ARMARIUM BOHEMICA
Miscellanea
Литературные переводы Юрия Владимировича Мещаненко
ЯРМИЛА ГАШКОВА
РАССКАЗЫ
о слабых женщинах и сильных мужчинах
и наоборот
Издательство: "PRITEL KNIHY"
Прага
1927
Страниц: 222
ПОЧЕМУ ЕВА ВЫШЛА ЗАМУЖ
(Стр. 194 — 198)
— «Я хотел бы сказать несколько слов, которых Вы, разумеется, не ожидаете».
Ева едва заметно улыбнулась. Села напротив Адольфа и ждала.
— «Я человек, который действует прямолинейно. Скажу вам все, что думаю».
— «Боже мой, да Вы велеречивы!»
— «Собственно, мы с Вами почти незнакомы, и Вас, конечно, удивит...»
— «Что, хотите предложить мне руку?»
Адольф, очевидно, почувствовал облегчение
— «Да», — сказал и выдохнул, — И что Вы на это скажете?»
— «Думаю, — медленно сказала Ева, — что мы должны были бы осуществить это несколько иначе. Вы должены были бы влюбиться, прийти с букетом...»
— «Боже мой, да это всё ещё может быть. Выходите за меня, Евочка?»
— «Подождите, это же не делается так быстро. Я должна заранее быть уверена, что Вы действительно хотите на мне жениться».
— «Я только что предложил Вам свою руку».
— «Да, но я не знаю, по каким причинам. Я хочу знать это совершенно чётко».
— «Вы — единственная женщина, которая мне подходит».
— «А что Вы думаете, когда говорите: жена. Представляете себе любовницу, хозяйку, подругу или женщину вообще?»
Адольф задумался.
— «Знаете, — сказал через минуту, — представляю себе жену, которой мог бы положить голову на колени, которая бы понимала меня, когда я в плохом настроении, которая бы меня любила, ходила бы со мной на прогулки, заботилась бы обо мне, — Адольф посмотрел на свою сорочку и добавил, — и пришивала бы мне пуговицы».
— «И иногда поругала Вас, не так ли?»
— «Вы правы. И по этому человек иногда скучает».
— «То есть представляете, себе нечто вроде мамы, да?»
Адольф немного покраснел.
— «Собственно, это было бы прекрасно, если бы жена могла быть мужу мамой. Такая молодая, красивая мама...»
— «Без претензий, и которая жила бы только Вами и только для Вас. Ну, нет, друг, я не такова».
Ева покачала головой и села так обольстительно, что Адольф сказал:
— «Сядьте ближе ко мне, Евочка, чтобы я мог взять Вас за руку. Человек намного откровеннее, когда чувствует тепло другой ладони».
— «Минуточку. Посмотрите на меня, Адольф. Я выгляжу так, что хотела бы выйти замуж только для того, чтобы заботиться о Вас и пришивать Ваши пуговицы?»
— «Я не думал, что Вы пойдёте замуж именно для этого. Но думаю, что, конечно же, и это делать. Я бы тоже о Вас нежно заботился. В месяц я зарабатываю...»
— «Фу, это к разговору не относится. Кроме того, я знаю сколько. Сядьте на пол, Адольф, и положите голову мне на колени».
Ева бросила к своим ногам подушку.
Адольф положил голову ей на колени, рукой погладил её тапочки.
— «Смотрите, Евочка, это ваш ответ?»
— «Нет. — сказала Ева, — Как Вам сидится?»
— «Прекрасно, — ответил Адольф и обнял её ноги.
— «Как у мамы?»
— «Не будьте жестокой, Ева! Я не хочу, чтобы ты сейчас была моей мамой. Хотел бы, чтобы это было после».
— «После чего, Адольф?»
— «После свадьбы. Зачем Вы прикидываетесь глупой?»
Адольф стал на колени и обнял Еву за талию, Ева похлопала его по руке.
— «Что с Вами, Адольф? Боже, у Вас на жакете оторвана пуговица, Пустите меня, я её пришью».
— «Нет, — сказал Адольф, — не говорите о таких вещах. Скажите мне, выйдете ли за меня, Евочка! Если бы Вы знали, как я Вас люблю!»
— «Глупенький», — прошептала Ева, закрыла глаза и подставила губы.
— «Евочка, — сказал Адоль через пять лет, — сегодня, собственно, наш юбилей. Пять лет назад я впервые сидел у твоих ног. Помнишь? Ты тогда была так прекрасна!»
Аддольфу снова захотелось сесть на пол возле Евы.
— «Где подушка?»
— «Нужна тебе подушка? Садись на пол!»
Адольф сел на пол. Погладил её туфлю, как пять лет назад, потом удобно опёрся спиной о её колени и закурил сигарету.
— «Растолстела ты, Евочка с того времени. Вижу тебя перед собой, как будто это было вчера. Была ты, как хрупкий цветок и всё же, когда я положил голову тебе на колени, чувствовал какие у тебя упругие, молодые мышцы... сейчас ты мягкая, как перина».
— «Ты уже не любишь меня, Адольф?»
— «Люблю, — ответил Адольф и положил голову, как тогда, на её колени и, как тогда, обнял её ноги.
— «Адольфик, — прошептала Ева и поцеловала его волосы.
Они почувствовали, как возвращается старая сказка
Вдруг Адольф увидел оторванную пуговицу
— «Посмотри, — сказал угрюмо, — пуговица».
— «Вижу, — ответила Ева рассеянно, — я потом её пришью».
Адоль встал, снял жакет и положил его на колени Еве.
— «Любимая, — сказал галантно, — я не верю женщинам, когда они говорят «потом». Сегодня я надел этот жакет из сентиментальности. Это жакет, который был на мне, когда ты вскрикнула: «Боже мой, пустите меня, я Вам пришью эту пуговицу!»
— «Готово, — сказала Ева, когда пришила пуговицу, — и помни, что я вышла за тебя замуж не для того только, чтобы пришивать тебе пуговицы».
— «В этом я убедился, Евочка. Но, почему ты, собственно, вышла за меня замуж, не знаю».
— «Угадай, Адольфик».
— «Зарплата у меня была низкая».
— «Конечно».
— «Красавцем я не был».
— «Не был».
— «Знакомы мы были недолго».
— «Очень недолго!»
— «Почему же тогда? Влюбилась ты всё же уже после»
— «Да, Адольфик. Я влюбилась аж когда сказала тебе «глупенький». Но уже с начала я знала, что выйду за тебя. Мне было тебя жалко».
— «Жалко?»
Адольф задумался, но не вспомнил ничего, чем мог бы возбуждать жалость у молодых девушек.
Поэтому он спросил:
— «А почему тебе было меня жалко, Евочка?»
— «Потому что, — ответила нежно Ева, — я сразу увидела, что у тебя не хватает двух пуговиц. Одной на жакете, другой — на рубашке».
— «Вот как», — сказал Адольф и механически провёл рукой по груди.
На рубашке не хватало двух пуговиц.
* * *