Был серебряным тополь, а стал в ноябре золотым,
и каштан золотой, и платан, и отроги в тумане;
ветры чаще и чаще набеги свершают на Крым,
видно, золото осени этих кочевников манит.
Растрясут, разнесут, поразграбят – начнут пировать,
тополь будут сгибать, чтоб похвастаться силой, дугою,
и вершины с утра, как простынкою белой кровать,
застелил, было, снег, да растаял на утро другое.
Но сегодня взошло из костров хризантемной зари
солнце в нимбе лучей и в зените цветёт, словно астра;
облаков кучевых над яйлою – замри и смотри! –
сразу несколько замков стоят – побелей алебастра.
Я пойду по грибы, потому что тепло, а дождей
уже столько прошло, что и думать об этом не надо:
почему-то всегда появляется много идей,
если бродишь в лесу накануне поры листопада.
Почему-то всегда слушать звуки лесной тишины
так приятно, так хочется в суть их до боли всмотреться,
что щемящее чувство какой-то неясной вины
замирать заставляет и душу тревожно, и сердце.
А шиповника куст весь рубинами ягод покрыт,
словно звёздное небо – сравнение не из последних! –
в тёмной кроне сосны пролетит, словно метеорит,
белка рыжая шустро и скроется в кроне соседней.
А меж ними, меж кронами, неба несносная синь!
И застыну, как в трансе, сражённый такой красотою:
на поляне грибной в звонком золоте ветви осин,
осень (это не штамп!) называют не зря золотою.