У моего дяди Николая, когда он учился в школе, был, как говорят, закадычный друг Толька. Он жил в деревне за рекой, она так и называлась Зарека. Отец его был там председателем колхоза. Кончив школу, ребята разъехались по разным городам, Николай поступил в Горьковский медицинский, а Толя - в Мордовский университет. И где-то курсе на третьем прошел слух, что Толю арестовали. Он рассказал политический анекдот, и кто-то из слушателей донес "куда надо". Молодой парень, будущий учитель, стал врагом народа и получил 25 лет лагерей. Отец остался без работы, и семья стала изгоем, многие боялись с ними разговаривать.
Началась война. Николай погиб в первый год в августе где-то в Эстонии. Я девчонкой прочитала его последнее письмо. Запомнились слова, что там мясорубка. Что такое мясорубка, я знала. Но это относилось к людям. Через долгих четыре года война закончилась. Народ вернулся к мирной жизни. У Николая родились племянники, и я в том числе, которых он никогда не узнал. Дома иногда попадались в комоде какие-то вещи, я, будучи маленьким ребенком, спрашивала, чьи они, мне говорили, это - Николая. Он продолжать жить в этих вещах, в фото на стене, в памяти близких.
Время шло. Умер Сталин. И в 1956 году к нам домой пришел темный сорокалетний мужчина с глубоко посаженными глазами. Это был Толя. Его выпустили после 20 лет лагерей. Столько всего случилось за это время! Они с дедом долго сидели, пили чай и разговаривали.
Бабушка нервничала. Она хотела, чтобы этот человек поскорее ушел, боялась, что кто-то узнает, что он у нас был. Но память о сыне не давала ей сказать что-то неподходящее.
С тех пор прошло 60 лет. И я сейчас думаю, что Анатолий был сыном крестьян, донесший однокурсник был сыном крестьян, судьи были дети крестьян, надзиратели-дети крестьян. Это ведь не кто-то из-за границы. Здесь все свои. И вспомнились недавние слова моей подруги, которая в школьные годы жила с родителями в деревне: "Как же все соседи не любили друг друга ..." Нет любви, нет и жалости.