Еще недавно обширный пустырь в городке Н. отпугивал всех своим видом. В центре его чернела полуразрушенная бревенчатая заготконтора, вокруг которой росли полудикие кустарники, бурьяны, а еще быстрее – горы мусора. И вот на этом месте, расчищенном бульдозером, в одночасье вырос трехэтажный роскошный особняк, своим видом напоминавший царский дворец или сказочный терем. Он был искусно построен из дорогих пород дерева и заставлял многих прохожих останавливаться и любоваться его неповторимой красотой.
Не радовался новому необычному строению лишь Николай, молодой, довольно крепкий на вид мужчина. Его маленький потемневший от старости дом отделяла от особняка уличная дорога. В жилище, кроме него, теснились жена и трое маленьких детишек: девочка и два мальчика. Хозяин дома, вернувшись из
лесхоза, со вздохом посмотрел в кухонное окно и не удержался от возмущения:
– И где она справедливость?.. Я учился в школе на пятерки, а сейчас пашу чернорабочим за жалкие копейки. А этот олигарх Иван еле получил аттестат. Но попал на какие-то прииски, то ли золотые, то ли алмазные, в начале девяностых и на тебе…
– Коля, не накручивай себя, – собирая со стола грязную посуду, говорила худощавая небольшого роста его супруга Инна. – Зависть – очень плохое чувство. Оно – грех.
– Это мои справедливые слова – грех? А то, что он от жиру бесится, не грех?.. а то, что мои детишки кроме картошки ничего не видят, нормально?..
– Перед Богом каждый за себя и свои поступки ответит, когда придет вре-мя… А насчет детишек, то они сегодня оказались у особняка соседа. Так Иван угостил их конфетами, вынес целый кулек сладостей.
– Как?! – Николай резко отошел от окна и заглянул в комнату.
Только теперь он заметил, что дети смаковали лакомства, которые коричневыми пятнами отпечатались даже на их носиках.
– Не смей, не смей… – повернувшись, Николай обрушился на супругу. – Инна больше не пускай к этому… к этому буржую детей. Не нужны нам его подачки. Я сам им куплю…
– Чего, карамелек?
– Вот, вот, ты меня уже попрекаешь зарплатой, а этого восхваляешь. Давай еще скажи, что я езжу на ржавом «Москвиче», а он такой молодец – на джипе за пять миллионов.
– Коля, успокойся, – Инна подошла к супругу и нежно обняла ладонями его руки. – Мы же ведь жили спокойно и счастливо до этого. Не обращай внимания.
Она чмокнула Николая в одну из надутых щек и взялась мыть посуду. Однако любовь супруги не смягчила сердца хозяина дома. Оно все больше наполнилось злобой. А тут еще Николай сквозь окно узрел, как к особняку подкатили два автомобиля представительского класса. Из них вышли средних лет мужчины и совсем юные девушки, которые то и дело легкомысленно хихикали. Вся компания тут же скрылась в здании, оттуда вскоре донеслись музыка и женские визжания.
– Что творят, что творят, паразиты… – сказал напоследок Николай и уединился в спальне.
Хотя стены помещения никак не оградили его от тяжелых мыслей и чувств. Проходили дни. На Николая все раздражительнее воздействовали соседство богача, его постоянные вечеринки, пиршества. Зависть ядовитой ржавчиной все глубже разъедала душу. Николай стал ссориться с супругой и даже пропивать и так скудные деньги. Он осунулся, исхудал. Мужчина и сам уже хотел обуздать ожесточение, но ничего не мог с собой поделать. И когда жена накануне воскресенья предложила ему посетить церковь, исповедаться и причаститься, он не стал возражать. Наоборот, жадно схватил молитвослов с перечнем грехов, и множество их выписал, заполнив целый белый лист неприятными словами.
После храма Николаю полегчало. День-два он сравнительно спокойно относился к вилле. Но вдруг мужчина увидел, как богача навестил сам мэр городка, и его смирение пошатнулось. А когда туда, в ненавистный особняк, наведался настоятель прихода, то мучительная ярость закипела в груди малоимущего человека.
– Как можно!.. – вспылил он. – Как можно священнику входить в этот нечестивый дом?..
– Коля, в последнее время там никаких неприличных сборищ не наблюдается, все спокойно, – старалась утихомирить жена мужа. – Может, Иван одумался, покаялся.
– Как это покаялся? Чтобы его Господь простил, он должен раздать имение нищим и ползти на коленях в церковь.
– Но это не нам решать, Бог ему судья. Господь сказал: не суди и не судим будешь.
– Как у тебя все просто, – не унимался Николай.
Он нервно махнул рукой в сторону супруги, мол, бесполезно тебя убеждать и продолжил наблюдение.
– Тебе, Коля, окно заменило и жену, и телевизор… – с грустью продолжила разговор Инна. – Все туда смотришь…
– Отстань, – тихо ответил супруг, не вникая в суть слов Инны.
Он сосредоточенно наблюдал, как Иван вышел во двор вместе со священником, провел того к его машине, а сам сел в подъехавшее такси и покинул свои владения. Как оказалось, богатый сосед оставил виллу на попечение старого сторожа, проживающего в смежном с жилищем Николая доме. В элитном пустующем особняке поселились тишина и покой. Однако это никак не умиротворило Николая. Он по-прежнему был готов своими руками снести виллу. «Пусть там будет снова свалка, хоть канализационный сток, хоть что, лишь бы не этот проклятый дом», – будоражили его сознание мрачные мысли.
Однажды поздно вечером Николай увидел, как изрядно пьяный сторож вышел из особняка и оставил его дверь открытой, не включив уличного освещения. Охранник, падая и поднимаясь, еле добрался до своего дома. Николай тут же решил воспользоваться подходящей обстановкой для воплощения заранее созревшего дьявольского плана. Он дождался ночи, на редкость непроглядной, затем – пока уснет жена.
И вот мужчина в сарае надел робу, натянул на руки резиновые перчатки, а поверх одежды набросил полиэтиленовый плащ, чтобы конспиративно защититься от запаха бензина, и в беспросветном мраке с тяжелой двадцатилитровой канистрой горючей смеси устремился к вилле. Он почти на ощупь переступил ее порог и, постукивая пальцами свободной руки по стенке, продвинулся вглубь чужого жилища. Мужчина вынул из кармана фонарик, дрожащими пальцами включил его и невольно ахнул. Его взору открылась невиданно красивая мебель из красного дерева. Все вокруг сверкало золотом и поражало великолепием. Даже оставленная, видимо, сторожем на столе вместе с большой пустой бутылкой немытая тарелка «драгоценно» сияла каемками.
– Ну, буржуй… – взбешенно прошипел Николай, – я тебе сейчас устрою сияние.
Он стал обильно поливать все вокруг бензином. Через приоткрытую дверь мужчина проник в гараж и взбешенно несколько раз подряд излил на баснословно дорогой автомобиль горючее. Затем Николай, которого стало лихорадить от нервного перенапряжения и страха, поспешил к выходу. Он проложил через порог длинный самодельный бикфордов шнур, поджег его конец и что духу бросился домой.
Поджигатель, оставив пустую канистру и фонарик в сарае, юркнул на цыпочках в жилище и также тихо лег в кровать. Через минуту-вторую раздался треск и за окном стало светло как днем.
– Коля, поднимайся! – вскрикнула Инна. – Дом Ивана горит.
– Как, где?! – протирая глаза, имитировал сонного Николай.
Пламя стремительно охватило все здание. Прибывшие пожарные наряды уже были бессильны перед всепожирающим огнем и не столько тушили пожар, сколько сбивали пламя, следя, чтобы огонь не перекинулся на соседние дома.
Вскоре от величавой виллы остались только печки и рама джипа.
Прошел день, второй… Николай весь извелся, боясь, что его разоблачат стражи закона. Но тут до его слуха донеслась весть о заключении комиссии: «замыкание электропроводки». Поджигатель глубоко вздохнул с облегчением и упоением. Ведь до этого он не мог даже по-настоящему порадоваться истреблению и исчезновению особняка. Если прежде от вида красивой виллы
Николай испытывал лишь отвращение, то теперь он любовался уродливым пожарищем.
Но как-то по возвращении с работы Николая, который в очередной раз ликующе тешил взгляд отвратительным видом остатков виллы, еще у порога встретила жена.
– Коля, звонил какой-то высокий начальник из областного центра, – сообщила она. – Повелел тебе срочно приехать с паспортом.
Сказал, что это в твоих интересах. Я вот на полях газеты, – она указала рукой на «Районный вестник», лежащий на столе, – адрес записала: улица Дзержинского тридцать семь, первый этаж, металлическая дверь.
– А-а откуда он звонил… кто он?.. – спросил Николай, чувствуя, как не только спина, но и сердце холодеет.
– Когда он начал представляться, в трубке затрещало… я не расслышала. А переспрашивать боялась – уж больно строгий голос был у него.
«Дзержинского… тридцать семь… строгий голос… – повторял мысленно хозяин дома. – Все-таки вычислили… Там… Это областная прокуратура… или ФСБ…»
***
Ранним утром утомленный ночными кошмарами Николай горячо поцеловал супругу, еще спящих детей и отправился в областной центр. Прибыв в город, он с тревогой вошел в старинный, обвешанный разноцветными вывесками, неприветливого серого цвета дом. По тесному психологически сковывающему
свободу коридору Николай приблизился к металлической двери, даже не обратив внимания на вывеску. В кабинете его встретил представительный мужчина в костюме с галстуком и сообщил:
– Вам неимоверно повезло. Недавно от раковой болезни умер Иван Добротин. У него не было родных. И этот великодушный человек вашей многодетной семье оставил завещание. То есть передал вам в собственность виллу и автомобиль. Вот он ваш счастливый документ.
Николай обомлел. Он схватил бумагу и перед его глазами все затуманилось.
Он выпустил завещание из рук, обхватил ими голову и по-звериному закричал:
– А-а-а-ай!!! О-о-ой!!! Не-ет! Не-ет!..
– С ума сошел от счастья, – ошеломленно смотря на клиента, молвил с улыбкой сам себе нотариус.
2014 г.