Автобиографическая повесть.
Часть первая
* Желания материализуются не у всех
* В долине фактов
* Город «И этого довольно»
* Трасса Ош- Хорог
* Акклиматизация
* Вверх по кулуару трансформаций
* Трудный выбор
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЖЕЛАНИЯ МАТЕРИАЛИЗУЮТСЯ НЕ У ВСЕХ
Доверие и доверчивость - это разные вещи. Доверчивость – это нечто с оттенком чистоты и глупости. Сила, конечно, в доверчивости, а не в доверии. В доверчивости нет страха. Слабость, конечно, в недоверии. Когда человек осознал, что сам он только следствие, а не причина, он вступает на путь поиска причины.
Меня зовут Вера. Я уже давно живу на свете и знаю себя. Период, о котором пойдёт речь в этой повести, это период доверчивости. Куда заводит доверчивость?
Завести она может в самые высокие сферы. Например,
надо быть доверчивой и ты сможешь попасть на
Северо – Восточный Памир в межсезонье.
Так или иначе - доверчивость самый лучший учитель.
Поучишься у неё десяток лет и сможешь идти по жизни своими ногами, вспоминая уроки, преподнесённые ею.
Не имеет смысла врать, что мне приятно вспоминать описанные события. Зато читатель может не сомневаться, что я пишу, то, что думаю. Здесь я, безусловно, проявляю доверие к читателю и жду от него доверчивости. К чему предвзятости, дорогой друг, если ты ещё не погрузился в поток неизвестных тебе событий?
В вопросах доверия и доверчивости логика часто бессильна. Способ мышления, выбранный вами в начале цепочки событий, не может быть отброшен одномоментно. Необходимо время, которое само по себе не однородно. Возможен, видимо, и
путь сохранения доверчивости в любых обстоятельствах, если у вас совсем ослаб инстинкт самосохранения.
Если инстинкт в порядке, начинается период половинчатых решений, а они могут сохранить ваше самолюбие, но не дадут никаких результатов в достижении крупных целей. Доверяй, но проверяй -
это из этой области.
Риск ошибиться существует всегда, а поиски гарантий - это дело финансистов.
Это предисловие, как и многое в мире, не случайно.
Оно поможет вам, читая повесть, проставлять метки на полях: «Здесь она доверчива. Здесь у неё полоса половинчатых решений. Здесь она не доверяет. И т. д.»
Не хочется сразу спускаться в долину Фактов. Хочется ещё походить по хребтам, с которых многое видно. Может ещё и на вершине постоять, окинув всё пространство взглядом восходителя, которому через недолгое время предстоит спуск по кулуарам и льду в долину, где обзор ограничен.
Хочется также отметить, что описанный в повести жизненный эксперимент имеет высокую защищённость от случайных обстоятельств.
В повести оба героя находятся высоко в горах, без телефона, рации и других способов связи с внешним миром. Никто не мешает им быть самими собой. Здесь присутствуют только силы. Всё на свете обладает силой. Обладает силой судьба, погода, высота, самочувствие, желание, целеустремлённость, любовь. Эти силы мы не сможем исключить. Они - участники повествования.
В ДОЛИНЕ ФАКТОВ
Каждый из нас может жить в долинах разной высоты. Есть любители пещер, глубоких шахт или подземных бункеров. Большинство любит жить на берегу мирового океана (моря). Пусть даже это Арктическое побережье, но это побережье - и оно объединяет всех его обитателей выбором какой-то общей точки отсчёта, условно, нулевой. В сторону моря всегда видно дальше, чем в сторону суши, при хорошей погоде, конечно. С берегов мирового океана за тысячелетия своего существования человечество расползлось вверх по долинам рек в разных направлениях. Так что, в конце концов, идущие с севера встретились с теми, кто шёл с юга, и перемешались.
Я живу в Москве. Высота высшей точки Москвы 214 метров над уровнем моря - это в районе Тёплого Стана. Видимо, я ещё до конца не определилась, на какой высоте жить лучше. Часто я езжу в горы или живу у моря, поэтому я временами бываю жителем разных долин. Где-то мне комфортно, где-то не очень. Но начав «исследования» где лучше, трудно остановиться.
По-моему, это была весна. Весна 1980 года. Недалеко от высшей точки Москвы в однокомнатной квартире моего друга Георгия собрались серьёзные люди, желающие отправиться в путешествие по Северо-Восточному Памиру. Все они были альпинисты, кроме меня. Мой опыт не содержал ни одного альпинистского восхождения (показательно!). Но я к этому времени
выполнила норматив мастера спорта по туризму и новичком не была. Мой опыт был даже в чём-то более ценным.
Что такое альплагерь? Двух - трёхдневное, пусть даже сложное, восхождение. Затем спуск, душ, котлета в столовой, разбор полётов, «дискотека». После недельного отдыха, если повезёт с погодой, новое, более сложное восхождение. Смена 21 день. Всё успеешь. Поживёшь на разной высоте. Альпинисты - спринтеры.
Другое дело длительный автономный маршрут в горах. Всё идётся ногами. Необходимо нести большой груз. Спасатели далеко. Думать приходится на все 20, а то и 30 дней вперёд. Туристы–горники - это стайеры.
На встрече в однокомнатной квартире вблизи Тёплого Стана ко мне отнеслись, как к случайному элементу, затесавшемуся в среду специалистов по высоким долинам. Я отнеслась к этому, как просто к факту, с которым необходимо смириться. Неоднократно в жизни меня посещало чувство «смирения» в соответствующих обстоятельствах.
Вспоминается по этому поводу поход по Полярному Уралу. Меня и моих спутников - мужчин пригласили войти в чум, где нас ждало угощение. Все прошли на правую половину чума, а я - на левую (женщины не входят на мужскую половину). Всех посадили за низкий столик, а меня нет. Я как-то примостилась сбоку от руководителя похода, оставаясь половиной тела на женской стороне чума. И всё угощение брала со стола не сама, а из его рук руководителя похода. Что я чувствовала? Я чувствовала удовлетворение от того, что хорошо знала ещё до похода обычаи ненцев и не нарушила их.
Что я чувствовала на первой встрече с опытными альпинистами?
Я чувствовала, что надо соблюдать «иерархию», сложившуюся в их среде. Надо оставаться женщиной: пить чай, улыбаться, и говорить, только, если тебя о чём-то спросят. Меня никто не о чём не спрашивал. Все обсуждали вопросы, касающиеся будущего путешествия.
Я слушала довольно внимательно.
Путешествие планировалось за свой счёт. Памир далеко. Дёшево не получится. Собравшиеся планировали выжать всё возможное из 250 рублей, которые они ещё не заплатили.
Значило для меня это только одно: легко не будет!
Летом 1980 года мне ещё предстояло совершить несколько походов со школьниками. Я в это время работала в Московском городском Дворце пионеров в отделе туризма и краеведения. В этих обстоятельствах тренировки по поддержанию спортивной формы для меня исключались. Поход из Хакасии в Туву со школьниками гарантировал хорошую физическую форму к началу путешествия.
Чувствуете? Мы уже в Долине Фактов. В этой долине лучше видишь то, что вблизи, чем то, что вдали. Лучше понимаешь то, что позади, чем то, что впереди. Здесь часто и бинокль не поможет. Какой-нибудь скальный останец десятиметровой высоты может загородить собою высшую точку района, если он находится между тобой и вершиной! Здесь в долине Фактов ночью бывает светлее, чем днём.
И неприятель - туман в некоторых обстоятельствах может стать другом, сделав движение в ошибочном направлении невозможным.
Альпинистов, желающих отправиться на Памир, было довольно много. Я знала только «главного» - Георгия, который и позвал меня на первую общую встречу.
С Георгием мы были коллеги. Он тоже водил школьников в горы. Вернее, возил школьников в альплагеря, где они в течение смены получали значок «Альпинист СССР».
Составив список будущей группы, и определив район похода, все разошлись.
Следующая встреча, на которую нужно было принести деньги на самолёт, уже не была такой многолюдной. Вместе со мной нас было шестеро.
Седьмой участник не пришёл, но позвонил, что в поход собирается.
Подготовка путешествия дело хлопотное. До похода оставалось около двух месяцев, из которых один месяц меня не будет в Москве. Георгий занимался разработкой маршрута.
Чтобы ко мне не было претензий, я заранее принесла справку от врача, справки, подтверждающие туристский опыт, деньги на самолёт Москва - Ош.
Георгию надо было думать, как оформить маршрут в МКК, как получить погранпропуска для въезда в горную часть Таджикистана.
Георгий крутился, как белка в колесе. И чем ближе подходило время отъезда, тем больше препятствий вставало на его пути.
Когда до вылета оставалось три недели, два участника, чьи имена уже значились в маршрутной книжке, отказались от похода. Впятером мы снова сидели в однокомнатной квартире недалеко от высшей точки Москвы. Бородатые мужики под два метра ростом поглядывали на меня подозрительно. Георгий объяснял, что людей и так не хватает. Веру выкидывать из группы не будем. Участник, которого я ещё не видела, не пришёл, но позвонил, что вопрос о его отпуске решается.
На этой встрече самый матёрый из моих новых знакомых Гена вышел с Георгием на кухню и завёл разговор, что в поход с перевалами, высотой около 6000 метров, лучше ходить без баб!
Георгий в этот же день рассказал мне об этом.
В 1979 году я уже ходила с Георгием в сложный горный поход по Северной Осетии. Группа была хорошая, нас было семеро, в том числе мой младший брат Борис, моя близкая подруга Наташа Яновская.
Ходили в мае, когда снега в горах много. Это опасно из-за возможных лавин. Удалось пройти несколько перевалов высотой больше 4000 метров.
После этого Георгий предложил мне провести совместный поход наших кружковцев. В весенние каникулы 1980 года мы прошли на лыжах двумя группами по льду Ладожского озера, повторив дорогу Жизни.
С Георгием мы связаны общим делом. У нас есть совместные планы по работе со школьниками. У нас много совместных планов.
Мы доверяем друг другу.
Георгий пропустил альпинистский сезон 1980 года. Хотя в июне он был в альплагере, но погода была плохая, и ничего серьёзного сделать не удалось.
В новой группе я для Георгия единственный надёжный элемент: дисциплинированный, ответственный и готовый к походу участник. С остальными он в разные годы был в альплагерях.
Гена проявляет большие амбиции. Ему нужен подвиг в горах. Меня это пугает. Костя всё время чешет макушку, когда рассматривает карту района. Ему не нужен подвиг в горах. Андрей держится холодновато.
Не понятно пока, нужен ему подвиг в горах или нет.
Георгию нужно руководство походом на Памире для мастерских нормативов. Мне нужен поход на Памире, но не нужен подвиг в горах.
Время отъезда приближалось. Я вернулась и Москву из Тувы и поняла, что кроме билетов на самолёт и пропусков в погранзону ничего не готово. Теперь я, как рабочая лошадка, занялась подготовкой похода.
Вот мы опять сидим, теперь уже впятером, в квартире вблизи высшей точки Москвы. Гена, как неформальный лидер, заводит тяжёлый разговор с формальным лидером - Георгием - о том, что в несерьёзных мероприятиях он не участвует. Я молчу.
А думаю, что видимо образ предстоящего подвига в горах - пройти вокруг пика Ленина в межсезонье - не совпадает с Гениными представлениями о действиях Героев. Ему нужны восторженные зрители, которые оценят его выдержку и техническое мастерство. И не будет в середине сентября на высоте тёплых деньков, чтобы сняться на фоне семитысячника без майки, подняв ледоруб в приветственном жесте!
Костя чешет макушку и хмыкает. Андрей кратко итожит разговор: «Я, как все!»
Интересно, кто эти «все»? Трое забрали билеты на самолёт, чтобы их сдать. И ушли.
ВЫБОР ДОЛИНЫ ДЛЯ ВРЕМЕННОГО
ПРОЖИВАНИЯ
- Что будем делать? - спросил Гео, когда они ушли.
Меня спросили, и я высказалась. Смысл сказанного был такой. Жаль, что всё срывается. Билеты есть. Пропуска для погранцов есть! Может никогда и не попадём в этот район. Отпуска вот взяли…
Гео встал ко мне спиной, долго смотрел в окно на лес. Искал глазами в окне ту единственную высшую точку Москвы. Потом повернулся ко мне.
- Рискнём. Поедем. Никто не заставляет нас идти весь маршрут. Поедем, походим, посмотрим, посидим в долине, винограду наедимся в Оше.
Здесь читатель, забывший о нашем договоре, сделанном в начале повести, должен поставить метку на полях
(по своему усмотрению).
Наступила минута, когда Господь передал возможность выбора женщине.
Гео сказал: «Посидим в долине!» Я сразу вспомнила, что самая низкая долина на нашем маршруте, долина реки Джанай – Дартана, лежит на высоте 3600 метров.
Бывают такие минуты, когда существу, которому в других обстоятельствах отводится вспомогательная роль, отдается вся власть над будущим. Обычно люди не замечают таких минут. Но здесь был другой случай.
Северо - Восточный Памир - не Крым. Сентябрь на Памире - это как ноябрь на Кавказе. Там не место для романтического отдыха. А самое главное, нас только двое (одна связка). Это подвиг в горах!
Надо было на что-то решаться.
Доверчивость, я писала в начале повести, это сила, это
бесстрашие, это надежда на то, что если что-то пойдёт не так, то можно будет действовать по обстоятельствам.
Доверчивость - это дверь, которая может захлопнуться, если в неё хочет ворваться точный расчёт.
Дверь не захлопнулась. Долина для временного проживания была выбрана. И 28 августа 1980 года мы были в аэропорту.
ГОРОД «И ЭТОГО ДОВОЛЬНО!»
Мы прилетели в Ош. Город расположен на окраине Ферганской долины. Это второй по численности населения город Киргизии. Он находится в юго-западней части страны, у северного подножия Кичи-Алайского хребта, вблизи узбекской границы.
Название города, как считают, происходит от слова “хош” (“довольно”, “хватит”), которое произнес Сулейман, придя на эту землю (многие связывают его имя с искаженным словом “гуйшань” – так называлась столица Даваньского государства
I века до н. э, лежавшая как раз на месте современного Оша).
Хотя Ошу по самым скромным подсчетам около 2500 лет, от его былого величия сохранилось немного свидетельств. Главной его достопримечательностью является Сулейман-Тоо (гора Сулеймана) или Тахти-Сулейман (“престол Сулеймана”, то есть библейского царя Соломона), расположенная прямо в центре города.
Но сейчас не до экскурсий.
У нас довольно большой груз. Часть продуктов упакована отдельно, так как маршрут планировался из двух колец. Много весит и снаряжение. Ведь даже для короткого пребывания в высокогорье нужны ледорубы, верёвки, ледовые и скальные крючья, кошки, аптечка и. т д.
В аэропорту Гео поймал машину, чтобы перебраться сначала в город. Пока шофёр Карим вёз нас из аэропорта, разговорились с ним.
И он согласился приютить нас на две ночи у себя в доме.
Завтра надо будет разведать, как уехать в горы?
По трассе Ош – Хорог автобусы не ходят.
Карим предупредил нас, что у него восемь детей.
но дом большой, места хватит.
Карим узбек. Его имя означает «щедрый».
Если говорить о нём, то сначала надо упомянуть тот факт, что гостеприимство – отличительная черта узбекских семей. Это один из древнейших обычаев, дошедший до наших дней. Принять гостя со всеми почестями – закон каждой узбекской семьи, причем положение человека в обществе мало скажется на способе приема. Ту узбекскую семью, которая плохо принимает гостей, не уважают, она позорит всех остальных родственников.
За вечерним чаем Карим рассказывает о себе.
Как он шесть лет копил деньги на свадьбу. У узбеков на свадьбе гуляет до тысячи человек, и платит за это семья жениха. Карим рассказывает о своей верности жене.
Моя начитанность подставляет мне в уме образы восточных сказок о любви. Слушаю Карима. Думаю: «Прямо "Лейли и Менджнун»
«…Твои глаза, как два глубоких моря.
И кос твоих багряные струи.
И на щеках агатовые слёзы.
Мой алый лал, любовь моя, Лейли…»
В жизни всё выглядит прозаичнее. У них восемь детей. Шесть дочек. Два сына. Мальчики ещё совсем маленькие. А вот дочки через неделю пойдут собирать хлопок. До середины октября в школу никто не ходит.
Все подростки работают на хлопковых полях.
Гостеприимный дом. Откровенные рассказы Карима делают этот дом каким-то особенным.
Но то, что видишь глазами, открывает правду.
Еды в доме мало. Дети едят только виноград и лепёшки, пьют чай.
Целые дни они проводят на закрытом дворе или на большой террасе дома. Хозяйка молчалива и всегда занята.
Дни стоят очень жаркие. + 41 С. Но ночи здесь прохладные. Уже вечером температура опускается до + 10-12 градусов Цельсия.
Ложимся спать на террасе. Гео влезает в свой спальник. И уже через 5 минут я слышу его сопение. Заснул.
Я не сплю. Я вспоминаю. Что я вообще знаю о Гео?
Мы ровесники. Он человек довольно мрачный. Мрачный и закрытый.
Отец у него какая-то шишка. Сам Гео ненавидит палочную дисциплину. Он воспитывался в Суворовском училище. Потом, в классе восьмом, уговорил мать достать какую-то медицинскую справку. И его списали. Перешёл в обычную школу. Занимался альпинизмом в секции Дворца пионеров у всемирно известного альпиниста Каунова Ю.В. Альпинистская выучка у него , конечно, первоклассная. Ходит в горах он аккуратно.
Что ещё? Плохо говорит о своей жене, хотя не разведён, живёт один.
Что-то не помню, чтобы он хоть раз упомянул кем и где он работал, до того, как стал водить детей в походы.
Сейчас нужно думать не об этом. Нужно думать о том, чтобы наше путешествие окончилось хорошо.
Завтра надо искать машину, которая повезёт нас в горы…
День, проведённый в Оше, запомнился посещением Ошского базара. Базар в Оше считают одним из самых колоритных и больших базаров в Средней Азии. Кроме того, он существует на одном месте уже более 2000 лет, еще со времен, когда через Ош проходила одна из веток легендарного Шелкового пути. Сюда стекаются торговцы не только со всех уголков Кыргызстана, но и из Китая, Узбекистана, Таджикистана. Рынок работает 7 дней в неделю с раннего утра и закрывается в 5-6 вечера.
Сейчас Ошский базар - это бледная тень того базара, который был здесь в 1980 году. На базаре в то время не было ни одной женщины без хиджаба. Лица женщин (подбородок и рот) были прикрыты тканью. У некоторых особ на голове была паранджа, изготовленная из оконного тюля, чтобы легче было дышать.
Моё появление здесь в джинсах и ковбойке (голову платочком я всё-таки покрыла) вызвало всеобщее неодобрение. Я чувствовала себя так, как чувствовал себя голый король, когда ему сообщили, что он голый.
Конечно, на лице моём была улыбка. Шедший рядом европеец Георгий смягчал невидимый конфликт своим присутствием. Мужчины были невозмутимы, а женщины отворачивались, когда я встречалась с ними взглядом.
В те годы на московском рынке можно было найти бананы, арбузы, скромный компот из сухофруктов и изюм. Это сейчас на наши рынки привозят специи и фрукты со всех концов мира.
А Ошский базар поражал. Это было всё равно, как если бы вы сказали: «Сим-сим, откройся! И он открылся».
На больших столах горками высотой до метра лежали пряности. Все они пахли. Я удивлялась, что пряности не сдувает ветром с прилавков. Цвета и оттенки цветов этих специй были неземными! Здесь продавали не только перец, тмин и ваниль, но и цветы гвоздики, каперсы. Корица и хрен были узнаваемы, но многое я видела впервые.
А фрукты? Какого винограда тут только не было! Горы дынь и арбузов лежали на земле на подстилке из сена. Шумная толпа сновала по базару без остановки. Гружёные ослики перевозили товар, расталкивая пеший народ. Мастера прикладного искусства зазывали купить что-нибудь экзотическое. Продавалась посуда. Люльки - качалки, расписанные восточными узорами, были не похожи на наши колыбели.
Георгий купил себе тюбетейку, и тут же надел её.
Накупив фруктов и сладостей, отправились к Кариму.
ТРАССА ОШ - ХОРОГ.
Трасса Ош - Хорог - это магистраль, которая связывает районы северо - восточного Памира с внешним миром. Она построена на древнем караванном пути Ош - Кашгар.
По ней ежедневно в сторону Хорога отправляется множество машин, гружённых углём, мазутом и лесом.
В обратную сторону машины идут пустыми. Осенью 1980 года на трассе ощущалась острая нехватка горючего. Машины подолгу простаивали в живой очереди за бензином не только в Оше, но и в узловых пунктах трассы.
В 80 км от Оша в Гульче начиналась погранзона.
Если у вас не было пропуска, то проехать в район было невозможно. Местные жители всё равно бы «выдали» вас, т.к. за поимку одного человека без погранпропуска выдавалось денежное вознаграждение в 20 рублей. Сейчас, если вы отправитесь на Памир, пропуск можно оформить и на месте. Если сложно ждать 10 дней, то можно добавить 100 долларов, и пропуск будет готов дня за два.
Большая часть трассы проходит на высоте 3600 - 4600 м над уровнем моря. Нам надо проехать по трассе более 250 км, преодолев на грузовой машине несколько перевалов. Это очень красивая дорога,
красивей этой дороги в горах не было ничего в бывшем СССР. Мы с Гео едем на грузовике. Рюкзаки как-то обёрнуты клеёнкой и привязаны.
Георгий просит водителя остановиться у невзрачного, забытого Богом кишлака. Здесь в Ферганской долине, где фрукты стоят копейки, он покупает 7 огромных арбузов, 8 дынь «торпеда» и 5 кг винограда. Всё это отправляется в кузов. Вместо объяснения происходящего он говорит, залезая в кабину на своё место: « Три первые дня на высоте мы принимать обычную пищу не сможем. Будет тошнить. Вот сделал закупку. Отдал за всё 4 рубля». Я думаю про себя: "Георгий не собирается идти весь маршрут. Арбузы и дыни весят около 120 кг. От них можно уйти только в радиальный выход». Я ни о чём не спрашиваю Георгия. И сама особенно не распространяюсь о своих предчувствиях. Держу себя свободно, не отказываюсь от выполнения поручений, рассказываю байки.
Обычно путь до Сары-Таша преодолевается быстро. Но осень не за горами, и навстречу нам гонят большие отары овец. Машина или вообще останавливается или «плывёт» между блеющими овцами со скоростью 5 км/час. Овец многие тысячи. В каждой отаре по 1500 голов и больше. Расстояние между отарами, идущими нам навстречу, 2-3 км. Это пастухи боятся перепутать чужих овец со своими. Чабаны в запылённых азиатских халатах с палками, большие собаки, 1-2 осла при отаре, - всё это движется медленно и беспорядочно.
На каждом крутом подъёме мотор перегревается.
Вся дорога лишена асфальтового покрытия. Мелкие камушки летят из-под колёс. Ехать интересно, но опасно. Встречаются могилы водителей вдоль дороги. Впечатляют спуски с перевалов. Когда машина идёт на спуск, водитель распахивает дверь, чтобы выброситься наружу, если откажут тормоза, или машина не впишется в поворот. Такое впечатление, что Гео тоже хочет распахнуть дверь. Я сижу посредине. На такой дороге бывает страшнее, чем на сложном маршруте в горах.
После перевала Талдык (3615- высота перевала) открывается стена гор со снежными пиками. Справа виден пик Ленина (7134), слева - пик Курумды (6613). Между ними и пойдёт трасса.
Остановки в пути приходится делать довольно часто. Машина стоит. Мотор остывает. Несколько водителей собираются вместе. Сидят на корточках, что-то обсуждают. Я гуляю с фотоаппаратом. У меня с собой обычная «Смена». По сторонам дороги, особенно в тенистых распадках, много созревшей облепихи. Её заросли посещают только птицы. Я хожу и собираю ягоды прямо в рот. Два раза готовили еду на примусе во время остановок. Водитель ел с нами.
На ночь останавливаемся перед подъёмом на очередной перевал. Ночь холодная. Безоблачная. Мы ночуем в палатке. Водитель в кабине. Здесь много и других грузовиков, дожидающихся утра. Не слышно никаких шумов, кроме шума грохочущей рядом горной реки.
Долины, в которых мы останавливаемся, становятся всё выше. Остаётся позади всё больше затраченных усилий, чтобы попасть в район заявленного путешествия. Москва удаляется от нас быстрее, чем мы едем на машине. Каждый новый перевал делает её на тысячу километров дальше. Это значит, я и Гео вырываемся прочь из привычных стереотипов горожан. С каждым новым перевалом, который преодолевает, пыхтя, наш грузовик, становится невозможно многое из привычного дома. Люди почему - то склонны такое сужение возможностей воспринимать негативно, как обделённость, вместо того, чтобы принять свободу действия в совершенно конкретном направлении. Стеснение или ограничение вызывают у них неадекватную реакцию - сопротивление.
В пути у меня достаточно времени, чтобы побеседовать со своим внутренним «я», исследовать своё эмоциональное состояние, успокоить себя: «Ну, что ты дёргаешься? Дело есть. Твори его!» Но внешние обстоятельства рождают неприятные эмоции. Здесь уместно вспомнить цитату эзотерика:
« Мыслить, учиться и творить надо даже в очень дождливую погоду». В нашем случае, желательно сохранять эти действия в долинах разной высоты.
Мы в дороге. Всякая дорога ведёт к определённой цели. Всякая дорога ведёт к большей цельности, к воссоединению с самим собой, к всесторонним изменениям, связанным с качественным сдвигом в понимании мира и себя. Всякое увеличение цельности требует основательной внутренней перестройки. Надо разрешить себе принять всё происходящее, довериться процессу.
Маленькое отступление от описания тракта свидетельствовало, что процесс пошёл. Я уже находилась в кулуаре Трансформаций. Кулуар, как известно, это каньон, только расположенный на крутом склоне горы. В кулуаре нельзя вести себя, как в долине. Здесь можно только подниматься или спускаться. Кулуар может быть забит снегом и льдом, в нём могут быть осыпи разных размеров, скалы. Ширина его может не позволять маневрировать между узкими стенками. По кулуару может бежать ручей. Выбраться из кулуара не так-то просто. Именно там часто селятся самые большие птицы. Именно из кулуара в нашу русскую культуру спустились Сирин и Алконост.
АККЛИМАТИЗАЦИЯ
Машина проехала кишлак Бордобо, состоящий из четырёх бараков. Вскоре водитель остановил машину у моста через реку Джанай - Дартана. Выгружаем вещи и «арбузы» прямо на обочину. Река грязно – бурого цвета. Здесь она течёт несколькими рукавами, шириной 6-10 метров.
Машина уехала. Начало сентября. Небо с фиолетовым отливом. Справа от нас вдоль долины тянется хребет Холодная Стена, в котором известны два перевала. Он постепенно увеличивается в высоту, по мере приближения к пику Корженевского(6005). Впереди в двух км от нас язык ледника Корженевского. В хребте, тянущемся слева от нас (орографический правый берег долины) известны четыре перевала.
Вероятно, из путешественников сейчас мы в районе одни. Сезон восхождений и походов кончился две недели назад. Но долина не производит жёсткого впечатления. Обычная горная долина, шириной до 3- х км. со множеством террас над рекой.
Трава на склонах долины ещё зелёная. Кое-где растут низкие колючие кустики, слегка пожелтевшие на солнце. По берегу идёт отличная тропа. Выше по склону видны ещё несколько троп.
Место для палатки найти не сложно. Будем стоять в одном километре от дороги, на травянистой террасе. Место довольно голое, но с дороги нас не видно.
Перетащить вещи на место будущего лагеря оказалось не так просто.
Высота 3600 м. С рюкзаком я смогла пройти только 500 метров.
И, почувствовав сильную одышку, села на камень. Весь груз мы перетаскивали с Гео около 3 –х часов.
Арбузы и дыни мы сложили в яму между камнями и накрыли полиэтиленом. Поставили нашу серебрянку.
В притоках реки довольно чистая вода. Но вся она снеговая. Чтобы утолить жажду, кипятим чай на примусе. Есть не хочется.
Примус работает прямо в палатке. Места едва хватает,но мы стараемся сидеть, чтобы видеть друг друга при разговоре.
Мой спутник красивый 30 летний мужчина с русой бородой и серыми глазами. Он всего на два см выше меня (178), а весит, наверное, кг 80. Я после длительных летних походов, где рацион ограничен, вешу 60 кг.
Когда мы пойдём в связке (пойдём ли мы в связке?),
Гео с рюкзаком будет весить примерно на 25 кг больше, чем я с рюкзаком. В случае срыва на леднике или на скалах, я должна держать его.
Об этом мы не говорим, но смотрим друг другу в глаза при разговоре. Я изучаю партнёра, чтобы понять, что требуется от меня. Надо учиться быть в «одной связке».
Единение шире человеческих представлений о нём.
Оно необходимо, возможно и зависит от того, насколько мы сами в состоянии понять характер складывающихся отношений.
Пока в дни акклиматизации требуется от меня немного. Ходить за водой, потому что в период акклиматизации человек должен выпивать не менее трёх литров воды в сутки.От меня требуется молчать, пока Гео спит.
Мне поручается также писать дневник, а позднее техническое описание маршрута (благо, что походный опыт позволяет мне это делать самой).
Приближается ночь. Холодает. Я забираюсь в пуховой спальник, кладу под голову фонарь.
Заснуть тяжело. Я сажусь в спальнике, дотягиваюсь до полной кружки холодного чая, стоящего за пологом палатки. Гео бубнит из своего спальника: «Отрежь дольку лимона в чай, а то ещё вывернет тебя ночью».
Голова то ли болит, а то ли не болит, но состояние не спортивное.
Утро. Георгий выходит из палатки. Оглядывает «погоду».
- Ну, что тут сидеть! Надо акклиматизироваться.
Вставайте, девушка! Пойдём на соседний бугор, наберём высоты метров 400. Посидим там часок и вернёмся засветло. Делай чай. Тут как раз хороши арбузы, купленные Гео. Есть кашу всё равно невозможно. При взгляде на кусок копчёной колбасы сразу возникает позыв к рвоте. Вот виноград в самый раз!
Груз для выхода набирается небольшой. Кошки, верёвка, пуховки, примус, кастрюля. Берём чай, лимон, шоколад, немного винограда.
Мы уже были, как я писала раньше, вместе с Гео в сложном горном походе полтора года назад. Каждый из нас представляет, как ходит другой. Я люблю короткие по времени переходы с хорошей скоростью.
На подъём я иду гораздо медленнее, чем Гео, на спуске я могу обогнать его, если надо (А надо?).
Я смотрю, как Гео одевает фонарики (горные гетры), шнурует ботинки.
Сама я многое в пути стараюсь превратить в ритуал.
Я суеверна. Когда я начинаю шнуровать свои ботинки, я думаю: «Ну, ноженьки, не подведите!». Как я шнурую ботинки? Аккуратно! Если предстоит длинный подъём, то я затягиваю шнурки туже обычного, чтобы нога слилась с ботинком полностью. Если предстоит длинный спуск, то ослабляю шнурки, иначе можно растянуть связки в голеностопе. Этот ритуал приводит меня в состояние «старта».
Вылазка занимает у нас около 5 часов. Гео снимает на «Зенит», а я на «Смену». Пока мы ещё не выходили на лёд, а только на снег. Основной путь проходит по каменистому ребру. Наверху у меня начала болеть голова. Сидеть на высоте 4100 метров не стали и пошли вниз.
Я иду всё время за Гео. Если участок склона совсем простой, иногда, иду рядом. Приходим на травку, где стоит палатка, переобуваемся, опять пьём чай.
За чаем начальник (Гео - руководитель похода, а я - участник) говорит, что доволен нашим выходом и нашей формой.
- Выше среднего, - даёт он оценку.
По графику нашего похода завтра мы должны выйти в кольцо с двумя перевалами (4200 и 4800 м ). Вылазка займёт несколько дней.
- У нас пока нет повода уклониться от заявленного графика. Начинай потихоньку есть, а то ослабнешь. Вари кашу!
Гео лезет в яму за "арбузами". Достаёт огромную душистую дыню и разрезает её пополам. Потом мастерски делит её на дольки. Кладёт красивые без семечек куски в мою миску и подвигает миску ко мне.
- Съешь, пока каша не сварилась.
ВВЕРХ ПО КУЛУАРУ ТРАНСФОРМАЦИЙ
Начало радиального кольца не сложное, даже приятное. Идёшь себе по зелёной травке. Тропа ведёт к языку ледника Корженевского. Река шумит. Утром воды в ней намного меньше, чем вечером, и цвет воды бирюзовый.
От реки нам скоро придётся уйти. У нас впереди первый о перевал (2А, 4200). У Гео рюкзак около 25 кг., у меня - 19 кг.
Что такое перевал 2А в этом районе? Сложность его присваивается отчасти за высоту. Человек,находясь выше 4000 метров хуже соображает, чем внизу. Но всё - таки, есть и технические сложности. На леднике или на скалах приходится идти в связке. На движение в связке на таком перевале приходится больше половины пути.
Ледоруб всегда в правой руке, он пристёгнут зажимом на темляке, и соскочить не может. Его отстёгивают в безопасных местах, например, на ровной площадке, когда надо отойти от рюкзака для исполнения естественных потребностей. Иногда ледоруб отстёгивают и втыкают в снег, чтобы страховать напарника, оборачивая вокруг ледоруба страховочную верёвку.
Мы с Гео разнополые. Нельзя превращать высокую эстетику общения с Его Величеством Памиром в плоскую череду естественных нужд.
Так лётчики – испытатели новых самолётов тщательно вытирают ноги перед сложным полётом.
В горах также недопустима расхлябанность и нарушение эстетических норм. Мы оба это понимаем.
Мы работаем педагогами и учим этому подростков.
Если есть любая возможность сделать физиологически необходимые действия скрытно, мы делаем это. Если возможности такой нет, например, мы идём в связке, я прошу Гео отвернуться.
В чисто мужских коллективах часто страдает эстетическая составляющая общения.
Мужчины и матюгнутся крепко, и пописают с высокого останца на тропу внизу. Не будем погружаться в то, «как не надо». У нас и без этого много сложностей. Мы всячески подчёркиваем своё уважение к горам.
Партнёрство вовсе не слащавое, не безболезненное, а проблемное явление. Настал тот миг, когда необходимо связаться. Гео достаёт из рюкзака два ледовых крюка (ледобура).
Мы привешиваем по крюку себе на грудную обвязку. На ногах у нас кошки.
Сейчас Гео двинется вверх по льду средней крутизны.
Он даёт мне последние наставления. Я не слышу в его голосе ни волнения, ни страха.
Суть сводится к следующему. Нам предстоит длинный подъём по леднику. Гео пойдёт вперёд, ощупывая снег перед собой ледорубом, чтобы не упасть в трещину. Я выпускаю его, держа верёвку руками в рабочих рукавицах. Если верёвка «потянет», а я без рукавиц, то всю кожу с ладоней сдерёт.
Гео останавливается, когда считает, что расстояние пройденное им, предельно.
Он поворачивается лицом ко мне, закрепляется, как может на площадке, и даёт команду «Пошла!» По мере моего движения, он выбирает страховочную верёвку, и мы оказываемся на площадке вдвоём, пройдя кусок подъёма.
Это всё понятно. Но перед выходом на лёд, Гео смотрит мне в глаза и говорит: «Если я сорвусь, долго держать ты меня не сможешь. Верёвку из бухты старайся не разматывать! Падай на брюхо, ледобур заворачивай в лёд, чтоб уже сама ни туда - ни сюда. Потом кричи мне, может, я и сам вылезу». Я киваю в ответ.
Многие женщины ходят в горы. Я знаю случай, когда супружеская пара альпинистов, прожившая в браке 25 лет, «тряхнула стариной» и одной связкой прошла на Кавказе стену 4А. Это заняло два дня.
И они, счастливые от успеха, сообщили по рации в альплагерь, расположенный под ними, что стену прошли. А уж случаев, когда в группе из 8 человек есть одна женщина, сколько угодно. Я сама ни один раз ходила в командах мастеров в сложные лыжные походы. Тут уж и рюкзак не более 20 кг, и потянут, и чай сами сделают, только всем улыбайся и шевели ногами в нужном темпе (что само по себе не просто).
Мы идём в связке по леднику, крутизной 40 градусов, два часа. Наконец, выходим на простые разрушенные скалы. Снимаем кошки. До перевала
недалеко.
Перевальная седловина представляет собой разрушенный скальный гребень. Перевал пройден до нас в 1975 году. Находим записку, оставляем свою. Кладём в тур шоколадку. Неизвестно в каком состоянии будут те, кто сюда придёт после нас. Писать в записке, что нас двое, мы не имеем права. Группа на маршрутах такой сложности должна быть не менее 6 человек.
Спуск с перевала происходит по крутому и опасному осыпному кулуару.
Место для ночёвки находим под нависающими скалами. Здесь теплее. А если пойдёт снег, палатка останется сухой. Ужин. Далее сон. Гео храпит, а я спать не могу. Я пережила стресс во время сегодняшнего перехода, и теперь не сплю.
Повертевшись с боку на бок, надеваю пуховку и выхожу на воздух. Огромная луна (завтра будет полнолуние) освещает хребты. Шеститысячники, как огромные головки кускового сахара, кажутся прозрачными при свете ночного светила. Снег и лёд на вершинах фосфоресцируют, отливают, будто бы, внутренним светом. Ужас. Я стою одна среди этих вершин и звёзд над ними.
Конечно, я не самый храбрый человек на свете. И у меня уже есть печальный опыт участия в спас работах. Вспоминаются девять фигур на снегу, вынутых из лавины. Все кости у них переломаны, они лежат «коленками назад». Студенты из Петербурга, оказавшиеся во время больших снегопадов в походе, они погибли.
Сейчас мне кажется, что в этих огромных осенних горах, я одна. Гео храпит. И нельзя ему пожаловаться, что мне страшно.
Я понимаю, что партнёрство нельзя рассматривать, как «халяву». Оно подарено кем-то, пришло в твою жизнь неизвестно за что. Партнёрство - это дар неба. Оно может подвергнуться разрушению, если основано на жёсткой зависимости. Необходимость соблюдать баланс интересов учит очень сложному сочетанию иерархии и свободы. Здесь не пригодны привычные схемы.
Через час пошёл снег. К утру его выпало 20 см.
Придётся идти следующий перевал по свежему снегу.
Мы уже хорошо акклиматизировались и почти не замечаем влияния высоты. На перевал Лагерный (4800) несколько часов шли в связке по скалам и по льду. Выйдя на ледник Корженевского, столкнулись с тем, что здесь на его поверхности, много водотоков, которые приходится пересекать. Намучились.
Но в график движения, запланированный в Москве, мы укладываемся.
Это хорошо, хотя путешествие мало напоминает прогулку. Я уже начинаю мечтать о площадке на зелёной траве рядом с ямой, где спрятаны арбузы и дыни, как о тёплом приюте.
Но туда ещё надо дойти.
Гео, как я уже говорила раньше, довольно закрытый человек. Он думает своими категориями, живёт своим опытом, слушает мою болтовню безразлично.
Но мне хочется думать, что он рад, что я с ним рядом. Ведь это со мной он идёт в одной связке. Каждому из нас здесь в горах дана возможность посмотреть на себя со стороны, с другого конца верёвки. Многое переосмысливается. В пути добывается избавление от шор, от пыли в глазах.
И вот наступает момент, когда нас и лагерь с арбузами разделяет только длинный, унылый путь по траве с небольшими перепадами высот, длинной около 13 км.
Я шагаю по тропе за Гео, наблюдая, как свободно впереди меня шагают его оранжевые фонарики, как они перепрыгивают через узкие ручьи, и обходят крупные камни.
Пройдя четыре километра по тропе, делаем продолжительный привал. Гео в бинокль рассматривает соседние хребты.
- Слушай,….. (меня он никак не называет), давай сократим эту тягомотину в 10 км. Я посмотрел карту, посмотрел сейчас в бинокль…… Если мы сейчас поднимемся по ближайшему кулуару на скальную перемычку, то на той стороне, почти под нами, окажутся наши арбузы.
Я возражаю! Неизвестно, какой спуск на ту сторону. Пытаюсь объяснить Гео, что этот «рывок в неизвестность» в наши планы не входил. Гео спорит.
- Ну, мы же отлично идём! И будет участок, который мы разведаем для других групп. И, в конце - концов, кто здесь главный?
Мне хочется вечером быть у арбузов. Идём мы довольно быстро. За три часа пройдём эти 10 км.
А если набирать 400 (а может и 500 метров) высоты, мы можем остаться ночевать на неизвестном гребне. Да и наличие даже небольших участков отвесных скал на спуске, вынудит нас обходить их поверху, искать приемлемых вариантов спуска.
Моё «нет» твёрдо, как породы, из которых сложены хребты Памира.
Георгию явно не нравится, что я его не слушаюсь.
Он настаивает на своём решении и довольно грубо.
Я пытаюсь сохранять дистанцию. Мы идём вместе, но между нами гуляет звёздный ветер. Мы не в силах превратиться в одно существо. Я думаю о том, что мне в этих сложных обстоятельствах, следует подумать
о пределах своей доверчивости.
Гео решает диктовать мне, как поступать. Я спорю, говорю, что диктат - это грубая манипуляция, причём эгоистичная, своекорыстная.
Итог спора поражает меня. Гео заявляет:
- Ты сама решила идти в горы! А здесь ты должна делать то, что я тебе говорю!
Я готова заплакать, но держусь, не плачу. Молчу. Сижу на камне, глядя на тропу, по которой мы должны были идти вниз. Георгий берёт рюкзак, ледоруб и, не оборачиваясь, начинает подъём на перемычку. Я смотрю ему в спину.
Ходит он вверх быстро, легко, как кошка. Он идёт по крупным камням, ни разу не обернувшись в мою сторону!
Я начинаю плакать. Думаю, что дальше на маршруте перевалы выше 5000 метров! Если Гео что-нибудь не понравится, он может отвязать конец верёвки, и бросит меня посреди сераков и открытых трещин ледника. Я не всхлипываю, но размазываю слёзы рукой по лицу.
Скоро Гео набирает 100 метров высоты, и я перестаю различать его фигуру на серых камнях.
Уже не глядя в сторону, куда он ушёл ,начинаю думать о себе и сложившейся ситуации трезво.
Карта осталась у Гео, но я уверена, что не ошибусь и поверну к лагерю в нужном месте. Я хорошо помню карту. Я гляжу в неё ежедневно, делая вечерние записи о пройденном пути. Я в хорошей форме. Десять км не проблема, надо только идти аккуратно! У меня есть в рюкзаке запас продуктов на два перекуса. Это наш общий перекус, но теперь я одна, и разделю его на два раза. Воды везде много. Её можно пить некипячёной!
Через 3-4 часа я, скорее всего, дойду до лагеря. Если что, у меня есть пуховка, спальник. Не замёрзну!
Надеваю рюкзак, беру ледоруб и медленнее, чем представляла себе, начинаю движение по тропе в сторону арбузов.
СЛОЖНЫЙ ВЫБОР
Жизнь - это не только череда приобретений и потерь, жизнь - это сплошной скрытый экзамен. В череде приобретений главное - это их качество. Человек должен определить, какого качества то, что он имеет, и подумать над тем, может ли он повысить это качество. Речь в данном тексте идёт скорее о духовных, чем о материальных приобретениях.
Я иду, не торопясь, вниз по долине. Здесь целая сеть параллельных троп, вытоптанных животными, скорее всего, яками. Чем ниже по долине, тем меньше снега.
Я уже вижу впереди, как белое постепенно переходит в серо-зелёное. Торопиться некуда. Надо успокоиться. Но идти тоже надо. Я стараюсь не думать о Гео. Я стараюсь думать о ситуации в целом.
Если бы за моей спиной не было бы больше десятка руководств лыжными походами, разговор был бы совсем другим:
- Да, Гео! Хорошо, Гео! Что ни скажешь, Гошечка, всё сделаю!
И лезла бы сейчас с Гео вверх по склону, упиваясь своей покладистостью. Представляю своё лицо с маской этой глупой покладистости. Ссора поцарапала душу. Хорошо, что не сказала ничего грубого! И оправдание только одно: «Мы так не договаривались!»
Может быть, уехать? От арбузов до тракта всего километр. Утром поймать машину не проблема. Но сегодня надо идти и дойти до места лагеря. Всё равно придётся ночевать.
Уже ищу глазами нужный поворот тропы. Чтобы не промахнуться, оборачиваюсь назад. Меня догоняет Гео.
Он ещё далеко, но видно, что идёт быстро, почти бежит по тропе.
Если бы мы обнялись или пожали бы друг другу руки, было бы легче. Но мы оба молчим.
У меня в душе одна горечь. Нет никакой радости от того, что вышло «по-моему».
Я думаю о том, что перед походом говорил Гена: «В этот район лучше без баб!» Я думаю о том, что это я затесалась на территорию мужских занятий. Путешествия - это не вышивание. И не танцы.
Туризмом я начала заниматься в 13 лет. Моя мама, инструктор школьного туризма (мама водила в походы школьников) сама отвела меня за руку в турклуб «Полянка,45». Моим тренером и наставником на долгие годы стал Мастер спорта по туризму СССР, инструктор - методист Виталий Владимирович Ярошенко (ВВ).
С ним, ещё в школьные годы, я ходила в походы по Карпатам, Уралу и Заполярью. Об авторитарности ВВ, до сих пор ходят легенды в среде путешественников. Он учил нас жёстко. В каждой его программе (на год, на 10 лет, на века вперёд) одним из пунктов стояло:
«Воспитание морально - волевых качеств подростков».
И участие в походах под его руководством требовали незаурядных волевых качеств. В одном из походов, когда ВВ опаздывал в Москву, мы прошли за сутки 45 км. Позднее ВВ побил этот рекорд и школьники под его руководством проходили за день 50 и более км.
Во время путешествий, ещё девочкой, я видела много конфликтов в группах под руководством ВВ.
Я запоминала, анализировала, а, став взрослой, даже записала на бумаге некоторые истории той поры. Мне самой ужасно не нравится конфликтовать. Но иногда приходится.
У Гео другой опыт. Он, если помните, до восьмого класса
был суворовцем. Ему «лирика» не близка. Он земной мужчина, а не ангел. Ещё и Георгий! «Суворовец - сурововец», - так думаю я. И, наверное, даже немного сочувствую ему, интуитивно понимая, что он был в армии. Суворовец - это ребёнок-солдат.
Надо как - то выходить из сложившейся ситуации.
Наутро я спрашиваю Гео:
- Что будем делать?
- Прости!
И мы замолчали до вечера.
Надо отдыхать. Я беру из ямы красивый арбуз, наверное, самый красивый арбуз в моей жизни. Разрезаю его пополам. Одну половину кладу на камень, вторую себе на колени. Беру ложку и ем сочную мякоть. Я ем. Рот занят. Говорить не обязательно! Я ем арбуз, поглядываю на небо, на горы.
Я выплёвываю чёрные зёрнышки прямо на траву. В следующем сезоне здесь будет арбузное поле.
Гео готовит еду. Гео хорошо готовит. Гео готовит лучше меня.
Я думаю, что раз Гео готовит, кастрюли я, уж ладно, вымою.
По графику маршрута у нас две ночи после кольца на этом месте. Виноград давно съеден. Надо оставить один арбуз и одну дыню на завтра.
Утром я просыпаюсь, оттого, что земля дрожит.
Гул в правом ухе, когда лежишь на правом боку, такой, будто рядом стучат знаменитые японские барабаны.
Я ничего не понимаю. Гео выскакивает из палатки.
Он издаёт вой! Я выскакиваю за ним. Хорошо, что не помедлила. Гео стоит с ледорубом в руках. На нас стеной, в облаке пыли и брызг надвигается со скоростью курьерского поезда стадо яков, голов в 300.
Гео, выступает вперёд, загораживая наше парусиновое жилище. Размахивает ледорубом.
В одно мгновение мы оказываемся с Гео на крохотном островке, площадью в несколько метров. И слева и справа от нас, не сбавляя скорости, бегут яки. Их сотни. Быки с огромными рогами, закладывают вираж для поворота уже перед Гео. Я тоже ору и машу ледорубом. Эти несколько минут мы оба сконцентрированы на одном деле: спасении палатки!
Гул стих. Минут через пять к палатке подъезжают чабаны на лошадях. Предлагаем им попить чаю. Они отказываются. Им надо двигаться за стадом. Собаки убежали с яками. Надо догонять. Сезон окончен.
Осень. Чабанам надо уходить на зимние пастбища из этих высоких долин.
Я ещё не могу отделаться от пережитого эпизода.
Нашу бедную палатку могли бы разорвать копытами бегущие вниз животные.
Домашние яки водятся в высокогорных районах Памира, Тибета и Алтая. Они мельче диких. Для местных жителей одомашненные яки уже около трех тысяч лет заменяют и корову, и лошадь, и овцу, и свинью. Люди получают от них молоко, шерсть, мясо. Молоко яков очень густое, богатое белком и жиром. Не случайно памирцы шутят: "Заяц на молоке яка-кутаса хорошо спляшет". Из молока делают сметану, масло, брынзу. На яках перевозят поклажу, а зачастую ездят и верхом. Сильные и выносливые, они легко переносят по горным тропам и заснеженным перевалам вьюки весом до 120 - 140 килограммов. Раньше, когда на Памире не было дорог, яки-кутасы были основным видом транспорта.
Животные эти хорошо приспособились к жизни в горах. На высоте 4 - 5 тысяч метров всегда холодно, воздух сильно разреженный. Если переселить туда нашу корову, она долго не проживет. А якам все нипочем. Длинные, густые и грубые волосы, покрывающие грудь, бока, живот, ноги и хвост животного, образуют как бы сплошную "юбку", доходящую почти до земли. Шерсть, в которой содержится большое количество пуха, служит им естественной подстилкой, своеобразным матрацем, когда яки лежат на мерзлой земле или на снегу. И лето, и зиму домашние яки проводят под открытым небом и сами себе добывают корм из-под снега.
Здесь суровая природа, ночью уже -5 С. А мы едим арбузы и дыни.
Хорошее настроение постепенно возвращается.
Мы обсуждаем случившееся. Этот эпизод с яками в середине сентября, уникален. Животные, пускаются назад по пути, пройденному в июне. Их захватывает чувство свободы. Они ведь проделывают этот путь много раз в течение жизни и дорогу помнят.
Жаль, что не сделали ни одного кадра.
Я смотрю вокруг и понимаю, что хочу отправиться в ещё более высокие горы! Но хочу ли я отправиться туда вместе с Гео?
Анализирую последние события.
Боги гор, наверное, не против нашего совместного с Гео пути, но насколько это понравится мне самой?
Гео гнёт свою линию, без лишних слов и объяснений:
- Собирай рюкзак передвинемся по трассе в долину Кара-Джилги. Не расслабляйся, самое интересное впереди.
Я подчиняюсь.
Продолжение следует.............
Постскриптум: Хочется поступить с героем повести - Гео, как поступил Герман Гессе с Лео - героем повести "Паломничество в страну Востока", но сам материал заставляет подчиниться и продолжать повествование в рамках автобиографического материала.
Рейтинг работы: 3
Количество отзывов: 0
Количество просмотров: 256