...Лайонел уже изнемог. Манипуляторы с трудом поднимали его вверх. Но что ещё оставалось делать? Он снова и снова совершал попытки выбраться, хотя давно уже осознал их бессмысленность. Выход был вот он, прямо перед ним, ясно видимый – но тем не менее, совершенно недоступный.
«Бесполезно, – понял он, – Лабиринт никогда меня не выпустит».
Может быть, попытаться поискать выход в другом месте? Он содрогнулся, вспомнив – сколько их уже было сделано, этих бесплодных попыток. Сколько осталось позади бесконечных туннелей, огромных, то тёмных и непроницаемо-мрачных, то залитых мертвенным, призрачным светом – так что сложно сказать, какие из них были более страшными. А те гигантские помещения, которые то и дело пересекали эту туннели? Помещения, загромождённые какими-то чудовищными конструкциями, заполненные неописуемыми предметами? Они выглядели угрожающими, даже когда находились в полнейшей неподвижности, но скоро выяснилось, что не все они сохраняют неподвижность. Порой некоторые из них оживали и начинали двигаться по непредсказуемым траекториям. Они словно пытались догнать Лайонела, и он с леденеющим от ужаса сердцем едва успевал уворачиваться от них на своих слабеющих манипуляторах; другие же, как слепые, медленно и равнодушно скользили мимо, и пожалуй, страшней всего была эта непредсказуемость их движений.
А сама атмосфера Лабиринта! Эта царящая здесь духота, быстро перегревавшая механизмы его манипуляторов – и, по-видимому, совершенно безвредная для всех этих движущихся конструкций. Эта порой непонятно откуда берущаяся ужасающая вонь, от которой можно было потерять сознание и задохнуться. Огромные озёра, наполненные разноцветной жижей непонятного состава и назначения. И повсюду – тупики, тупики, на которые натыкался летящий дойхо, и новые ответвления туннелей...
Зачем, ну зачем он не послушался старого Соломона и отправился в Поиск?
– Начинается Сезон Дождей, – предупреждал его тот, – лучше переждать его, Лайонел. Повремени с Поиском.
– Да сколько можно ещё ждать? И так слишком много времени уже прошло. Ты хочешь, чтобы я завершил Цикл, так и не найдя себе дайхэ?
– Я говорю только о разумной осторожности, – возражал старый дойхо, – Подумай, куда ты спешишь, ведь время ещё терпит? Если Сезон Дождей застанет тебя в пути, ты можешь не заметить, как угодишь в Лабиринт.
– Ты говорил – Лабиринт огромный, необъятный, как же можно в него угодить и не заметить?
– Дело не в том, что ты его не заметишь. Просто можешь сбиться с пути, и тогда у тебя не будет другого выхода, кроме как укрыться от дождя в Лабиринте.
– Я постараюсь не сбиться с пути, Соломон.
– Конечно, ты постараешься. Но во время Поиска от этого никто не застрахован...
И вот старик оказался прав. Всё сложилось именно так, как он и предсказывал. Влекомый Поиском, Лайонел много кругов подряд, покинув свою Колонию, летел на поиски другой Колонии, чтобы отыскать свою дайхэ. Всё в нём вскипало и начинало играть, когда он думал об этом. Дайхэ, с которой он начнёт новый Цикл, создаст Семью. Со дня последней Метаморфозы он непрестанно думал об этом. Ведь все те дайхэ, которые жили в его Колонии, относились к его Семье и были родственницами самого Лайонела и других дойхо, прошедших через одну Метаморфозу. Семью можно было создать только с дойхо, прилетевшим из другой Колонии, точно так же, как Лайонел должен был покинуть свою Колонию и искать себе дайхэ в других...
Эстебан отправился в Поиск раньше него. Сам Лайонел всё-таки колебался после разговора со старым дойхо. Он поделился своими сомнениями с другом, но тот поднял его на смех.
– Зачем ты слушаешь этого выжившего из ума чудака? Да мало ли, что он там плетёт? Ты веришь в этот бред? Что он и вправду побывал в Лабиринте?
– Не знаю, – признался тот.
– Если Лабиринт существует, то я не верю, что угодивший в него сможет оттуда выбраться.
– Потому Соломон – и живая легенда нашей Колонии...
– А по-моему, легенда – сам Лабиринт.
Да, Лабиринт был легендой всех колоний дойхо, волновавший умы каждого нового поколения. Правда он или вымысел? Объект, существующий реально, или страшная сказка? Однако сказание о нём передавалось из уст в уста от семьи к семье. Одни безоговорочно верили в его существование, другие не верили сами и поднимали на смех других, тех, кто верил.
Легенда гласила, что где-то посреди всех Колоний, равноудалённый от каждой из них, находится таинственный Лабиринт. Что это такое, для чего он создан и почему существует – не знал никто, как достоверно не было известно и то – что в нём находится.
Ничего, кроме слухов и фантазий, по большей части зловещих и таких несуразных, что в них и вправду с трудом верилось. Этот Лабиринт был огромным, необъятным, слишком необъятным для того, чтобы быть ловушкой для какого-нибудь наивного или невнимательного дойхо, но тем не менее, именно ловушкой он и был.
Говорили, что порой дойхо, летящие мимо, влекомые Поиском, стремящиеся к тому, чтобы найти соседнюю Колонию и там отыскать себе подругу жизни – дайхэ – вдруг попадали в этот Лабиринт и тогда уже не могли из него выбраться.
Невозможно было отыскать выход из необъятных недр этого места. А самое тревожное и непонятное было то, что говорили, будто бы если выход вдруг и отыскивался – то через него всё равно невозможно было выйти – словно бы Лабиринт охотно впускал в себя, но никого не выпускал обратно. И все дойхо, попадавшие в него, неминуемо погибали – либо заблудившись в поисках выхода, либо обнаружив этот выход, но так и не сумев через него выбраться. И единственным дойхо, сумевшим живым покинуть Лабиринт, в Колонии Лайонела был старый Соломон. Для одних он был героем, живой легендой, для других – выжившим из ума стариком. Одни восхищались им и часто приходили слушать рассказы о Лабиринте, другие поднимали на смех.
– Я видел там много погибших дойхо, – говорил он, – было жутко увидеть их высохшие тела у мрачных стен Лабиринта. Они погибли от голода, жажды и бессилия, так и не сумев выбраться...
– Но как же тебе это удалось?! – снова и снова спрашивали его заинтригованные слушатели.
– Я бы тоже не выбрался, и был уверен, что меня ждёт участь моих погибших товарищей. Но когда я уже потерял всякую надежду, произошло чудо... Передо мной внезапно возникло Чудовище. Его вид был столь ужасен, что у меня едва не остановилось сердце. Оно было огромным – не таким, конечно, огромным, как сам Лабиринт – но всё-таки в сотни раз больше любого самого рослого дойхо... Я не знаю, кем оно было – возможно, Сторожем Лабиринта, а может быть, даже одним из его Строителей... оно надвинулось на меня... Сил в моих ослабевших манипуляторах уже не хватало, чтобы попытаться скрыться... Я не знаю того, что произошло в следующую минуту, думаю, что я ненадолго потерял сознание. Потому что меня вдруг накрыло темнотой... А очнулся я уже снаружи, за стенами Лабиринта.
– Так что же произошло? – допытывались молодые дойхо. – Неужели самого момента освобождения ты совершенно не помнишь?
– Нет, – признавал Соломон, – но я предполагаю, что это Чудовище отпустило меня.
– Но ты же сам говорил, что выход был закрыт наглухо!
– Ну так кому же, как не Строителю Лабиринта, либо его Сторожу – знать, как расколдовать дверь, открыть проход?
Тут Эстебан, один из слушателей Соломона, не выдерживал. Охваченный жгучим желанием вывести «старого болтуна» на чистую воду, он восклицал с сарказмом:
– Ну конечно! Остальные дойхо остались лежать мёртвыми у стен Лабиринта, а тебе Чудовище оказало особую почесть! Чем же ты так покорил его? Исполнил для него брачный танец? Совершил вокруг него круг почёта? Или его так восхитила окраска твоих манипуляторов? Чем ты был лучше остальных? Расскажи, вдруг нам это тоже пригодится! Чтобы знать – как правильно вести себя?
– Не знаю, – признавал Соломон. – Я думаю, ведь Лабиринт огромный, а Строитель его, возможно, живёт в нём один. Он мог спокойно находиться в другом его конце и просто не видеть попавших в беду дойхо.
– Ну да, – не унимался Эстебан, – и только тебе одному так сказочно повезло! А может быть, ты даже позвал его сам: «Приди,Чудовище, вызволи меня отсюда?!»
– Как же я мог позвать его, – устало возражал Соломон, – если не подозревал о его существовании? И если бы я даже кричал – разве бы оно меня услышало? Это всё равно как если бы микроб пытался докричаться до великана.
– Вот и я про то! Почему же так повезло только тебе, если ты ничего не делал?
– Думаю, что мне действительно повезло. Это просто была счастливая случайность, что Чудовище оказалось в той же части Лабиринта, что и я – и увидело меня...
– А я думаю, что это – полный бред и сказочки, которыми ты нас кормишь, словно бы только что родившихся дойхито! – вскипал Эстебан. – Я не верю ни единому твоему слову!
– Твоё право, – вздыхал старый дойхо, – я же не настаиваю, чтобы ты мне верил. Ты, либо кто-то другой. Я рассказываю только то, что испытал сам, а то, чего не понимаю – не берусь объяснять...
...Эстебан отправился в Поиск. Никто не знал – удалось ли ему достичь другой Колонии – его антенны были настроены на её поиск в эфире. Дойхо, покидавший свою Колонию, никогда не возвращался обратно, чтобы рассказать – удачно ли завершилось его путешествие?
Лайонел отправился следом за ним через несколько дней. Путь действительно был опасным – в дороге следовало пересечь гигантскую открытую местность, на которой негде было бы укрыться, начнись Сезон Дождей. Заправочные станции, правда, встречались по дороге во множестве, но они были совершенно открытыми. В пути три или четыре раза он опускался, чтобы передохнуть и дозаправить манипуляторы, немного перекусить. Но сразу после этого опять поспешно поднимался в воздух, гонимый Поиском, чутко прослушивая эфир антеннами. Он был влеком желанием найти себе подругу в другой Колонии – и сделать это поскорее, до начала Сезона Дождей.
Но Лайонел не успел, как и предупреждал его старый Соломон. Сравнительно небольшой дождь дойхо мог бы переждать, укрывшись под обширным куполом заправочной станции, но при начавшемся ливне с сильным ветром этот купол становился хрупким и ненадёжным укрытием...
Лайонел помнил, что кругом всё потемнело, небо заволокло тучами, бешеные порывы ветра подхватили летящего дойхо и принялись швырять и кружить его в воздухе во все стороны. Он всеми силами пытался выровнять полёт и держаться так, чтобы у него не оторвало манипулятор или антенну. Сил не хватало, да и какие силы могли сравняться с этой внезапно обрушившейся стихией? В довершение ко всему начался дождь. Если манипуляторы будут промочены насквозь – это немедленная гибель. Но куда скроешься от этого водоворота ветра и дождевых струй? Дойхо внезапно увидел в темноте громаду стены и словно бы ещё более чёрный вход внутрь. В жажде укрыться от хлещущих струй дождя, он рванулся внутрь, в темноту, почти не осознавая того, что делает. Ему хотелось только спрятаться там, где было тепло и тихо... тепло и тихо... и там он в изнеможении опустился вниз...
Он не знал, сколько времени довелось пролежать ему без сил и сознания. Но наконец, Лайонел пробудился и в первую секунду никак не мог понять – где он находится, но это явно не было родной Колонией... Несколько мгновений спустя как вспышка озарила его сознание – он всё вспомнил, и в ужасе запустил механизм манипуляторов на подъём. Рядом с ним была гигантская Стена, твёрдая, тёмная и ужасающе холодная. Дойхо полетел вдоль неё, просто туда, туда глаза глядели.
«Неужели это и есть Лабиринт? – вопрошал он себя. – Неужто я попал в его туннели, из которых мне отныне не выбраться? Так значит, это не сказка, не легенда и не страшилка для юных дойхито – а самая что ни на есть правда?! Так что же мне теперь делать?»
Лабиринт был залит призрачным мертвенным светом, никогда не виданным Лайонелом прежде. От стен же веяло мраком. Увидев проход между ними, дойхо ворвался туда, но за ним была только бесконечная вереница коридоров и других гигантских замкнутых пространств. Дойхо летел через них, потеряв ощущение времени, пока обессилившие манипуляторы не заставили его опуститься вниз. Он слишком давно уже побывал на последней заправочной станции...
А потом мертвенный свет погас и Лабиринт постепенно стал наполняться более живым светом. Лайонел огляделся по сторонам – ища его источник – и вдруг увидел впереди Выход! Это явно был выход – за ним виднелось Небо, до сих пор скрытое тьмой и стенами. Дойхо поспешно привёл манипуляторы в состояние готовности, взлетел, направился к выходу... и вдруг его словно отшвырнуло от него. Почти оглушённый от неожиданности, он попробовал снова... а потом снова и снова – но с тем же результатом. В ужасе опустившись возле стены, он понял, что всё, когда-либо слышанное им о Лабиринте – было истиной.
Так что же ему было делать? Лечь и умереть под этим непроходимым выходом – или всё-таки попытаться поискать другой. И Лайонел решился на второе...
Он их немало видел ещё потом — таких выходов, столь маняще близких и доступных — но совершенно непроходимых. Это было страшно и непостижимо. Для чего нужен был Лабиринт? Неужели это только ловушка для незадачливых дойхо? Неужто возможность попасть внутрь и невозможность выбраться обратно – издёвка Создателей Лабиринта? Такое гигантское сооружение, при одном взгляде на которое у Лайонела холодом покрывалось всё тело и отказывали манипуляторы... И всё же он летел, летел наугад, потому что в этом мёртвом эфире антенны его ничего не улавливали, летел, теряя последние силы, и вдруг возле одной стены увидел кладбище мёртвых дойхо...
Задохнувшись от новой порции страха, Лайонел опустился возле них... Вывернутые неестественно манипуляторы, закрытые глаза, ссохшиеся тела. У многих антенны были обломаны, головы разбиты. «Кто же так поступил с ними?» – подумал он, и вдруг понял. Никто их не трогал. Все эти травмы были получены в попытке пробиться сквозь непроходимый выход. И последняя капля горечи переполнила Лайонела, когда среди других мёртвых дойхо он увидел тело Эстебана...
Подумать только! Всего несколько Кругов назад он был жив, весел и полон презрительного неверия в существование Лабиринта – и вот теперь он превратился в его вечного мертвого обитателя – не потому ли, что таким образом Лабиринт решил наказать его за неверие?
Лайонел понял, что видит и свою судьбу. Без пищи и воды, без возможности заправить манипуляторы – долго ли ему осталось? Ни сил, ни надежды – ничего уже не было. Что делать? Может быть, разогнавшись – просто удариться в этот непроходимый выход и тем самым поскорее разделить участь всех остальных своих собратьев? Он решил так и поступить...
И вдруг позади себя он увидел зрелище, которое чуть не заставило его потерять сознание. Он вспомнил рассказы Соломона о Чудовище, охраняющем Лабиринт. Огромное, без лица, только с одними сверкающими глазами, оно приблизилось к трепещущему дойхо. Лайонел рванулся в сторону. Но Чудовище настигло его, и вдруг дойхо очутился в кромешной жаркой и тесной темноте. А потом он ощутил мгновенное головокружение – и в следующий момент перед ним возникло Небо – синее, свободное, тёплое...
– Бедная ты моя, – Светлана поправила на лице респиратор, – как же тебя занесло в этот цех? – Она приблизилась и бережно, осторожно, стараясь не повредить крылышки, взяла в ладони трепещущую бабочку и подойдя к форточке, выпустила её наружу, – Лети!