Рассматриваемое экономистами, как ВЕЛИКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ, созданное в 17 году государство, отвергающее частную собственность на средства производства, пока экономика была мобилизационной на основе жесткого принуждения, демонстрировало жизнеспособность.
В этом государстве выросли свои инженеры, создающие какие-никакие самолеты, какие-никакие автомобили, ракеты и космические станции, атомные ледоколы и домостроительные конвейеры. Но эта жизнеспособность была искусственной – за невыполнение плана руководителя могли расстрелять, к руководству ставили таких людей, которые были способны для выполнения плана сделать невозможное, когда сверхплановые и сверхурочные работы были нормой.
После хрущевской перестройки и оттепели, когда принуждение отпало, когда при разборе персональных дел руководителей предприятий, не выполнивших план, стали учитываться «сложившиеся обстоятельства» и «реальная обстановка», первый же пятилетний план был провален – по монолиту пробежали трещины.
70 лет мозолило это государство глаза остальному капиталистическому миру, и этим миром искалась возможность нас с политической карты мира стереть, и вот теперь на это появилась надежда.
Резинкой для стирания стало правительство в самом нашем государстве. Сформированное из самих себя, на основе диктатуры «пролетариата», оно оказалось не достаточно гибким, чтобы понять иллюзорность «Мировой пролетарской революции», и, демонстрируя «победную поступь социализма по планете», втянулось в губительную гонку вооружений при одновременном росте жизненного уровня населения. Это превращало трудовые усилия большей части своего населения в застилающую глаза пыль военной мощи, вместо того, чтобы эти усилия направить на стимулирование внутреннего рынка.
Страна, лишенная механизмов саморегулирования в виде оппозиции и товарно-денежных отношений, была в своей основе экономически не устойчива, и не найдя в процессе эволюции пути к налаживанию рыночных отношений между социалистическими предприятиями, скатилась на путь к краху.
Нашлись силы этот гибельный путь подогревающие – по заказу от внешних сил, или по собственной дурости, или по причине корысти?
Вот этого я не знаю, и ни на одну из причин указывать не буду, только буду рассказывать о том, что видел.
Вдали от Политбюро, которое еще боролось против частной собственности, там наверху, формировался слой жаждущих приобрести эту собственность, а здесь, внизу, когда перестали платить зарплату, нам стало наплевать, кто будет владеть этой собственностью – лишь бы деньги платили – последствий мы не предвидели. На Олимпе этого не видели, или считали нормальным?