Сын рылся в айфоне, улетел, отсутствовал, вынырнул: "предлагаю переночевать в Милл Вэллей, завтра проснемся, позавтракаем, купим фрукты на рынке, и я повезу своих девчонок гулять в секвойях". Сын пытался объединить мать и Стешу, хотел радостной встречи, веселого путешествия втроем, вместо одижаемого счастья он вдруг почувствовал усталость, потянуло в сон, спина апатично тянулась вниз - лечь на землю и лежать, закрыть глаза и впасть в летаргический сон.
Через 40 минут их встречала хозяйка импровизированного отеля - внизу собственного дома, где жила она и 3 таксы, рабочие сделали ей квартиру-студию с отдельным входом, но студию недоразвитую, кухню было хлопотно согласовывать и оборудовать, оставили только спальню и ванную комнату. Кухней гости пользовались в доме. Получалась немного коммуналка, хотя хозяйка, Мелани, выходец из шведско-ирландских переселенцев не знала такого слова, не представляла как живут на Лиговке, на Сенной, на Чернышевской, деля одну кухню и два, а то и один туалет на 5 семей. По-началу, ее немного смущало, что в объявлении она указывала студию со всеми удобствами, а по факту приглашала к себе в дом на завтраки и ужины посторонних людей, потом даже стала ждать этих одноразовых гостей - весело: в ее дом приезжали китайцы и пахли едким потом, который было не выветрить еще сутки в пустой комнате, они кланялись по каждому поводу - когда провожала, выяснилось - корейцы. Раз в два месяца останавливался молодой индус, всегда с новой белой подругой, он тоже был одноразовый гость - не общался с Мелани, не смущался, не гладил собак, с невозмутимым лицом, обходительно прогуливал девушку по саду Мелани, руками обводил дом, розовые кусты, один раз сорвал розу, которую Мелани готовила в букет на подарок. Покидали девушки его студию в одиночестве, сами открывали ворота, выезжали и больше не повторялись.
Сегодняшние гости привезли с собой маленький буран, таксы взвились, носились по саду друг за другом, суетились, учуяли скунса и рычали с крыльца. Мелани считала настроение приехавшей троицы, заселила молодых внизу, а женщине - своей ровеснице по-свойски сказала,вместо дежурных фраз, "Пошли" и повела ее на кухню. "Постелю ей в кабинете на втором этаже, пусть отдохнет". Инесса была похожа на мышь-марафонца. Тушь с ресниц съехала вниз, глаза казались впалыми, тусклые волосы после перелета. Последний раз она мылась сутки назад, по ощущениям - неделю назад. Инесса села за стол, взяла чашку с ромашковым чаем из рук Мелани и зарыдала. Таксы подхватили вой с крыльца, Мелани вдруг отогрелась, чего с ней не происходило со смерти мужа, обмякла, растеклась по креслу - ничего не надо делать, не надо бежать, крутиться, взвинченно мыть дом или готовить, побыть, посидеть. Мелани даже не подняла с пола кусок собачьего сухарика. "Ненормальные русские" - как сразу окрестила гостей Мелани привезли, сами того не ожидая, долгожданный покой.
Ужинать вместе не стали. В кабинет, где распаковывала вещи для сна Инесса, зашел сын.
"Тебе тут нравится?" - миролюбиво смотрел на мать Витя.
"Да, место прекрасное, утром Мелани отведет меня в свой любимый кофе-шоп угостить латте. Она выращивает розы - красивый сад, прилетают колибри" - сжатым горлом отвечала Инесса.
Виктор взбесился, ему вдруг стало одновременно жарко и страшно - он мог разломать в бешенстве стол или выкинуть чемодан в окно вместе с матерью. Витя орал, как любой человек, который боится ущемления своей свободы и знает что счетчик тикает, но орал шепотом - как сын культурной женщины. Культурная женщина просила на нее не орать, обрести власть над нехорошими чувствами, взять себя в руки, сосредоточиться на хорошем в своей жизни и радоваться солнцу и шуршанию колибри за окном. Витя взял в руки чужую книгу и шмякнул об пол. Неизвестно кому и ответом на что, в потолок, проорал: "Нееет".
В студии Стеша молча заплетала себе косички вокруг головы, с лицом молодой вдовы, которая решила жить дальше, но не снимая доспехи погибшего в бою мужа.
Виктор почему-то кругом был виноват, захотелось накуриться травы или напиться в хлам, чего он не делал лет с двадцати. Нужен был воздух, он вышел по узкой тропе в лес. Красные деревья секвойи вели двойную жизнь. Внизу - 21 век, в верхушках - доисторические насекомые, обнаруженные сравнительно недавно скалолазами, покорившими деревья словно горы. Особенная микро-система, ученые спорят какого периода. Вите нужен был совет предка с каменным орудием в руках. Хотелось идти все дальше и дальше, разбить палатку, завалиться спать и проснуться всегда одиноким и полностью свободным. Ветка хрустнула под тяжестью шага, Виктору показалось что хрустнул и безжизненно повис позвоночник. Всегда она так, снова он виноват, старался, все сделал - думал он то-ли о Стеше, то-ли о матери. Он лег на красные иголки, тепло, мягкие руки гладили его по голове, кто-то высоким голосом пел, унося Витюшу далеко-далеко.
Сон был не конкретным, как если бы снились разные цвета, сменяющее друг друга, основной цвет сна - желтый, выплавлял обиды из сердца Вити и выравнивал шрамы. Виктор проснулся от шороха, два оленя, приняв его за упавшее дерево, шли по своим делам деловито преступная низкий колючий кустарник: олень-мать и олененок. Мать-олень топорщила узкие бархатные уши, учуяв человека, замерла. Олененок скакнул к ней. В любой момент олени могут помчаться, вытягивая сильное тело вперед, прочь от опасности, но Виктор еще выдерживал безопасную дистанцию, наступила решающая пауза. Виктор поднялся, олени засеменили в чащу. Разошлись мирно. Мама - как эти олени, подумал Виктор, уши постоянно улавливают несуществующую опасность, "в любой непонятной ситуации - беги" - это про нее. Один маленький шрам на сердце никак не мог затянуться, заныл с новой силой, что-то повторялось в жизни Виктора, и он не хотел этого повтора.
Инесса сидела на ржавом неудобном стуле, прямо держала спину и чувствовала себя неуютно. Мелани пригласила ее позавтракать в новом кафе на открытой террасе. Террасы, какой она должна быть в представлении Инессы, и видно не было. На широкий тротуар под сосны вынесли три разношерстных бывалых столика, меню - на бумаге, какой у нас на почте упаковывают посылки - отметила Инесса. Девушка официантка с широкими плечами, сильными руками, в узкой майке была похожа на сильно переросшего мальчика-йога. "Все-таки Стефания красавица, особенно по местным меркам" - размышляла в одиночестве Инесса. Мелани привела ее в кафе и пошла на рынок через дорогу за горячими пончиками, Мелани заговорщически шепнула "без глютена", не получив должной реакции - повторила, подумала что Инесса не так хорошо понимает по-английски, как ей показалось вначале.
Взгляд Инессы выхватил собаку, среди тени сосен напротив кафе, джек-рассел терьера, собака металась от прохожего к прохожему, поводок волочился по асфальту, пока не зацепился за зеленый столб парковочного места, куда кидают монетки, чтобы оплатить стоянку. Инесса в момент перебежала дорогу и схватила поводок, чтобы пес не кинулся под машину. Собака сразу послушно замерла рядом со старшим, из открытой пасти высунула пульсирующий розовый язык. С холма, по тропинке для треккинга, сбивая камни и кочки мчался мужчина с криком: "Джек, я убью тебя!", не отдышавшись он забрал поводок у Инессы и продолжил ругаться с псом. Джек мотал хвостом, как маленький ручной вертолет, и ритмично пружинил на лапах, он тоже был рад встречи, не испытывал вины или стыда, он забыл что убежал от хозяина, он излучал счастье в эту секунду.
Мужчина отер пот со лба пыльной рукой, на лбу осталась серо-желтая размазанная полоска грязи. С носа капал пот. Серая футболка на размер больше была неприлично застирана и растянута в вороте, будто ее натягивали каждый день на кабана без шеи.
"Отвратительный знакомец" - решила Инесса, отстраняясь от него всем телом. Инесса в поисках спасения глазами искала Мелани, как будто она сама не могла уйти, попрощаться, сделать ему выговор за безответственность или же порадоваться воссоединению хозяина с живой собакой и пойти дальше по своим делам. Она словно попала ногами в цемент, нужен был кто-то кто вытянет ее.
"О, я смотрю, ты с Мелани! Посижу с вами, хочу пить" - сказал он Инессе, но уже махал рукой Мелани и улыбался так, будто только ее здесь и ждал.
Все сели за шаткий железный столик, собака залезла на свободный стул.
Мелани представила незнакомца: "Это Грег, тебе надо поговорить с ним, он шаман, расскажи ему свою ситуацию". Инесса задохнулась от бесцеремонности новой подруги. Инесса Пална привыкла сначала производить впечатление, такое, какое она хотела произвести в зависимости от ситуации и собеседника, и уж никак не откровенничать с незнакомым мужиком-неряхой. Инесса поджала губы и включила внутри себя режим игнорирования всех, ледяным взглядом окатила сначала Мелани, потом Грега. Мелани осела телом и стала заигрывать с собакой, не поднимая глаз. Грег поднялся, ответ обескуражил Инессу: "Я сейчас не могу вас выслушать, мне надо возвращаться, не планировал долгую прогулку сегодня, меня ждет работа. Если вам нужна моя помощь, есть окно завтра в 12. Я так понял, вы здесь не живете" - не дожидаясь ответа он широко зашагал по тротуару, оставив собаку на стуле. "Как, а собака!" - выдохнула Инесса единственное что пришло в голову. Пес, не проявив благодарности своей спасительнице, спрыгнул со стула и побежал догонять Грега. Инессу захлестнуло волной обиды, несправедливости и гнева: "мне не нужны советы, я не просилась на встречу, я недопила свой латте, спасая твою глупую собаку!"- она молча смотрела на сахарницу и косым зрением видела покрасневшие лицо и шею Мелани. Внутренний апокалипсис еще не прорвался наружу.