Гл.17
Раньше Люду никогда нельзя было застать врасплох, это относительно кулинарных изысков. Она могла ночами что-то стряпать и холодильник у неё всегда полностью забивался вкуснейшей едой, особенно когда возвращался из командировки супруг. Но теперь, по всему видать, что женщине совсем не до кухни, те страдания, что она перенесла в последнюю неделю, оставили огромный отпечаток на её нервной системе. Сама, кое-как перебивалась малым, а, возможно, почти ничего и не ела, что вероятнее всего. После такого и кусок в горло не полезет.
Люда нарезала на тарелку копчёную колбасу с сыром и поставила на стол салат из помидоров и огурцов.
- Галочка, нынче мне нечем похвастаться, уж прости, вот, что нашла. Правда, ещё где-то должна быть баночка рыбных консервов, сейчас, погоди... - и она вновь потянулась к холодильнику.
- Людочка, оставь всё как есть, я не голодная. Прошу тебя, присаживайся, я всё понимаю.
Люда неумело разлила водку по крошечным рюмочкам и они молча выпили, скривившись после, вроде по куску кактуса откусили. Обычно, если подруги собирались втроём, то всегда покупали сухое вино или шампанское, реже - пиво, а тут, вдруг...
- Галя, я не присутствовала на похоронах. - начала Люда, и выдержав паузу, пока прожевала дольку томата, продолжила: - Но я не сказала её родителям всю правду, об этом никто не знает, даже Валентина Дмитриевна.
Галина одобрительно кивнула.
- Люда, ну а что теперь тому водителю, что Машу сбил?
- Точно не знаю, но говорят, вроде его вины не усматривают. Он даже скорость не превышал. Она же на него вылетела из кустов, он и затормозить не успел.
- Так может, она специально?
- Что? Жизнь покончила самоубийством? Нет, Галя, это была случайность. Получается, Маша раскаялась? Да брось! - крепкое спиртное действовало и у Люды немного развязался язык. Обычно, эта женщина слыла тихоней, даже среди родных и близких.
- Галочка, ведь лечь в койку с мужем подруги, это не просто детская шалость и приключилось такое не с бухты-барахты. Я имею в виду, ей отводилось достаточно времени, чтобы обмозговать - делать подобное или не делать. Она решилась, не считаясь ни с чем. Думаешь, она не прокручивала тот момент, когда их отношения раскроются? Прокручивала. И именно тогда её совесть не душила, а то, прямо, осознала и под машину сиганула. Нет, Галя, и ещё раз нет. Убивать себя она не собиралась.
- Да я тоже в этом уверена. Люда, ты прости меня, ладно, но я не могу не поехать к Маше на могилу. В первую же пересменку и отправлюсь. Ты не подумай, я не одобряю её поведение, но и ты не можешь не согласиться, что Маша за своё предательство перед тобой заплатила слишком высокую цену. И совсем неважно, намеренная это смерть или же вмешались какие-то потусторонние силы.
- Я полностью согласна с тобой, Галочка. Что ты, никаких обид.
На работе Люда почти не разговаривала, она всё отмалчивалась и думала о чём-то своём. Галина пыталась её растормошить, нарочно заводила различные беседы, но подруга отвечала односложно, всем видом показывая, чтобы её не трогали. Так продолжалось два дня, а на третий - Галина уже и сама её не беспокоила, ну сколько можно?
Да, всё правильно, случилось страшное несчастье, но ведь Люда не рассталась с мужем. Насколько ей известно, Сергей уже с нею и они помирились. Мужчина отложил все командировки до лучших времён и в семье ничего не изменилось. Да, осадок в душе у Люды ещё не рассосался, может и раны сердечные кровоточат и ещё долго будут напоминать о себе, но Люда сама решила простить Сергея, а раз так, то в чём дело, почему такая отрешённость от всего и вся?
Обида на Машу? Но Маша сполна с ней рассчиталась, а если она скучает по ней, то подругу уже не вернуть. Ну всё ведь ясно и понятно, а самое главное, Галина тут при чём? Уж кто-кто, а молодая женщина никому плохого не сделала, а с Людой, они даже по-дружески никогда не ссорились. Поэтому, Галина даже обрадовалась, когда наступили выходные.
Утром следующего дня она купила на рынке живые цветы, восемь белых хризантем, конфет, печенья и села в автобус, который доставил её в деревню, где живут родители Маши.
Спрашивать ни у кого не пришлось, кладбище находилось недалеко от конечной остановки. Погост совсем небольшой, как и посёлок, и отыскать там земляной холмик, заваленный цветами и не дорогими веночками, не составило труда. Тем более, под крестом стояла фотография Маши, сбоку повязанная чёрной ленточкой. На снимке Маша молоденькая, худенькая и с роскошными волосами. Галина и не знала, что у неё свои тёмные волосы, она думала, что это от краски.
Разложив всё привезённое на могиле, попутно освобождая её от уже увядших цветов, Галина присела на лавочку. Рядом расположены ещё три надгробия, видимо два дедушки и бабушка Маши. И она теперь раньше времени с ними поселилась.
- Маш, зачем? Ну почему, Маш? - а больше и слов не находилось. Галина сидела в тишине почти целый час, пока не увидела автобус, который пошёл в центр деревушки. На обратном его пути она запрыгнула в салон и уехала назад в город. Вернётся сюда женщина ещё раз, почти через год, на день Рождения Маши.
Впереди два выходных, но куда себя деть, это так долго, двое суток одиночества. Раньше они что-то придумывали втроём, как развлечься и не скучать в четырёх стенах, а сейчас...
"Как я давно не вспоминала о детстве, только это спасёт меня от негативных мыслей, потому что я не в состоянии повлиять на Люду, чтобы она хоть изредка улыбалась. Как быть в этой ситуации, я совсем не знаю. - Галина лежала на софе и перебирала в уме невесёлые мысли. - Ну а что детство, вот ездила к родителям и что? Уже ничего меня там особенно не держит и как-то всё совсем стало не мило. Если бы не папа с мамой, может быть и вовсе там не появлялась."
Скорее всего из-за того, что тот дом, где провела она лучшие годы, Раиса Петровна и Николай Андреевич давно продали и купили себе более комфортное жильё. Галина ходила туда, на родную улицу, чтобы издалека полюбоваться на свой дворик, но вернулась оттуда расстроенная. Новые хозяева переделали коттедж, вырубили сад, кусты сирени и от того, что так было дорого ей и следа не осталось.
Конечно, они имели право, это же перешло в их собственность, но так горько стало на сердце, что хотелось плакать. Галина всё на свете бы отдала, только бы хоть одним глазком увидеть тот небольшой домишко, утопающий в зелени деревьев и кустарников.
Вот в этом дворе у них везде асфальт, но Галине с ним не очень уютно, ей мечталось пройтись босиком по мягкой и нежной травке, спорышу, которого вдосталь росло, там, в детстве.
А какие чайные розы там цвели! Жёлтенькие, целых два огромных куста. И ласточки лепили гнёзда в сарае, родители ей говорили, что это одни и те же весной сюда возвращаются. Галя наблюдала за птицами, как они день на пролёт носили корм для своих, вечно голодных птенцов. Девочке стало жаль взрослых ласточек и она решила им помочь. Она видела где папа всегда за сараем копал червей для рыбалки, вот и она их там накопала в своё игрушечное ведёрко, несколько больших жирных особей, и понесла их к лестнице, по которой собиралась пробраться к гнёздам и покормить желторотых ласточат. Но её заметил папа и вовремя остановил.
- Нельзя нарушать их покой ни в коем случае. Они же могут бросить гнёзда и птенцы погибнут.
- Ну папа, я же хотела помочь! - чистосердечно призналась девочка.
- Ты не знаешь, как правильно помогать, потому - только навредишь. Вот посмотри, как они кормят, видишь, клювом своим проталкивают мошек в самое горлышко своим деткам. А ты как собралась им совать этих здоровенных червяков? Никогда не делай того, чего ещё не познала, тем более, речь идёт о живых существах.
Галина улыбнулась. "Вот бы детство назад! Какой милый дворик был, такой красивенький и ухоженный."
Вспомнилось, как она с мамой и папой переезжали в него...
Родилась Галя в доме бабы Мани, то есть, родители тогда жили с папиной мамой. Потом вернулась из другого района беременная тётя Вера, папина сестра. На руках у неё ещё был годовалый сынишка. Оказалось, что тётя Вера не ужилась со свекровью и вместе с мужем приехала к бабе Мане. Естественно, стало тесно в небольшой хатёнке всем вместе и тогда баба Маня сказала старшему сыну.
- Колька, бери семью и уходите на квартиру. Я не могу выгнать беременную дочь.
- Значит, то дети, а наша Галка не ребёнок? - возмутилась Раиса Петровна на слова свекрови.
- Никто не говорит, чтобы вы и Галю взяли с собой, пусть она здесь перезимует. А вы, как обживётесь, тогда и дитя заберёте.
- Что вы такое говорите, ма? - закричала Раиса Петровна. - Как вы себе представляете, я буду жить без собственного ребёнка?
- А что с ней случится, разве я обижу свою первую внучку? Это моя кровь.
- Мам, а куда нам идти? - спросил Николай Андреевич.
- Да вы всё равно собирались отделяться, так какая разница когда?
- Мы собирались денег подкопить, а за те, что у нас есть в наличии - ни о каком жилище не может и речь вестись. - возразил матери Николай Андреевич.
- Колька, не болтай чепуху. Всё можно придумать и всё можно уладить. Вон, Рюмины продают подворье по сходной цене, это на Западной улице. Я знаю, что у вас не хватит с ними расплатиться, но я пойду и договорюсь, чтобы вы потом частями им долг отдавали. Что вы проблемы создаёте на ровном месте, уже вроде и взрослые, дитя нажили, а ума в голове как не было, так и нету.
Баба Маня выполнила обещание, договорившись с Рюмиными о постепенной оплате за домик, и маленькая семя Волошиных вскоре переехали на соседнюю улицу, на новое место жительства. Гале сразу здесь понравилось, она с интересом всё изучала в округе, только одна неприятность её постоянно беспокоила - Раиса Петровна, обидевшись на свекровь, запретила Гале проведывать бабушку. Обе женщины были по своему правы: бабушка не могла оставить за забором беременную дочь, а Раиса Петровна считала, что именно Николай Андреевич имел полное право на то жильё, так как это он, отслужив в Армии, взялся и построил его. Даже сарай мужчина смастерил другой, а старый завалил и в той яме под ним, где находился погреб, разводил кроликов. Их столько там бегало, всяких разных. Нор себе там нарыли и приводили своё потомство, вроде они в естественных условиях. А вот в клетках постоянно болели и дохли.
Всё это понятно, только девочка тут при чём, она одинаково любила и маму, и бабушку, а когда родители были заняты, она бежала к деду Василю, родному брату бабы Мани, он жил тоже на Западной улице, и просила его, чтобы передал бабушке привет, а баба Маня, чтобы ставила тесто и пожарила её любимых пирожков с яйцами и зелёным луком, потому как Галя собирается к ней непременно наведаться, но попозже.
- Хорошо, передам. - обещал дед Василь. А когда Галя, найдя минутку, убегала к бабе Мане, та уже стояла у печи и жарила для внучки пирожки. Бабушка радовалась её приходу и обязательно расспрашивала, не холодно ли у них в комнате, а уголь они приобрели?
Может Раиса Петровна и догадывалась, куда частенько исчезает дочь, но замечаний Гале не делала, вроде она ничего не знает.
Немножко теплее стало на душе, но как быть с Людой, как вновь вернуть прежнее беззаботное время? Да всё предельно ясно, уж совсем всего прежнего, наверняка, не произойдёт, но и так тоже долго продолжаться не может. И главное, она хоть бы выговорилась, сердце своё приоткрыла, тогда бы и полегчало, но Люда закрылась в себе и никого туда не пускает. В такой обстановке Галина считает себя виновной, а это неприятно.
"А может, она и правда разозлилась на меня, что я на кладбище ездила? Так это, вообще абсурд! Нет, Люда не такая. Ей плохо сейчас морально, но всему свой срок. Случается так, когда по горячим следам и места себе не находишь, потом раны зарубцовываются и глядишь, уже по иному представляется тебе окружающий мир."
Галина улыбнулась, женщина верила, что всё ещё наладится и всё у них обернётся хорошо. Обязательно!
"А может мне позвонить Люде и поинтересоваться, как у неё дела?"
Галина приподнялась и уже было собралась подойти к телефону, но передумала.
"Ну зачем надоедать? Если Люда сама не ведётся на разговор, значит негласно предупреждает, чтобы её оставили в покое, а тут я полезу на рожон, нет, не годится. К тому же, возможно, они с Сергеем до сих выясняют отношения, у них какие-то свои личные расклады и конечно же, её звонок неуместен.
Ладно, посмотрим, что принесёт мне следующая смена.
Как же я устала беспокоиться."