Это было давно, когда мы жили в добром Советском Союзе и общественный порядок обеспечивали милиционеры, но не полицейские. Я родился до войны. Родители дали мне имя Виталий в честь нашего священника. Часто люди называли меня более просто Виктор, Витя.
Отслужив три года в Советской Армии, я заехал на Украину повидать мать. Немного отдохнул и поехал в Россию, тогда она была общая родина, где хочешь, там и живи.
Мой дядя Алексей фронтовик после войны женился на сибирячке и поехал на её родину - в Тайшет. Они воспитывали троих детей, и меня к себе пригласили жить.
Дядя работал прорабом на строительстве жилья. У меня не было профессии, пришлось устроиться на железную дорогу простым рабочим. Со своей бригадой вели реконструкцию железнодорожного узла: меняли шпалы, рельсы, переводные стрелки, выгружали из составов шпалы, гравий, копали ямы для установки электрических опор, начиналась электрификация железной дороги. Работа была тяжёлая, грязная, стоила «копейки», где-то рублей семьдесят, и не предвиделось никакого профессионального роста. Правда, один из нашей бригады поступил учиться в Хабаровский железнодорожный институт. Мог бы и я попытаться стать студентом, но мне не нравилась работа на железной дороге, хотелось на завод, обрабатывать на станке металл. Определённого адреса завода у меня не было, всё получилось случайно.
Прорабом у нас работала Софья Васильевна, за глаза мы её звали Софа. Мы не интересовались её судьбой, но теперь сожалею, Софа потянула бы на командира дивизии. Зимой она ходила в белом бараньем полушубке, во рту дымилась папироса «Беломор». Под её руководством мы выгружали вагоны после окончания трудового дня, в выходные и праздники. За сверхурочную работу нам не платили, а Софья Васильевна на собрании говорила с гордостью: «Мы кормим весь участок.»
О семейном положении прораба мы не знали, нам она казалась старухой. Софья Васильевна была полькой, но говорила на чистом русском языке. Красоты не было, подводил большой нос. Позже к ней из Польши приехала мать.
Софья Васильевна рассказывала о своей работе в Комсомольске -на- Амуре. Где конкретно, не знаю. Упоминала авиазавод и аэродром. Шла война, дисциплина строгая, получили задание срочно расчистить от снега аэродром, где должны сесть на дозаправку по программе ленд-лиза американские самолёты с нашими лётчиками, летевшие на фронт. На расчистку взлётно посадочной полосы вышел весь завод, а начальник аэродрома, то ли старенький, то ли раненый, сидел на стульчике, воодушевлял. Не успеют расчистить, всё снова заметает. Руководители переживали, если не управятся в срок, не миновать наказания. Потом повалил сильный снег, и всех выручил.
Не долго думая, я стал собираться на Дальний Восток. Оформил льготный билет до Комсомольска, чемодан в руки с парой белья. Прихватил столярные инструменты, любил мастерить в свободное время. В Хабаровске пересадка на другой поезд, который пришлось ждать весь день. Приехал в Комсомольск, у меня ни родных, ни знакомых. Хотел переночевать в гостинице, но в городе проходили крупные лыжные соревнования, в гостинице все места заняты. Сижу в зале вокзала на скамейке, хочется прилечь, отдохнуть, чтобы утром со свежими силами пойти на завод оформляться на работу. Вдруг ко мне подходит дежурный милиционер, интересуется документами, он принял меня за бомжа. Проверил паспорт, всё в порядке. Потом по-человечески интересуется, кто я, откуда, зачем сюда приехал. В людях он разбирался, понял, что не вру, говорит: «Я тебе помогу. Закончу дежурство, пойдёшь ко мне домой. Поживёшь, пока всё у тебя наладится. Я один оказался. Жена с ребёнком уехала на запад к матери погостить. Я без них очень скучаю.»
Познакомились. Николай жил в семейном бараке. В большой комнате кирпичная плита - для тепла и приготовления пищи.
-Так я и живу, - сказал Николай.
-У тебя деньги есть?
- Есть.
- Иди в магазин, покупай бутылку и закуску за наше знакомство. Будешь жить до приезда моих. Всё поровну: плата за квартиру, за питание.
Прожил у него месяцев шесть. Питались скромно, но не голодали. В большой кастрюле на несколько дней варили борщ. Картошка была сушёная в брикете, размачивали. Сваренный борщ выносили в коридор на мороз. Потом каждый стамеской откалывал кусок борща, разогревал и ели.
Я поступил учиться в школу подготовки кадров при авиазаводе, учился восемь месяцев на фрезеровщика, получал стипендию.
У Николая были свои заботы. Сначала он сутками дежурил по городу, потом его перевели в медвытрезвитель. Работа очень тяжёлая и нервная, от алкашей оскорбления, мат и грязь. Подбери такого красавца в сквере или на улице, он обмочился или ещё хуже. Привези в вытрезвитель, проведи санобработку, успокой и спать уложи в сухую кровать. А как вымыть пьяных женщин? Они руки распускают, царапаются, визжат. От такого контингента у Николая на нервной почве стала отниматься правая рука. Врачи дали ему рекомендацию перейти на другую работу. Его назначили сопровождать поезда дальнего следования, чтобы не было драк, воровства, ругани. Он стал сопровождать поезд Комсомольск- Хабаровск и обратно.
Однажды Николай сказал: «Чем в выходной будешь заниматься? Поедем со мной. У меня отдельное купе. Ночью поспишь, а днём до вечера по Хабаровску погуляем, по магазинам походим.»
Я согласился, почему бесплатно не прокатиться?
Расположились в милицейском купе, смотрим, как в тёмной ночи вспыхивают огоньки железнодорожных станций. В поезде работают ночные светильники, пассажиры ложатся спать, стоит тишина. В дверь стучат, входит женщина: «Товарищ милиционер, разберитесь, мужик в мою сумку залез, за руку поймала.»
Увидев милиционера, молодой мужчина строит из себя фраера, ругается матом и заявляет: «Что-то вас, мусороВ, много развелось, спокойно ехать не даёте. Давить вас, гадов, надо. Что ты мне сделаешь?» Его по хорошему просили успокоиться, но он продолжал оскорблять милиционера, видно, чего-то выпрашивал. У Николая лопнуло терпение и для науки отработанным приёмом он двинул разок в морду рецидивисту и на ближайшей станции высадил буяна с поезда и сдал наряду милиции разобраться.
После этого происшествия Николай стал изучать схему маршрута поезда. В дверь постучала проводница: «Товарищ милиционер, в вагоне мужики дерутся, и чем-то пахнет.»
Николай позвал меня с собой посмотреть на его работу. В вагоне полумрак, пассажиры спят. В одном купе шум и запах туалета. Проводница включила яркий свет. На одной нижней полке сидела женщина в халате, на другой старый мужчина в в свитере. Между ними на полу в бойцовской позе стояли два молодых мужика и кулаками наносили друг другу удары. Один был в тренировочных брюках, у другого до колен спущены трусы, похоже, произошло что-то серьёзное.
Прекратить! Все по местам!- крикнул милиционер. Драчуны полезли на верхние полки. Мужик в трусах надавил на живот - и выброс достался деду.
Хулиган сходил в туалет, надел брюки и вернулся в своё купе. К нему обратился милиционер:
- Рассказывай, кто начал драку?
- Товарищ сержант, я его не трогал, он первый, я не виноват.
- Почему в таком виде?
Мужик понял, что трусы - неопровержимая улика, стал оправдываться:
- Это чисто случайно. Дома меня провожали в командировку, хорошо выпили. На вокзале выпили с друзьями, закусили вкусным колбасным фаршем в банке. В поезде допил , что оставалось, и лёг спать на верхнюю полку. Сплю всегда в трусах, даже дома.
- Ну и спал бы, чего тебя на подвиги потянуло? - спросил Николай.
- Я шофёром работаю.
- Это не оправдание. По-твоему все шофёры в общественном месте должны в трусах бегать?
- Да нет, конечно. Но вы меня поймите. Во сне я сильно захотел в туалет. Вроде еду в машине, огоньки мелькают, везде люди ходят. Потом огоньки пропали, стало темно, я подумал, что кустики, они нас, шоферов спасают. Открываю дверь кабины, выхожу, ищу место. Раздвинул кустики, а тут женщина заорала. Я сильно испугался. На меня мужик накинулся драться. Не знаю, что он такое плохое подумал, но я же ни в чём не виноват. Это всё он, ненормальный. Вы с меня лучше штраф возьмите, не сажайте на десять суток, у меня сегодня соревнования «Лучший водитель.»
После чистосердечного признания мужика в своём грехе милиционер обратился к обидчику шофёра:
- Почему вы стали избивать незнакомого человека? Что Вы о нём подумали плохое?
- Я Вас слово даю, что не виноват. Лежу на верхней полке, начал заспать. Тут моя жена закричала. Я слез со своей полки, глянул, а около жены этот тип без трусов мою жену ухватил за ногу. Я подумал насилует и стал заступаться за свою жену. И любой не моём месте так бы поступил. Вы только правильно разберитесь, не я зачинщик драки.
Выслушав обе стороны, Николай разобрался в ситуации и принял первоочередные меры, сказал проводнице:
- Принесите сюда ведро воды и хлорку, пусть оба всё тщательно вымоют, я зайду проверить.
Вернувшись в своё купе, Николай стал писать протоколы. Я не знаю, чем закончилась эта нелепая история для пострадавших пассажиров.
Когда к Николаю приехала жена с сыном, я нашёл себе квартиру в частном секторе у бабки знахарки. Николай иногда приходил ко мне в гости, был знаком с хозяйкой и мог говорить с ней шутливо, Однажды он пришёл с мальчиком лет десяти, который сильно заикался, и сказал : «Гавриловна, лечи моего соседа из нашего барака. Не вылечишь, протокол составлю за незаконную деятельность, налогом обложу.
- Не сомневайся, Егорыч, не подведу. Пусть недельку поживёт у меня. Всё будет хорошо.
Действительно, через несколько дней мальчик перестал заикаться.
Наблюдая за работой своего друга милиционера Николая, я понял, какое надо иметь большое и доброе сердце, чтобы бескорыстно помогать другим и умело лечить человеческие пороки.