кратчайшие сроки составить первое на русском языке руководство для плавания во льдах Белого моря, которое, несмотря на все трудности, увидит свет уже год спустя.
В своём новом труде Николай Васильевич даёт наиболее полную для своего времени классификацию полярных льдов, указывает признаки их близости, советует капитанам, как подготовить судно к плаванию во льдах. Одним из лучших в то время знатоков полярных льдов назовёт Н.В. Морозова в своей книге «Моря Советской Арктики» известный русский полярный исследователь В.Ю. Визе [15].
В 1921-1922 годах Морозов преподаёт физическую географию в только что организованных Отдельных гидрографических классах для подготовки специалистов комсостава флота.
Более 17 лет Н.В. Морозов состоял действительным членом Русского географического общества (избран 30 января 1908 г. по рекомендации Ю.М. Шокальского и Н.Я. Цингера) и его нештатным сотрудником. В качестве действительного члена Николай Васильевич принимал участие и в работе Русского астрономического общества.
В октябре 1924 г. Н.В. Морозов тяжело заболел. Во время наводнения в Ленинграде ему пришлось идти по пояс, а местами и по грудь в холодной воде, это и стало причиной его болезни. Рассчитывать на полное восстановление трудоспособности не приходилось. Тогда-то и появилось ходатайство ГГУ о назначении персональной пенсии заболевшему гидрографу, чтобы «вознаградить его за долгую и полезную службу» и «пользоваться его совершенно исключительной опытностью во всех вопросах по северным морям СССР». Здесь же и отзыв Совета Русского географического общества, подписанный Ю.М. Шокальским, в котором говорится:
«…В области побережий и вод Севера Европейской России и той части Сибири, которая граничит на Востоке с островом Диксона, Н.В. Морозов был редкий знаток.
Многие за те же годы плавали в этих же местах, но, однако, не собрали ни таких материалов, как Н.В. Морозов, ни удосужились дать им и всяким другим данным других наблюдателей столь обстоятельной обработки и освещения, какую сумел им придать он.
В этом отношении, да и во многих других, заслуги Н.В. Морозова перед страною очень велики и должны быть последнею вознаграждены широко и по справедливости по отношению к этой пользе, какую его работы не только принесли, но и ещё долго будут приносить [16].
Ходатайство осталось без резолюции. А через несколько месяцев, 1 марта 1925 г. Николай Васильевич умер. Он похоронен в Петербурге на Смоленском православном кладбище рядом с сыном Георгием, кадетом Морского корпуса.
В советское время о Николае Васильевиче Морозове вспоминали редко. И всё-таки память о нём сохранилась. Остались составленные им лоции и карты, статьи в журналах.
Иллюстрации
1. Н.В. Морозов в 1878 году (фото из архива автора).
2. Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана, 1902 год (фото из архива автора). Сидят в центре: А.И. Варнек и Н.В. Морозов, за Н.В. Морозовым стоит Г.Я. Седов.
3. Почтовая открытка, выпущенная в 2012 году к 150-летию со дня рождения
Н.В. Морозова.
ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ
1. РГАВМФФ.43.,- Оп.1.-Д..476.- Л.147
2. Государственный архив Курской области. Ф. 18.- Оп.2.- Д.662.- Л..18 об.
3. Государственный архив Калужской области. Ф. 66.- Оп.1.-Д. 2149.-Л. 4 об.
4. РГАВМФ.- Ф.434.- Оп.1,-Д..476.- Л.148
5. РГАВМФ. Ф.Р-18.- Оп.1.-Д. 920.-Л.170 об.
6. Северная морская экспедиция Министерства путей сообщения на реку Енисей в 1905 году. СПб:1906.- 94 с.
7. Морозов Н.В. Лоция Мурманского берега Северного Ледовитого океана от островов Вардэ до Белого моря. СПб.: 1901. – 712 с.
8. Варнек А.И. Краткий очерк плавания парохода «Пахтусов» в Ледовитом океане летом 1901 г. – СПб: 1902.
9. Варнек А.И. Краткий очерк работ Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана в 1902 г.// Записки по гидрографии. – 1904. – Т.36.
10. Дриженко Ф.К. Работа гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана за 1904 г.// Морской сборник. – 1906. – Т.332.-№ 1,2.
11. РГАВМФ. – Ф. 404. – Оп.1. – Д. 313. –Л.23.
12. Мореходная книга или лоция беломорских поморов.// Записки по гидрографии. – 1909. – Т.30.-С.269-305.
13. Морозов Н.В. Оборудование морского пути в устья рек Оби и Енисея.// Записки по гидрографии.- 1914. – Т.38. – Вып. 4. – С. 501-554.
14. Архив Русского географического общества.- Ф. 38. –Оп. 1.-Д.67, 94.
15. Визе В.Ю. Моря Советской Арктики. –М-Л.: Изд-во Главсевморпути, 1948. –396 с.
16. РГАВМФ. Ф.Р-180.-Оп. 3.-Д.130.-Л. 9-12.;
O.V. Maksimova
The article is devoted to the life and activities of N.V. Morosov, Major-General of the Naval Navigators Corps, the North explorer, hydrographer. It contains the facts that had not been known previously. The archive materials and personal correspondence are used.