Однажды в школе, классе, наверное, в пятом, учительница предложила нам описать самый счастливый день из своей жизни. Предложение было для нас неожиданным и я сначала даже растерялась. Счастливый день? А был ли он у меня? Я никогда не задумывалась об этом. А тут… . И вдруг передо мной встала такая яркая картинка… Конечно же, был и я стала быстро писать.
День тот даже начался не как обычно. Меня разбудила баба Матрена, у которой нас поселили, эвакуировав нас из блокадного Ленинграда. Строгая была бабушка, малоразговорчивая. У нее муж погиб , сын был на фронте. Она работала в пекарне, где пекли хлеб для фронта. Каждый день грузили свежий хлеб в машины-будки, на которых большими буквами было написано: ХЛЕБ и отправляли их на станцию, а потом по железной дороге – на фронт. Так вот, подняла она меня очень рано, солнышко только всходило. Подала мне узелок и говорит: «вот тебе узелок, в нем хмельные дрожжи ( она их сама делала) , чтобы квашню ставить, отнесешь его в пекарню. Знаешь где пекарня?» - Знаю, говорю. – « Отдашь девчатам, да скажешь, что бабка Матрена не может сама, хворая нынче… . А у них дрожжи то кончились. Как квашню то ставить… . А не ставить тожеть нельзя, хлебушек то для солдатиков. А им- то без хлеба никак, воюют ить.»
Взяла я тот узелок, а самой боязно: одна пойду, а там собаки большие ( а было мне в ту пору годков пять) Пошла по знакомой тропочке, она и вывела меня на знакомый луг, а там и на дорогу, по которой до пекарни идти. Иду, узелок крепко в руке зажала, а сама оглядываюсь, нет ли собак поблизости. Слышно только, как коровы в деревне мычат, да хозяйки переговариваются. Пастух бичом защелкал, коров дожидается на выгоне. А я бегу, уже пекарню видно.
Встретили меня две женщины. На крылечке стоят , бабу Матрену выглядывают
. Подала я им узелок , пересказала все, что мне баба Матрена наказала. Обрадовались, что я им дрожжи принесла. Тут вышла еще одна девушка. Отдали ей дрожжи, что - то сказали. Она им что то ответила ,да я не расслышала, домой идти собралась.
И тут одна женщина, на городскую похожая, спрашивает: это чья же такая девочка, на грибок – боровичок похожая? А другая, наша деревенская, ей отвечает: да это Лизы – ленинградки, младшенькая.
Городская то удивилась: это которую из телеги на руках вносили в дом? И еще спрашивала у меня пишет ли отец с фронта, скоро ли в школу пойду, что- то еще и тут на крылечко вышла та румяная девушка, которой передали дрожжи. В руках она держала огромную белую лепешку. Городская перехватила ее и повернувшись , протянула лепешку мне, со словами: получай свой трудодень, ты его заработала, потрудилась для фронта! Теперь солдаты без хлеба не останутся!
Я взяла лепешку. Она была такая большая и белая. От нее так пахло! Она слегка обжигала мне пальцы, но я на это не обращала внимания, вдыхала аромат лепешки. Я бежала домой вприпрыжку. Стадо уже прогнали. Пестрое, оно паслось у опушки леса. На проводах вдоль дороги сидели стрижы. Их было много. Время от времени они неожиданно срывались, уносились в синеву неба, потом стремительно падали вниз и над самой землей снова взмывали вверх. В зеленой траве яростно стрекотали кузнечики, при каждом шаге веером разлетались в стороны.
Потоки солнечного света заливали землю. Мир был изумительно прекрасен. А я несла в руках маленькое ароматное солнышко и в ушах звучали слова: Это твой трудодень! Ты заработала его! Солдаты не останутся без хлеба! И я была горда и счастлива.