Когда занесенная рука медленно опустилась, Мими физически ощутила, что опасность миновала. Теперь ее точно не будут бить. Она не знала почему, но была спокойна на этот счет: мужик с зеленым пером не посмеет перечить голосу. Никто тут не посмеет.
- Поднимите ее и принесите свет. Я хочу ее видеть.
Его шаги удалились в другую комнату, и Мими тут же подхватили и поволокли следом, но вот незадача – идти сама она не могла, так сильно болели ушибленные ноги.
- Она не стоит, сеньор, падает…
- Так дайте стул!
- Шпионке?
- Женщине!
Большая комната, куда ее втащили, имела гораздо более жилой вид: несмотря на то, что окна были плотно закрыты ставнями, изнутри их украшали портьеры из пыльного темно-зеленого бархата. В камине был разведен огонь, и на полу даже имелся потертый ковер, когда-то бывший красивым. Было подметено и прибрано – человек, которого они именовали «сеньором», явно любил комфорт.
Под зад Мими ткнули каким-то стулом, и она с наслаждением опустилась, вытянув ушибленные ноги. Приходилось вести себя очень осторожно, потому что при каждом движении рук веревка врезалась в шею, напоминая о том, что положение ее незавидное.
«Сеньор» стоял к ней спиной и ворошил угли в камине, чтобы он давали больше света. Принесенные свечи и фонарь, наконец, сделали обстановку в комнате вполне приемлемой для светской беседы. Или для допроса.
Когда «сеньор» повернулся к ней, то Мими увидела перед собой невысокого человека лет тридцати, который держался спокойно, но властно. Он поставил кочергу на место, подошел к ней, сел в кресло напротив и внимательно уставился, изучая ее лицо. Минуту они молча смотрели друг на друга, и никто не опускал глаз.
- Долго мы еще будем в гляделки играть? Я опытная, кого хошь перегляжу…
- Я вижу.
Человек наклонился к ней и посмотрел еще пристальнее. Ох, знакомая для нее манера смотреть! Тогда Мими тоже присмотрелась повнимательнее, изучая его лицо, радужки глаз и в целом, общую ауру… «Сеньор» этот взгляд заметил и нахмурился, а Мими откинулась назад и улыбнулась злобно-весело.
- А я знаю, кто вы… Вы принц Марк?
Человек напротив нее помедлил с ответом, продолжая всматриваться в ее глаза. Казалось, будто они больше общаются с помощью взглядов, нежели словами.
- Я-то принц, - наконец выговорил он, - а вот вы кто?
Голос у него был тенористый, приятный, несмотря на металлические нотки. Да и в целом внешность его вполне располагала: как уже заметила Мими, принц был невысоким молодым человеком, немного коренастым, но это скорее должно было проявиться с возрастом. У него была бледная кожа с редкими веснушками, длинные медно-рыжие кудри и прозрачные зеленые глаза с очень цепким взглядом.
- Значит, принц… Ну тогда я попала по адресу, у меня для вас письмо.
Мими дернулась, чтобы достать конверт, но удавка на шее мгновенно захлестнула ей горло, и она рухнула на ковер, хрипя и задыхаясь.
- Черт побери, да развяжите ее!
- Сеньор, не стоит этого делать: эта баба как бешеная собака, на людей кидается…
- Я не боюсь собак. Развяжите!
Два человека с опаской подошли к Мими и освободили ее руки, быстренько отскочив назад, как только она стала разминать пальцы.
- Уроды… Подождите у меня… - опухшими пальцами она не сразу смогла ухватить разорванный конверт. – Простите, что не завернула…
Издевательская ухмылка бродила на ее лице, пока она смотрела, как изумленный принц изучает сломанную гербовую печать. Но боль в ногах и руках стала нестерпимой, Мими тяжело вздохнула и рухнула на стул. Лицо ее осунулось и посерело.
Принц не стал читать письмо, он словно знал все, что там написано. А может, просто решил изучить его в спокойной обстановке, и повторил свой вопрос:
- Кто вы?
- О, это вряд ли имеет значение. Я разочарую вон того господина в шляпе с зеленым пером, но я не шпионка. Тем более правителя Орландо. – Она говорила медленно, с трудом выталкивая из себя слова. – Письмо попало ко мне случайно, еще сегодня вечером я ничего не знала о вас… ну или почти не знала. И вот он, Его Величество случай, благодаря которому я едва не зарезала посыльного и стала свидетелем потрясающих событий.
В комнату набилось много народу, и все они толпились в дверях, вытянув шеи, чтобы не пропустить ни одного слова. Принц с тревогой всматривался в свою гостью и нервно крутил в руках конверт.
- И все-таки, как ваше имя?
- Мими Ферро, баронесса Курккола, если это так вас интересует. Я последний человек в этой стране, который стал бы служить Орландо, так что прошу не считать мелкую услугу по доставке конверта его поручением. У меня и лично для вас есть парочка слов, которые родились после прочтения этого письмеца…
На губах Мими блуждала издевательская полуулыбка, предвестник скорой бури:
- Вы, я вижу, очень предприимчивы, молодой человек. Настолько предприимчивы, что не постесняетесь и родного деда продать, так что вряд ли нуждаетесь в советах. Но я все же дам вам один: не пытайтесь переиграть Орландо на его же поле. Он вас разжует и выплюнет. И поделом, таких не жалко.
Свита принца охнула и зароптала, а баронесса Ферро откинула голову, вздернула нос и теперь смотрела на наследника престола с высоты своих ста пятидесяти пяти сантиметров, уменьшенных на высоту стула.
- Сеньор, позвольте нам ее наказать! Она не смеет так разговаривать с вами!
Марк молчал. Слова Мими ему не понравились, да и кому бы понравились на его месте? Сузив глаза, он встал и покачался на каблуках, как будто в затруднении, а потом повернулся и вышел из комнаты.
- Позже разберемся.
Когда за ним захлопнулась дверь, Мими подумала, что ей настал конец. Сейчас эти цепные псы набросятся на нее, и поминай, как звали. Лучше бы сразу убили, без мучений, но на такую милость она вряд ли могла рассчитывать. Однако то ли принц выдал дополнительные распоряжения, то ли они сами не посмели ничего предпринять, но ее просто подтащили к большому сундуку в углу и велели сидеть смирно. Ой, да пожалуйста, смирно так смирно.
Она уселась поудобнее, насколько позволяли синяки на теле, и принялась разминать затекшие руки. Боль была адская, слезы катились градом, но баронесса Ферро знала, что необходимо восстановить циркуляцию крови, иначе можно и рук лишиться. Палец за пальцем она медленно растирала ткани, и чувствовала, как приливающая кровь заставляет их гореть пламенем. Тысячи раскаленных иголок впились в ее кожу, и руки окончательно потеряли чувствительность.
Потом она осмотрела ноги и поняла, что ей повезло – она отделалась ушибами на голенях. Болело сильно, но кости были целы, и это внушало некоторую надежду. Немного разобравшись с боевыми ранами, Мими осмотрелась и поняла, что снаружи наступил день – холодный белый свет проникал сквозь махонькие щелочки в ставнях, но здесь, внутри, царила вечная ночь.
От камина исходило тепло, и на баронессу навалилась усталость. Она вдруг ощутила всю тяжесть воздуха на своих плечах. Едва шевеля распухшими пальцами, Мими сняла плащ и сделала из него что-то вроде спального мешка – расстелила на сундуке, и потом еще накрылась сверху. Лежать было даже удобно, она закрыла глаза и стала прислушиваться к звукам, окружающим ее в заброшенном доме. Люди принца не шумели, их присутствие угадывалось только по дальним шорохам да стуку открываемых и закрываемых дверей. Видимо, им приходилось быть осторожными в чужом городе и ничем не выдавать своего присутствия. Гудел камин, да завывало в трубе – снаружи, видимо, поднялся ветер. Иногда казалось, будто озорной мальчишка колотит железякой по крыше, но потом звон утопал в ровном гуле пламени.
Мими лежала и слушала эти завывания, которые то удалялись, то приближались. Глаза ощущали свечение даже под веками, и с каждой минутой оно становилось все ярче, так что уже не было никакой возможности держать глаза закрытыми. Она открыла их и с наслаждением окунулась в солнечный свет, пронизывающий все вокруг сверху донизу.
Утреннее солнце тонуло в осенней дымке, легкий туман поднимался из травы и рассеивался, не добираясь даже до колена. Она шагала по перелеску, окрашенному в желто-красные цвета, и любовалась большими листьями, нападавшими под ноги за ночь. Вроде и местность знакомая, и в то же время она никак не могла вспомнить, где именно видела эти деревья и едва заметную тропинку, вьющуюся среди них.
Рядом с ней шагала Лия, и это было так хорошо, что сердце билось гулкими толчками – Мими повернула голову и всмотрелась в ее лицо, узнавая каждую черточку. Огромное, невозможное счастье залило ее до края. Только тронь и расплескается:
- Мне такой ужасный сон приснился! Ты не представляешь!
Лия улыбнулась. Она вообще шла, погруженная в свои мысли и тихонько улыбалась. Мими была уверена, что она подмечает каждую травинку, каждый листик и радуется им. Вот паутинка дрожит на ветру, а вот серебристая капля скользит по шершавой коре дерева – все это прекрасно и удивительно, и каждой мелочью стоит наслаждаться.
Они шли вперед, туда, где деревья редели и расступались. Там было так много света, что, казалось, стоит раскинуть руки и тебя подхватит и понесет к небу в его потоке. Что они делали здесь? Но это было неважно, раз Лия рядом, Мими согласна была идти на край света. В руках у принцессы крутился перочинный ножик, которым она, не торопясь, остругивала небольшую палочку, подобранную по дороге. Стружки падали на землю, подобно хлебным крошкам обозначая их путь, и Мими сама разулыбалась, вспоминая детские сказки, которые Змей читал Лие, а та их пересказывала.
- Помнишь ту сказку, в которой дети бросали хлебные крошки, чтобы их потом нашли?
Лия оглянулась и посмотрела под ноги.
- Про Гензеля и Гретель? Конечно, помню. Ну, если что, нас тоже найдут по моим стружкам.
- Вот именно.
- А мы разве от кого-то прячемся?
Мими стряхнула с себя остатки сна – того самого, дурного, в котором они от кого-то прятались, куда-то бежали, с кем-то боролись. Он произвел сильное впечатление, и сейчас, глядя на безмятежное спокойствие осеннего утра, она не могла отделаться от тревоги, висевшей за плечами черной тенью.
А лес расступился, и они вышли на пригорок, стремительно убегавший вниз и лишенный растительности. Только жухлая трава покрывала его, предоставляя взгляду свободу – на все четыре стороны открывался потрясающий вид. Золотые леса стояли в осеннем убранстве, слегка позвякивая ветками, и молочно-белый туман прятался среди деревьев, изредка сверкая искрами на ярком солнышке. Небо было синим, как эмалевая посуда, и ни одного облачка не портило его красоты.
Лия стояла, смотрела вниз и улыбалась. Как хотелось иметь крылья, чтобы вот так подхватить ее, разбежаться и полететь над бесконечными лесами, полями и огородами. Смотреть на деревни и города, корчить рожи сверху, наблюдая как крестьяне бросают работу и застывают, изумленно глядя в небо.
- Здорово, правда? Однажды мы сможем полететь над землей, я почему-то в это верю.
- Говорят, в Найкратово был один чудак – смастерил деревянные крылья и сиганул с Синей башни. Тоже летал, хоть и недолго.
- Ты не понимаешь сути.
Лия, как всегда, склонила голову влево и смотрела вдаль, как будто сквозь Мими, сквозь пространство и время. Бывал у нее такой взгляд, и юная баронесса всегда пугалась его, чувствуя, что принцесса отдаляется от нее в такие моменты.
– Мы сможем полететь, если сумеем твердо поверить в то, что полетим. Я чувствую, что это возможно, у меня даже руки чешутся, когда я вижу подобную красоту. Смотри туда…
Она протянула руку с палочкой и указала на дальнюю гряду, казавшуюся багрово-красной. Возможно, там был осиновый перелесок с хрупкими красными листьями, а может, просто расстояние искажало цвета. Мими полюбовалась его тревожной красотой и повернулась к принцессе, но той уже не было. Мгновенный страх плеснулся в душу, баронесса затопталась на месте, завертела головой, но Лия словно сквозь землю провалилась, только оструганная палочка осталась лежать там, где она стояла.
Налетел ветер, небо потемнело. Мими наклонилась, чтобы поднять палочку, но не могла до нее дотянуться, словно сильные чужие руки держали ее и не отпускали. Она рванулась раз, другой, заскрипела зубами, но только услышала:
- Тихо… тихо… проснитесь, все хорошо.
Как из ледяной воды вынырнула, она открыла глаза и увидела перед собой все тот же камин, сундук и человека, который называл себя принцем Марком. Все исчезло: лес, утро, осень и Лия, и снова появился давнишний кошмар. Баронесса впилась зубами в руку до боли, до хруста, но пробуждение не наступало. Она как будто падала из одного сна в другой и никак не могла проснуться.
- Да успокойтесь вы! Не надо кусаться! – те же ладони, которые ее держали во сне, отобрали у баронессы ее собственную руку. – Что вам приснилось такое? Вы стонали и едва не упали с сундука.
Мими огляделась вокруг безумным взглядом. Пот струился со лба вперемешку со слезами – боль, отчаяние и злоба подхватили ее порывом ветра и куда-то понесли. Не может быть, что это был сон. Сон происходит сейчас, и ей позарез надо проснуться! Но из уголков памяти с ледяным безразличием выползали воспоминания о вчерашней ночи, о неудачной вылазке и побитых коленях. Раз уж о них вспомнили, они услужливо заболели, подтверждая, что реальность находится именно здесь, в темной комнате с горящим камином, где щели в ставнях уже перестали светиться – короткий зимний день подошел к концу.
Она с огромным трудом пришла в себя. Когда зубы перестали стучать, Мими вытерла пот и слезы с лица своей распухшей рукой и сфокусировала взгляд на принце.
- Возьмите. Выпейте водички.
Он протянул ей стакан, в котором было больше половины, но Мими осушила его одним глотком.
- Спасибо.
Даже голос у нее был какой-то чужой. Именно там, во сне, она была настоящая – она говорила и двигалась так, как должна была, и руки у нее были другие, белые, с тонкими пальцами и чистыми ногтями.
- Кошмар приснился?
- Нет, - Мими помотала головой, разбрызгивая вокруг слезы, - но лучше бы кошмар.
Принц ничего не сказал, но посмотрел на нее как-то по-особенному, и она снова отметила про себя, что такой взгляд она уже где-то видела. Было в нем что-то знакомое и привычное, и в то же время пугающее.
Он поднялся и подошел к камину, чтобы поворошить угли. Рядом с камином стояли два кресла, и Марк уселся в одно из них, указав баронессе на другое.
- Уже вечер и я очень устал. Люди мои отдыхают, так что давайте поговорим, нас тут никто не потревожит.
Он покосился на ее руки и почесал в затылке.
- Да, совсем забыл – я хотел вам мазь предложить для ваших рук. Не то, чтобы волшебно, но помогает при обморожениях и ранах, я сам ее составил.
- Вот как? Вы увлекаетесь врачеванием?
- Есть немного…
Марк снова замолчал. Он не без труда поднялся и принес ей небольшую баночку, содержимое которой напоминало растопленное сало с хреном. Вид у принца был очень усталый, в каждом движении чувствовалась скованность.
Мими открыла банку и принюхалась:
- Элеутерококк, прополис, чабрец? Я бы вместо чабреца добавила алоэ.
Марк воззрился на нее, как на говорящую лошадь.
- Вы тоже знаете толк во врачевании?
- Я вообще-то ведьма по профессии, несмотря на баронский титул. Десять лет я училась у Ирьи ДеГрассо, и мне не хватило совсем чуть-чуть до выпускного экзамена – ведьм в стране запретили.
- У Ирьи ДеГрассо? Вы хотите сказать, у САМОЙ Ирьи ДеГрассо? – принц выпучил глаза и едва не подпрыгнул в кресле.
- Вы знаете, кто такая Ирья? Не думала, что ее слава простирается за пределы Страны Вечной Осени.
- Еще как! Особенно среди тех, кто занимается ведьмовством.
Вот оно! Теперь Мими поняла, почему ей знаком пристальный взгляд принца. Его зеленые глаза неумолимо напоминали ей Ирью, когда она внезапно вскидывала брови и сверлила глазами несмышленые девчоночьи головы.
- Интересно…
- Да, представьте себе. Среди мужчин такие способности бывают крайне редко, но мне повезло. Дед позволил мне учиться, и я сдал свой экзамен, так что я тоже принадлежу к вашей профессии. Но учиться у Ирьи ДеГрассо… это… об этом я и мечтать не мог. Она еще жива?
Мими пожала плечами:
- Никто не знает этого. Вы, должно быть, слышали, что произошло в Амаранте двенадцать лет назад – вчера было ровно двенадцать лет.
- Правитель Орландо казнил самозванку, выдававшую себя за принцессу?
Ненависть полыхнула в карих глазах баронессы.
- Да как вы смеете называть самозванкой принцессу, голова которой имела право носить три короны! Вы, по сравнению с ней – кучер!
- Простите, я не хотел вас обидеть, но я знаю только то, что мог слышать. Мой дед никогда особо не вдавался в обсуждение этого вопроса.
Несмотря на усталость, принц расправил плечи и как-то выпрямился в своем кресле.
– Но откуда три короны?
- Страна Вечной Осени – раз, Ландрия – два, и Дремучий лес – три. Лия была дочерью короля Ибрагима, внучатой племянницей королевы Вильгельмины и приемной дочерью Змея Горыныча, владыки Темного леса.
- А, ну да, я что-то слышал, забавная история. Но причем тут Вильгельмина – у нее есть сын, и он сейчас правит страной?
Мими запрокинула голову назад и захохотала, но в этом смехе не было ни капли веселья.
- Знаете, Ваше Высочество, при таком уровне осведомленности я бы сидела в тереме и журавликов из бумаги вырезала. И вы еще хотите торговаться с Орландо!
Глубочайшее презрение отразилось на лице этой маленькой женщины, побитой и грязной, но ни на грамм не утратившей присутствия духа.
- А вот это не ваше дело, - довольно резко ответил принц. В его голосе тоже прозвучали металлические ноты, и взаимное охлаждение как ледяной ветер пронеслось по комнате, едва не погасив свечи. Мими опустила голову, открыла банку и начала смазывать руки чудодейственной мазью.
- А синяки от нее проходят? И ушибы?
Марк надулся и не ответил. Эта маленькая баронесса, если она и вправду та, за кого себя выдает, вела себя уж очень вольготно и нисколько не стеснялась. Надо бы поставить ее на место, чтобы не забывала, с кем разговаривает.
- Я училась у Ирьи ДеГрассо десять лет. Мы были последними ее ученицами – я и принцесса Лия.
При этих словах Марк повернул голову, мгновенно позабыв обо всем остальном.
- Мы жили все вместе в маленьком домике Ирьи в ремесленном районе Касаблас, учились, росли. А потом Лию убили.
Она отложила баночку и замерла. Взгляд ее остановился, Мими смотрела словно сквозь принца и не замечала ничего вокруг.
– В утро казни выпал снег и наступила зима, которая длится уже двенадцать лет. Убив Лию, люди Орландо пришли за Ирьей, но она не далась им в руки. С тех пор никто ее не видел и никто не знает, жива ли она, и что с ней. Я слышала россказни, что она обернулась большой птицей и улетела, когда солдаты хотели схватить ее.
Прошла пара минут, прежде чем принц рискнул прервать воцарившуюся тишину.
- Вы думаете, это правда?
- Что именно?
- Про птицу.
- Не знаю, никогда не видела, чтобы она превращалась, но мы не знали и десятой доли ее способностей, мы были всего лишь детьми.
Потрясающе, но перед Марком сейчас сидел живой кладезь информации, о которой он и мечтать не смел. Он даже растерялся, не зная, что именно спросить у баронессы – так много всего ему хотелось узнать.
- А… а как вы все-таки попали сюда?
- Я же вам уже рассказала. – Мими удивилась тому, что он переспрашивает. – Я случайно подслушала разговор караульного офицера с посыльным и решила отобрать письмо. По дороге я стукнула курьера и сама явилась в «Три яблока», где он должен был встретиться с господином с зеленым пером. Сволочь….
Она закатала брючины до колен и стала обрабатывать почерневшие от синяков лодыжки. Принц из деликатности отвернулся.
- Кстати, где мой конь? Его украла эта сволочь – другого слова я не подберу.
- Эту сволочь зовут Тим Кайт, и он начальник моей охраны. А конь ваш здесь, стоит вместе с нашими, так что не беспокойтесь.
- У вас тут и кони? – изумлению Мими не было предела. – Послушайте, а можно спросить, что вы делаете в Амаранте?
Принц откинулся в кресле и улыбнулся краешком губ.
- Я всегда мечтал посмотреть на Амаранту, это легендарный город. Ну и это отличная шутка, вы не находите? Наши государства воюют, Орландо шлет мне письма через фронт, а я сижу у него под носом.
Лицо баронессы оставалось полностью серьезным, даже слишком серьезным. Она смотрела в глаза Марку, как школьная учительница.
- Вам сколько лет?
- Тридцать пять, а что?
- Потрясающе. Тридцать пять лет, а ума нет!
- Придержите язык!
- Командовать дома будете своим гаремом, а здесь вы мне не король. Лучше послушайте чужого ума, раз своего нет – собирайте вещи и убирайтесь отсюда как можно скорее. Скачите домой так быстро, чтобы даже мысль вас не перегнала.
Она шлепнула себя по ляжкам и звонко рассмеялась:
– С ума сойти! Тридцать пять лет мужику, он наследный принц и играет в бирюльки! Вернее в кошки-мышки с Орландо! Дорогой мой, да если бы вы знали об Орландо хотя бы десятую долю того, что знаю я, вы бы обходили десятой дорогой одно упоминание его имени.
- Знаете что, госпожа Ферро, вы весьма дурно воспитаны.
- Я? О, бросьте, я вообще не воспитана – всю свою жизнь я упорно сопротивлялась воспитанию. Но дело не во мне, а в том, что вы сунули свою голову в пасть тигру. Да как вам вообще могла прийти такая идея? И как ваш дед ее одобрил?
- Дед ничего не знает. Он думает, что я в гарнизоне Картероса.
Мими только головой покачала.
- Послушайте, если вам дорога ваша жизнь, немедленно собирайтесь и бегите отсюда, пока не поздно. Если еще не поздно. Орландо страшный человек.
- Благодарю вас за совет, - произнес принц холодно. Он был оскорблен ее словами, и ему не нравилось быть в позиции отчитываемого школьника. – Я не собирался обсуждать с вами мои личные дела.
- А надо бы… - Мими вернула ему банку. – Спасибо. Дело ваше – можете погибать, как вам угодно, только меня предварительно отпустите, я тут ни при чем.
Марк отрицательно покачал головой.
- Вы слишком много знаете, а кроме того, внушаете слишком мало доверия.
Баронесса рассмеялась.
- Вы же ведьмак, вы должны насквозь видеть. Или у вас другая специализация? Я вот, например, полный бездарь по части тонкого мира – ничего не вижу, хоть убей. Лия, та видела мертвых, как живых, а я все больше по синякам да шишкам.
- Лечите?
- Типа того. – Она сощурилась и пристально посмотрела на Марка, отчего тому стало не по себе. - Вот у вас, например, желудок пошаливает от плохой пищи. Всухомятку любите питаться? И еще я бы вам посоветовала внимательно следить за вашими суставами и спиной.
Принц казался удивленным.
- Это талант. А я все больше по духам предков, земли, деревьев, по всему, что нас окружает.
- А мертвых вы видите?
- Бывает. Но они не ходят за мной строем.
- А вы можете по вещи, принадлежащей человеку, рассказать о нем?
- Могу, но к чему это вам?
- Хочу, чтобы вы рассказали мне об одном человеке.
Марк встал с кресла и забрал свою банку.
- Не сейчас, я устал слишком. Для этого нужны силы.
Он вышел в соседнюю комнату и что-то сказал находившимся там людям. После этого Мими принесли тарелку с куском пирога и стакан воды, чему она была отменно рада. Мазь принца начинала потихоньку действовать, снимая боль, и, несмотря на то, что ее пальцы были по-прежнему похожи на сардельки, они уже не разламывались от боли. Ей стало лучше.
Покушав, она уселась обратно на сундук, и стала думать, что же теперь будет. Снаружи все так же завывал ветер, и ей слышалась в нем неумолчная тревога, словно он говорил им: «Уходите, уходите отсюда! Торопитесь!»
Во дворце было жарко натоплено, и Орландо даже снял камзол, оставшись в одной рубашке. Он сидел в своем кабинете и читал длиннющий доклад о строительстве горного тоннеля, начатого еще профессором Астреро. С тех пор прошли годы, и профессор уже успел умереть, но его ученики продолжили и завершили начатое: великий Таг-Тимир пал перед лицом людей, этих ничтожных муравьев, вооруженных упорством и волей. К западу от Драгунаты, в безлюдной местности, в тишине и секретности они бурили тоннель, который должен был пройти сквозь гору и выйти с той стороны, на территории Тридесятого царства.
Это было нелегко, горная порода неподатлива, но хитрый профессор рассчитал, что путь может быть проложен по наиболее мягким участкам, которые позволяют их орудиям одолеть породу. На карте тонкой красной линией был помечен узкий ход, который удалось пробить – он не был прямой линией, он вилял и петлял, выходя, в конце концов, в Молчаливую лощину. Это было непременным условием Орландо.
Молчаливая лощина была так же безлюдна и заброшена, как и местность со стороны Страны Вечной Осени. Это был горный разлом, заканчивающийся узким коридором, в котором жили только летучие мыши. Никто из людей сюда не забредал. Именно поэтому лощина привлекла его внимание – строжайшая секретность была обеспечена ему самой природой. Тихо, как кроты, несколько лет его люди ковыряли гору, и вот, наконец, два конца тоннеля соединились, образовав сплошной ход.
«…четыре метра в ширину в самом широком месте, и примерно полтора в узких местах…» Черт побери! И как они думают, армия сможет протиснуться сквозь этот кошачий лаз? Планы Орландо были грандиозными, и он приступал к чтению доклада не без внутренней дрожи, а теперь чувствовал себя разочарованным, как будто у него в последний момент отобрали что-то ценное.
Он специально выбрал Молчаливую лощину, ради которой профессору Астреро пришлось пережить немало трудностей, ибо проложить тоннель немного восточнее было бы куда легче. Но зато Молчаливая лощина позволила сохранить проект в секретности, и она же давала Орландо возможность вторгнуться в соседнюю страну с черного хода, словно влезть в форточку. Что бы сказал Драгомил, в один прекрасный день обнаружив у себя за спиной вражескую армию? Ничего, кроме «сдаюсь».
И вот теперь возникло неожиданное затруднение, связанное с размером тоннеля. Орландо ходил-бродил туда-сюда, а потом велел позвать к себе военного министра.
- Возьмите эту папочку и сделайте мне подробный расчет на предмет того, сколько времени понадобится например, четвертой армии, чтобы пройти гору и сосредоточиться в Молчаливой лощине. И, пожалуйста, отнеситесь серьезно – мне нужны реальные сроки, с учетом всех возможных затруднений и проблем. Мы слишком многим рискуем.
Настроение у него упало. Триумфальный марш придется отложить хотя бы на некоторое время, и это раздражало Орландо. Он устал от войны, ему надоело ее обслуживать. То, что он любил в своей работе, уже долгое время оставалось в подвешенном состоянии, ожидая окончания боевых действий. Вон там, на нижней полочке лежали объемистые папки с проектами гражданского строительства – каждый день правитель находил время, чтобы внести какой-нибудь новый штрих в свои планы по переустройству страны. Он уже видел себя правителем объединенной державы, и мыслил масштабно. В его проектах Страна Вечной Осени вышла к морю, и грузопотоки шли с юга и востока, пронизывая всю территорию. Он торговал налево и направо, и звонкая монета сыпалась без перебоя в подвалы государственной казны. Строились дороги, школы, больницы – страна богатела и процветала.
Оставалось только маленькое затруднение – выиграть, наконец, войну.
Он заказал себе ужин, и, в ожидании горничной, достал из небольшой шкатулки Лиины письма. В отличие от Змея, он держал их в скромной шкатулке из дерева без всяких украшений. Орландо казалось, что ей понравилась бы именно такая: простая, гладко отшлифованная, пахнущая древесиной. Одиннадцать писем – ровно половина оставалась лежать в своем вместилище, и он со страхом подумал, что еще всего лишь одиннадцать лет, и он лишится единственной памяти о той, которую любил больше жизни. Но клятва есть клятва, ее надо исполнять, и Орландо со вздохом взял ближайший к нему листок.
Он давно знал наизусть каждую строчку, но все равно каждый раз перечитывал со все возрастающим интересом. Ему постоянно открывалось что-то новое в знакомых словах, будто он чистил луковицу, снимая слой за слоем, и они никак не кончались.
«…ты знаешь, как тяжело бывает расставаться с иллюзиями – когда ты свою мысль надумал, облизал, вырастил, вынянчил, себя под нее выкроил, и вот… Все разлетается. В такие моменты кажется, что жизнь летит под откос и все разбивается, не оставляя ничего целого.
Но, тем не менее, это просто иллюзия. И когда она умирает, жизнь все равно продолжается, и это прекрасно. Но поначалу приходится пережить трудное время, собирая себя из кусочков, а потом смотришь – снова целая. Чудеса, да и только!»
Орландо перечитал эти строки и погрузился в раздумья – иногда вся его жизнь казалась ему одной большой иллюзией. И разве не была иллюзией его любовь к Лие? Он так страстно ее строил, так много душевных сил потратил на постройку, что едва не рухнул, погребенный под обломками. Правда, смерть Лии вряд ли стала крушением, она скорее законсервировала его чувства, которые, как затонувший корабль, стали обрастать несуществующими подробностями. Сейчас он имел тщательно проработанный роман, который никогда не существовал в реальности. Он наполнил жизнью каждое мгновение своей влюбленности, того счастливого периода, когда любой его вздох был посвящен принцессе, и ему казалось, что между ними существует невидимая, но вполне реальная связь.
С годами настоящие подробности забылись, и ничто больше не отвлекало его от построения собственной истории. В ней судьба-злодейка разлучила его с любимой женщиной, которая понимала каждое его слово, каждую мысль, даже невысказанную. Он страдал и оплакивал самого своего близкого человека, начисто позабыв, что Лия виделась с ним всего несколько раз и наотрез отказалась понимать его душевные движения. Он сам приписал ей свои мысли, уверовал в то, что так оно и было, внедрил этот образ в свое сердце и жил с ним. Говоря простым языком, Орландо выдумал себе невидимого друга – вернее, этот друг всегда существовал в его воображении, как и у каждого одинокого человека. Но с появлением Лии он обрел лицо, и Орландо стал думать, что так было всегда.
Лия бы очень удивилась, если бы узнала, что, оказывается, у него не было никого ближе нее. Но ей слова не давали, она была мертва, а мертвые не разговаривают. И Орландо мог делать с ее памятью все, что ему заблагорассудится. Хвала небесам, ему не хватало совести сочинять, что она его любила или была его любовницей, и это был единственный факт, омрачавший его существование. Кто знает, если бы что-то подобное имело место быть, Орландо, наверное, был бы даже счастлив и жил бы себе припеваючи, упиваясь своими воспоминаниями.
Маленькая принцесса по-своему очень точно его увидела, и тут он был прав – никто в этой жизни не понимал его так, как она. До сих пор в его ушах болью звучали ее слова: «А может вы сами никого не любите? Много раз вы пробовали завоевать чью-то любовь? И вам постоянно отказывали? Что-то я не верю, простите». Она была права, Орландо не особенно нуждался в ком-то, и тоска, преследовавшая его всю жизнь, была во многом беспредметной.
Он вздохнул и положил письма назад, в шкатулку. Что толку сокрушаться о том, что не сбылось? Каждый день говорил он себе эту фразу, и каждый день продолжал сокрушаться. Раздался стук в дверь, и он инстинктивно загородил шкатулку от постороннего взгляда какой-то папкой с бумагами, и сам не понял, почему так поступил.
- Войдите.
Горничная принесла кофе и свежеиспеченный кекс с шоколадной крошкой – все, как он любил. С годами Орландо пристрастился к сладкому, и не видел ничего зазорного в том, чтобы побаловать себя по мелочи. Впрочем, если прикинуть в сравнении, то его содержание стоило государству так ничтожно мало, что любимый хомяк короля Ибрагима и то обхохотался бы. Правитель сам себя обеспечивал и совершенно игнорировал те блага, которые были доступны ему, как главе государства. Он просто жил и работал в двух комнатах, чрезвычайно аккуратно носил свои пару костюмов и уже в пятый раз отдавал в починку туфли, вместо того, чтобы заказать новые. Только хорошая пища была его слабостью, но учитывая, как мало он ел, это можно было не принимать в расчет.
Орландо обрадовался перекусу, отпустил горничную и пододвинул кресло к окну. С тех пор, как наступила зима, он больше не мог завтракать на балконе, и это его огорчало. Мелкие привычки имеют над человеком огромную власть, и Орландо, будучи одним из самых умных людей, когда-либо рожденных в Стране Вечной Осени, видел эту связь, но все равно поддавался ей. Иногда он смеялся сам над собой, что был бы готов вести войну за право каждый день принимать ванну, завтракать и работать в привычном месте.
Сумерки уже упали на город, и, с каждой минутой, небо становилось все более темным, а очертания города смягчались и стирались, растворяясь в темноте. В окно своего кабинета Орландо мог видеть теперь только силуэты деревьев, да далеких шпилей Университетского квартала. На Дворцовой площади еще не зажигали фонарей, и она тонула в сером сумраке – тоскливо и безрадостно. Когда же наконец все закончится, когда спадет проклятие, и небо снова станет синим? Когда он сможет спокойно пить кофе на своем крохотном балкончике, привычно листая дневники королевы Брижитт? Орландо вздохнул, ему так хотелось верить, что остался последний рывок. Задуманное им дело было феноменальным и потрясающим, но он почему-то не чувствовал подъема. Слишком устал, слишком вычерпал все свои ресурсы в долговременном напряжении.
Как ни странно, грустное зрелище темнеющего неба над городом умиротворяло его. Правитель допил кофе, доел кекс и разрешил себе пятнадцать минут ничегонеделания. Как сомнамбула с остановившимся взглядом, он вперился в окно и ни о чем не думал, голова его отдыхала. Он открыл такой способ отдыха совсем недавно, и потратил некоторое время на то, чтобы научиться останавливать мысленный поток, или хотя бы просто отодвигать его на задний план, освобождая место для тишины в своей голове. После нескольких минут такого отдыха, он всегда чувствовал себя освеженным.
Но сегодня ему не повезло. Стоило только включиться в процесс и медленно поплыть вместе с сумерками, как за спиной раздался шум, и он узнал среди прочих голосов взволнованный тенор своего министра внутренних дел.
- У меня срочное дело!
- Его Высокопревосходительство не велел никого пускать!
- Впустите его! – крикнул Орландо, откинувшись на стуле. Брови его сошлись на переносице, предчувствуя неприятные известия. Просто так Тузендорф бы не стал ломиться к нему в кабинет, ведь до его доклада оставалось еще полтора часа.
Дверь распахнулась. Министр влетел в кабинет и растерянно остановился, вертя головой, ибо в кабинете было темно, и правителя на привычном месте не наблюдалось. Орландо только собрался ухмыльнуться, как увидел, что вслед за ним вошла еще одна фигура, которую он ранее никогда не видел. Крайне недовольный тем, что его не предупредили, он спешно поднялся с кресла и застегнул пуговицы на камзоле, ведь вошедшая фигура принадлежала даме.
- Что случилось, господин Тузендорф? Почему вы врываетесь ко мне, как в трактир?
Барон обернулся на голос и радостно всплеснул руками:
- Ваше Высокопревосходительство, а что ж вы в потемках-то сидите?
Орландо не ответил, и Тузендорф внезапно вспомнил, что он не один.
- Простите, Ваша Светлость, я совсем позабыл вам представить мою заместительницу, госпожу Брадаманте.
Дама поклонилась с достоинством, но ровно настолько, насколько было нужно. Лакей внес канделябр, и кабинет, наконец-то озарился светом, в котором Орландо смог разглядеть своих посетителей. Тузендорф выглядел как всегда, только более взмыленным, и уже яростно тер клетчатым платком свои очки, а дама стояла прямо, серьезно и внимательно глядя перед собой.
Она была высокой, даже очень. Ее крупная, статная фигура сразу наводила на мысль о чем-то королевском. Какого бы происхождения ни была эта женщина, но держалась она с поистине царственным достоинством.
- Госпожу Брадаманте? Так это вы та самая дама, о которой я так много слышал?
Женщина наклонила голову в почтительном полупоклоне, и не промолвила ни слова.
- Интересно… - Орландо сделал вид, что прохаживается по кабинету, и обошел новую посетительницу со всех сторон. Как он уже заметил, она была высокой и статной, держалась спокойно и с достоинством, в отличие от Тузендорфа, которого колотила нервная дрожь. – Что ж, я рад знакомству, но пока не понял, чему обязан таким счастьем.
- Видите ли, Ваше Высокопревосходительство… - министр помялся и покрылся потом. Клетчатый платок стал вытирать пот со лба и щек.
- Сегодня случился инцидент, который может иметь далеко идущие последствия…
Внезапно заговорила госпожа Брадаманте. Голос у нее был звучный и глубокий, именно такой, какого можно было ожидать от человека с ее внешностью.
– В переулке неподалеку от Малиновых ворот был найден офицер секретной службы, которому несколькими часами ранее было поручено отвезти некоторое письмо человеку принца Марка…
Орландо дико воззрился на замминистра. Он не поручал Тузендорфу посвящать кого-нибудь в это дело, но тот замахал руками, как бы говоря, что все в порядке.
- Он был ранен и ограблен, и пролежал на земле без сознания, пока его не нашли прачки, спозаранку собравшиеся стирать белье. Собственно, ограблен – громко сказано, ибо из всех его вещей пропало только письмо, адресованное принцу.
Госпожа Брадаманте была красива. Она говорила неприятнейшие вещи, но Орландо слушал только звук ее голоса и смотрел на нее, и это смягчало произведенное впечатление. Да, такая женщина вполне годилась в королевы – ее породистое лицо с правильными чертами было словно высечено из мрамора, и только яркие голубые глаза смягчали его невольную холодность. Ничего себе Тузендорф подсуетился! От такого заместителя и сам Орландо бы не отказался.
- Что вы сказали?
- Я сказала, что письмо, адресованное принцу Марку, было перехвачено сегодня ночью, и гонец опознал перехватчика.
Только тут до сознания Орландо, временно помраченного красотой госпожи Брадаманте, наконец, дошел масштаб катастрофы.
- Как перехвачено… Кто посмел?
Тузендорф, счастливый тем, что его сотрудница выручила его, самолично объявив плохую новость правителю, больше не мог терпеть и влез в разговор.
- Он сказал, что это была женщина. Когда ему показали портрет госпожи Ферро, он опознал ее.
Бац! Кулак Орландо с размаху опустился на стол. Опять она! Словно его злой гений, эта сумасшедшая баба преследовала его с самого Белого дня! Дернул же его черт когда-то поклясться принцессе ее не трогать!
- Как вы допустили это? Я спрашиваю, как такое могло случиться? – он уставился налитыми кровью глазами на замминистра и Тузендорфа, инстинктивно спрятавшегося за ее внушительной фигурой.
- Он сказал, что баронесса Ферро угрожала ему смертью и он вынужден был отдать письмо, а заодно и рассказать, где у него назначена встреча с курьером.
- Герой, чего уж говорить… Рыцарь без страха и упрека.
Как ни странно, но Орландо почему-то стеснялся излить свой гнев на госпожу Брадаманте. Может потому, что видел ее в первый раз в жизни, а может, потому что она невольно внушала к себе почтение. Было в ней что-то крепкое и устойчивое, позволявшее не опускать перед ним сапфировых глаз, не трястись и не потеть, подобно самому Тузендорфу. Она его не боялась, она смотрела на правителя спокойно и серьезно, и ее спокойствие поневоле настраивало его на рабочий лад, не позволяя впасть в истерику.
- И что теперь? Все пропало?
- Не думаю. Я долгое время наблюдала за баронессой Ферро, и мне известны ее повадки, поэтому, если вы позволите, я возьму людей и отыщу ее настолько быстро, насколько это возможно. Я не сомневаюсь, что письмо попало к ней, но ее дальнейшие действия мне пока не ясны.
- Ее дальнейшие действия ей самой не ясны! Эта баба – ходячая катастрофа, никогда не знаешь, где рванет!
Госпожа Брадаманте подняла брови, и Орландо почувствовал себя неловко, словно сказал непристойность.
- Идите и найдите ее, немедленно – чтобы она не успела натворить фокусов прежде чем мы ее нейтрализуем.
Замминистра поклонилась и, не глядя на Тузендорфа, быстрым шагом вышла из кабинета, оставив их двоих в неловкой тишине.
- Где вы ее нашли?
- Случайно. Мне ее порекомендовали стоящие люди, и я ни разу не пожалел об этом.
- Еще бы… Монументальная женщина. А ваша супруга как к этому относится?
Тузендорф дико посмотрел на правителя.
- Что вы, Ваше Высокопревосходительство, ничего такого. Госпожа Брадаманте просто моя сотрудница. – Министр покраснел. – Да если бы я вздумал… вы сами ее видели…
- Ну да, такая женщина как шампанское – может опьянить, а может и в голову дать. Так это она присматривает за Мими Ферро?
Барон кивнул.
- Плохо присматривает. Что мы теперь будем делать?
Тузендорф развел руками.
- Госпожа Брадаманте что-нибудь придумает. Она и вправду очень квалифицирована. Вы даже понятия не имеете скольких неприятностей от Мими Ферро вы избегли благодаря ей. Если бы все мои сотрудники работали так же как она…
Орландо сел на свое место, голова у него разболелась. Стоило только на секунду уверовать в то, что все будет хорошо, как дела опять летели к чертям собачьим. Ненавистная баронесса Ферро снова спутала все карты, не прошло и нескольких дней после неудачного покушения. Что теперь будет? Она вскроет письмо, и что предпримет? Трудно ожидать от нее каких-то больших политических шагов, но вот придать письмо огласке она вполне сумеет. И тогда прощай взлелеянный план, да и от принца Марка больше не будет никакого толку. Вот так, добро, само плывущее в руки, проплывает мимо по вине какой-то чокнутой бабы.
- Послушайте, господин барон, вы можете сколько угодно восхищаться прелестями вашей заместительницы, но для меня имеет значение только одно – найти Мими Ферро и обезвредить. Она не должна сорвать мои планы, не должна, понимаете?
Лицо Орландо, искаженное гримасой, выглядело, как злобная маска в уличном театре, и министр поневоле отпрянул, почувствовав дыхание давней ненависти.
А сама баронесса, по поводу которой кипели такие нешуточные страсти на самом верху, блаженно спала на сундуке. Ее малый рост позволял ей спокойно вытянуть ноги и даже прислонить их подошвами к печке, что было особенно приятно. Сначала она пыталась заказать себе сон, всячески уговаривала себя, чтобы снова увидеть принцессу, но и сама понимала, что это бесполезно. Лия почти никогда к ней не приходила. Интересно, что бы на это сказала Ирья?
Печка гудела ровно и мощно, ногам было тепло, и сон окутывал уставшую женщину подобно тяжелому теплому одеялу, в которое она проваливалась с головой. Но в этот раз ей почему-то было тревожно, и клочья сна пролетали перед глазами, сменяли друг друга, так и не становясь какой-то ясной картиной. В смутном забытье Мими все убегала от кого-то по кривым переулкам, пряталась, путала следы и путалась сама, и было это все безнадежно и бесконечно. Поэтому, когда к ней подошел Тим Кайт и встряхнул за плечо перебинтованной рукой, она очнулась с некоторым облегчением.
- Подъем!
- Что случилось?
- Ничего. Его Высочество требует вас к себе.
Он по-прежнему был недружелюбен, хоть злоба и исчезла из его голоса. Но Мими было наплевать, она села на сундуке, вздохнула полной грудью и обрадовалась тому, что кошмарный сон кончился.
- А оправиться и умыться мне дадут?
Начальник охраны что-то пробормотал сквозь зубы, но кивнул головой на входную дверь. Как и у госпожи Грюнвальд, удобства в этом доме располагались на улице, чему Мими даже обрадовалась. Не потому, что ей хотелось поморозить задницу, а потому, что можно было хоть на короткий миг подышать воздухом, увидеть небо и осмотреться.
Небо было серым. Стояло раннее утро, но уже было ясно, что предстоящий день будет хмурым и пасмурным. В морозном воздухе клубился пар от дыхания лошадей, и Мими не без удивления подумала, почему до сих пор никто из соседей не заявил о том, что в заброшенном доме кто-то поселился. Кажется, принц говорил ей, что они топят только глухой ночью в целях конспирации, но разве это единственный признак их пребывания здесь? Да и кто помешает какой-нибудь древней бабке высунуться в окно в три часа ночи, чтобы увидеть, как в пустом доме черти печку топят. Все получалось как-то непродуманно.
Холод так и не отступал – чтобы умыться, ей пришлось раздолбить ледяную корочку в тазу. Но все равно было приятно посмотреть в открытое небо и представить, что у нее, как у Ирьи, есть крылья, и она может улететь отсюда куда душа пожелает.
- Скажите, а вы давно здесь находитесь?
- Недели две. – Марк был так любезен, что пригласил даму позавтракать вместе с собой, и сейчас они вместе уплетали кашу с мясом.
- И вас никто не заметил?
- Как видите.
- Это очень странно. – Мими нахмурилась и принялась за еду. После дурно проведенной ночи у нее было какое-то неустойчиво-тревожное настроение, и оно мешало ей в полной мере наслаждаться пищей. – Я бы даже сказала, страшно.
- Почему?
- Потому что в этой стране ты не можешь сделать и шагу без того, чтобы тебя не заметили и не донесли куда следует. А тут целая куча людей две недели квартирует в пустом доме и соседи до сих пор не донесли? Даже не верится.
- Вы же видите, мы очень осторожны. Печь топится только в ночное время, а днем мы все сидим тихо, не производя никаких звуков. Со стороны дом выглядит заброшенным, вы сами видели.
- Не забывайте, что я вас вычислила. Причем в первый же вечер, когда мне случайно попало в руки ваше письмо. И я далеко не гений сыска.
- Это так, именно поэтому вы сейчас сидите здесь, и у вас нет никакой возможности предупредить кого-либо о вашей находке. Но почему вы завели этот разговор? Вы видели что-то подозрительное?
Мими положила ложку и задумалась:
- Мне снился скверный сон, в котором за мной кто-то гнался, и я никак не могла оторваться. Может быть, поэтому, я и сама не знаю, просто ощущение скверное.
Принц почему-то помрачнел и тоже отодвинул тарелку.
- И это все?
- Если вы думаете, что я кого-то увидела на соседней крыше, или попой просигналила пролетавшему воробью, который вовсе не воробей, а шпион Орландо, то вы ошибаетесь. Просто какое-то внутреннее ожидание неприятностей, дополненное личным опытом.
Она еще немного помолчала, а потом выпалила.
– На вашем месте я бы отсюда убралась. И как можно скорее!
Сложно сказать, насколько серьезно воспринял принц слова баронессы, но в доме все утро чувствовалось какое-то движение. Мими снова сидела на сундуке, не зная, чем заняться, и только разглядывала цветочки на потемневшей от времени обивке. Потом она подумала, что никто за ней все равно не смотрит, и передвинулась на пару метров, к окну, закрытому деревянными ставнями. В самом низу рассохшаяся ставня не доходила до подоконника, и оставалась щель примерно в палец, через которую в темную комнату лился серый утренний свет.
Подставив себе кресло для удобства, Мими приникла к щелочке. Она выходила на Гороховую улицу, туда, откуда просматривался ближайший переулок. Как и говорил Марк, все вокруг выглядело пустым и безлюдным, ни одна душа не показывалась на улице, но баронесса почему-то не отводила взгляда от серой мостовой и непонятного цвета домов. Несмотря на кажущуюся пустоту, она была готова поклясться, что переулок жил напряженной жизнью.
- Что это вы там высматриваете? – грубо окликнул ее Кайт, когда наконец заметил, что она ушла с сундука.
- То, что должны высматривать вы. Но вам некогда, за мной следить надо. Неужели вы думаете, что правитель Орландо настолько слеп, что до сих пор не обнаружил в своей столице чужеземного принца?
- А вы так хорошо знаете правителя Орландо? Долго работаете на него?
Мими даже не повернулась, чтобы смерить его презрительным взглядом.
- Чем огрызаться, вы бы лучше потихоньку обошли окрестности. Да повнимательнее были: нет ли где следов лишних, или, наоборот, не выметен ли снег там, где должен лежать.
- Ага, вы мне еще распоряжения раздавать будете!
Но в этот момент на плечо Кайта легла чья-то ладонь, и он, замолчав, отступил в темноту комнаты.
- Ты действительно попробуй обойти дом, мало ли что. Не хочу поднимать панику, но у меня тоже неважное ощущение, и тут я склонен верить нашей даме.
- Но сейчас же день!
- Зато хорошо видно. И будь, пожалуйста, осторожен, мы в самом сердце врага.
Начальник охраны только слюной булькнул – принц иногда изрекал такие банальности с убийственно серьезным видом, что хотелось дать ему в глаз. Как будто это была не его идея.
- Если вы действительно хотели скрыться, вам следовало выбрать трактир пошумнее, там вы бы не привлекли к себе такого внимания. Мало ли народу останавливается в трактирах? В толпе всегда легче затеряться.
Мими встала и прошлась по комнате, разминая тело, уставшее от сидения и лежания. Кайт злобно зыркнул на нее и вышел, а принц, напротив, мягко опустился в свое кресло и стал наблюдать за ее движениями.
- Давно вы знакомы с правителем Орландо?
- Я незнакома. Только видела его пару раз на массовых мероприятиях, да шпагой пырнула на прошлой неделе, вот и все знакомство.
- За что же вы его так ненавидите?
- Есть повод, – в глазах баронессы на секунду полыхнул такой пламень, что принц предпочел за благо не продолжать расспросы. – Я не знаю каковы ваши отношения с дедом, но меня искренне удивляет ваша глупость. Заключать сделки с Орландо может только дьявол, все остальные обречены на поражение. Вы себе даже не представляете до чего это страшный человек.
- Не представляю. Вот и расскажите мне об этом.
- Я вам, что, нянька, сказки рассказывать? – Мими надулась, а принц откинулся в кресле и тихонько улыбался, глядя на нее. – Ирья говорила, что он убил короля и отравил своего хозяина, герцога Карианиди. А потом он убил принцессу, и даже дотянулся до Каррадоса, где от его руки пали Вильгельмина и ее сын. Вы все еще хотите посотрудничать с ним?
Принц уже не скрывал своей улыбки, в его глазах все сказанное звучало настолько неправдоподобно, что Мими могла показаться сумасшедшей, одержимой какой-то манией. И она это поняла. На секунду гнев закипел в ее сердце, а потом она вдруг успокоилась. Какого черта она должна что-то доказывать и спасать шкуру великовозрастного придурка? Пусть сам, на своем опыте убедится, насколько она была права.
- Вы очень интересная личность, мне даже жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах.
- Боюсь, при других обстоятельствах познакомиться у нас шанса не было. На балу я последний раз была в шестнадцать лет.
- Такое не часто встретишь.
Мими пожала плечами.
- В самом деле? Мне казалось, ваша мама тоже по теремам не пряталась.
При упоминании о матери Марк погрустнел, это была его болевая точка. Драгомил мог сколько угодно думать, что принц был неразумным ребенком и ничего не понимал из происходящего, но он помнил и осознавал каждую секунду.
- Да. Возможно, вы мне напоминаете именно ее.
- Вы любили мать?
- Разве есть кто-то, кто не любит свою мать?
- Бывает и такое. Как вы думаете, если бы принцесса Брунгильда осталась жива, как бы она поступила сейчас?
Принц задумался.
- Она всегда считала, что мы должны думать о благе своего народа в первую очередь. И я думаю, она бы хотела прекратить войну.
- Дело похвальное, но какой ценой?
- Любой. Она бы заплатила любую цену, чтобы люди перестали умирать.
- Что-то я сомневаюсь. Превратить свой народ в рабов, чтобы спасти его – сомнительное мероприятие.
- При чем здесь в рабов? Если вы о том письме, которое вы прочитали, то там речь идет о куске побережья. И, между прочим, договор между нашими странами действительно существует, и мой дед действительно нарушил его, так что с юридической точки зрения Орландо, увы, прав.
- А с фактической? Неужели вы не понимаете, что стоит ему запустить лапу в вашу страну и он растерзает ее, как Тузик тряпку? Сначала один кусок земли, потом другой – и очень скоро ваше королевство перестанет существовать, превратится в его придаток, из которого он будет тянуть соки.
- Вы очень дальновидны, - ухмыльнулся Марк. – Но вы забываете о том, сколько правителю лет.
- Около пятидесяти, а что?
- Это уже не семнадцать. Очень скоро он будет вынужден столкнуться с тем фактом, что ему требуется наследник. А он не женат, и, насколько мне известно, побочных детей не имеет.
- Как интересно! И таким наследником будет…
- Принц королевской крови, с которым он уже сотрудничал и имел возможность проверить в деле.
Баронесса захохотала так, что с потолка чуть не посыпалась известка. Слез выступили на глаза, а она все хохотала, даже не взглянув на обиженную физиономию Марка.
- Ой, спасибо, рассмешили меня, аж камень с души упал! Ну теперь мы можем спать спокойно, зная, что с наследованием в Амаранте будет все как надо.
Она долго не могла успокоиться, время от времени взрываясь хохотом.
– Откуда вы вылезли вообще? Как я прочла в какой-то книжке, «неужто там все принцы таковые обормоты бывают?» Ой, нет, ну потеха!
Глаза Марка сузились, кончик носа побелел. Он действительно разозлился. Поджав губы, он смотрел на женщину, продолжавшую смеяться, и казалось, с губ его готово было сорваться резкое слово, которое могло многого стоить этой сумасшедшей. Но тут хлопнула входная дверь и в комнату вошел Тим Кайт.
- Ваше Высочество, нам надо поговорить.
Лицо у него было встревоженное, и принц, хоть и кинул настороженный взгляд на Мими, все же остался сидеть в кресле и сделал короткий жест:
- Говори.
- При ней?
- При ней.
Кайт побагровел, а баронесса Ферро встала скромненько в уголку и ни одним движением не напоминала о своем присутствии, как будто хотела облегчить ему задачу.
- Я сейчас вышел через соседний двор, и сразу же почувствовал, что я там не один. Я прошелся до угла, завернул, и обошел по периметру квартала – и все это время за мной наблюдали.
- Ты уверен?
- Уверен. – Он помялся, но потом продолжил, - сначала это было чувство, словно на меня смотрят. Я знаю, это просто чувство, но я совсем не барышня, и не страдаю излишней впечатлительностью. А потом я заметил другие признаки: в верхнем окне дома справа колыхнулась занавеска, и еще – этой ночью шел снег, но с раннего утра вся улица уже чисто выметена. И соседний двор тоже. Вы были правы, там кто-то ходил и убрал за собой следы.
Принц глубоко задумался, лицо его помрачнело. Только одна Мими видела на нем почти панический страх, который на мгновение захлестнул его душу, а для всех остальных он оставался невозмутимым, просто столкнулся с проблемой, требующей обдумывания.
- Весь квартал нашпигован шпионами, меня ни на секунду не выпускали из поля зрения. Если честно, я уверен, что, попробуй я улизнуть, меня взяли бы через десять минут, да так, что никто и не заметит. В этих местах только кривые переулки да безглазые окна.
Марк в растерянности поднял глаза на баронессу, но она не смотрела на него, она напряженно вспоминала свои приключения в соседнем дворе, и то, как пыталась проникнуть внутрь заброшенной усадьбы.
- Ваше Высочество, я уверен, что это ее дружки, - Кайт понизил голос и зашептал Марку на ухо. – Ее заслали сюда не просто так, я говорил вам.
- Что ты мне говорил? Что ее надо убить? – принц не счел нужным понижать голос, прикрывая своего человека, и тот снова покраснел от досады. – Нет, друг мой, теперь она нам пригодится как раз живая. Если ты профукал приближение противника, то, возможно, нам придется откупаться – и тут баронесса Ферро будет очень кстати.
Мими очнулась от своих мыслей и нахмурилась, пытаясь ухватить мысль, которую тут только что обсуждали.
- Откупиться мной? Это вряд ли. Правитель Орландо вам медаль выдаст, если вы меня повесите. Я у него давно и прочно числюсь в списках врагов народа. – Она прошлась по комнате и остановилась напротив Кайта. – Я, когда пыталась влезть внутрь, только зря потратила время. Забор здесь отличный, без шума не перелезешь, а шум вряд ли входит в планы правителя…
- И что?
- А то, что у нас есть немного времени. Совсем немного, я вот просто чувствую, как под нами земля горит.
Кайт сжал кулаки и сделал шаг вперед, но принц остановил его легким мановением руки.
- Вы хотите что-то предложить?
- Не знаю еще, мне надо подумать и посмотреть. Скажите, Ваше Высочество, вы хотите выбраться отсюда?
Марк развел руками:
- А чего еще я могу хотеть?
- С вами не угадаешь. Итак, если вы согласны драпать, то я попробую кое-что проверить, но вам придется отпустить меня.
- Ни за что! – вскричал Кайт.
- Я не могу вас отпустить, - повторил за ним принц. – Вам известно то, что не должно подлежать огласке.
- Ох, да не насовсем отпустить, а дать возможность исследовать усадьбу изнутри.
- А, ну пожалуйста, только что вам это даст?
- Есть одна мысль…
После бессонных ночей Орландо всегда ощущал во рту привкус железа, как будто он болел с похмелья. Молодость осталась позади, и вместе с ней он простился со своей способностью не спать по трое суток кряду. Сейчас правитель предпочитал отдыхать по расписанию, чтобы не чувствовать потом чугунной тяжести в голове и теле.
Вчерашняя сцена с участием Тузендорфа и этой госпожи Брадаманте оставила странный привкус. Он был обескуражен и выбит из седла, чувствовал себя беспомощным, как и всякий раз, когда не мог полностью контролировать ситуацию. Тревога его росла и мучила его исподтишка, постоянно отсвечивая на заднем фоне, стоило ему хоть на минуту перестать что-то делать. А с другой стороны он вспоминал вчерашний день так, словно с ним случилось что-то хорошее. И, бросаясь перебирать воспоминания, он непременно останавливался на госпоже Брадаманте. Красивая женщина. И надежная, Орландо готов был полстраны прозакладывать, что надежная. Не так часто в жизни случается встретить своего человека, но тут у него было ощущение, что такое с ним вчера случилось.
- Почему Тузендорф ее раньше не приводил? Он сказал, что она у него уже восемь лет работает. Странно как-то…
Отпиваясь крепчайшим кофе, правитель пытался привести свои мысли в порядок. У него есть план: армия должна преодолеть Кошачий лаз, сосредоточившись в узкой и глубокой Молчаливой лощине, а потом выйти на Третий хребет Драгунаты и ударить Драгомилу в тыл. Но риск обнаружения, несмотря на все меры предосторожности, был слишком велик. Орландо перевернул страницу доклада и почесал затылок – расчетное время прохождения Четвертой армии сквозь Кошачий лаз составляло четверо суток.
Однако, он был склонен накинуть сверху еще трое, учитывая всевозможные неприятные неожиданности. Итого получалась неделя. И эту неделю король Драгомил не должен даже смотреть в сторону запада, ибо место там узкое, для развертывания боевых порядков непригодное. Можно сказать, что до того момента, как Четвертая армия покинет Молчаливую лощину, она не может считать себя в безопасности.
Перед Орландо лежала карта местности, и он внимательно всматривался в нее, сверяя с описаниями, сделанными разными людьми, в том числе и покойным профессором Астреро. Молчаливая лощина представляла собой большой каменный мешок, который заканчивался длинным узким коридором, в самом широком месте составлявшим четыре метра. По хорошему, несколько человек этот коридор могли блокировать и успешно оборонять против целого мира. Коварное место называлось Холодными воротами, и было окутано множеством легенд среди местного населения.
Орландо представлял себе, каково это – неделю держать в лощине целую армию с тем, чтобы никто не произнес лишнего звука, или не сделал лишнего движения. Задача не из легких. Именно поэтому он и решился на отвлекающий маневр. Для того чтобы замысел удался, он отправлял Пятый корпус под командованием генерала Хаджиева в Ледяную пустошь, где принц Марк должен был поднять восстание и двинуться штурмовать приграничный замок Картерос. Если получится взять его – прекрасно, а не получится, тоже хорошо. Главное, чтобы мысли короля были заняты событиями на востоке.
Вот поэтому и нужен был ему принц, чтобы не просто организовать наступательный маневр, а имитировать попытку государственного переворота, и огорчить старого короля предательством в рядах его собственной семьи. Впрочем, в любом случае, ровно на восьмой день мятежа, корпус должен был ночью сняться и переместиться в район действующего фронта, чтобы зажать Драгомила. Проход через Ландрию туда и обратно будет свободен, не зря он тут плясал перед Вальдеррохой. Таким образом, король обречен, и, наконец-то вот она – победа!
Но это выглядело красиво только на бумаге, а на деле Орландо даже не знал, за что схватиться. Принц блуждает где-то по стране, письмо перехвачено его врагами, и судьба плана висит на волоске. Было от чего мучиться головной болью.
Правитель захлопнул доклад и уставился в окно воспаленными глазами. Как всегда, рассветало чрезвычайно медленно. Ночь незаметно редела, теряла краски и превращалась в свое серое подобие – день. Не было четкой границы между ними, как не было в мире различий между добром и злом, и все перетекало, просто меняя форму. Он погасил свечи и стал обдумывать варианты развития ситуации по принципу: наихудший – наилучший. Из последнего он мог придумать только, как баронесса Ферро топится в Серане вместе с его письмом, не сказав никому ни слова. Зато наихудших вариантов было так много, что даже думать не хотелось.
Так он просидел до семи часов, когда привычный топот в коридоре возвестил ему о смене караула, а заодно о приходе министра внутренних дел. Раз он явился так рано, значит у него были новости, и Орландо весь сжался, ожидая чего-нибудь похлеще, чем вчерашнее. Однако барон сиял, как новый гривенник.
- Доброе утро, Ваше Высокопревосходительство. Я прошу прощения за ранний визит, но сегодня утром у нас появились замечательные новости!
- У вас? А где же госпожа Брадаманте?
- Она возглавляет операцию, поэтому не смогла присутствовать на докладе.
- Какую еще операцию?
- Дело в том, что вчера она проделала недюжинную работу для того, чтобы вычислить местонахождение госпожи Ферро…
- И как, вычислила?
Министр улыбнулся от уха до уха, невероятно гордый успехами своих людей:
- Я в этом даже не сомневался. Итак, баронесса Ферро ограбила нашего курьера, и покинула город с письмом, адресованным принцу Марку. Нам пока еще не удалось выяснить, откуда она узнала о нем, но дальнейшие ее действия заключались в том, чтобы встретиться со связным. Раненый офицер признался, что сообщил приметы посланного и место, где они должны были встретиться: трактир «Три яблока» в предместье Амаранты.
- Вы не забыли этого героя на фронт отправить? Хотя, если он будет так же мужественен и тверд в бою, у нас нет шансов.
Тузендорф промолчал, тактично обходя вопрос, имеющий отношение к военному министру.
- Так вот, через два часа баронессу видели в «Трех яблоках».
- Она встретилась с курьером?
- Нет, но она была там, и явно его вычислила, сама не показываясь. После того, как курьер прождал положенное время и никого не дождался, он покинул трактир, а госпожа Ферро двинулась следом за ним.
- Она что, решила сама проследить?
- Именно. И ей это отчасти удалось: она вернулась вместе с ним в Амаранту, увидела, куда он направился, и попыталась выяснить больше, но ей, видимо, не удалось, потому что ее саму схватили.
- Вы ее поймали? – Орландо аж подбросило на стуле.
- Не мы. Курьер почувствовал слежку и сумел поймать ее прежде, чем она действительно что-то разузнала. Так что теперь баронесса Ферро находится в плену у людей принца.
- Надеюсь, они догадаются ее удавить? Постойте, а что вы мне там говорили про Амаранту?
Тузендорф улыбнулся еще шире.
- Вот! Наконец-то вы заметили самое главное. Следуя за человеком принца, Мими Ферро пришлось вернуться в Амаранту, и это значит, что принц Марк все это время был у нас под носом. Вы не поверите, этот наглец занял пустующий дом в Сейморе, на улице Гороховой, и преспокойно жил там две недели. Если бы не баронесса Ферро, мы бы и сейчас его разыскивали, а он был у нас под рукой!
Орландо был зол и мрачен.
- И вы вот так мне об этом говорите?
- А что?
- А то, что я должен уволить вас с вашей дамой сердца за служебное несоответствие.
Барон снова запротестовал, но хотя бы лучезарная улыбка с его лица исчезла:
- Уверяю вас, Ваше Высокопревосходительство, у меня с госпожой Брадаманте исключительно рабочие отношения! Я вынужден постоянно оправдываться, и порой даже бывает обидно, что для этого нет повода…
- Послушайте, что вы несете. У вас под боком вольготно разместился принц вражеской державы, а вы мне тут рассказываете сказки про свои шашни с подчиненными. Ответьте мне, как это могло случиться, что принц Марк столько времени свободно шпионил в Амаранте, а вы были ни сном, ни духом? А может, у нас уже давно во дворце Драгомил живет? Ест мой ужин, спит на моей постели, а я и не знаю?
Он распалялся все больше и больше, в то время как Тузендорф осознал, наконец, масштаб своего промаха, и начал испуганно бледнеть. Его рука судорожно дернулась за клетчатым платком, и Орландо заметил это движение, но хотя бы тут ему удалось с собой совладать, и не усугублять и без того раздражительное состояние правителя.
- Мы не могли предвидеть такого безрассудного поступка со стороны Его Высочества…
- А я разве требую от вас предвидения? Вы что, ведьма? Я требую от вас контроля за городом, за его населением и передвижением этого населения! Целая компания иностранцев спокойно въезжает и раскатывает по Амаранте, а нам и дела нет!
- Они вели себя тихо, патрулям не попадались…
- То есть, если армия Драгомила войдет в город и будет вести себя тихо, соблюдая комендантский час, мы ее тоже не заметим?
Со лба министра лился холодный пот.
- Ваше Высокопревосходительство, мы… я виноват. Но моя ошибка уже исправлена – как только госпожа Брадаманте доложила мне об этом, я сразу же отправил ее на захват, так что, возможно, принц Марк со своими людьми уже схвачен.
Орландо замер, а потом опустился в кресло, ощущая, как пол шатается под ним, а ноги слабеют. Вся сила праведного гнева, которой он только что корил своего министра, враз улетучилась, и он стал похож на проколотый воздушный шарик, из которого разом выпустили весь воздух.
- Скажите, господин Тузендорф, сколько лет вы у меня работаете?
Барон пожевал губами, вспоминая и подсчитывая:
- Двадцать семь, Ваша Светлость.
- Двадцать семь. Целая жизнь. И за все это время я ни разу не замечал за вами идиотизма.
Тузендорф молчал, не зная, как реагировать.
- Так что с вами сегодня случилось-то? Почему вы выбрали этот момент, чтобы предстать во всей красе? Ситуация тяжелая, у меня голова и без вас идет кругом, а теперь я вынужден признать, что моя правая рука – полный идиот. Вы хоть понимаете, что вы наделали?
По лицу министра было видно, что не понимает.
- Принц Марк мне нужен на свободе! Он должен был ехать в Ледяную пустошь и поднять там восстание, подогреваемый мыслью, что правитель Орландо его первейший друг, который за него горой. А теперь принц поедет в городскую тюрьму, где я вынужден буду удавить его, ибо что еще можно сделать с вражеским принцем, захваченным в своей столице. Мы будем иметь еще одного мертвого героя и проваленную операцию, которую готовили семь лет. Сильно, господин Тузендорф, сильно…
- Но… - и возразить-то было нечего. Министр внутренних дел опустил голову, мысленно сочиняя прошение об отставке, но тут в коридоре снова послышалось движение. Дверь распахнулась, и в комнату без стука вошла госпожа Брадаманте.
- Прошу прощения, Ваше Высокопревосходительство, я была в министерстве, но там мне сказали, что господин барон поехал к вам…
Голос ее не дрожал, красивое лицо было по-прежнему спокойно, но по некоторым мельчайшим признакам, тут же схваченным Орландо, он увидел, что замминистра весьма взволнована: криво повязанная завязка от плаща, выбившаяся из прически кудрявая прядь, грязь на подоле. Ух ты, неужели даже такая непробиваемая глыба может нервничать? Орландо хотел было устроить ей разнос, как и Тузендорфу, но при взгляде на нее заготовленные слова застряли у него в горле.
- Что у вас?
Госпожа Брадаманте выпрямилась и проговорила ровным голосом:
- Меня посылали захватить принца. Но, когда мы взяли дом на улице Гороховой, он оказался пуст.
- Как пуст? – Орландо едва не подпрыгнул в кресле. – Значит, вы ошиблись, и принца там не было?
- Нет, не ошиблась, он там был. Еще час назад, но потом ускользнул от нас вместе с госпожой Ферро.
Правитель не мог отказать себе в удовольствии расхохотаться:
- Каков фрукт, а! Господин Тузендорф, это получается, что баронесса Ферро самолично доставила принцу мое письмо, а теперь еще и исправила вашу ошибку, не дав нам захватить Его Высочество! Как только встретите ее, отдадите ей половину своего жалования!
Госпожа Брадаманте недоуменно смотрела то на одного из них, то на другого, пытаясь понять, что тут произошло в ее отсутствие.
- Ваше Высокопревосходительство, они не могли уйти далеко. Дайте мне людей и я их изловлю не позднее обеда.
- Каких людей? Отставить поимку! Пусть скачут на север, их путь лежит в Ледяную пустошь, так что даже если встретите их по дороге, то не чините препятствий, а лучше всего сделайте вид, что вы ничего не заметили!
Тревога мелькнула в голубых глазах госпожи Брадаманте:
- Но с ними баронесса Ферро…