Моряк вразвалочку сошел на берег
Как будто он открыл пятьсот америк…
(песня «Моряк сошёл на берег» музыка: А. Островского, слова: И. Шаферана, М. Танича)
СкАжите невозможно чтобы служивый матрос каждый месяц получал по очередному званию? Нет, конечно, возможно, но для этого надо каждый месяц совершать какой-то героический подвиг или же иметь высокого родственника в верхах.
Ни того ни другого со мной не происходило. Я был обычным матросом по обычному призыву. Служил честно, выполнял круг своих обязанностей, никого не подставлял, но ни перед кем и не кланялся.
Однако изложу всё случившееся со мной по-порядку.
На тот момент отслужил я на нашем военном флагманском крейсере «Адмирал Сенявин» уже два с половиной года. Оставалось всего ничего до демобилизации, каких-то пять месяцев.
Уже давно изучил корабль, от носа до кормы и от киля до клотика .Побывал в самых низах его трюмов даже добрался до кингстонов (краны) затопления. Забирался и на мачту. Только до клотика, до самого верхней точки фок-мачты не долез трёх метров(там не было трапика). А так везде побывал, везде приходилось производить ремонты труб и паровых магистралей, хотя ремонт магистралей в обязанности трюмных не входит. Мы, трюмные, в основном за трубы отвечаем, за балластные цистерны,за живучесть корабля (упоры, деревянные чопики, упоры, и система пожаротушения).
Хотя мне и не положено, но побывал я и на ходовом мостике, поизучал там таблицы с тактико-техническими данными нашего крейсера. Узнал что крейсер наш развивает одну из самых высоких скоростей - 33 узла(58 километров в час). Немногие корабли ходят по морям с такой большой скоростью.
Узнал сколько топлива мы берём на борт. Узнал показатели автономности, сколько времени он может быть в плавании, по морям и океанам ходить, не заходя в порты. Один месяц железно.
Узнал рекомендуемое количество людей на борту корабля, другими словами его полный состав. За время службы по-всякому было. Бывало, когда в ремонте стояли, то корабль совсем пустой был как консервная банка. А бывало, что уходили в океан, когда на борту вместо обычных 900 человек было 1800. Много всякого интересного за мою службу повидал. Меня всё интересовало.
Уже в конце первого года службы мне выдали значок «Специалист 1-го класса» - отлично сдал соответствующий зачёт. Такой именной значок, как матросская награда, записывается в военном билете. Я сразу стал командиром отделения трюмных.
Через полтора года службы получил значок «Отличник ВМФ». Об этом тоже запись сделали в военном билете.
Имею в военном билете и Благодарность от Главкома СССР. Её всему личному составу дали. Когда Главком СССР перед сходом с корабля прощался с нами, стоявшими в парадном строю на юте, старпом вышел вперёд и объявил:
- Всем! Всем! Каждому матросу и офицеру! От Главнокомандующего СОЮЗА СОВЕТСКИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК, товарища Леонида Ильича Брежнева, всему личному составу объявляется благодарность за отличную службу!
Служба моя шла успешно.
Но вот прошло два с половиной года и что-то мне стало неинтересно служить, что-то тут не так, думаю я. Служба стала становиться какой-то пресной и не интересной... Отчего? Я начал беспокоиться, призадумываться, сравнивал себя со своими же товарищами. Что со мной приключилось? Что со мной не так?
Вот уже в течение многих месяцев, в который раз после подъёма флага произвожу развод подчиненных своего отделения на службы и работы личного состава, а заодно и матросов соседнего отделения, старшина которого находится в отпуске. Ну и что, что их всего шестеро. Всех надо на вахты и посты поставить, умело распределить и остальных на вдруг возникшие работы. Хлопот хватает.
Вот так распределил всех как-то раз, а сам сел и задумался о своей ставшей вдруг неинтересной службе. Бессмысленной она мне стала казаться. А ведь раньше мне так не казалось. Я гордился, что на флоте служу. Стал размышлять о том, что я здесь делаю. Кто я такой? Перечисляю сам себе свои корабельные обязанности:
- я командир отделения машинистов трюмных, в моём подчинении пятеро матросов, я шестой;
- я командир кормовой аварийной группы;
- я заведующий всей кормы от мидель-шпангоута(средняя часть корабля) до кормового флага, в моём заведовании вся корма длиной в 105 метров. А это половина корабля. В этом моём заведовании имеется миллион и ещё несколько труб разного назначения, магистрали для забора забортной воды и гусаки водоприёмников. Здесь же паровые магистрали и магистрали отопления матросских кубриков;
- в моём заведовании умывальник личного состава, кормовые матросские гальюны с матросским душем;
- в моём заведовании находится керосинохранилище для заправки вертолётов;
- мой боевой пост у комового электропожарного насоса;
- я смотрю за десятком цистерн с эжекторами водоотлива(водяными помпами) для выправления крена и дифферента корабля:
- для того, чтобы всё это работало, требуется грамотное обслуживание, ремонт с протяжками и я всё это делаю.
- я по всему кораблю за время службы вахты стоял, во всех трюмах корабля. В первой и второй машине был, во всех шести котельных отделениях был. Как-то даже месяц умудрился вахту отстоять на офицерском камбузе, где очень здорово подружился с хорошим парнем, как и я казахстанцем, Бигбовым Рашидом из Семипалатинска(погиб при взрыве башни главного калибра);
- за должность, естественно, я получаю уже не 4рубля 70копеек и не 15 рублей как в первый год службы, а 27 рублей в месяц. Денежное вознаграждение идёт не как матросу, а как командиру всё-таки. Этих денег для меня некурящего и непьющего хватало выше клотика.
Думаю дальше: «Ёлки-палки! Что такое происходит? Я отслужил уже 2,5 года. Ношусь как заведённый. А всё ещё матросом числюсь, хотя фактически не являюсь им. Ну, и когда мне звание дадут? Выпрашивать их не умею Никакого удовлетворения нет».
Все мои друзья–матросы, двенадцать человек, с которыми призывался и которые вместе со мной пришли в трюмные, давно уже стали кто старшиной, кто старшим матросом, а был и такой что со званием старшины 1-ой статьи, наш знаменитый Сан Саныч. Я один из них матросом остался. Должностей у меня побольше, чем у других будет, а звание самое низкое. Что же мне и на дембель в звании простого матроса уходить что-ли?
Других ребят отправляли и на остров Русский в школу мичманов на месяц. В школе мичманов они обучали новобранцев топать по плацу, а по вечерам учить Устав. Возвращались ребята на корабль уже старшинами. Каблуки на прогарах(ботинки матросские) перед школой увеличивали до 4-5 см, а приходили с 1 см. Вот так стаптывали они их на плацу, обучая новобранцев.
Я тоже ждал такой отправки на о.Русский, а меня так никуда не отправили. Я всё тут на корабле матросом служу.
Что же мне как нашему коку Серёге на дембель матросом сходить? Так Серёгу хоть за ловлю крыс несколько раз отпуском премировали. А я всё время на корабле, служу честно, крыс не ловлю, чтобы в отпуск съездить.
Последние полгода я даже в увал(увольнение на берег) перестал ходить. Стыдно. На рукаве бушлата три полоски, значит третий год службы у меня, а на погонах пусто, всё ещё матрос-первогодок.
Сидел вот так я у себя в кормовом электропожарнике, размышлял над своим создавшимся положением, думал о том, что что-то надо делать и надумал.
Решил я сходить к нашей рыбе, Кольке Карпову, денщику нашего командира ДЖ каплея Сургачёва. Прихожу в каюту командира, вызываю Кольку в коридор и спрашиваю его:
- Слушай, Колян, что за дела? Почему я до сих пор матрос? Мне как-то не в жилу так служить. Да и на дембель уходить простым матросом не хочется. Все, сам знаешь, давно все уже из матросов вышли. А со мной что за дела? Командир обо мне ничего не заикался? Ты ничего такого не слыхал?
- Да что ты Вовка? Да не переживай ты так. Ладно тебе. Нормально всё же у тебя! На вот журнальчик модный посмотришь, я его у командира спёр.
Послушал я Кольку и подумал: «Ну и наплевать. Если придётся мне матросом дембельнуться, то к чему служить стараться? Осталось служить тут всего ничего. Просплю да проЕм всё это время».
Взял я журнал и пошёл к себе на пост. Иду и думаю о том, что совсем уже невмоготу мне стало службу нести. Надоело степным узбекам вдалбливать азы морской службы – ведь трудно им всё это воспринимать, им бы в поле с автоматами бегать. Надоело и не буду. И с двумя своими сибиряками, которые напротив всё понимают, но ничего не хотят делать, тоже не буду воевать. Надоели они мне. Только два нормальных пацана у меня в подчинении Серёга с Герасимом, ребята с Сахалина. В общем, надоело мне колотиться.
Командиру на меня совсем наплевать, неинтересен я ему. Вот уже месяца полтора, кроме как на подъёме флага, не видел. Так ведь на подъёме флага весь личный состав корабля стоит.
Надоело и к старпому бегать за разрешением на сход с корабля. Мы, боксёры корабельные, на берегу же тренировались, там и участвовали в соревнованиях спортсменов. Я даже два боя провёл. В одном, правда, потерпел поражение, зато другой-то у меня был победным во славу нашего крейсера.
Пришёл на свой пост, кремальеру люка за собой провернул, задраился ото всех, сел, стал журнал глядеть. А там красочные фотографии модной одежды, девушки красивые на пляжах. Вырвал я одну страничку из этого журнальчика, повесил на переборку и начал письмо домой писать.
Тут вдруг кремальера поворачивается и ко мне в отсек прыгает командир нашего ДЖ, капитан-лейтенант Сургачёв. Я приподнимаюсь и докладываю, что матрос такой-то находится на боевом посту. Он на меня глянул, потом на переборку с картинкой зыркнул и со словами «Что сидишь? Разврат разводишь!» срывает картинку с переборки, разворачивается и уходит.
Я со смешком посмотрел ему вслед и говорю сам себе: «Да пошел я в трюм и вы все за мной!». Потом достаю Колькин журнал, вырываю очередной лист с моделью и пришпиливаю его туда же. Сам опять сажусь письмо писать.
На следующий день всё повторяется. Опять запрыгивает ко мне командир и сразу же руку тянет к картинке с моделью. Срывает её со словами «Опять развращаешься!» и уходит.
- Да ладно, делов-то, - думаю я.
Но на третий день походил я по кораблю, нашёл картинку с каким-то маршалом СССР, медалей и орденов у него было во весь китель навешано как у нашего Генсека. Прикалываю на место девушки.
И как-будто ждал, когда я это сделаю, опять запрыгивает ко мне мой командир и рука его уже тянется к моей картинке. И тут облом - рука в воздухе как бы повисает, командир рассматривает портрет маршала и говорит мне:
- Вот это хорошо. Вот так нормально. Но надо бы для портрета рамочку сделать.
А сам руками рамочку изображает. Показал какую рамочку надо сделать и ушёл. А я сижу и думаю: «Да пошли вы все!» Убрал фотографию и не стал никакой рамочки делать.
Через недельку заглядывает ко мне на пост Колян.
- О! как у тебя здесь хорошо и тихо. Никто не шумит, не бегает, не то что у меня в каюте. Всегда кто-то бегает и шумит. Спать не дают. Давай радуйся!
- Чему радоваться?
Он достаёт золотую лычку(полоску, которую на погоны пришивают) со словами:
- Вот тебе принёс. Пришивай себе на робу. Ты уже старший матрос. Я сам лично приказ видел.
- Чего, чего? – говорю я.
- Командир провёл приказ, печать поставил, записал в военный билет. Ты уже старший матрос, понимаешь!
Я с безразличием беру нашивки и говорю:
-Ну вот, два с половиной года прослужил и наконец-то дослужился до сапожиного ефрейтора(у нас солдат сапогами называли).
Колька засмеялся и со словами «Да ладно тебе. Всё ведь нормально будет» убежал по своим делам. А я достал иголку с ниткой, взял робу и начал пришивать. Шью, а радости от присвоенного звания не ощущаю. Бурчу про себя:
- Вот и заслуженное звание дали. Вот и у кормового флага перед строем постоял. Вот все похлопали и за меня порадовались.
Вот так получилось, что зашёл я на свой боевой пост матросом, а вышел с него уже старшим матросом. Служба дальше продолжается, я свои обязанности выполняю, а удовлетворения нет.
Проходит ещё где-то месяц. Служба идёт, выходы в море были. Я вахту везде стоял, не только где положено, а и куда пошлют.
Стою в очередной раз я на вахте в котельном отделении у пожарного турбонасоса. Вновь заскакивает ко мне на вахту Колька Карпов и говорит: «О, Володя, поздравляю тебя! Ты уже у нас старшина второй статьи» и достаёт золотую лычку, продолжая говорить «Командир уже провёл приказ, я сам видел. Можешь пришивать!».
Я засмеялся и говорю: «А, это уже интересно! Как это обо мне вспомнили? А?» Николай тоже засмеялся, повернулся и побежал к себе.
Я снова достаю нитку с иголкой, пришиваю полоску к погонам на робе, а сам думаю:
- Опять та же ситуация – заступил на вахту старшим матросом, а уйду с неё старшиной второй статьи. Нормально дело пошло!
Служба моя пошла как-то веселее, я стал в увольнение ходить с ребятами. Почувствовал какое-то моральное удовлетворение – вроде бы я не хуже других.
А когда до дембеля оставалось три месяца, в конце лета уже, подошёл ко мне в кубрике Колька Карпов и тихо-тихо шепчет на ушко:
- Володя, готовь на дембель погоны старшины первой статьи(это значит по три полоски на каждом погоне).
- Как это так? – спрашиваю я.
- Да всё нормально. Я видел приказ на тебя командир чиркает.
- Ну Колян, ну молодец! - говорю я, - Ты не рыбка, а кит настоящий. Спасибо за весть.
Я сходил в увал, купил погоны поработал с ними, положил в матросский рундук. Вот теперь в рундуке моём лежит практически готовая парадка к дембелю. Можно и домой уходить.
Но не всегда всё получается как мы хотим. В очередной раз, находясь на боевом посту ко мне звонят из ПЭЖа(пост энергетики и живучести) и вызывают меня в шестое котельное отделение. Спускаюсь вниз, забегаю в котельное помещение и вижу стоящих там капитан-лейтенанта Сургачёва с несколькими трюмными старшинами. Сургачёв меня увидел и говорит: "Вот смотрите, сейчас Журбин всё сделает". И, обращаясь ко мне, продолжает: "Вот, Журбин, котёл погашен вчера, кое-какое оборудование в нём погорело. Надо бы его оттуда вытащить".
Я туда голову сунул и говорю:
- Товарищ капитан-лейтенант, котёл ещё не остыл. Там же градусов 200 будет, я зажарюсь.
- Давай–давай, - говорит он, - лезь!
- Какой лезь? Это вообще котельное отделение, заведование кочегаров. Пусть они и обслуживают.
- Ну, у кочегаров своя работа есть. Они ждут когда котёл остынет, тогда и работать будут.
- Ну, да! Значит, кочегары ждут, когда котёл остынет, а трюмного не жалко. Пускай живьём зажарится. Давайте мне термокостюм, есть же они на корабле.
Командир со словами «Вот ещё буду я ходить, термокостюм тебе выбивать. Давай лезь!» повернулся и ушёл.
Я, конечно, не полез. Повернулся к старшинам и спрашиваю их: «А вы что?». Они мне отвечают «Ну мы также ему и сказали»
На следующий день когда уже сам котёл остыл, кочегары стали проводить свои работы и без нашей помощи всё что надо почистили. Вот так дело это и закончилось.
Нормально дослужил я до конца срока срочной службы, передал все свои дела матросу Сереге с о.Сахалин, которого вместо меня назначили командовать отделением и с ребятами под духовой оркестр и Славянку сошёл с корабля. Посадили нас в самолёт и полетели мы в Ташкент.
Сижу в самолёте и думаю о том, зачем погоны я купил, а они и не пригодились. Зря покупал. Затем достаю военный билет, листаю его страницы, просматриваю, службу вспоминаю и вдруг вижу там написано, что я уже как два месяца старшина первой статьи. Вот ведь припомнил командир мне тот горячий котёл, не сказал о звании.
Пришлось мне прямо в самолёте пришивать свои дембельские погоны старшины первой статьи и к бушлату и к форменной голландке. У каждого из нас в бескозырке всегда хранились две иголки, одна с чёрной, а другая с белой ниткой.
Снова так получилось, что зашёл я в самолёт старшиной второй статьи, а вышел, согласно военному билету, старшиной первой статьи.
Такая вот история получилась о том как мне за три месяца, званий от матроса до старшины первой статьи накидали. Всякое бывало, бывает и этак, бывает и так. На флоте чего только не бывает? Одним словом - ФЛОТ!