И. К. Айвазовский «СРЕДИ ВОЛН» 1898г, холст, масло, 284x429 см. Феодосийская картинная галерея им. И.К.Айвазовского.
ДОРОГАМИ ЖИЗНИ
ГЛАВА 6 1982 год
ЧАСТЬ 6-37 ИСТОРИЯ ЛЮБВИ
И что же это получается? Опять я увлеклась картинами Айвазовского и совсем забыла, что основная тема – СВАДЕБНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ОЛЕГА И ТАНЕЧКИ.
Поэтому выход один – считать эту часть о достопримечательностях Феодосии и картинной галерее Айвазовского – последней. Пора возвращаться из отпуска в Москву.
Но так много ещё хотелось бы вам показать и рассказать…
Например, я считаю (это моё личное мнение), что мистических сюжетов у Айвазовского не 5, а гораздо больше.
И этому великому гению кисти удалось овладеть многими секретами, а порой создать и свой неоценимый опыт в новых технологиях наложения красок на полотно и извлечения из них новых оттенков цветовых гамм. Особенно ему удавалось передавать льющийся свет луны, свечение предметов, прозрачность, контрастность чёрных и белых, тёмных и светлых пространств, извлечение одного цвета из другого/
Когда долго смотришь на его картину, все эти тонкости постепенно открываются глазам смотрящим и начинаешь видеть раньше не видимое…
А лунный свет на Айвазовских картинах мне лично напоминает подобное – на полотнах Куинджи…
Ну, вот – опять меня понесло не в ту "степь".
Я же ещё не решила – какую картину стоит поместить вверху этой части.
Может быть - «ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ»?
Кто только не писал картин на эту вечную тему: Леонардо Да Винчи, Н.Н.Ге, Тициан, и др. И у каждой картины есть свои тайны и секреты.
У Леонарда Да Винчи, например, на картине - у Иуды и у Христа одно и то же лицо.
У Айвазовского сюжет картины кажется выхваченным из жизни, как фото камерой во время команды – «Остановись – мгновенье!». Христос говорит, а его руки застыли в жесте, сопровождающем его фразу. И в это же время – вставший и направляющийся к выходу Иуда...
Картина, как – фотография, как кадр из фильма… Она – живая. Кажется – отведи взгляд и застывшее действие - продолжится…
Пожалуй – нет...
Лучше поместить вверху – копию полотна – «ХОЖДЕНИЕ ПО ВОДАМ». На нём силуэт Спасителя написан художником так, словно соткан из лунного света.
Айвазовский написал две картины на одну и ту же тему: в 1888 и в 1890 году.
На картинах запечатлён библейский момент, когда Пётр усомнился во Христе.
Евангелие от Матфея, глава 14, стихи 25-33.
«В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю.
И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали.
Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь.
Петр сказал Ему в ответ: Господи! если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде.
Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня.
Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты усомнился?
И, когда вошли они в лодку, ветер утих.
Бывшие же в лодке подошли, поклонились Ему и сказали: истинно Ты Сын Божий».
Но библейские темы мы уже публиковали здесь...
Мне очень нравится картина – МЫС ФИОЛЕНТ, на которой изображен ГЕОРГИЕВСКИЙ МОНАСТЫРЬ. 1846 год.
На этом холсте изображено одно из самых красивейших мест Крыма.
Художник построил композицию таким образом, что если смотреть на картину с разных ракурсов, лунная дорожка будет перемещаться.
Вот вам и ещё одно чудесное свойство кисти Айвазовского – изображать бегущую по волнам лунную дорожку…
Георгиевский монастырь был основан в 891 году, с 1475 по 1794 гг. был в ведении Константинопольского Патриарха.
Затем монастырь перешел в ведение Русской православной церкви.
Георгиевский монастырь готовил капелланов для Черноморского флота.
Его посетили почти все русские цари. А в 1820 году здесь побывал А. С. Пушкин.
Лунный свет?
Но есть ещё картина – «ФЕОДОСИЯ. ЛУННАЯ НОЧЬ» 1880 год.
У Айвазовского столько нарисовано ЛУННЫХ НОЧЕЙ, что выбрать из них одну – лучшую просто невозможно.
Вспомнила! Уж, если мы прощаемся с Айвазовским, нужно было бы показать портрет его второй жены, которая стала для него добрым ангелом.
Но какой выбрать? Их два. Один из серии картин, написанных на армянскую тему. Это — портреты бабушки художника Ашхен, его старшего брата, служителя Армянской Церкви Габриэла, католикоса Хримяна и, конечно, его второй жены — Анны Бурназян-Айвазовской.
Между Иваном Коонстантиновичем и его второй женой – Анной была большая разница в возрасте (ему было 65 лет, ей — 25). Неудачная первая женитьба художника не помешали заключить новый брак. Эчмиадзинский Синод одобрил развод Айвазовского с англичанкой Юлией Гревс, давно уже не жившей с мужем и даже восстанавливавшей против него дочерей.
В год свадьбы Айвазовский написал портрет молодой жены в национальном платье с прозрачной косынкой на голове.
Вторая посвященная ей картина — "Сбор фруктов в Крыму".
"Благодаря этой женитьбе я стал ближе к своему народу", — признавался художник.
Какую же из двух?
Но выбор мой всё-таки остановился не на портрете Анны…
В 1898 году Айвазовский написал картину «Среди волн». Ничего выше и сильнее этого он не создавал. Картина стала вершиной его творчества.
Художник изобразил бушующую стихию - грозовое небо и бурное море, покрытое волнами, как бы кипящими в столкновении одна с другой.
Он отказался от обычных в своих картинах деталей в виде обломков мачт и гибнущих кораблей, затерявшихся в безбрежном морском просторе. Он знал много способов драматизировать сюжеты своих картин, но не прибег ни к одному из них, работая над этим произведением.
"Среди волн" как бы продолжает раскрывать во времени содержание картины "Черное море": если в одном случае изображено взволнованное море, в другом - уже бушующее, в момент наивысшего грозного состояния морской стихии.
Мастерство картины "Среди волн" - плод долгого и упорного труда всей жизни художника. Работа над ней протекала у него быстро и легко. Послушная руке художника кисть лепила именно ту форму, какую хотел художник, и клала краску на холст так, как это подсказывал ему опыт мастерства и чутье большого художника, не исправлявшего раз положенного мазка.
Видимо, сам Айвазовский сознавал, что картина "Среди волн" значительно выше по исполнению всех предшествующих работ последних лет.
Это эмоциональное и величественное полотно "Среди волн"- плод долгого неустанного труда и поисков всей жизни мастера. Оно написано, как и большинство его произведений, свободным импровизационным методом. Картина полна движения и экспрессии. Только большой художник мог так поразительно легко, буквально на одном дыхании, изобразить на полотне кипящий, движущийся и пенящийся водоворот волн.
Живописная палитра состоит из серовато-голубовато-зеленоватого цвета с тончайшими оттенками и нюансами. Луч солнца, проходящий по диагонали холста, усиливает цветовой строй настолько, что узкая полоса грозового неба не нарушает общего мажорного колорита. Мастерски прописанная белоснежная невесомая кружевная пена придает полотну особое состояние радости и приподнятости чувств.
В душе художник до последних дней жизни оставался романтиком. Это полотно можно отнести к феноменальному явлению в изобразительном искусстве.
Несмотря на то, что после ее создания он еще два года работал, устраивал выставки своих произведений в Москве, Лондоне и Петербурге, эту картину он не вывозил из Феодосии, завещал вместе с другими произведениями, находившимися в его картинной галерее, родному городу.
------------------------------------
====================================
В 1898 году Айвазовский написал картину «Среди волн». Ничего выше и сильнее этого он не создавал.
Анна обняла его, потрясенная — увидев в полотне то же, что и он: приближение смерти.
А спустя год, написав «Штиль у крымских берегов», он подвел итог окончательно: моя душа — тут, с тобой. Я счастлив, потому что люблю...
--------------------------------------------------------
Прочитав эти строки, написанные в статье Ольги Кузьминой –
ИСТОРИЯ ЛЮБВИ, приведённой ниже, я решила вернуться к картине «СРЕДИ ВОЛН».
Я долго всматривалась в то, что было прорисовано в деталях, и спрятано в изгибах пенящихся волн, и – под ними, желая понять смысл слов – «ПРИБЛИЖЕНИЕ СМЕРТИ»…
Я не хочу внушать Вам мои видения, но я увидела – лицо (м. б. – лица? - верхний правый край волны) а ниже два холмика…
Эти холмики скорее всего означают края открытой могилы… Волны скрывают тело… Могила в море – бездонна. Она постепенно заберёт то, что в этот миг пока ещё омывают пенистые волны перед погребением. Лицо человека, погружающегося медленно в бездну, находится в этот миг – между мирами – НЕБЕСНЫМ и МОРСКИМ. Душа прощается…
Несмотря на то, что наше долгое знакомство с достопримечательностями Феодосии и картинной галереей Айвазовского мы считаем законченным, в конце не ставим слова – ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
Почему?
Да потому что, не имея возможности до бесконечности «купаться» в волнах чужой красоты и чужой славы, мы можем воспользоваться последней «отмашкой» финишного флажка – ПРИЛОЖЕНИЕМ.
И на этот раз ПРИЛОЖЕНИЕ мы посвящаем 200 летнему юбилею Ивана Константиновича Айвазовского, который выпал как раз на 2017 год…
Автор статьи, посвященной этому юбилею – ОЛЬГА КУЗЬМИНА
http://www.vm.ru/
ИСТОРИЯ ЛЮБВИ
В 2016 ГОДУ В СТОЛИЦЕ ПРОХОДИЛА ВЫСТАВКА ПОЛОТЕН ВЛИКОГО ХУДОЖНИКА ИВАНА КОНСТАНТИНОВИЧА АЙВАЗОВСКОГО.
В 2017 ГОДУ БУДЕТ ОТМЕЧАТЬСЯ ЕГО 200-ЛЕТНИЙ ЮБИЛЕЙ.
Его картины знают все. Мы же решили рассказать о частной жизни гения.
Ованнес Айвазян родился в июле 1817 года в Феодосии. За пять лет до этого эпидемия чумы превратила цветущий город в полусклеп и разорила его отца, Константина.
Теперь семья жила воспоминаниями о прошлом. Только Ованнесу все нравилось. По утрам он выходил на терраску их маленького домика, вдыхал запах нагретого винограда — лоза оплетала вход — и смотрел на море, здороваясь с Арбатской стрелкой и прячущимися в дымке Сивашами.
СЫН МОРЯ
Море... Оно было его душой. Он говорил с ним и оно отвечало. Рядом с ним он бродил по развалинам морщинистых крепостных стен, находил кусочки черепков некогда прекрасной посуды, а то и потертые монетки — обломки ушедшей эпохи.
Море шумело: «Все проходит, Ованнес!» Он качал головой: «Не все! Ты не можешь исчезнуть!»
Дома бабушка Ашхен рассказывала ему сказки и были о прошлом. Он слушал ее, а потом учился играть на скрипке. Сам! «Будет музыкантом!» — пророчили родственники. Бабушка не соглашалась: никто не знает...
Архитектор Яков Кох увидел рисунок Ованнеса случайно. На листе бумаги был карандашом набросан абрис корабля, вспарывающего носом волну. «Это ты рисовал?» — спросил Кох. Мальчик с темными, как ночное море, глазами, кивнул. На следующий день Кох был на приеме и, улучив минуту, сказал градоначальнику: — Видел вчера мальчонку.
Ей-богу, ваше превосходительство, он еще составит славу Феодосии.
Александр Казначеев терпеть не мог протекций. Но стоило ему увидеть рисунки мальчика, как о предубеждении он забыл и принялся помогать этому странному «сыну моря». Кох покупал ему краски, Казначеев — искал лучших учителей.
28 августа 1831 года 14-летний Ованнес был зачислен в Петербургскую академию художеств, в класс профессора М. Н. Воробьева, который принял его, увидев пачку «детских» рисунков.
Через два года, в 16 лет, ставший Иваном Ованнес получил серебряную медаль за один из этюдов, а в двадцать показал шесть картин, получивших высокую оценку общественности и Совета Академии художеств. Студенту вручили золотую медаль. Особым решением он был признан окончившим академию на два года раньше срока, отправлен в Крым «для самостоятельных работ», а потом в командировку за границу на шесть лет.
Он снова был в Феодосии.
Сказка... Жара и дожди.
Аромат влажной пыли и соленых брызг у берега. Он начинал рисовать утром, когда море, как правило, было еще спокойным. Мог часами готовиться к этюду, наблюдая, как рассвет подкрашивает воду, золотит небо. А мог нарисовать все мгновенно, в один миг. Любимый спор и сплетни что того времени, что нашего — как мог один человек написать, пусть и за долгую жизнь, более 6000 полотен? Мог! Чуть позже в Италии он напишет три полотна — за один день! Иван знал об этих разговорах, но лишь улыбался в ответ. Он писал море. А на самом деле — себя...
ТАИНСТВЕННЫЙ РОМАН
В 1839 году он попал на борт военного корабля — ему, художнику, разрешили участвовать в военно-морском походе к берегам Кавказа. Тогда началась его дружба с Лазаревым, Корниловым и Нахимовым, морскими офицерами, чьи имена войдут в историю флота.
Став свидетелем выброса десанта, Айвазовский написал «Высадку в Субаши» — полотно с основами батального действия.
А спустя год в Италии впервые вкусил славы: итальянцы с ума сходили по его полотнам. С каждым разом картины становились все живее, а техника написания воды — совершеннее.
В 27, после выполнения сложнейшего заказа от военного ведомства (изображения всех морских военных портов на Балтике), он стал художником Главного морского штаба с правом ношения адмиралтейского мундира.
Но пока он тут, в Италии, где случился и первый его роман — таинственный и странный.
Долгие годы бытовала романтическая легенда: экипаж звезды мирового уровня, балерины Марии Тальони якобы сбил на улице еще в Петербурге худощавого студента.
Актриса в качестве извинений предложила несчастному юноше посетить ее концерт, что он и сделал, после чего зашел в ее гримерку, а затем нанес приме визит уже домой. Говорили также, что командировку в Италию он вымолил в академии лишь ради встречи с любимой. Но все это не похоже на правду.
Скорее всего, Тальони и Айвазовский познакомились уже в Италии, когда он был достаточно известен — при ином раскладе он вряд ли мог претендовать на право находиться рядом с Великой.
Никаких свидетельств их романа не осталось, кроме картины «Вид Венеции со стороны Лидо». Там при полном штиле сидят в лодке мужчина и женщина. В той, что опустила руку в воду, узнавали Тальони. В том, кто был рядом с ней, — Айвазовского.
Была любовь или нет? Подарила ли Тальони ему на память свою балетку или это еще одна легенда? Не знает никто. Но говорили так: подарок был символом того, что преданность Марии танцу как искусству была выше и сильнее ее любви к мужчине.
Он принял отказ, вернулся в Россию. На его картинах шумела, пенясь, непокорная вода страсти. Но ветер потихоньку стихал. Каждый год в Вербное воскресенье он получал с нарочным букет ландышей. Они приходили и после смерти Тальони: за их отправкой следила дочь великой балерины.
ПРИЗРАКИ СЧАСТЬЯ
«Айвазовский сошел с ума, вы слышали?» Вряд ли можно было представить себе более успешного художника, чем Иван Константинович, в 1840-х годах. И тут — вираж: он решил оставить Петербург, остановившись в полушаге от предложения императора стать придворным живописцем! Он решил жить в своей маленькой провинциальной Феодосии! Безумец! Но он и правда решил — так.
Начал строить огромную мастерскую. И по утрам выходил к морю, без которого не мог жить. В Петербург он, правда, регулярно наведывался. Тесно общался с Брюлловым, Глинкой, Крыловым. Он устраивал там выставки, а матери незамужних дочерей — охоту на него, больно завидным он был женихом.
Он посмеивался над разодетыми барышнями, что потешно гримасничали и пытались вести умные разговоры об искусстве и обсуждать с ним его картины.
Откуда он знал, как писал их, если кто-то будто водил его рукой? Но однажды в гостях он увидел ее... Она появилась на миг и исчезла.
Потом возникла еще раз, и сердце его сжалось и застучало быстрее. Это — Она! Образованная, эффектная.
Сдержанная до холодности.
Не светская дама. Гувернантка Юлия Гревс.
...Он упал в нее — как в море на заре. Погрузился с головой и боялся захлебнуться.
«В две недели все было кончено», — напишет он позже, вспоминая этот скоропалительный роман. 15 августа 1848 года они поженились.
Свет поджал губы. А он был счастлив. В заливы на его картинах лодки и корабли заходили, минуя скалы. Четыре дочери родились одна за одной. Он целовал ее по утрам и спешил к мольберту. Она радовалась этому семейному счастью, но затем начала уставать от... постоянного одиночества.
Юлия Гревс часто обвинялась исследователями биографии и творчества Айвазовского во всех смертных грехах. Бросила мужа, забрала дочек, устраивала скандалы, пустышка, мечтавшая о балах... Все это отчасти так, но и не так тоже.
Хотела ли она на балы? Да.
Но в Феодосии их не случалось. Мечтала давать образование дочерям? Да, и делала это. Но могли ли они рассчитывать на достойную партию в этом захолустье? Изначально она помогала Ивану во всем, даже в его хобби — археологических раскопках. Но потом поняла, что никогда не займет его сердца полностью — он всегда будет отдавать предпочтение мольберту.
И тогда она взбунтовалась.
Припомнив ему все, даже укороченный медовый месяц (Айвазовский готовил новую выставку, до молодой ли жены ему было?), Юлия в 1866 году забрала дочерей и осела с ними в Одессе.
...Волны выплеснули на берег останки корабля. Все было кончено. Айвазовский был растерян: после стольких лет... Но Юлия не хотела примирения. Он сделал все, чтобы дочери и жена были обеспечены, и зажил один.
Теперь он полностью принадлежал морю.
НАВСЕГДА
... В тот день он не хотел выходить, но потом решил пройтись. Навстречу двигалась похоронная процессия. За гробом шла статная женщина — глаза опущены, руки безвольно висели вдоль тела. Он посторонился; проходя мимо, женщина бросила на него отрешенный взгляд. А он — посмотрел на нее. Соединяясь вместе, волны создают валы. Он задохнулся, поняв, что влюблен до беспамятства.
Анне Саркизовой-Бурназян, вдове феодосийского купца, было 25. Ему — 65. Она не удивилась, когда он нанес ей визит. С достоинством выслушала слова соболезнования. Не удивилась и чуть позже, когда он, переждав траур, сделал ей предложение. Она полюбила его.
Он не писал Юлию, но начал писать Анну. «Сбор фруктов в Крыму» — это она, его муза и позднее счастье. Да, и она страдала от того, что сердце его принадлежало морю. Но она — понимала...
В 1898 году Айвазовский написал картину «Среди волн». Ничего выше и сильнее этого он не создавал.
Анна обняла его, потрясенная — увидев в полотне то же, что и он: приближение смерти.
А спустя год, написав «Штиль у крымских берегов», он подвел итог окончательно: моя душа — тут, с тобой. Я счастлив, потому что люблю...
Хоронили Айвазовского всем городом — колокола звонили неумолкаемо. Море плакало, билось о берег. Он не успел дописать лишь одну картину — «Взрыв корабля».
С его смертью кончилось все. Анна стала затворницей. Она не могла видеть море — без него, и четверть века, дав обет, не покидала дома, где была так счастлива. Она не заметила ни сполохов Первой мировой, ни огней революции, не отдавала отчета в том, что теперь живет в другой стране.
Его не было рядом — и все потеряло смысл. Во время Второй мировой, в оккупацию, она осталась в городе.
Когда становилось совсем голодно, всеми забытая Анна Никитична меняла оставшиеся драгоценности на крупу и хлеб. После того как немцы оставили Крым, ее нашел и забрал к себе в Симферополь художник Николай Самокиш.
25 июля 1945 года был сильный ветер, пыль летела по улицам, пахло нагретой землей. Вздохнув, Анна прикрыла глаза. Море шумело — далеко-далеко. Хорошо...
Вдруг знакомый голос позвал ее. Она улыбнулась, поняла и ответила — я иду. Ей было 88 лет.
Анну Айвазовскую-Бурназян похоронили рядом с мужем, возле армянской церкви Святого Саргиса, где когда-то состоялось их венчание.
Сегодня в их доме открыта Национальная галерея имени того, кого Анна любила больше жизни.
СПРАВКА
Секрет «живой воды» Айвазовского отчасти раскрыт. Художник достигал эффекта прозрачности вспененной воды благодаря технике лессировки — нанесения друг на друга тончайших слоев краски. Писал он маслом, но волны кажутся акварельными: благодаря лессировке цвета выглядят более насыщенными за счет глубины и тонкости мазка.
Это объясняет и высокую сохранность картин: тонкие слои краски меньше трескаются.
Подробнее: http://www.vm.ru/