Билл встретил Люсеньку полгода назад. В Россию он приехал в составе строительной компании руководить большим проектом на севере этой загадочной для него страны. Планов приударить за русской женщиной не было, а тем более - завести подружку. Он слышал ещё у себя, в Америке, что русские женщины совершенно иные, не такие как американки. Привыкать к другому, ломать голову и искать подходы к таинственной русской женщине, ему совсем не хотелось.
Биллу исполнилось пятьдесят. Он многое испытал, многое познал за эти годы, но более всего любил организованность и ясность.
- А какая ясность с этими русскими, - думал Билл, - когда все друзья в Америке только и твердили о непредсказуемости русских. Их поведение, как и решения, меняется в одно мгновение, словно погода в России.
- Смотри, не влюбись там, - предупреждал близкий друг, провожая Билла в аэропорт. - Ни к чему в нашем возрасте заводить заранее обречённый роман. Ты сам понимаешь: другая культура, традиции. Сложно под всех подстроиться, во всём разобраться.
Но Билл не послушал друга и через две недели встретил Люсеньку. Она не слыла красавицей, но хорошенькой - однозначно. Её глаза блестели так, что озаряли темную полярную улицу. А улыбка! Она так задорно улыбалась и смеялась… Английский у Люси был далеко не совершенный, хотя она знала довольно много слов и выражений ещё со школьной скамьи. Да так она старалась варьировать ими, что Билл, словно ребёнок, умилялся и радовался каждой новой фразе. В общем, не с налёта, но Люсенька стала его подругой. Они гуляли, часто ходили в ресторан, посещали её друзей. Для всех этих русских американец был диковинкой, а он, в свою очередь, открывал что-то новое в каждом из них. Например, Люськины походы в баню по субботам совершенно сбивали Билла с толку.
- Зачем ты каждую неделю ходишь в баню, если у тебя дома есть ванна?- спросил он как-то, теряясь в догадках.
- Понимаешь, это такая национальная традиция, - попыталась объяснить Люся иностранному другу. - Встречаемся с девчонками, вместе моемся, паримся, болтаем.
Она взяла из угла веник и изобразила, как они в бане хлещут друг друга. У Билла расширились глаза, и он замотал головой.
- Вы ходите туда, чтобы бить друг друга? Это что? Секта мазохистов?
- Не-е-т, не секта. Это массаж такой традиционный – веником. Понял?
Кивнул, мол, понял, но сам, конечно, по-прежнему недоумевал. «Да, - думал Билл про себя, - предупреждал меня Джордж, чтобы не лез я не в свою культуру. Да уж какая там культура, если люди в общественном месте вениками дерутся?»
В этот вечер он был сам не свой. Поужинали. Люсенька сыграла ему на пианино. Билл очень любил слушать, как она музицирует, жутко гордился её музыкальными способностями. Как же? В Америке не часто встретишь женщину, запросто исполняющую вальсы Шопена и прелюдии Баха. Билл обожал классическую музыку, но даже это не отвлекло его от мыслей о бане. Надо всё-таки спросить у Люси, как они в этой бане все вместе моются. Неужели голыми? Билл представил себя, обнажённого, среди толпы голых мужчин и женщин с вениками. Они мгновенно налетают на него и начинают… Билл напрягся: «Как же это говорит Люся?» «Хлестать вениками».
Более ужасная сцена преследовала американского влюблённого там, в его воображении: как и все - нагая, с самым большим - почти огромным - веником, главенствовала его Люся. Он поморщился и передёрнул плечами.
- Билл, что случилось? – спросила Люся, заметив странное выражение его лица.
- Да так, не важно. Впрочем, я хочу спросить тебя... Вы в этой бане голые моетесь?
Билл в упор посмотрел на свою подружку в надежде на спасительную фразу: «Нет, в купальниках!» Но Люся помедлила, озарила его совершенно чудной зеленоглазой улыбкой и абсолютно просто ответила:
- Ну, конечно, полностью раздетые. По-другому - ни мыться, ни париться - невозможно. Да и какое удовольствие от бани в купальниках?
Билл обхватил руками голову и уставился в одну точку на полу. В этот момент американец явно испытывал глубочайший культурологический шок. Он не хотел думать, что его Люсенька, играющая Шопена и Баха, влюблённая в театр, знающая даже американскую классическую литературу, принадлежала к племени… варваров. «Как так можно? - сокрушался Билл про себя. – Мужчины и женщины, и все обнажённые, моются в одном помещении. Нет! Русские мужики вовсе не ревнивые! Как можно позволять своим женщинам оголяться при посторонних мужчинах?»
Тут Люся подошла к нему и присела рядом на диван, обняв за плечи. Она, похоже, не догадывалась о смятении в душе Билла. Тихо, спокойно и даже вкрадчиво Люсенька предложила:
- А не сходить ли тебе в эту субботу в баню?
Тут Билл подскочил как ошпаренный:
- Нет, нет, никогда! Как ты можешь такое советовать? Неужели ты хочешь, чтобы на меня, голого, смотрели другие женщины?
Он как-то затравленно глянул на Люську. Тут и она не удержалась и залилась таким неукротимым смехом:
- Так ты решил, мужчины и женщины моются вместе? - на последних словах Люсенька снова покатилась со смеху.
Билл смотрел на неё и думал: «Какой-то ненормальный вечер: то я чуть не плачу, то Люся смеётся истерично?» А вслух добавил:
- Да ты объясни мне толком всю процедуру помывки и зачем нужны веники?
- В общем, так, - заявила Люся. - Решено, в следующую субботу ты идёшь в баню. Ничего не бойся! Раздеваться перед женщинами тебе не придется. У нас, женщин, - своя моечная, а у вас, мужиков, - своя.
Билл обрадовался этому сообщению больше, чем хорошей новости со строительной площадки и решил согласиться на авантюру, но потом засомневался:
- Я же не знаю весь банный процесс. Вдруг что-нибудь не так сделаю?
- Да ты не беспокойся! Ничего там сложного нет. Смотри на мужчин и повторяй за ними. Вот и вся наука! Впрочем, - добавила она, - я найду тебе компаньона.
К счастью, всё хоть немного прояснялось, и Билл, обняв свою русскую - ещё не совсем понятную, но такую близкую - подружку, спокойно заснул.
Первая мысль, пришедшая утром в его голову, была о бане. «Неужели я решусь на такое? - думал он, слегка нервничая. - Ведь там, в замкнуто-обнажённом, душном и чужом пространстве не будет ни одного американца, а только - голые русские мужики. Если сказать Люсе, что я передумал? Нет, не могу я её разочаровать!» - решил отчаянно Билл и с некоторым трепетом стал ждать банного дня.
Люсенька, как и обещала, нашла ему компаньона - Сашку, мужа своей подружки. Они вчетвером - Люся, Наташка, Сашка и Билл - отправились в баню. Народу в зале ожидания битком, но в основном - женщины. Похоже, удача улыбнулась Биллу, и Люсенька, возможно, согласится на его предложение пойти домой и спокойно помыться в ванне. Но не тут-то было; наличие очереди нисколько её не смутило. Она словно даже обрадовалась, приметив группу знакомых женщин, и поспешила к ним. Дамы все перецеловались, а потом защебетали о чём-то. Время от времени Билл слышал звонкий смех своей подружки. Чувствовалось, что она попала в свою среду обитания, точно проводила время не в изнурительной очереди, а в элегантном светском клубе.
Вначале Билл и Саша старались общаться на языке жестов, используя некоторые знакомые слова, но скоро Шурик устал и примкнул к группе знакомых мужчин. Билл закрыл глаза и задремал. Пробудился от резкого толчка в плечо:
- Мужик, просыпайся, твоя очередь.
Он огляделся по сторонам, но Сашка исчез. Чуть присмотревшись, заметил его в дальнем углу, горячо спорившего с тремя мужчинами сразу, а когда Билл постарался потянуть его за собой, отмахнулся и прокричал:
- Ты иди, иди! Я зайду с мужиками. Тут надо кое с чем разобраться.
Билл понял: «Саша не собирается идти с ним, у него важная дискуссия, и, возможно, он присоединится позже». Американец шагнул внутрь раздевалки в одиночестве. Голые, чуть синеватые северные мужчины разных возрастов одевались и раздевались возле узких шкафчиков-пеналов. Места около каждого шкафа так мало, что пришлось стоять боком. Билл никогда в своей жизни не видел так много обнажённых мужских тел. Он смотрел налево и направо, продвигаясь вперед к указанному ему пеналу. По дороге следования два-три человека даже спросили его:
- Мужик, ты чего так уставился?
На что Билл ответил:
- Не понимаю!
- Чего ж тут непонятного? Голубой, наверное,- вмешался рослый здоровяк с животом-арбузом навыкате. – Смотри, как «буравит» тебя взглядом.
Билл интуитивно почувствовал собирающуюся в банном воздухе грозу и опустил глаза вниз.
- Ты посмотри, ещё и маскируется, - не унимался здоровяк.
Тут и другие мужики присоединились к нему:
- А что? Если и впрямь голубой? Двигается как-то бочком, сначала разглядывал до того откровенно, а здесь и глаза опустил. Смотрите! Молчит! Как будто речь вовсе не о нём.
В этот момент в раздевалку вошел Сашка:
- Что за шум, мужики?- удивился тот.
- Голубого хотим вывести на чистую воду, а он всё отмалчивается, - они указали в сторону Билла, скромно стоявшего у шкафчика-пенала.
- Да какой же это голубой, мужики? Просто иностранец и Люськин хахаль! В бане никогда прежде не бывал - вот и пялится на всё. Дикий человек! Ему же интересно, как мы тут живём. А ещё, - добавил Сашка,- Люська говорит, что он переживает культурный шок от новых впечатлений.
Тут голые мужики стали подходить к Биллу со всех сторон и по очереди трясти руку. Билл смотрел вокруг и думал: «Очевидно, я принят в банное содружество русских мужчин, а иначе - зачем мне пожимают руку». Потом он разделся, аккуратно положил свою одежду в шкафчик, как это делал Саша, и начал искать ключ. Никакого ключа не оказалось. Шкафчик не закрывался!
- Что же делать с кошельком? – спросил Билл и показал Александру портмоне, набитое российскими купюрами.
- Вот чудак-человек! Ты зачем столько денег в баню принёс?
Из кошелька, действительно, торчала уйма банкнот разных достоинств. «Да тут моя полугодовая зарплата, - с восторгом и завистью подумал Сашка. – Везёт иностранцам. Гребут наши денежки!» Он выхватил из рук Билла портмоне и, обмотав себя полотенцем ниже пояса, выскочил в коридор. Там передал бумажник кассирше, которая спрятала его в сейф.
- Всё окей! - сообщил он Биллу. – После бани получишь.
Американец, конечно, вновь ничего не понял, но всё же надеялся на Сашкину порядочность.
Каждое новое помещение в бане потрясало и без того шокированного иностранца. Само место, где мылись мужчины, оказалось абсолютно не таким, как представлял себе Билл. Ни бассейна в центре, ни мраморных скамеек по бокам. Вместо этого - ряды серых бетонных лавок, а вдоль стен - немногочисленные краны с горячей и холодной водой. Когда приятели вошли в моечную, пустых лавок не оказалось .
- Ничего, - упокоил его Саша,- подождём. – А пока суд да дело, нужно очередь за водой занять, - и он подтолкнул Билла к крану с водой.
Американец покорно встал за худым, высоким мужчиной, прижав пустой тазик к себе, как бы закрываясь от всего непонятного голого банного мира. Саша тут же подскочил к нему, отобрал у него таз, неодобрительно взглянул на Билла и разочарованно махнул рукой:
- Во даёт! - обратился он уже к долговязому, за которым стоял Билл. – Иностранец, а не понимает, что таз грязный, его надо помыть, прежде чем обниматься с ним. А вот попробуй, скажи - ничего не поймет. Спасибо Люське, навязала чудо такое на мою голову, а сама там моется-парится с Наташкой да радуется.
После этих слов «банный компаньон» вздохнул и попросил долговязого придержать очередь:
- Там лавка освободилась, мне занять надо, пока никто не опередил!
Он раздражённо схватил чужеземца за руку и поволок его к свободной скамье. Билл с самых детских лет не чувствовал себя настолько беспомощным. Очевидно, что компаньон не доволен им. Сашка сам вымыл и лавку, и оба тазика, а Билл только стоял с двумя пакетами помывочного инвентаря и… ждал дальнейших распоряжений. Потом, наконец, устроившись и смыв пот с лица, они направились в парилку. Тут Сашок немного приободрился. Бесспорно, - он вступал в излюбленную фазу банной процедуры. Билл с нарастающей тревогой смотрел на берёзовый веник. Закипающая энергия неугомонного русского пугала его. Когда же зашли в парную, ему сразу захотелось убежать и от Сашки, и из бани, и, возможно, даже от Люсеньки, которая так умело втянула его в этот ад. Но сзади непреклонной глыбой возвышалась крепкая фигура Александра в дурацкой шапке на голове и с веником в руке. Такую же шапку он натянул и на Билла.
- Мне не холодно, - пытался протестовать американец.
Но Сашка только сказал:
- Надо! – и слегка огрел его веником по рукам.
Билл с ужасом смотрел на эту раскрасневшуюся, потную, часто дышащую толпу мужиков, бьющих друг друга вениками с абсолютно зверским ожесточением. Кто-то из них лежал на полке, а некоторые, согнувшись и упершись руками в стену, подставляли для дальнейших истязаний свои багровые спины. Как можно жалостнее Билл посмотрел на Сашу и выдавил из себя одну из немногих русских фраз:
- Не надо, пожалуйста!
- Надо, Федя, надо, - засмеялся Сашка, вспомнив классику советского кино, бросил полотенце на полку и толкнул Билла.
- Сейчас, мужик, отделаю тебя! Будешь как новенький!
Он принялся со страстью своей северной души охаживать Билла веником. Иностранец сносил истязания очень терпеливо. В конце, когда Сашка, согнув ему ноги в коленях, начал колотить по ступням, Билл неожиданно для себя почувствовал какое-то облегчение во всем теле. Потом компаньон лёг на его место, и уже американец хлестал напарника изо всех сил. Шурик взмолился:
-Ты там потише, силёнки-то побереги!
Выйдя из парилки и облившись холодной водой, приятели поспешили в раздевалку. Чуть охладившись, пошли мыться. Билл решил просто покориться судьбе и Сашке. Иностранец позволил помыть свою спину, потом Билл тёр его широкие и слегка синеватые лопатки. Сделали еще пару заходов в парную, после чего каждый раз Александр заставлял его мыться.
Билл начинал многое понимать в этом сложном банном общественном процессе. Кое-что для него стало обретать смысл. Но когда Сашка, помывшись, вылил таз с грязной водой на себя, Билл снова недоумевал: «И зачем это? Где логика? Грязную воду – на чистое тело?» Американец только пожал плечами, а потом, оглянувшись, увидел, как и другие мужики проделывали то же самое. «Вода что ли закончилась?» - подумал озадаченный Билл.
Он повернулся в сторону кранов с водой, но там по-прежнему стояла очередь, и мужчины, один за другим, наполняли тазы. Тихонько, чтобы не заметил его строгий русский компаньон, опрокинул тазик себе под ноги и поспешил за чистой водой. Самое странное, что, несмотря на некоторый шок, Билл продолжал ощущать облегчение и какую-то невесомость во всём теле. С таким же чувством он вышел в раздевалку, переоделся в чистое и направился в зал ожидания. Люсеньки там ещё не было. Совсем скоро появился Саша, помог ему получить бумажник с деньгами и увлёк Билла к выходу. На вопрос о женщинах он только отмахнулся:
- Девчонки ещё часа два будут мыться. Мы же с тобой, Биллушка, накатим по маленькой, - улыбаясь, Сашка звонко щёлкнул по натянутой шее.
Банные компаньоны пришли в Люсину квартиру. Шурик, как умелый маг, извлёк бутылку водки из «банной» сумочки и потребовал закуску. Билл, достав сыр, колбасу и ещё кое-что их холодильника, попытался объяснить русскому другу, что он не пьёт водку. Александр кивнул в ответ и сказал:
- Да и я не пью, но после бани – это святое! Иначе вся помывка пойдет насмарку.
Сашка разливал очередную стопку, когда в квартире задребезжал телефон. Звонил Джордж из далёкой Америки:
- Билл, Билл, как ты там, в этой непонятной России? Жив ещё?
Билл начал рассказывать ему о бане, о застолье с Сашкой, о том, как здорово Люська играет Шопена, а в конце добавил:
- Знаешь, здесь действительно всё так внезапно… интересно. Быть может, мне не стоит возвращаться в Америку?
Через год Билл, закончив свой проект, всё же уехал обратно. А Люська… А что Люська? Как была непредсказуемой бабёнкой, так и осталась.
Она неожиданно появилась, как раз в предновогодний вечер, на пороге дома, где жил окончательно заскучавший Билл. В подмышке Люсенька держала веник, на голове, словно невообразимое воронье гнездо, возвышалась дурацкая банная шапка с надписью «С легким паром!» Рядом с ней стоял лучший друг Биллушки Джордж, облачённый точь-в-точь в такой же головной убор. Из шикарного его кейса торчала бутылка русской водки.
2004 год