Я еще в классе в третьем, наверное, понял, что жизнь может оборваться в любой момент, даже не дав окончить школу. Дело в том, что младшая сестра Миши Кулагина, моего одноклассника, случайно погибла от сбившего ее камаза. Было ей лет 7 лет, только недавно первый звонок прозвенел, и тут на тебе - несчастный случай. Она перебегала дорогу на красный, водитель камаза не сразу среагировал, что ребенок на проезжей части, и дело кажись зимой было, так и погибла малышка, толком и детством не насладившись. Мишка изменился, сколько потом помню, смурной был, улыбался редко, хотя до этого случая так залихватски любил посмеяться, и такие анекдоты рассказывал.
Собирали на похороны маленькой Кулагиной всей школой. Девочка была удивительная, даже в свои 7 лет, столько в ней было задора, веселости, энергии, наверное, и Мишка такой веселый из-за ее жизни сделался, раз потом так поменялся после ее такого неожиданного ухода. Занятия в школе отменили в день похорон. И никто этому не радовался, наше поколение еще любило учиться, потому что было у кого, а также чужая боль была каждому ближе своей рубашки, мы ощущали ее до озноба всей своей кожей. Не было никого равнодушного, все и родители, и дети переживали трагедию Кулагиных как свою личную, говорили, не приведи Бог такое испытать.
Смерть маленькой девочки, глупая, никому не нужная смерть отложила на всю жизнь на счетах души эти засаленные рыбой косточки, поменявшиеся со временем в цвете, но никогда не забываемые даже в наш век технологий. Мне, третьекласснику, у которого мама продавец в магазине, стало ясно, что даже продавцы не все могут купить, не могут они достать дефицит потерянной жизни даже не помогут связи заведующей с продуктовыми базами, и блат ОРСа. Нет, жизнь, потеряв, как и кому бы ни предлагать вернуть - пустая трата времени, а его у рабочего человека и так не хватает, постоянно все расписано. Но, почему-то выходные мы праздновали всей семьей, ходили в кино, потом в кафе-мороженое под названием "Льдинка", и дни рожденья находили по три дня праздновать, свадьбы от недели и больше, а похороны проводили, как месяц, но за один день, который отбрасывал тень на весь год, какой бы тот успешный не был.
Услышав о таком страшном случае, я не мог неделю читать привычные приключенческие романы, вестерны и фантастику, прямо каждая сцена, не важно дикого запада, придуманной планеты или уголка нашей родной, становились одним сюжетом - девочка, убегающая от камаза, смешная веселая девочка, не подозревающая что смеется в последний раз. Ужас. Тогда, собственно, не было психологов, да и маме в ее 10дневке я сильно распространяться не стал, но во мне происходило нечто очень болезненное, ведь я к тому же, с ней был знаком, да и Мишку уважал, всегда ответственный, чуть ли не пример для подражания, хоть правда, в пионеры нас так и не приняли, попали как раз на время перестройки.
Но, в тот самый момент, перестройка была для меня не в стране, а внутри меня - этот несчастный случай переполошил всю мою внутренность, как трактор перепахивая поле. Я уже точно знал, что прежним мне не быть, правда уже в то время покуривал, да и со старшаками общался, но ни курить, ни пить не хотелось - тут было нечто посильней и посерьезней. Меня прошибла мысль, что не важно, сколько книжек я прочитаю, если меня собьет камаз, то я так и не смогу поделиться впечатлениями от прочитанного, услышать мнение друга, который тоже прочитал это произведение, порекомендовать товарищу взять в библиотеке именно эту книгу. То есть, если этого не сделать сегодня, завтра не известно будет ли такая возможность. Только тогда стали доходить до меня смыслы поговорок, что люди часто повторяют, как "будем живы, не помрем", "будет день - будет пища", "Бог даст - сделаю", и подобные им. Это же люди себе напоминали, что жизнь обрывается так внезапно, и именно когда ты думаешь что у тебя еще столько впереди.
Ценить каждый день, оберегать себя, своих близких, вот что печаталось в моем мозгу третьеклассника, как информация важная для жизни, не менее, чем школьные предметы и советы родственников. Конечно, как и бывает в 9 лет, многое выветрилось, и столько было случаев, когда за компанию принимал участие в рискованных опасных играх, в том числе и на проезжей части. Кроме этого, я представил, как бы больно и грустно было моей маме, бабушке и дедушке, если бы вместо малышки Кулагиной был я, любитель почитать, резкий, нервный выскочка, ценящий настоящих друзей, не страшась идти против всех, но любимый ими просто, потому что живой, теплый, родной. Ведь погибни я так рано, так глупо, разве мог ли сделать хоть что-то, ради чего стоило рождаться? Нет. Все надежды, все силы, время, эмоции любящих меня людей, завершились бы неудачей моей преждевременной гибели, как говорят про живых - "не оправдал надежд", а про мертвых говорят "либо хорошо, либо ничего". То есть живой, есть возможность оправдать эти самые надежды, если не лениться, чувствовать, верить и делать, а вот умершим остается только ничего, и хорошо, если все-таки хоть что-то успел. А если нет? Ты зря "загрязнял атмосферу", и каждый постарается о тебе забыть как о каком-то ужастике, вроде звонка или крика.
В 9 лет первый раз я столкнулся с неизбежностью ухода из жизни, и осознания ее ценности для человека и его окружающих. Об этом, прочитав в книжке или увидев в кино, не сразу узнаешь, скорей всего пройдешь мимо, как мимо красной жгучей земляники спрятанной в гуще травы, если не знаешь ее вкус. Это осознание приходит только после неприятных происшествий рядом. Поэтому, когда после стали приходить цинковые гробы из Афгана, и приезжать «сумасшедшие выжившие» без рук, без ног и с вавками в голове, которым как говорил один знакомый, "пить зеленку и то не поможет", я уже не удивлялся как чему-то необычному.
Переломный момент состоялся в третьем классе, со сбитой насмерть сестры Миши Кулагина, что после навсегда изменился, став совершенно другим человеком, практически безэмоциональным, и казалось, будто бы и он в тот день был насмерть сбит тем же камазом.
Дальнейшие ужасы принимались уже легче, да и не только Мишка, люди в городе поменялись, а потом как оказалось, в стране, в республике, которая стала непонятно чем, что стали называть страной. Умирали от передоза наркоманы, умирали в забое шахтеры, умирали заколотые жены, дети, боксеры, сожители и сожительницы, умирали заводы, мясокомбинаты и подсобные хозяйства, умирали улицы и площади города, умирала нравственность, культура и образование, милиция, здравоохранение и лесничество, умирало общество, разобщенное, злое, истасканное. Уже боль маленькой девочки не была общим горем, каждый постепенно все больше думал о себе, люди стали срываться с насиженных мест, и новые соседи замыкались сами в себе, а старые - по-прежнему, как им казалось, пытались поддерживать добрососедские отношения и сближаться за совместными дворовыми пикниками.
Недаром говорят: "беда одна не приходит", так произошло и в те годы. Пусть я не помню имени этой малышки Кулагиной, но зато образ Мишки Кулагина до сих пор передо мной, и то как он хотел отдать свою жизнь вместо нее, и то как так и не смог себя простить что не был в тот момент рядом, как старший брат, и то как навсегда потухли его небесные глаза, в них за пустотой остались только злость и гнев, а также непрощение, и не только себя, он не мог простить весь мир, что позволил этой трагедии с его сестрой произойти, и уже не слышал я ни разу от него ни анекдотов, ни шуточных песен, и рисунки у него стали мрачные и безжизненные, от которых слезы наворачивались...